Я с тобой, моя малышка!

– Андрюш, прости, мне надо было раньше тебя предупредить, но мы сами узнали только сейчас, – извиняющимся тоном произнесла бывшая жена. – Вите до последнего на работе не говорили, отпустят или не отпустят, но все-таки отпустили! Так что мы на все новогодние праздники уезжаем.

– Что? – тупо переспросил он, сильнее прижимая телефон к уху, как будто от его близости мог измениться смысл произносимых слов. Валюша вскинула голову и посмотрела с тревогой, чутко уловив, как вдруг поменялся голос любимого мужчины.

– Андрюш, мы уезжаем до десятого, – терпеливо повторила Ира.

– Ну и что?

– Наташа не сможет к тебе прийти первого, слышишь?

– Почему? – еще раз переспросил он, упорно не желая понимать.

– Потому, что мы уезжаем! Далеко! Всей семьей! – начала терять терпение бывшая жена. – Наташка же с нами поедет!

– Зачем? Почему?

– Что значит «почему»? Она моя дочь, между прочим!

– Она еще и моя дочь! – сухо сообщил ей Андрей. – И мы уже договорились! Ир, мы же давно договорились…

– Я знаю, Андрюш! Ну, прости, так получилось! Извини! – снова залебезила бывшая, надеясь смягчить его гнев, но вызывая лишь еще большее раздражение. – Я же тебе объясняю – Витя до последнего не знал, отпустят его на все праздники или нет! А его отпустили! Вот мы и собрались. Мы давно хотели!

– Так уезжайте, раз хотели! – воскликнул Андрей. – Наташу мне оставьте, и чешите куда хотите, хоть на все четыре стороны!

– Андрюша, – ласково, но приторно и ненатурально произнесла Ирина, – как ты себе это представляешь? Как я ребенка оставлю на полторы недели?

– Раньше же как-то оставляла? – резко ответил он.

– На такой долгий срок? Что ты выдумываешь? Два-три дня, это совсем другое!

– Я что, хоть раз что-то не так сделал? С ней всегда все было в порядке! Да, в конце концов, я что, не могу со своей дочерью побыть?

– Можешь, Андрей, конечно, можешь! Мы приедем и ради Бога, она будет приходить к тебе каждые выходные, хочешь?

– Хочу! – согласился он, ловя на себе встревоженный взгляд Валентины. Она присела рядом, совсем близко, и, закусив губу, изо всех сил старалась услышать, что там наговаривает Андрею бывшая, что у него такое зверское лицо. – Я вообще всегда хочу ее видеть, и ты это прекрасно знаешь! Ирин, какая разница, три дня, десять дней?..

– Андрей, большая разница! – ответила та. – И потом, ты сам говорил, что тебе на работу четвертого…

– Это не проблема, возьму отгулы, – быстро ответил он.

– Не надо никаких отгулов! Я Наташу так надолго не оставлю! Послушай, мы очень давно планировали эту поездку, хотели, ждали, только не знали, выгорит или нет. К счастью, все получилось! Ты пойми, для нас это очень важно!

Андрей прикрыл глаза, на скулах яростно заворочались желваки.

– Важно! Вам важно! А мне, значит, неважно, да? Ир, ты мне при разводе что обещала? Помнишь, что ты мне говорила?

– А что я тебе говорила?

– А ты мне говорила: «Андрюша, будешь с дочерью видеться, когда захочешь, вообще без проблем!». Говорила, Ира? Говорила! А еще знаешь, что ты мне говорила? Что ты не из тех женщин, которые детей всеми правдами и неправдами от отцов отделяют! Это тебе я бывший муж, считай – никто и звать никак, а ей я на всю жизнь папа, и ты мне в глаза клялась, что у нас с этим проблем не будет! Ты же сама мне талдычила, как это важно, чтобы с дочкой общался родной отец, боялась, как бы я от нее не отвернулся, как бы на алименты тебя не кинул. А сейчас что?

– Андрей, но я же не запрещаю вам общаться, – терпеливо произнесла Ирина, – я просто прошу, чтобы ты перенес встречу…

– Ира, ты не просишь, ты меня перед фактом ставишь!

– Ну, зачем ты так?

– А как? Скажешь не так? Ладно, хорошо! Тогда я не согласен! Тогда я не согласен и наш прежний уговор остается в силе – первого числа я забираю Наташу к себе!

