Мужчины учат меня жить

Посвящаю эту книгу:

нашим бабушкам;

мечтательницам, которые борются за справедливость;

мужчинам, которые понимают;

молодым женщинам, которые не сдаются;

пожилым женщинам, которые проложили дорогу молодым;

бесконечным спорам;

и, наконец, миру, где Элла Нахимовиц (родилась в январе 2014-го)

сможет полностью реализовать себя.

Rebecca Solnit

Men Explain Things to Me

* * *

© Е. Луцкая, перевод, 2021

© Rebecca Solnit, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1
Мужчины учат меня жить

До сих пор не пойму, зачем мы с Салли вообще пошли тогда на вечеринку на горном склоне под Аспеном. Все до единого гости были старше нас и невозможно скучны. Мы, тетки за сорок, считались здесь за девчонок. Дом был шикарный – если вы, конечно, любите шале в стиле Ральфа Лорана: внушительное, роскошное здание, выстроенное на высоте девяти тысяч футов, на стенах лосиные рога, повсюду ковры «килим», дровяная печь. Мы уже собирались уходить, когда хозяин обратился к нам: «Побудьте еще. Хочу с вами пообщаться». Представительный и ужасно богатый мужчина.

Пришлось нам дождаться, пока другие гости не отчалят в летнюю ночь: тогда он усадил нас за дорогой деревянный стол и обратился ко мне:

– Ну что? Я слышал, вы написали пару книг?

Я ответила:

– Если точнее – несколько.

– И о чем же они? – продолжал он таким тоном, словно разговаривал с семилетним ребенком, который стесняется рассказать, как хорошо он играет на флейте.

Вообще говоря, мои шесть или семь вышедших на тот момент книг были о разных вещах. Я заговорила о той, которая на тот летний вечер 2003 года была самой свежей. Это была «Река теней: Эдвард Мейбридж и технологичный Дикий Запад», где шла речь о покорении времени и пространства, об индустриализации повседневной жизни.

Вскоре после того, как я упомянула Мейбриджа, собеседник перебил меня:

– В этом году вышла одна очень интересная книга о Мейбридже: слышали о ней?

Он наделил меня ролью инженю столь внезапно и столь решительно, что я практически готова была поверить, будто одновременно с моей книгой вышла еще одна на ту же тему, а я умудрилась ничего о ней не узнать. И вот он уже рассказывает мне об этой интересной книге – вот с этим знакомым надменным выражением лица «Мужчина Вещает», устремив взор в загадочную даль своего авторитета.

Оговорюсь: в моей жизни есть множество замечательных мужчин, в том числе редакторов, которые еще с юных моих лет слушали меня, поддерживали и публиковали мои работы. У меня есть бесконечно щедрый младший брат и множество чудесных друзей, о которых я могу сказать словами Чосера о Студенте из «Кентерберийских рассказов»: «Хотел учиться и других учить». Что-то я еще помню с уроков литературы! Но бывают и другие мужчины.

Тем временем наш мистер Умник продолжал, надувая щеки, вещать об этой книге, которую мне обязательно стоило бы прочесть… пока Салли не перебила его:

– Это ее книга.

По крайней мере, Салли попыталась его перебить – а он продолжал как ни в чем не бывало. Ей пришлось трижды или четырежды повторить «Это ее книга и есть», – прежде чем до него дошло. И тогда – точь-в-точь как пишут в романах девятнадцатого века – наш мистер Умник побледнел как полотно. Тот факт, что именно я и написала эту важнейшую книгу, которую он, как выяснилось, даже не читал – просто наткнулся на рецензию в New York Times несколько месяцев назад, – настолько перевернул весь привычный ему мир с ног на голову, что он потрясенно умолк. На секунду. А потом продолжил вещать. Как приличные женщины, мы удалились от него на почтительное расстояние, прежде чем расхохотаться. И, в общем, хохочем до сих пор.

Люблю такие моменты, когда вдруг всплывает на поверхность неприглядная истина, которую обычно сложно разглядеть и привлечь к ней внимание. Трудно, например, не заметить анаконду, которая сожрала корову или слона – а потом взяла и насрала на ковер.

Скользкая дорожка: как нас заставляют молчать

Конечно, подобного субъекта можно встретить на любой вечеринке. Толкать речи о теориях заговора и иной чепухе могут и мужчины, и женщины. Но, по моему опыту, настолько уверенно нести отъявленную чушь – привилегия лишь одного пола. Мужчины учат меня жить. Меня и других женщин. Неважно, разбираются они сами в проблеме или нет. Так поступают очень многие мужчины.

Любая женщина поймет, о чем я. Из-за этого женщинам порой бывает тяжело в любом деле; из-за этого они не решаются говорить громко и не добиваются, чтобы их услышали; из-за этого молодые женщины предпочитают молчать, когда им указывают – в том числе и языком уличного насилия, – что этот мир не для них. Эта позиция – причина наших самоограничений и сомнений в себе. Она же и подпитывает ничем не оправданное, излишнее самомнение мужчин.

Я не удивилась бы, узнав, что вся американская политика начиная с 2001 года была отчасти обусловлена тем, что никто так и не услышал Колин Роули, сотрудницу ФБР, которая давным-давно высказывала свои соображения насчет Аль-Каиды. Более того, за развитие событий ответственно правительство Буша с его неспособностью услышать хоть что-нибудь: в том числе что Ирак никак не связан с Аль-Каидой и не имеет оружия массового поражения. А также что война – это совсем не плевое дело. (Стену самоуверенности Буша не удалось пробить даже мужчинам-экспертам.)

