Снег мягко опускался на землю и искрился под светом, льющимся из окон особняка. В уютной гостиной было много молодёжи, и, судя по всему, они успели заскучать.

– Ах, господа, скоро полночь, а сеньор шевалье так и не приехал, ― надув губки, протянула юная маркиза.

– Оставь, Аннет. ― Пожал плечами её кузен. ― Ты же сама видела, как отец получил письмо. Я точно знаю, что Сатюрнен прибудет сегодня.

– О, я готова и вовсе не сомкнуть глаз всю ночь ради того, чтобы послушать его очередной рассказ, ― мечтательно воскликнула пухленькая мадемуазель Эдуэн.

Тут лакей доложил, что прибыл сеньор шевалье де Льенар. И под неодобрительные взгляды старших молодёжь едва ли не кубарем скатилась с лестницы, пытаясь в сумраке прихожей разглядеть высокую фигуру гостя. Шевалье Сатюрнен был довольно молод и обладал приятной наружностью. Его светлые волосы были завиты по последней моде, а расшитый серебряной нитью камзол ладно облегал стройную фигуру. Раскосые глаза де Льенара искрились весельем. Он ощущал себя желанным гостем и от души радовался повышенному вниманию. Ибо был достаточно тщеславен.

Окружённый толпой молодых людей и девиц, шевалье с изящной небрежностью встряхнул волосами, поклонился присутствующим и поцеловал руку старой маркизе. Но молодёжь уже устала ждать, когда все церемонии будут соблюдены и, едва ли не насильно усадив Сатюрнена в кресло, тотчас разместились вокруг, словно прилежные ученики возле учителя. Право же, жизнь в провинции довольно однообразна, просто счастье, что шевалье приходился дальним родственником хозяину дома. Все знали, что де Льенар, выполняя поручения самого монсеньора, чаще бывает на чужбине, чем на родине, а посему ему явно есть чем развлечь скучающую публику. Особенно теперь, когда он явился прямиком из дальнего путешествия.

– Итак, друзья мои. ― Сатюрнен сделал многозначительную паузу и, пригубив вино, произнес: ― Признаться, я угодил в такую переделку, что более не надеялся оказаться в столь очаровательной компании. Вообразите, господа, я был на волосок от смерти! Только подумайте, двое моих спутников пали жертвой краснокожих дьяволов! И я остался со своим слугой Валентином посреди зимнего леса. Снежная буря окончательно сбила нас с дороги. Совестно сказать, но всю мою браваду как рукой сняло. Бедняжка кобыла сломала ногу, не выдержав веса двоих седоков. И вот мы с Валентином буквально рухнули в снег, заливаясь слезами и моля всех святых послать нам лёгкую смерть…

Часть первая

Предместье Руана окутали сумерки. Поздняя осень буквально изнуряла Нормандию нудно моросящим дождём. Казалось, сырость пропитала всё вокруг: и размытые дороги, на которых экипажи тонули в грязи по самые спицы, и сиротливые деревья, что с каждым порывом ветра теряли остатки листвы. Горе несчастным, оставшимся без крыши над головой в эдакую пору. Впрочем, обитателям особняка Монтель де Клансье, как и их гостям, тоскливая погода не доставляла ровным счётом никаких неудобств. Прекрасный дом из белого камня сиял, как драгоценная шкатулка. И ухоженная аллея, и чудесный сад, украшенный скульптурами, подчёркивали солидное состояние хозяев и уютную атмосферу, что царит в дружных любящих семьях. И действительно, чета Монтель де Клансье ― граф Александр, его очаровательная супруга Сабина и старик Оскар ― славились своим гостеприимством и радушием.

Гости осушили немало бокалов под щедрые комплименты столь достойным хозяевам. Полный и рыхлый барон дю Вердье, утирая потное раскрасневшееся лицо, опустился в кресло и, продолжая беседу, обратился к графу:

– Ах, сеньор, мы так славно провели время в вашем доме, впрочем, как всегда. Поверите ли, я готов и вовсе надоесть вам визитами, но, Бог мой, отчего вам вздумалось забраться в такую глушь? Право же, добраться до вас ничуть не быстрее, чем до Парижа.