– Андрюш, мы тридцатого уезжаем!

– Хорошо, хочешь, я ее тридцатого заберу?

– Андрей, пожалуйста, успокойся! – с отчаянием воскликнула Ирина. – Никто у тебя ребенка не отбирает…

– Ты серьезно?! – взорвался Андрей. – Правда? Никто не отбирает? Ир, тебе напомнить? В прошлые выходные вы в зоопарк ездили, в позапрошлые – на дачу, лесом зимним любоваться. Налюбовались? До этого Валя болела, и ты Наташу ко мне не отпустила… Ир, я за месяц дочку один раз видел! И ты хочешь сказать, что не ограничиваешь наше общение?

– Слушай, но ты же сам понимаешь – это просто стечение обстоятельств!

– Вот у тебя бы было такое «стечение обстоятельств», я бы на тебя посмотрел! – зло ответил он. – Короче, Ира, нет!

– Но, Андрюш…

– Нет, я сказал!

– Послушай, но ведь она сама тоже хочет поехать! Подожди, сейчас я тебе ее дам.

– Не надо… – пробормотал Андрей.

– Наташа! Наташенька! – не слушая его, позвала Ирина. – Солнышко, иди, поговори с папой.

– Привет, папуль! – почти тут же раздался в трубке детский голосок.

У Андрея в душе все перевернулось. Деточка. Малышка. Бусинка…

– Здравствуй, Наташенька, – нежно улыбнулся он в трубку, – как ты там поживаешь?

– Я поживаю хорошо, – весело сообщила та, – у нас утренник был, я стих читала!

– Я знаю, милая, – улыбнулся он, прикрыв глаза. На новогодний утренник ее отводила Ира. Так они договорились: бывшая жена ведет дочку на утренник, и Новый год малышка справляет с ней и ее новым мужем, а утром первого января он забирает девочку к себе на несколько дней, и они устраивают свой праздник. В шкафу уже целая полка была заставлена подарками, а к холодильнику магнитами пришпилены билеты на елку…

– Умница! – похвалил он. – Ты у меня была самая красивая!

– Да, пап! Мне дядя Витя такое платье красивое купил!

– Как дядя Витя? А то, которое мы с тобой покупали?

– Мама сказала, я его потом одену! Мама сказала – в другой раз. Пап, а мы на Новый год поедем далеко, на поезде! Мама сказала, прямо в поезде спать будем! – весело щебетала она.

– А как же мы с тобой? – упавшим голосом спросил он.

– Мама сказала, когда приедем, мы с тобой встретимся! Пап, я по тебе скучаю!

– Я по тебе тоже скучаю, Наташенька. Так, может, ты и не поедешь никуда? – предложил он. – Побудешь со мной?

Наташа некоторое время молчала, а потом тихо попросила:

– Пап, а можно я поеду? Я хочу на поезде ехать… А еще дядя Витя обещал меня на лошади покатать! А когда я приеду, я приду к тебе на целые выходные! Папочка, можно я поеду? Пожа-а-алуйста!

Андрей снова прикрыл глаза и сильно прижал пальцами кривящиеся губы.

– Конечно… Конечно, моя лапушка, – проговорил он, пытаясь улыбнуться, – поезжай, повеселись там… И поскорее приезжай ко мне! Наташенька, я тебя люблю.

– И я тебя люблю, папочка!

– Андрюш, извини, что так вышло! – трубку снова взяла бывшая. – Но ты пойми, нам же тоже надо больше собираться всей семьей, чтобы Наташа привы…

Он сбросил звонок. Он не хотел ее слушать. Он хотел ее задушить!

***

Ирина отложила телефон, тяжело вздохнула, поднялась с дивана и тихонечко вышла в кухню. Виктор, убедившись, что малышка увлечена игрой, последовал за ней.

– Что?

– Трубку бросил! – покачала головой она сокрушенно. Виктор внутренне подобрался – и что она так переживает? Было бы о ком!

– Но разрешил?

– Разрешил. Куда ему деваться, его же Наташка просила, – расстроенно ответила Ирина, зябко натягивая рукава на самые пальцы.

– Ну, хоть так, – развел руками ее новый муж.

– Вить, ты не понимаешь, это запрещенный прием! – воскликнула она, опуская глаза и утыкаясь лбом в его плечо. – Господи, я чувствую себя такой стервой!

