Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Только вот те, кто пишет эпопеи, редко видят разбитые головы, отрубленные конечности и тела, нашпигованные стрелами, редко обоняют запах вспоротых животов и смрад жженого мяса. А то, что сумеет сделать с человеческим телом колдовство или призванный на поле боя демон, вообще не умещается в голове. Будь все иначе, никто не писал бы о славе полей сражений и геройстве павших. Для профессиональных солдат бой был обязанностью – притом, скорее, досадной, – хотя, когда приходило время, шли они в сражение словно лесорубы в лес. Работу нужно исполнять – и только. Поиски славы и почета они оставляли героям эпопей, созданным людьми, видевшими кровь, лишь если обрежутся при бритье.
Только вот те, кто пишет эпопеи, редко видят разбитые головы, отрубленные конечности и тела, нашпигованные стрелами, редко обоняют запах вспоротых животов и смрад жженого мяса. А то, что сумеет сделать с человеческим телом колдовство или призванный на поле боя демон, вообще не умещается в голове. Будь все иначе, никто не писал бы о славе полей сражений и геройстве павших. Для профессиональных солдат бой был обязанностью – притом, скорее, досадной, – хотя, когда приходило время, шли они в сражение словно лесорубы в лес. Работу нужно исполнять – и только. Поиски славы и почета они оставляли героям эпопей, созданным людьми, видевшими кровь, лишь если обрежутся при бритье.
– Проблемы с горлом?
– Один сукин сын попал мне локтем в шею.
– Что-то личное?
– Не сказал. Может, вся проблема в том, что я воткнул ему корд в брюхо.
– Нечто такое обычно приводит к тому, что человек забывает о манерах.
– Именно.
– Проблемы с горлом?
– Один сукин сын попал мне локтем в шею.
– Что-то личное?
– Не сказал. Может, вся проблема в том, что я воткнул ему корд в брюхо.
– Нечто такое обычно приводит к тому, что человек забывает о манерах.
– Именно.
– Когда я лежала на земле, а они меня били, люди вокруг кричали и смеялись.
– Я говорила не о людях, но о человеке. Люди – это твари с каменным сердцем и со ста пастями, алчущими крови
– Когда я лежала на земле, а они меня били, люди вокруг кричали и смеялись.
– Я говорила не о людях, но о человеке. Люди – это твари с каменным сердцем и со ста пастями, алчущими крови
Горы просто не прощают ошибок, требуют уважения в каждом вздохе и мысли, а малейший признак пренебрежения карают смертью. И здесь нет речи о какой-то там мстительности оскорбленного божества, ведь медведь, отмахивающийся от надоедливой мухи, не мстителен. Он просто-напросто медведь.
Горы просто не прощают ошибок, требуют уважения в каждом вздохе и мысли, а малейший признак пренебрежения карают смертью. И здесь нет речи о какой-то там мстительности оскорбленного божества, ведь медведь, отмахивающийся от надоедливой мухи, не мстителен. Он просто-напросто медведь.
Обманываться – первый шаг к поиску виноватых.
- Мы должны идти дальше.
– И куда же? Прямо или опишем круг и выйдем на свои же следы? Или потеряем дорогу и, не найдя другого источника, умрем от жажды?
– Это взгорья, а не равнина. Мы удерживаем направление, посматривая на горы и на положение вершин. Подсчитываем их, записываем, фиксируем число пиков, ущелий, граней. Делаем карту. Мы не идем по кругу и всегда сумеем сюда вернуться. А вы как делаете это в Степях?
– Смотрим на солнце, звезды и на то, откуда прилетают стрелы.
– Тоже хороший способ.
- Мы должны идти дальше.
– И куда же? Прямо или опишем круг и выйдем на свои же следы? Или потеряем дорогу и, не найдя другого источника, умрем от жажды?
– Это взгорья, а не равнина. Мы удерживаем направление, посматривая на горы и на положение вершин. Подсчитываем их, записываем, фиксируем число пиков, ущелий, граней. Делаем карту. Мы не идем по кругу и всегда сумеем сюда вернуться. А вы как делаете это в Степях?
– Смотрим на солнце, звезды и на то, откуда прилетают стрелы.
– Тоже хороший способ.
война меняет людей еще до того, как те прольют кровь.
Утренние потягушки – очень личностный ритуал, словно, выполняя все эти движения, человек на миг становится жрецом, отдающим уважение Опекунше Снов.
Утренние потягушки – очень личностный ритуал, словно, выполняя все эти движения, человек на миг становится жрецом, отдающим уважение Опекунше Снов.
Почему в историях о шпионах все просто? Кто-то всегда оставляет на виду важные документы, проговаривается по пьяному делу или, гонимый угрызениями совести, рыдая, выдает всех сообщников. Конечно, если в этих историях была женщина, виновник рассказывал ей все во время страстной ночи.
Почему в историях о шпионах все просто? Кто-то всегда оставляет на виду важные документы, проговаривается по пьяному делу или, гонимый угрызениями совести, рыдая, выдает всех сообщников. Конечно, если в этих историях была женщина, виновник рассказывал ей все во время страстной ночи.
Но ведь именно так оно и действует: ты наносишь кому-то страшное оскорбление и пытаешься потом отобрать у него достоинство и честь, потому что тогда легче смотреть самим себе в глаза.
Но ведь именно так оно и действует: ты наносишь кому-то страшное оскорбление и пытаешься потом отобрать у него достоинство и честь, потому что тогда легче смотреть самим себе в глаза.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: