Вызов в Мемфис

Классический психологический роман середины 1980-х о специфических нравах американского юга, простота, доброта и жестокость традиций, семейные проблемы реднеков, непонимание, страхи. Добротная психологическая драма.

История одной семьи на американском юге. Повествование очень тягучее, грандиозных событий в книге нет. В книге практически не диалогов, а еще там нет интриги. Но при этом читать довольно интересно, чем же закончится история о том, как пожилой отец семейства решил жениться.

«В какой-то момент с глаз молодых людей спадает пелена таинственности. Они наконец понимают, как именно взрослые всегда вели себя с ними»

Мне очень нравятся книги, которые погружают читателя в историю семьи, человека. Которые затрагивают тему взаимоотношения между родителями и детьми. Это книги о жизни и они по-своему прекрасны.

Филипп Карвер приезжает в родной Мемфис по настоятельному приглашению старших сестер. 80-летний Отец Каревера собрался жениться и ему надо срочно помешать. Филипп Карвер начинает рассказывать нам историю своей семьи. В памяти всплывают воспоминания: о его юности, о сестрах, о взаимоотношениях с отцом, о конфликтах и детских обидах. Мы узнаем историю семьи Карвер и увидим, как она повлияла на их настоящее.

В книге практически не диалогов, а еще там нет интриги. В этой книге рассказана простая история человека и этим она прекрасна. Читая книгу, я представляла, что сижу вместе с Филиппом у камина, я держу бокал вина, а он мне показывает свой семейный альбом и рассказывает историю. Историю, которая неспешным потоком вливается в сознание и вместе с главным героем приходит переосмысление жизни.

Мне понравилась американская атмосфера, которая царила на каждой странице. Мне понравились герои, думаю, что в каждой семье такие есть. И мне понравился Филипп Карвер, чью историю я с большим удовольствием прочитала.

«Забыть несправедливость или кажущуюся несправедливость родителей, пережитую в детстве и юности, - это важная часть любого процесса взросления»

Содержание книги вкратце обрисовано на задней стороне обложки. Вот по этой причине есть все основания не любить издательские аннотации. После них книгу можно не читать. Костяк содержания передан – чего же боле, что тут еще сказать?

Есть и иная причина не любить их, я уже как–то писал. Раскрывая в общих чертах фабулу, они вводят в заблуждение относительно самого содержания. Здесь в романе, «переосмысление» пусть и важно, но с точки зрения процессуальности, а не результата (поэтому традиционного семейного сюжета – связи, отношения, родственников и типовых курьезов полный мешок, не ждите), да и в центре внимания оказывается не столько своя жизнь, сколько жизнь как таковая.

Если говорить о сверхзадаче романа Тейлора, то она, на мой взгляд, может быть сведена к следующей мысли: чтобы что-то понять в конкретной, здесь, в общем, достаточно классической ситуации (отцы и дети), придется разобраться в том, каков был мир, приведший к ней.

Роман о Филиппе Карвере и его отношениях с отцом, о семье Карверов – это было бы слишком узким прочтением книги. Верным лишь отчасти, и лишь в том отношении, если не забывать о том, что ни личность, ни семья не существуют, не формируются, не развиваются в безвоздушном пространстве. В них запечатлены «времена и нравы», они вбирают в себя все, что случилось на их веку.

Поэтому роман о звонках, письмах и поездках в Мемфис, переполненный воспоминаниями о детстве и молодости, шире романа о семье, семейных проблемах. Это книга вообще об Америке.

Мы узнаем о происходящем из уст самого Филиппа. Здесь тот редкий случай, когда перед нами по-настоящему живой рассказчик, а не манекен с воспроизводящим устройством. Настоящий не значит сообразительный, толковый и тонко чувствующий. К этому неестественному лакированному чисто романному герою нас приучила литература невысокого полета.

У Тейлора все по-другому. Филипп ненадежен (как любой из нас, а не опять же нарочито литературно), старомоден, в чем-то наивен и недалек, а где-то откровенно туп. Склонен к мелодраматизму и патетике – у него в жизни была трагедия, не только как и у всех в семье, но и несчастная любовь, почти как в кино. Перед нами пристрастный, самодовольный и «подслеповатый» в смысле широты взгляда и погружения в окружающую действительность Вергилий по Америке 30-40-х годов XX века.