– Малыш, что тут поделаешь? Он тебе, по сути, выбора не оставил, – мягко сказал Виктор, внутренне негодуя на ее слишком сердечное отношение к бывшему. Сама всегда говорит, какой он гад и сволочь, а сама же вон как из-за него переживает!

И Андрей этот… Не верил Виктор в эту преданную любовь к дочери. Не бывает такого! Обычно мужики после развода в лучшем случае алименты платят, да по праздникам подарки дарят, а этот… Дочку он любит, ага, ну да! К матери ее дорожку все никак забыть не может!

– Да я понимаю, – махнула она рукой, – только знаешь, от этого все равно не легче!

Одной рукой Витя обнял ее за плечи, а другой принялся нежно гладить по волосам.

– Привыкнет, Ириш. Побесится и привыкнет.

– К чему привыкнет-то? Он же, в самом деле, Наташку очень любит! А Наташка его. Фу… Фу, гадко на душе! – Ира сокрушенно покачала головой.

На самом деле не сказать, чтобы она так уж переживала за Андрея (точнее – не переживала вообще), но поймала себя на том, что слишком часто поливает его грязью в присутствии мужа и дала себе слово не делать этого. Не хватало еще, чтобы Виктор решил, что она какая-то злобная зараза, или вообще идиотка клиническая, раз с таким чудовищем столько времени прожила. Не дай Бог ему в голову придет мысль, что она совсем не такая мягкая и пушистая, как он себе представляет!

С Виктором она все начала с чистого листа. Именно с чистого, белоснежного, на котором никогда не изображались некоторые выходки, которые она в свое время позволяла себе с Андреем.

Да, в первом браке ангелом она не была, но это же не повод, чтобы не стать им во втором, правда? Вот Ирина и старалась изо всех сил, чтобы новый муж видел ее только с самой лучшей стороны: слабая и нежная женщина, спокойная, приветливая, даже ранимая – такая, какой она всегда хотела быть и какой она становилась рядом с ним. И какой она никогда не была с Андреем.

– Ты что, передумала? – тускло спросил Виктор. – Не хочешь ехать?

– Хочу, что ты! Очень хочу! Просто момент такой… неприятный, – она вздохнула.

– Что поделаешь? – пожал плечами муж. – Потихоньку все наладится…

***

– Что? Что случилось? – с тревогой уставилась на Андрея Валентина своими невероятными серыми глазами.

– Они Наташу забирают, – он устало провел рукой по лицу, – на все новогодние праздники, до десятого!

– Как так?! – растерялась она. – Вы же вроде договаривались, что она первого к тебе придет?

– Договаривались, – Андрей зло сжал зубы. – Могу теперь этим договором подтереться! Видите ли, Витеньку отпустили с работы!

– И что? – вскинула брови Валя.

– Что! Что!!! – взорвался он. – Они Наташку обработали, она сама у меня отпрашивалась!

– Вот стерва! – сузила глаза Валентина. – Ребенком манипулирует!

– Валюш!

– Что – Валюш? Скажи еще – я не права? Специально твою дочку против тебя настраивает, ты же тоже это видишь. С-с-с…

– Валя!

– Что Валя? Что Валя?! – обиделась она. – Что ты ее защищаешь все время?

– Я ее не защищаю! Слушай меня внимательно и запомни раз и навсегда – это мать моего ребенка! И кроме Наташи меня с ней ни-че-го не связывает! И только потому, что она Наташина мама, я тебе запрещаю ее ругать! Валь, я просто не хочу, чтобы однажды, пусть случайно, но ты сказала бы что-то такое при дочке. Ты меня поняла?

– Поняла, – тихо ответила она. На самом деле ей было просто невероятно обидно за то, что ей попало из-за Ирины, но, с другой стороны – сама виновата! Сколько раз она давала себе слово держать мнение об Ирине при себе! И все равно, сорвалось с языка… – Поняла, милый! Не злись, пожалуйста! – она протянула руку и примирительно погладила его по щеке. – Извини, я больше не буду, – Валентина улыбнулась ему теплой успокаивающей улыбкой, но в душе она проклинала Иру самыми последними словами. Впрочем, она догадывалась, что Андрей про себя делает то же самое.

На самом деле, еще во время развода Андрей договорился с Ириной, о том, что они не будут настраивать дочку друг против друга, и не позволят этого тем, с кем в дальнейшем будут строить отношения. Любовь к ребенку оказалась сильнее взаимной ненависти, и более менее благополучно удерживала обоих от того, чтобы нарушить данное слово.