– Вы совершенно правы! ― подхватил сухопарый маркиз Эдмон. ― Ваш особняк просто чудо, но при ваших средствах вы запросто могли бы выстроить такой же, и гораздо ближе.

– Друзья мои, ― мягко улыбнувшись, произнёс Александр. ― Увы, это отнюдь не моё решение. Идея покинуть город пришла в голову моему отцу. Вы ведь знаете, спорить с отцом у нас в семье не принято. ― И заметив, что в глазах гостей застыл немой вопрос, граф продолжил: ― Это всего лишь проявление заботы о наших сыновьях. Да-да, старик считает, что большой город полон соблазнов. Наш старший, Робер Антуан, и без того достаточно пылок и имеет склонность искать приключения даже там, где их нет. Я не хочу упрекать мальчонку в этом, но отец прав: обладай Робер более покладистым и спокойным нравом, мы не решились бы на подобный шаг. Сказать откровенно. ― Александр склонился ближе к собеседникам. – Лично мне по нраву, что Робер не слишком усидчив и не питает тяги к обучению. Хотя, конечно, учитель заставляет его зубрить, как и младшего брата. Но бесстрашие и ловкость наверняка в последующем сделают из нашего первенца недурного военного. Кто знает, если на то будет воля Господа, мальчик вполне сможет дослужиться до высокого чина в свите монсеньора.

Гости согласно закивали. Наверняка старшему сыну де Клансье удастся стать прославленным полководцем.

– Ну а что касаемо младшего, ― продолжал хозяин дома, ― то нам осталось лишь гордиться его усидчивостью. Вообразите только, Люсьену нет десяти лет, а он может цитировать по памяти целые абзацы книг. Мальчик готов торчать в библиотеке с утра до вечера. Однако, в противовес брату, он чурается охоты и прочих шумных развлечений. Подозреваю, что в глубине души малыш побаивается верховой езды и уроков фехтования.

Маркиз и барон благодушно рассмеялись. Что ни говори, а семья де Клансье может искренне радоваться своим отпрыскам. Если старший станет военным, то младшего наверняка ждёт карьера учёного или священника, что тоже неплохо. Но вскоре беседа вновь вернулась к слишком удалённому месту для жилья.

– Оставьте, друг мой. ― Пожал плечами граф. ― У нас совсем нет родни, что требовалось бы навещать каждый день.

– Счастливчик! ― вырвалось у маркиза. ― Вообразите только, я имею несчастье приходиться дядюшкой куче племянников и племянниц. Ведь я нарочно не пишу завещания только для того, чтобы взглянуть на свару, которую они устроят на моих похоронах. ― Гости рассмеялись.

– Но вы-то этого не увидите.

– Непременно упрошу Господа дать мне взглянуть на родню с неба, а после чинно отправлюсь в чистилище. ― Подмигнул маркиз.

– Ну, нам опасаться нечего. ― Пожал плечами граф. ― Моего состояния с лихвой хватит на обоих сыновей. Да и ко всему, мои мальчишки очень привязаны друг к другу, несмотря на то что разнятся нравом.

Меж тем старший сын графа, высокий стройный подросток с густыми тёмно-русыми волосами, изнывал от скуки. Наряженный по случаю приезда гостей в зелёный камзол тонкого сукна, из манжет которого выбивалась пена кружев батистовой сорочки, суконные панталоны и ослепительно белые чулки, он чувствовал себя ужасно скованным. Его отец был совершенно прав относительно нрава своего первенца. Даже в одежде Робер предпочитал исключительно свободу и удобство. Сидеть над книгой или письмом было для него сущей мукой. Он обожал носиться по округе на упрямом жеребце по кличке Дьявол, охотиться или ловить рыбу в крошечном озерце. И теперь, чинно восседая возле матери в окружении дам и девиц, что откровенно разглядывали его, он едва не зевал от тоски.

– Бог мой, Сабина, душа моя, ― проворковала старая баронесса. ― Вы можете гордиться своим старшим сыном. Мальчик просто очарователен.

– Немудрено, ― подхватила моложавая маркиза. ― Ведь Роби похож на матушку, а наша Сабина всегда отличалась привлекательностью.

Графиня польщённо улыбнулась и бросила горделивый взгляд на сына.