Все что свершилось в жизни Филиппа и жизни его в целом преуспевающей и состоятельной семьи – ужасно мелко. Это просто невозможно воспринимать всерьез, что не стесняется подчеркивать автор. За спиной Филиппа то и дело мелькает фигура самого Тейлора, иронизирующего и над своим героем, и над людьми его круга, теми, для кого переезд из одного города в другой на две сотни километров превращается в великий исход и травму на всю жизнь. Но за иронией у Тейлора всегда скрывается нечто серьезное. В этом и состоит специфика данной книги. Нэшвилл – Мемфис - Нью-Йорк (Манхэттен) –не просто линия кочевья Карверов. Это вектор следования американской цивилизации. Аристократическую Америку сельских угодий и «сезонов» сменяет деловой, торгашеский Мемфис, на смену которому приходит призрачный, бесплотный Манхэттен, нынешнее пристанище «книжников».

В этом романе глядишь на Америку словно из платоновской пещеры. Она предстает перед тобой не то чтобы в искаженном, но в своеобразном виде. Ни слова о черных, словно их в Мемфисе не существует, ни слова об убитом Мартине Лютере Кинге и бушующей вокруг протестной действительности (время действия - шестидесятые). Ничего о блюзе и рок-н-ролле. Никто и слыхом ни слыхивал про Элвиса. Для Карверов и им подобных ничего этого не существует. Они живут в других Америках. Может быть, это и есть главное достижение книги, когда за мелким и самодовольным копанием Филиппа в своих фантомных обидах и семейном прошлом, на периферии возникает нечто гораздо более важное и интересное – целый ряд других Америк (исторических сложившихся и уже отживших, сословных). Большая история словно миновала их представителей. Они, также как Филипп, пережив Вторую мировую и еще много чего до и после, так и остались вдали передовой истории.

Согласитесь, роман о такой глубоко засевшей в тылу Америке выглядит не менее экзотично и этнографично, чем проза о далеких странах и берегах. Где-то кипят страсти, а здесь узенькое и плоское существование

Но разве многие не так живут? Вот и Карверы вполне себе люди. Житейские мелочи, несмотря на ничтожность, выводят их на тот же общепонятный круг проблем: незадавшаяся жизнь, отношение взрослых детей с родителями, старение и затянувшееся взросление.

Ирония Тейлора не только соседствует с серьезностью, она окрашена в ностальгические тона. И мелкий мир Филиппа и его сестер оказывается подлинно человеческим миром, заслуживающим не только внимания, но и подлинной ностальгии. Да там было много ерунды, надуманных драм, глупостей, тайн, больших и малых. Однако все это постепенно уходит в небытие, и оттого становится жаль. Потому что это тоже жизнь. Тот мир условностей, правил, традиций, предубеждений и заблуждений был душным, и таковы же были люди той эпохи. Все некогда значимое становится пережитком. Но в этом слове есть не только плохое, но и хорошее. Вместе с пережитками уходят пережитое и переживания. И кто его знает, лучше ли пришедшая ей на смену безмятежность?

Но могло ли быть иначе?

В своем романе Тейлор размышляет над всем этим, но его дотошное исследование причин и обстоятельств, непохожее на поверхностную и лишенную нюансов, тонкости, зоркости стандартную «безмятежную» семейную романистику сегодняшнего дня, само по себе говорит о том, сколь многое мы потеряли.

– Отец, Филип. Твой отец планирует жениться.

На момент звонка Филипу Карверу исполнилось 49 лет, его сестрам 54 и 55, а их отцу - 81 год.

Долгий тягучий рассказ о семье джентльмена с Юга, начинается с событий более чем 40 летней давности, перемещаясь в дальнейшем все дальше, к началу ХХ века, в Нэшвилл, к истокам так по-джентльменски утерянного семейного состояния, и, возвращаясь через события прошлого, в текущее время. Однако, коммерческая жилка в иных потомках славного южного рода не угасла.

Однако, не следует доверять размеренным словам воспоминаний Филипа и семейного предания. С каждой главой всё пронзительнее звучит блюз семейной истории и всё сильнее проступают пятна на благодатном южном солнце над головами Карверов. С каждой главой читатель приближается к горькому пониманию иезуитской правды длительных семейных отношений двух живущих поколений семейства Карверов. Впрочем, в обществе говорить об этом не принято.

Небольшой, но ёмкий роман классика американской литературы Питера Тейлора удостоен Пулитцеровской премии в 1987 году.

Книга произвела глубокое впечатление и понравилась русскоязычным литературным переводом.