Валентина это понимала и принимала, была согласна, что это правильно, но в такие моменты как сейчас, выдержка ей изменяла и иногда все же прорывалось у нее честное мнение о бывшей жене любимого мужчины.

Андрей походил немного по комнате, потом вернулся и сел рядом с ней на диван. За эту вспышку ему сразу же стало стыдно. Бесит его Ирина, а срывается он на Вале! Да кому бы другому за такой тон в ее сторону он бы не задумываясь в морду дал!

– Валюш, прости! – он протянул руку, и ее нежная кисть доверчиво прильнула к его ладони. – Извини меня. Ты здесь ни при чем! Просто… Господи, когда я уже увижу Наташу?

Валентина прижалась к нему всем телом и принялась ласково гладить его лицо и плечи. Ей очень хотелось утешить его. Андрею было плохо, и ей от этого тоже было плохо.

Конечно, она мало что могла изменить в этой ситуации, но зато она могла подарить ему свою любовь и ласку, просто побыть с ним рядом, просто сделать хоть что-то, чтобы ему стало легче…

***

– Света, ты должна поговорить с Валентиной, – повелевающим тоном сообщила Ирина Аркадьевна. Она удобно расположилась в постели, обложенная подушками, и уютно укутанная в одеяло. Рядом, на тумбочке, приветливо горел ночник.

Ирина Аркадьевна маленькими глотками отпивала горячий липовый чай из тонкой фарфоровой чашки, расписанной синей кобальтовой сеткой. Чашку эту, как и еще несколько предметов из некогда большого сервиза, бабушка Вали очень любила и не упускала случая напомнить, что узор на ней – не просто красивое сочетание цветов и линий, а вечное напоминание о блокаде Ленинграда.

– О чём? – меланхолично поинтересовалась ее дочь. Она примостилась на стуле около кровати, и, облокотившись локтем на его спинку, подпирала ладонью усталую голову.

– Ни о чём, а о ком. Об этом её, как там его?.. – она пренебрежительно пощелкала пухлыми суховатыми пальцами.

Светлана едва заметно вдохнула. О том, что избранника внучки зовут Андреем, Ирина Аркадьевна помнила прекрасно, но всякий раз имитировала забывчивость, считая, что таким образом подчеркивает своё к нему отношение.

– И что ты хочешь, чтобы я ей сказала?

– Что в этой истории пора ставить точку! – Валина бабушка решительно звякнула донышком чашки о блюдце. – Поиграли и хватит! Я не понимаю, чего вы с Иваном тянете? Дождётесь, что будет уже поздно!

– Для чего поздно, мам?

– Вот выскочит Валюша замуж за этого охламона, тогда узнаешь для чего! – в сердцах воскликнула Ирина Аркадьевна. – Или ты считаешь, что он подходящая для неё партия?

– Тише! – шикнула Светлана, опасаясь, что дочь их услышит. Она поднялась, на цыпочках подошла к двери и прислушалась – в квартире было тихо. Видимо, Валя еще не вернулась со своего свидания. – Мам, я не могу сказать, что я от него в восторге – всё-таки, развод за плечами, и ребёнок есть. Но, с другой стороны, это ещё не преступление. Главное, что Вале с ним хорошо. Твоё мнение на этот счёт ей прекрасно известно, насчёт моего отношения она тоже в курсе, а решать за неё мы всё равно не можем.

– Что значит «не можем»?! В данной ситуации не только можем, но и должны!

– Мама! Что ты такое говоришь? И как ты вообще себе это представляешь? Она взрослый человек, давно сама знает, что ей делать и как ей быть…

– Тоже мне, нашла взрослую! У неё в голове ни бум-бум, одни глупости на уме! Запретить ей с ним встречаться, и дело с концом! Сама не можешь – Ваню попроси! Так даже ещё лучше будет, его она точно послушает.

Дочь расстроено покачала головой. Чем старше становилась её мама, тем она становилась капризнее и нетерпимее. Светлана прекрасно понимала, что Ирина Аркадьевна очень переживает за Валюшу, она вообще внучку всегда очень любила. Но собственная слабость порождала в ней не просто страхи за будущее ребёнка, а ещё и категоричное желание защитить этого ребенка любой ценой. И вот это-то «любой ценой» и смущало сильнее всего.