– Благодарю вас. Наш мальчик несомненно хорош собой, однако ему не помешало бы немного прилежания в учёбе, – нежно прикоснувшись к руке сына, добавила женщина.

Дамы ничуть не лукавили, расточая комплименты. Сабина действительно была красивой. Пышные волосы чуть светлее, чем у сына, уложены в затейливую причёску, нежные щёки покрыты лёгким румянцем. А пухлая нижняя губка придавала её облику дополнительного шарма. Робер очень походил на мать, даже формой рта, но волевой подбородок с ямочкой он несомненно унаследовал от отца и деда. Как только разговор из нудных вопросов про учёбу иссяк и дамы начали восторгаться его внешностью, уверяя, что через пару лет он вскружит головы всем девушкам в провинции, Робер заметно повеселел. Ему было совершенно плевать на свою внешность, но любая похвала приводила его в восторг. Граф искренне сожалел об эдаком пороке, но мать и дедушка словно не замечали его. Однако скоро и это наскучило юному повесе, и он, улизнув из гостиной, направился на поиски брата. Время было достаточно поздним, но спальня Люсьена оказалась пуста. Робер хмыкнул и поднялся в библиотеку, но и там оказалось темно и пусто. И подросток уверенно поспешил в цокольный этаж, где располагались кухня и комнаты прислуги. Оглядевшись по сторонам, он толкнул неприметную, таившуюся под лестницей дверь чулана, куда обычно складывали старые корзины, вязанки хвороста и прочую видавшую виды утварь.

При тусклом свете единственной свечи он тотчас заметил братишку и молоденькую служанку Жеральдин, что сидели прямо на полу, поджав под себя ноги.

Оба вздрогнули от неожиданности и замерли в попытке разглядеть вошедшего.

– Ага, попались! ― радостно воскликнул Робер. ― Я и не сомневался, что ты торчишь в чулане и жадно внимаешь россказням кудрявой врунишки.

– Ох и напугали же вы, сеньор. ― Поджала губы горничная, поправляя чепец.

– Ой, как же, так я и поверю, что тебя можно запросто напугать, ― рассмеялся Робер. ― Ты та ещё штучка. Говорят, недавно огрела конюха поленом. А уж он здоровее тебя вдвое.

– Вот вы насмешник, сеньор! ― Покраснела Жеральдин. ― Пьер получил по заслугам. Я не из тех, кто позволяет себя щипать по углам. Если бы я не была порядочной девушкой, меня бы сроду не взяли в такой солидный дом.

– Ладно, ― миролюбиво бросил Робер. ― Мне до чёртиков надоело торчать среди гостей, вот я решил пройтись. Ну, Люсьен, ты вновь погрузился в деревенские байки, после которых всю ночь станешь стучать зубами или вовсе намочишь постель.

– Когда это я мочил постель?! ― покраснев от обиды, воскликнул младший брат. ― По крайности я не строю из себя взрослого, целуя ручки всем маминым подругам. Истории Жеральдин гораздо интереснее, чем праздная болтовня. Сам наверняка побаиваешься слушать про нечисть, вот и цепляешься ко мне.

– Вот зануда! ― захохотал Робер, похлопав брата по плечу. ― Давай, рыжая болтушка, начинай, да пострашнее, и надо бы погасить свечу. Тебе достанется, если нас здесь застанут.

Жеральдин кокетливо поправила вьющиеся прядки огненно-рыжего цвета, что выбились из-под чепца, и, дунув на свечку, зловещим шёпотом произнесла:

– Было это лет сто назад, а может, и больше. Одна деревенская девушка отправилась за хворостом…

По мере повествования Люсьен неосознанно придвигался всё ближе и ближе к брату, пока окончательно не прижался к его боку. Святой Марк, уж больно страшной показалась история, да ещё в кромешной темноте.

Незадолго до полуночи гости покинули особняк де Клансье, и уставшие супруги отправились в свои спальни, уверенные, что их сыновья давно спят. Вскоре на покой разошлись и слуги, и дом погрузился в сонную тишину.

Но в полночь троица в чулане внезапно услышала грохот, звон разбитого стекла, хриплую брань незнакомцев и топот грубых башмаков. А затем последовали истошные крики застигнутых врасплох людей.