Может быть, надменность американского правительства и развязала войну в Ираке. Однако та же самая надменность регулярно устраивает войну вокруг нас и даже у нас внутри: войну, которая знакома каждой женщине. Нас вынуждают уверовать в собственную несерьезность. Нас заставляют молчать. Я всё ищу способы избавиться от этого внутреннего императива – и даже неплохая писательская карьера (а я всегда тщательно проверяю и излагаю факты) пока не помогает. Даже в той ситуации, о которой я рассказала выше, были моменты, когда я готова была уступить мистеру Умнику – и позволить его невероятной самоуверенности взять верх над моей не столь твердой решимостью.

Не стоит забывать, что уже тогда у меня было больше аргументов в пользу права мыслить и высказывать своё мнение, чем чувствуют за собой большинство женщин. Я уже знала, что немного сомневаться в себе – это хорошее подспорье для того, чтобы исправлять собственные ошибки и расти над собой. Конечно, если сомнений слишком много, они парализуют – а стопроцентная уверенность в себе порождает лишь надменных идиотов. Между этими крайностями есть золотая середина, к которой стремятся представители того или иного гендера: теплый и комфортный «экватор», где нам и стоит встретиться.

Мы ещё не в самом плохом положении: взять хотя бы ближневосточные страны, где свидетельство женщины не имеет юридического веса, так что даже об изнасиловании она сама заявить не может – нужно, чтобы против мужчины-насильника выступил мужчина-свидетель. А такие находятся редко.

Между тем право на доверие – это один из базовых факторов выживания. Когда я была совсем молода и только начинала понимать, что такое феминизм и почему он так необходим, был у меня молодой человек, чей дядя работал физиком-ядерщиком. Однажды на Рождество он в виде милой и забавной истории рассказал, как жена его соседа по пригороду, где жили научные сотрудники, выбежала ночью из дома голышом, крича, что муж пытается ее убить. Я спросила: «А почему вы решили, что он и правда не пытался?» Он терпеливо объяснил, что это были приличные, респектабельные люди. Ему и в голову не могло прийти, что муж действительно на нее напал. Действительно: зачем ещё ей было выбегать из дома с криками, что на неё напали! Конечно, это неправда. У бедняжки что-то не в порядке с головой…

Даже чтобы получить охранный ордер – в Америке это недавняя практика, – женщине нужно разбиться в лепёшку, чтобы доказать суду и полиции справедливость своих заявлений. Только тогда они поверят, что тот или иной мужчина действительно угрожает ей, и всерьёз возьмутся за это дело. И нужно ещё учесть, что зачастую охранные ордера не работают вовсе. Насилие – распространенный способ заставить людей замолчать, отобрать у них голос и доверие общества, утвердить свою власть над их правом на существование. В Америке каждый день примерно три женщины оказываются убиты нынешними или бывшими супругами. Это одна из главных причин смерти беременных в США. Борьба феминисток за то, чтобы изнасилования, в том числе на свиданиях и в браке, а также домашнее насилие и сексуальные домогательства на работе были признаны преступлениями, – это на самом деле борьба за то, чтобы женщин слышали и им верили.

Я склонна считать, что женщин начали считать за людей лишь тогда, когда такие вещи стали принимать всерьез, когда за тяжкие преступления, цель которых – уничтожить нас, стали официально преследовать. Положительные изменения начались в середине 70-х – а я в то время была уже подростком. Желающим возразить, что сексуальная агрессия на работе – это не вопрос жизни и смерти, напомню о случае, когда младший капрал морской пехоты 20-летняя Мария Лотербах была, по-видимому, убита своим старшим по званию коллегой зимним вечером, пока ждала своей очереди в полиции, чтобы заявить на него об изнасиловании. Обожженные останки ее тела нашли в кострище у него на заднем дворе. Мария была беременна.

Уверенность, что мужчина всегда знает, о чем говорит, а женщина – нет, каждый день делает наш мир всё более уродливым, а красоту его – всё менее заметной. В ход идёт всё, любая мелочь. Когда в 2000 году вышла моя книга «Не сидится на месте», я ощутила прилив сил: теперь я могла достойно сопротивляться тем, кто пытался лишить меня права на мысли, мнения и голос. С тех пор дважды я сумела бросить вызов поведению мужчин – только, увы, в обоих случаях мне заявили, что все было совершенно не так, как утверждала я, что я веду себя необъективно, нечестно, заблуждаюсь, слишком нервничаю, – в общем, веду себя чисто по-женски.

Раньше я бы почти наверняка усомнилась в себе и отступила. Теперь, когда публикуют мою историческую прозу и люди знают меня, у меня есть больше оснований для уверенности в себе: но так везёт далеко не всем женщинам. Из семи миллиардов людей, живущих на планете, львиной доле постоянно твердят, что их собственный жизненный опыт ничего не стоит. Что правда не на их стороне – и никогда не будет. То, как «мужчины учат нас жить», – лишь верхушка могучего, уродливого айсберга.

А мужчины по-прежнему учат меня жить. Ни один мужчина ни разу не извинился за то, что необоснованно поучал меня вещам, в которых я разбираюсь, а он – нет. Впрочем, если верить актуарным таблицам, еще буквально лет сорок с небольшим – и это может стать реальностью. Но я не особенно в это верю.