– Мам, ну почему ты решила, что он плохой? В конце концов, Валя никогда бы не выбрала для себя кого-то… – она замялась, подбирая слово, – недостойного. Неужели ты совсем не доверяешь ее выбору?

– Светка, ты меня прости за прямоту, но наша девочка сейчас думает не головой, а совсем другим местом, и то, что ей он кажется хорошим, ещё ни о чём не говорит! Он жену с ребенком бросил! Как ты вообще можешь его защищать?

– Мам, он никого не бросал. Вспомни, нам Валюша сколько раз говорила, что он в дочке души не чает. И, насколько я помню, это не он развестись захотел, а его бывшая жена.

– Хрен редьки не слаще! Свет, ты пойми, от хорошего мужика жена не сбежит! И вообще, нашли, кому верить! Он, ради того, чтобы Валентиной воспользоваться, ещё и не такую сказку сочинит!

– Мама! Как ты можешь? В конце концов, моя дочь не настолько глупая, чтобы позволять кому угодно собой пользоваться! На мой взгляд, она прекрасно разбирается в людях! И, между прочим, прежде чем этот Андрей у нее появился, знаешь она скольким парням от ворот поворот дала? Да я сама ей сколько раз говорила, что она требовательная, все ей не так!

– А она что?

– А она мне заявила, между прочим, что не собирается бросаться на шею ни первому, ни второму, ни третьему встречному, который на нее внимание обратит! Я, говорит, знаю, чего хочу, и на другое не соглашусь, какой бы принц на каком бы коне не прискакал!

– Пф! А ты и уши развесила! – возмутилась бабушка. – Вот Свет, ты сама как маленькая, честное слово! За ней такие мальчики ухаживали – хорошие, воспитанные, и видно, что при деньгах, а она себе нашла какого-то… несуразного, и ты мне будешь говорить, что все нормально?

– Мам, я тебе только говорю, что Валя не из тех девушек, которые способны на ровном месте потерять голову. И раз она с ним сошлась…

– И на старуху бывает проруха! А уж тем более на молодую глупышку! У нее же опыта в этом деле никакого! Она себе, видите ли, в голову вбила, что в жизни разбирается! Вот таких дурех как раз и облапошивают!

– Мама, ты преувеличиваешь! – мягко возразила Светлана. – Да, Валя еще молодая, но все-таки уже не девочка. И потом, она ведь у нас не глупая, ты же сама это прекрасно знаешь.

Ирина Аркадьевна аккуратно поставила пустую чайную пару на тумбочку, грузно откинулась на подушки и закатила глаза к потолку.

– Глупая, неглупая, а мужика себе выбрала неподходящего. Удивляюсь вам, родители, как вы-то этого не видите? Вот ты, между прочим, когда Ивана познакомиться привела, по нему сразу было видно, что он – порядочный человек.

– Ага, конечно… – только и сказала Светлана.

Историю знакомства своего тогда ещё жениха с родителями она до сих пор вспоминала со смешанным чувством тревоги и веселья. Накануне перед важным днем у Вани вернулся из армии друг – пропустить такое событие и не обмыть дембель он, конечно же, не мог. Света отнеслась к этому с пониманием, да и особых причин волноваться не видела, уверенная в том, что до обеда следующего дня любимый парень, конечно же, успеет проспаться и прийти в себя. Наивная.

Впрочем, Иван и сам не ожидал, что восход они с друзьями встретят на набережной, находясь в состоянии, что называется, полного нестояния. Его собственное возвращение на гражданку, отмеченное шумно и весело, всё же прошло не настолько бурно.

К назначенному времени он успел поспать часа четыре, чувствовал себя просто отвратительно, и на семейном собрании сидел тихий и скромный, опасаясь лишний раз открыть рот. Папа тогда быстро понял, что к чему и развлекался тем, что периодически вгонял будущего зятя в краску ехидными репликами.

А вот мама ничего не поняла. Она наивно решила, что молчаливость молодого человека обусловлена его хорошим воспитанием и природной застенчивостью. Это соображение привело её в восторг, и Ваня навсегда был записан ею в категорию «хороших мальчиков».