– Зажги свечу, Жеральдин! Мне… мне страшно, ― воскликнул Люсьен.

Служанка торопливо чиркнула огнивом и испуганно осенила себя крестом. Робер метнулся к двери, но девушка оказалась проворнее и, вцепившись ему в плечи, забормотала:

– Стойте, стойте, сеньор. Кто знает, что там творится? Открыв дверь, вы подвергаете опасности и себя, и нас.

– Ты ума лишилась? ― раздражённо бросил подросток. ― В моём доме творится разбой, а я стану сидеть в чулане и дожидаться утра? Мне всего-то надо взять шпагу, и я…

– Вот упрямец! Откуда вам знать, сколько разбойников снаружи? Получите дубинкой по своей распрекрасной голове раньше, чем схватитесь за шпагу, ― сварливо заметила девушка.

– Да, да, братик, не уходи, умоляю. Иначе я просто помру со страху, ― всхлипнул Люсьен.

Робер нерешительно отошёл от двери, беспомощно покусывая губу.

– Лулу, не вздумай реветь, ― сурово бросил он. ― Среди де Клансье не было трусов. ― И заметив, как огромные серые глаза братишки наполнились слезами, он, смягчившись, добавил: ― Вот дурачок, разве я позволю кому-нибудь тебя обидеть?

Грохот и возня за дверью не утихли, а разгорелись с новой силой.

– Погаси свечу, Жеральдин, ― шепнул Робер, приникнув к двери в попытке лучше расслышать происходящее. Внезапно почти у самой двери раздался женский визг, тотчас сменившийся хрипом, и глухой звук упавшего тела.

– Пресвятая Дева… ― прошептала служанка. ― Это же кухарка Филомена.

В скудной полоске света из-под порога показалось тёмное пятно, что становилось всё шире.

– Это… это… кровь? ― выдохнул Люсьен и повалился на девушку.

– Чёрт возьми, малыш, кажется, совсем сомлел. ― Робер подхватил братишку, стараясь поставить его на ноги.

– Сеньор, нам лучше спрятаться, ― решительно произнесла служанка. ― Неизвестно, как обернётся дело.

Девушка и впрямь оказалась весьма прозорливой. Не прошло и пары минут, как за дверью послышался низкий хриплый голос:

– Ну что, пирушка окончилась, Беспалый?

– Конечно, хозяин, ― ответил ещё один незнакомец. ― Когда лиса забирается в амбар, гуси недолго гогочут и машут крыльями, ― со смехом добавил он. ― Тишина ― словно кладбище святых мучеников.

– Вот и отлично. Я из тех, кто хорошо выполняет свою работу. Ни одного из де Клансье не должно остаться в живых. Теперь осталось подпалить это славное местечко. Огонь лучше всего скрывает следы. Да, Беспалый, проверь-ка ещё чулан. Не годится, если упустим даже паршивого поварёнка, что прикорнул тайком. ― И, будто отвечая на немой вопрос собеседника, пробурчал: ― Давай, шевелись, я обещал, что не оставлю в живых даже жалкого слугу. Ведь мертвецы не могут свидетельствовать в суде. ― После этих слов старенькая дверь чулана слетела с петель от внушительного пинка неизвестного, и в проёме, освящённый мятущимся пламенем факелов, показался высокий худощавый человек в низко надвинутой шляпе. Впервые в жизни Робер почувствовал страх. Скорчившись за кучей хвороста и корзин, он ощутил, как холодные струйки пота бегут по спине. Рядом, сжавшись в комочек, замерла Жеральдин, обхватив за плечи Люсьена и зажимая ему рот ладонью. Несколько томительных секунд они смотрели друг на друга расширившимися от ужаса глазами и затаив дыхание.

– Здесь никого нет, хозяин, ― крикнул незнакомец, окинув взглядом чулан. Швырнув факел прямо на кучу хвороста, он поспешил прочь.

Едкий дым заполнил каморку,

– Проклятье! ― сдавленно вскрикнула Жеральдин и, сорвав фартук, начала сбивать пламя. ― Да помогите же, сеньор! Или вы тоже сомлели, как ваш братик?

Робер очнулся и поспешил ей на помощь. Но попытки погасить огонь оказались тщетны.