– Вы слишком многое ей позволяете, Света, слишком многое! Не прислушиваетесь ко мне, а зря! Я старая, что я ещё могу? Только на разум ваш надеяться. Стучу-стучу, да всё никак не достучусь. Попомни мои слова, Свет, если Валюша сейчас с ним всерьез свяжется, пожалеет потом! Ох, как пожалеет! Да только поздно будет.

– Мам, я знаю, что ты за нее переживаешь, но поверь, наша Валя далеко не такая наивная дурочка, какой ты ее себе представляешь! Она вполне в состоянии постоять за себя, и уж точно не свяжется с кем-то, кто сможет ее всерьез обидеть.

– Откуда такая уверенность?

– Оттуда, что я знаю свою дочь и доверяю ей. И ты, мамуль, постарайся, хорошо?

– То есть, по-твоему, я должна смотреть, как внучка глупости творит и молчать в тряпочку? – возмутилась Ирина Аркадьевна.

– Мам, она взрослый человек! Она имеет право творить глупости! И вообще, почему ты решила, что именно глупости? В конце концов, я уверена, что хорошо воспитала свою дочь!

– Воспитала она! Светка, себя, что ли, в ее возрасте не помнишь? Тоже взбрыкивала так, что любо-дорого! И крови мне тогда попила – мама не горюй! Твое счастье, что тебе Ваня на жизненном пути встретился, а то еще не известно, как все вышло бы.

Ее дочь прикусила губу, предпочитая не рассказывать, что тогда, много лет назад, готова была разругаться с мамой в пух и прах, если бы той не понравился ее жених. Всю жизнь е приходилось несладко из-за маминого авторитарного характера, всю жизнь она обижалась за то, что право на какие-то даже элементарные вещи ей порой приходилось отстаивать с боем. Ну да что ж теперь?

Валентина унаследовала не только ее упрямство, но и Ванино благоразумие, и в том, что дочь никогда не свяжется с мужчиной, способным ее всерьез обидеть, Светлана была уверена. Ну, почти уверена. Но даже это «почти» не являлось для нее причиной лезть в чужую жизнь со своим уставом.

***

– Кто?

– Я!

– Один?

– Нет, с пузырем.

– Заходи тогда.

Этот диалог за несколько лет стал у них уже чем-то вроде обязательного ритуала.

– Пароль? На горшке сидит король! – хмыкнул сам себе под нос Андрей, отпирая дверь. Кирюха ввалился в квартиру, похожий на деда Мороза – большой, румяный, только без бороды, припорошенный остатками быстро тающего в тепле снега. Он протянул Андрею вышеупомянутый пузырь и, шумно отфыркиваясь, принялся раздеваться.

В лифте его старинный друг ездить не мог – душила клаустрофобия, и ему приходилось бегать к Андрею на седьмой этаж по лестнице, что, с его немаленьким весом, доставляло множество хлопот, но никогда не служило причиной отказаться от общения.

Раньше, во времена своей семейной жизни, Андрей сбегал от Иры к Кириллу и они пили у того в гараже. Сейчас посиделки стали комфортнее – в тепле, рядом с холодильником и сортиром, да и спать в случае чего можно было завалиться не переживая о том, что дражайшая половина закатит потом скандал: «Где ты, сволочь, всю ночь шлялся?!» или «На фига ты эту пьянь опять привел?».

Андрей подождал, пока друг влезет в свои персональные гостевые тапочки и кивнул в сторону кухни. Кирилл аккуратно обошел сложенные у стены и приготовленные для ремонта стройматериалы и уселся на самый крепкий, специально для него купленный гостеприимным хозяином стул, выделявшийся на фоне остального интерьера своей новизной.

– Чего мрачный такой?

– С Иркой поговорил, – хмуро ответил Андрей, безжалостно кромсая колбасу на кривые толстые ломти. – Наташку увозят на все Новогодние праздники!

Час Валюшиных усилий улетел коту под хвост. Уж как она силилась его ободрить, как она ластилась, нежничала с ним, всем сердцем желая, чтобы он хоть немного расслабился и успокоился! По сравнению со сварливой и вечно чем-то недовольной Ирой – так просто ангел во плоти!

И все же, что старалась – то зря. Тонкая плёночка его хорошего настроения порвалась в клочья, стоило ему только вспомнить, что он не увидит дочку ни разу за все праздники.

– Да ты что?! Как так?! – возмущенно воскликнул друг. – Вы ж договаривались!

– А ей похрен! – с горечью ответил Андрей.