– Мы сгорим заживо, если не унесём ноги, ― бросила служанка.

Вдвоём с Робером они подхватили Люсьена, что еле перебирал ногами, и, задыхаясь, сгибаясь от надрывного кашля, поспешили в галерею. Первое, обо что споткнулась Жеральдин, было телом несчастной кухарки. Стелившийся дым милосердно скрыл подробности расправы, но излишне чувствительный и хрупкий Люсьен вновь закатил глаза и обмяк на руках у брата. Девушка решительно двинулась к кухне, припомнив, что там есть выход на задний двор. Другие пути были начисто отрезаны разгоравшимся пожаром. Но стоило ей открыть заветную дверцу, навалившись на неё всем телом, как Робер отпрянул.

– Постой, возьми Люсьена и бегите подальше от дома, я должен позаботиться о родителях. Да и дедушка вряд ли спустится по лестнице без помощи.

– Вы ума лишились! ― воскликнула Жеральдин, тотчас разразившись кашлем. ― Младенцу ясно, что они мертвы! ― грубо выпалила она. ― По крайности спасётесь сами и сохраните жизнь вашего несчастного брата.

Лицо Робера исказилось яростью, он вскинул голову, но не успел произнести ни слова, как позади с жутким грохотом рухнула лестница, окатив троицу целым снопом искр. Бедняги больше не спорили, все трое рванулись вперёд в единственной надежде избежать страшной смерти. Но, выскочив во двор, отлично освещённый пожаром, спасённые с отчаянием увидели нескольких всадников, что стояли поодаль, словно наслаждаясь делом своих рук. Служанка упала ничком в траву, потянув за собой обоих братьев де Клансье. Бедняги лежали, уткнувшись во влажную землю и замерев от страха. Кто знает, успели ли головорезы их заметить? Не в силах продолжать пытку неизвестностью, Жеральдин тряхнула старшего сына графа за рукав и указала глазами в глубину сада. Этот участок всегда был в тени, и садовник давно его забросил. К чему тратить силы, если там вовсе не растут цветы? К счастью беглецов, в кустах жимолости скрывалась калитка, что вела прямиком в рощу. И вот, приникая к земле и поминутно ожидая окриков, несчастные поползли к спасительному выходу. И, только выбравшись за ограду, они наконец выпрямились в полный рост и со всех ног помчались к лесу. Пережитый страх гнал их без остановки, пока девушка не полетела кувырком, споткнувшись о поваленный ствол дерева.

– Вот чёрт! Я потеряла одно сабо, ― пробормотала она, потирая ушибленную ногу.

– Не великая потеря в сравнении с жизнью, ― буркнул Робер, заботливо усаживая брата на тонувший в пожухлой траве ствол дерева. Теперь беглецы могли хотя бы немного перевести дух и оглядеться. Моросящий дождь приятно охлаждал разгорячённые лица, но вскоре их одежда промокла насквозь, и начал пробирать озноб.

Робер потёр себя по плечам.

– Надо идти в деревню и попросить о помощи, ― наконец заявил он.

– Вот придумали! ― хмыкнула девушка. ― А если разбойники до сих пор шатаются в округе? Да и почём вам знать, куда они направились.

– Стало быть, пойдём в город, надо же известить интенданта. Он мигом отправит гвардейцев на поиски убийц.

– Знаете, сеньор. ― Жеральдин по-стариковски поджала губы. ― Вы вроде не глупый парнишка, а несёте настоящую чушь. До города больше двух льё, ваш братец не пройдёт и половины. И ко всему, мы запросто замёрзнем до смерти в мокрой одежде.

– Ну и нахалка! Вообразила, что говоришь с деревенщиной! ― вспылил Робер. ― В конце концов, у тебя есть огниво. Разведём костёр и обсохнем.

– Ах, как просто. ― Всплеснула руками служанка. ― Да я выронила огниво, ещё когда мы неслись словно кони, сорвавшиеся с привязи. И вот что я вам скажу, сеньор храбрец, бродить по ночному лесу ― совершенно никчёмная затея. Мы запросто можем наткнуться на дикого кабана. Что-то я не вижу при вас шпаги. Или вы так сильны, что расправитесь с ним одним взглядом?

Лицо Робера вспыхнуло, но он промолчал, не найдя что возразить. Всё это время Люсьен сидел, не проронив ни звука, уставившись в одну точку. Спохватившись, старший брат погладил его по плечу.

– Бедный Лулу, должно быть, ты совсем окоченел. Давай руки, я разотру тебе пальцы, и кровь быстрее побежит по жилам.

Но мальчик вскинул на брата измученный взгляд и беззвучно пошевелил губами.

– Святой Франциск, ― шепнула Жеральдин. ― Неужели бедняжка онемел?

Робер вздрогнул и начал трясти братишку за плечи.

– Проклятье! Лулу, ради Милосердного Отца, не молчи, скажи хоть полслова!

Но бледный до синевы Люсьен беспомощно таращился во тьму и заливался слезами.

– Бог свидетель! ― прошипел Робер. ― Я готов лично разорвать паршивых убийц голыми руками! Мало нам горя, что в одночасье лишились родителей и дома, так ещё Люсьен стал калекой!

– Хватит вам бесноваться, сеньор. ― Нахмурилась служанка. ― От ваших угроз дело не сделается. Кажется, я знаю, куда нам следует идти.

– Возомнила себя самой прозорливой? ― ядовито произнёс Робер. ― Да ты старше меня всего-то лет на пять.

– Вот на эти пять лет я и умнее вас, ― спокойно бросила девушка. ― Неподалёку в низине есть обитель святого Марка. Редко кто наведывается туда. Мы найдём ночлег, да и кому, как не монахам, позаботиться о несчастном ребёнке? А потом сообразим, как быть дальше.

– Что это я должен прятаться, словно жалкий мышонок? Может, мне и вовсе позабыть о грабителях?

– Умничайте дальше, сеньор. Вы страсть как напоминаете задиристого петушка, что совсем недавно сменил перья. Неужто вы не слыхали, что мололи проклятые разбойники? В особняк шли вовсе не грабить, а убивать.

Робер замер, приоткрыв рот от удивления. Чёрт возьми, ведь он действительно слышал разговор головорезов. Выходит, служанка права. Пожалуй, их с братом мигом убьют, если узнают, что они остались в живых. Стало быть, добраться до интенданта будет не так уж легко, как казалось. И по всему, мысль, что выказала Жеральдин, достаточно хороша. Кто вздумает искать отпрысков де Клансье в затерянной в лесу обители? Робер ласково потрепал светлые волосы брата и постарался улыбнуться, хотя улыбка вышла кривой и не слишком ободряющей. Братья двинулись за девушкой. Жеральдин напрягала глаза, всматриваясь в сумрак ночи, и с облегчением выдохнула, когда тучи очистили небо и показалась луна. Ещё больше часу они блуждали по лесу, пока перед ними не открылась низина, затянутая туманом. Служанка осенила себя крестом и кивнула:

– Ну вот что, славные сеньоры де Клансье. Конечно, я наслышана, что монахи в обители порядочные и честные люди, но по мне, так лишняя осторожность не помешает. Думаю, вам не следует называть своих настоящих имён. А причину, по которой мы угодили в неприятности, оставьте поведать мне.

– Кто бы сомневался, – язвительно произнёс Робер. ― Я всегда говорил, что ты знатная выдумщица и мастерица приврать.

– Когда речь о жизни и смерти, сеньор, не грех и приврать. ― Пожала плечами Жеральдин. ― Эй, Люсьен, малыш, как тебе имя… к примеру… Обен?

– Что за ерунда? ― хмыкнул Робер.

– Вовсе не ерунда, так звали моего крёстного, ― обиженно проворчала девушка.

– Ладно, не дуйся. Ну, братец, согласен ты на время стать Обеном?

Несчастный Люсьен вновь не смог произнести ни звука и только кивнул.

– А вам, сеньор, подойдёт…

– Отстань, я сам придумаю, ― буркнул Робер. ― Успею, пока идём к воротам.

Троица начала медленно спускаться, то и дело поскальзываясь на мокрой траве и рискуя скатиться кубарем. Наконец показались высокие стены монастыря, увитые завядшим плющом. Жеральдин вновь перекрестилась и только протянула руку к колокольчику, как Робер стремглав бросился прочь.