Он пододвинул доску с колбасой на середину стола, не заморачиваясь мелочами вроде тарелок или вилок, выудил из холодильника банку с солеными огурцами, выложил несколько штук на эту же доску и криво порубил их тем же ножом.

– Планы у них поменялись! Они теперь свою семью строят! Семейную жизнь… Вот так, Кирюх! У них теперь мама Ира, папа Витя и доченька Наташа… А я побоку… Кто я теперь? Биологический отец…

– Какой еще биологический отец? – прорычал друг. – Ты от дочки никогда не отказывался! Любишь ее, алименты платишь! Никто не имеет права у тебя дочку отбирать! И вообще, Натулька тебя любит!

– Любит… – убитым голосом повторил Андрей. – Только они ей мозги промыли, и она теперь сама в эту поездку хочет! Прикинь, эта стерва ей трубку сунула, ребенок мне: «Папочка, папулечка, я хочу на поезде поехать!». Дрянь!

Кириллу не надо было объяснять, что последнее слово относится не к дочке, а к ее матери.

– Ты же вроде хотел не ругаться на нее? – осторожно напомнил он. – Типа, мать твоего ребенка, все дела…

– Хотел, – понуро согласился Андрей, разливая водку по стопкам. – Хотел. Но, блин, я же не ругаюсь, я же просто называю вещи своими именами! Как еще-то ее назвать?

Вообще, потребность в выпивке у Андрея после развода существенно снизилась – редко теперь появлялось желание уплыть из действительности на баюкающих алкогольных волнах. Но, тем не менее, уже не в первый раз после общения с бывшей он ощущал настойчивое желание снять стресс. И как он умудрился прожить с ней столько лет? Неужели он и правда когда-то ее любил? Серьезно?! Как вообще можно любить Иру? Какой адекватный человек на это подпишется? Это же змея!

– Охренеть! – сообщил Кирилл. – А ты что?

– А что я? Ей-то я не запрещу ведь… Ирина подсуетилась – знает же, что я ребенку не откажу! Знаешь, у меня такое чувство, что они последнее время всеми силами меня выдавливают из Наташкиной жизни! Пытаются сделать вид, что меня вообще нет на свете!

– М-да… И что теперь?

В этом был весь Кирюха. Ни жены, ни девушки, ни какой-либо вообще личной жизни у него не было, если не считать деда-старика, с которым он делил однушку, и за которым присматривал и ухаживал. Да и весь круг его общения, кроме работы, ограничивался тремя друзьями еще со школьных времен. Отсутствие собственных событий он с лихвой компенсировал теми, что происходили в их жизнях.

В этом смысле друг был гениален – он помнил все, что ему когда-либо было рассказано, даже если сами рассказчики это уже забывали. Он никогда не путал, кто и что ему сказал, не советовал, и ни в коем случае ни под каким видом ни с кем не делился тем, о чем услышал.

Слушал он участливо, даже эмоционально, периодически вставляя вопросы вроде: «А ты что?», «А она что?», «А теперь что?», от чего после бесед с другом у Андрея здорово прояснялось в мозгах. Вот и сейчас после тревожного: «И что теперь?», он крепко задумался – действительно, что?

– Да пусть хоть на уши встанут, я им Наташку не отдам! – решительно ответил он, хватаясь за сигаретную пачку.

Горький дым потек в легкие, вызывая одновременно чувства облегчения и стыда. Курильщиком Андрей был заядлым – пристрастился к никотину еще в армии, с первой же сигареты раз и навсегда. Сам он от этого никогда не страдал, да и Ира до беременности смолила с ним за компанию так, что любо-дорого. А вот после родов, год где-то спустя, когда она усиленно боролась с «лишним» послеродовым весом, бывшая жена решила причаститься к здоровому образу жизни, а заодно и его, Андрея, причастить. В основном это выражалось в том, что она стала ругаться, что от него воняет, как из пепельницы, что целоваться с ним мерзко… и вообще, он паршивый муж, раз не хочет ее поддержать в таком полезном начинании!

Андрей честно пытался, но все эти «нежности» со стороны супруги не столько способствовали прощанию с пагубной привычкой, сколько провоцировали ее процветание. Во время очередной душеспасительной проповеди о вреде курения, густо приправленной упреками в слабохарактерности и отсутствии воли, Андрей психанул и заявил, что курил, курит и курить будет!