– Вот чёрт! ― вырвалось у служанки, но, бросив взгляд на распятие, она испуганно вздрогнула: ― Куда вас понесло, сеньор?!

– Я не стану отсиживаться в обители, словно испуганный кролик! Ты славная девушка, Жеральдин, и наверняка сумеешь позаботится о себе, а монахи помогут Люсьену. Я всё же проберусь в город и сообщу интенданту. А может, и сам нападу на след проклятых разбойников. ― И, не желая слушать уговоров и наверняка правильных слов, что бросала вслед служанка, Робер прибавил ходу. Сказать откровенно, он попросту боялся, что доводы Жеральдин окажутся куда умнее, чем его скоропалительное решение. А отбежав на приличное расстояние, он и вовсе счёл, что его поступок единственно верный. Укрывшись за кустами орешника, подросток дождался, пока створка ворот откроется и фигурки путников скроются в обители. Ну вот и хорошо. Теперь у него развязаны руки. Право же, одному намного легче осуществить свой план. Тем более он сулит немало захватывающих приключений, где можно проявить все свои умения. А Робер воображал себя весьма ловким, умным и сильным для подобных испытаний. Уверенный, что мигом выйдет к проезжей дороге, он решительно двинулся вперёд. Но, проблуждав более часу, с тоской понял, что так и не покинул леса. В довершение беды, небо вновь заволокло тучами и повалил первый снег. Тяжёлые влажные хлопья оседали на непокрытой голове и плечах. Волосы намокли, и пряди прилипли к лицу, мешая смотреть. Холод донимал отчаянного путника, и Робер ежеминутно тёр себя по плечам, воображая, что таким манером сможет согреться. Вскоре он вымок до нитки, и даже в башмаках хлюпала вода. Из носу потекло, зубы выбивали дробь, а вожделенной дороги так и не было видно. Наконец, осознав, что заблудился, Робер почувствовал, как слёзы подступают к глазам и сейчас он разревётся, словно Люсьен. Одиночество и страх обрушились на незадачливого искателя приключений. Подросток всхлипнул и, мучаясь раскаянием, решил во что бы то ни стало возвращаться в обитель. Пройдя, как ему показалось в правильном направлении, он остановился, пытаясь разглядеть знакомые места, как вдруг услышал глухое рычание прямо за спиной. Липкий страх на мгновение сковал его, но очнувшись, Робер помчался вперёд, напрягая последние силы. Однако, судя по низкому хриплому рычанию и топоту лап, зверь не собирался отказываться от добычи. Подросток продолжал свой сумасшедший бег и, бросив взгляд через плечо, успел заметить огромного волка, что мчался позади мрачной тенью. Робер вскрикнул. Погоня продолжилась. Юный граф уже не чувствовал ни рук ни ног, каждая жилка дрожала от напряжения, во рту пересохло, от разгорячённого тела валил пар. Споткнувшись о торчащее из земли корневище, Робер полетел кувырком. Привстав на руках, прямо перед собой он увидел, как огромный волк с оскаленной пастью поднялся на задние лапы. Сверкнули янтарно-жёлтые глаза зверя. Робер скорчился на земле, обхватив голову руками, и, как в бреду, затараторил молитву, с диким ужасом ожидая мучений от зубов и когтей этого исчадия ада. Однако прошло несколько минут, и наступила тишина. Ни злобного рычания, ни обжигающего дыхания зверя, ни шороха опавшей листвы.

Не в силах поверить, что он остался жив и хищник по какой-то причине убрался восвояси, он так и не смог заставить себя открыть глаза и подняться на ноги.

– Надеюсь, ты не успел отдать Богу душу, малец? ― послышался прямо над ним хриплый насмешливый голос.

Робер вскочил на ноги, что ещё дрожали от жуткой погони, и уставился на незнакомца, что стоял возле него. Насколько можно было разглядеть при скудном, пробивающемся сквозь тучи лунном свете, незнакомец был очень высок и довольно широкоплеч. Длинные седые волосы, обрамлявшие лицо, спускались по плечам и доходили до простого пояса из верёвки.

– Господь милосердный! ― Робер прижал руки к груди. ― Вы спасли мне жизнь, господин. Клянусь, что буду до конца дней своих молить за вас Отца небесного!

– Неужели? ― хмыкнул незнакомец. ― Тогда ты будешь первым и наверняка единственным, кто станет поминать меня в молитвах. Скажи лучше, какого дьявола ты шатаешься по лесу в эдакую пору? Подобная прогулка может плачевно окончиться даже для взрослого, не говоря уж таком сопляке, как ты.

Ободрённый появлением человека, Робер пропустил мимо столь не лестный отзыв о себе и, облизнув пересохшие губы, пробормотал, что трагические обстоятельства вынудили его отправиться в город, но в темноте он заблудился и потерял дорогу.

– Хм, а ты здорово сглупил, парень, отправившись в город ночью. И должно быть, блуждал не менее трёх часов, если умудрился забраться не меньше чем за пол-льё от дороги. Ладно, можешь переночевать у меня, мой скромный дом совсем рядом.

На несколько мгновений Робер замялся, но после открыто взглянул на собеседника и улыбнулся.

– Должно быть, вас послали святые, господин… господин…

– Меня зовут Симон Ранкур, ― бросил незнакомец. ― Можешь приписать моё появление святым, если тебе так больше нравится, ― с усмешкой добавил он.

И после двинулся вперёд, даже не проверив, последует ли подросток за ним. Робер рванулся за своим спасителем, стараясь приноровиться к его широким шагам. И спустя четверть часа показался тонущий во мраке силуэт мельницы.

– Ого! Так вы мельник, господин Ранкур?

– Ещё не хватало, ― буркнул Симон. ― Пораскинь умишком, кто потащится с зерном в эдакую глушь? Мне просто нравятся глухие места, да и скрип мельничного колеса навевает на меня умиротворение.

– Стало быть, вы отшельник?

– Вот дьявол! Я вижу тебя меньше получаса, а ты уже успел изрядно надоесть вопросами. Язык словно помело. Не удивлюсь, если твоя родня ― сплошь глухие.

– Мои родные… ― Вспыхнул Робер. ― Мои родные погибли… У меня никого не осталось, кроме маленького брата.

– Не такая уж редкость, ― спокойно проронил Ранкур. ― И где твой братец?

– Он… он в монастыре, ― прошептал подросток и осёкся: не сболтнуть бы лишнего, ведь он совсем не знает, кто такой Симон Ранкур.

По счастью, новый знакомый не слишком обратил внимания на слова гостя и, распахнув потемневшую от времени дверь, кивнул.

Ах, какое разочарование отразилось на лице Робера! После долгого блуждания по лесу в мокрой одежде основательно продрогший юный граф оказался в убогой комнатёнке, где царили запустение и сырость. Запах влажных камней и шерсти едва перебивал аромат можжевеловых веток, подвешенных к балке потолка. Небольшой очаг, грубо сколоченная мебель, состоявшая из лавки, колченогого стола и лежанки, крытой соломой. Вдоль почерневшей от гари стены тянулась полка с простой утварью.

Ранкур сбросил накидку и склонился над очагом, дуя на подёрнутые золой угли. Гость нерешительно примостился на краешке лавки, стараясь унять дрожь, охватившую тело. Право же, он так закоченел, что ноги непроизвольно постукивали по земляному полу, а зубы выбивали дробь.

– Не слишком подходящее место для танцев, ― усмехнулся Симон, выпрямившись во весь рост. ― На, опрокинь стаканчик, по крайности перестанешь клацать зубами, пока я разведу огонь.

Робер вымученно улыбнулся и жадно осушил полный стакан. Теперь при мятущемся пламени свечей, что попросту стояли на щербатом блюде, он смог как следует разглядеть своего спасителя. Лицо Симона было изрезано глубокими морщинами, нависшие веки почти совсем скрывали глаза. Но меж тем при каждом движении было видно, как напрягаются крупные мускулы под рубахой. Словно старость коснулась лишь лица Ранкура, оставив молодым его тело. Да и жесты Симона выдавали человека достаточно сильного и ловкого, лишённого старческой немощи.

12 След.

Мельница Ранкура

Пролог

Часть первая

С этой книгой читают

Другие книги автора