Арктика-2020

© Заспа П., 2017

© ИК «Крылов», 2017

* * *

В арктическом шельфе сконцентрирована треть всех мировых залежей углеводородов.

Геологическая служба США Ernst & Young

Мы сами определяем последнюю границу Канады. Северный полюс находится на исконно канадской территории, потому что является естественным продолжением канадского острова Элсмир, только под водой.

Министр окружающей среды Канады

Леон Аглуккак

Я провозглашаю норвежский город Тромсё (население 67 тыс. чел.) столицей Арктики! А США – ведущим государством в Арктике!

Министр иностранных дел Норвегии

Йонас Сторе

Арктика – неотъемлемая часть Российской Федерации, находящаяся под нашим суверенитетом в течение нескольких веков. Так оно и будет во все последующие времена.

Из выступления Президента Российской Федерации

Владимира Путина

Вопрос из зала: «Как вы относитесь к предложению профессора Высшей школы экономики Сергея Медведева передать управление Арктикой под контроль международному сообществу?»

Владимир Путин: «Придурок!»

Глава первая
Игры настоящих мужчин

1 июня 2020 г. Баренцево море.

Солнце брызнуло в блистер ярким сполохом и заиграло в плексигласе, рассыпавшись спектром цветных полос. Глаза будто ослепило белой дугой электросварки, цифры и стрелки на приборной панели померкли. Сконцентрированный через выпуклый фонарь, словно через лупу, в лицо ударил горячий луч – неприятное ощущение. Макс нехотя опустил светофильтр. На очередном поворотном^[1] он сменил курс на юго-восток, и утреннее солнце уселось аккурат на белый обтекатель РЛС. С таким неудобством придётся мириться ещё не меньше пяти минут. Затем, замкнув круг патрулирования – курс на юг, и можно возвращаться на «Кузю». Рядовое задание, каких за плечами десятки. Всё обыденно, тягуче прозаично и по-житейски скучно. Ни тебе перехватов, ни боевых стрельб, ни упражнений на высший пилотаж.

– Восемьсот пятьдесят третий? – напомнил о себе штурман наведения.

– Ответил, – нажал кнопку внешней радиосвязи Макс.

– У вас по курсу засветка. Не помешает?

Штурман у себя на корабельном экране заметил грозовой фронт и хотел уточнить его высоту. Су-33 летел на девяти тысячах, а поднявшийся тёмным столбом сгусток облаков явно превышал эшелон километра на три.

– Помешает, – Макс едва не зевнул.

– Курс сто восемьдесят! – тут же отреагировал штурман, уводя его на безопасное расстояние от снежных зарядов.

– Выполняю.

Теперь хотя бы солнце ушло в сторону, а в остальном… тоска! Далеко внизу плотным покрывалом скрывшее Баренцево море белое одеяло облаков. Над головой отливающее чернотой бездонное небо. И никого. Скукотище до ломоты в зубах….

– Восемьсот пятьдесят третий?

Макс уже потянулся, чтобы, упреждая вопрос, доложить, что занял заданный курс, но взволнованный голос штурмана подсказал, что с догадкой он поторопился. Не тратя время на ожидание ответной квитанции, штурман наведения спросил:

– Постороннего наблюдаете?

А вот это уже интересно!

Макс завертел головой, затем заложил крен вправо-влево. Далеко позади, рядом с вытянувшейся ниткой инверсионного следа, оставшегося за его истребителем, бежала ещё одна, точно такая же линия – белое копьё с тёмным наконечником.

– Наблюдаю!

– Посторонний, предположительно со Шпицбергена.

Конечно, со Шпицбергена! Откуда же ему ещё взяться? После того, как Норвегия выдавила с островов российскую компанию «Арктикуголь», то тут же забыла, что когда-то объявила архипелаг демилитаризованной зоной, и на аэродроме посёлка Лонгьир разместила свои истребители F-16. Теперь в северном небе такие встречи редкостью не были. Конечно же, сие «миролюбивое» решение было ответом исключительно на «осуждаемую прогрессивной общественностью и возглавляемую Соединёнными Штатами агрессивную политику России в Арктике». И лишь только ради безопасности шныряли в нейтральных водах высоких широт норвежские корабли береговой охраны, перебазировавшись с материка на северные острова. Исключительно ради безопасности! И как только у России поворачиваться язык заявлять, что всему причиной презренные углеводороды?!

– Дистанция сокращается, – подсказал штурман.

– Отрабатывает перехват, – подтвердил Макс, скосив глаз на вспыхнувшую лампу «П», предупреждающую об облучении локатором F-16.

– Приказ старшего – не провоцировать! – напомнил штурман.

– По-омню, – нехотя протянул Макс, не желая вступать со штурманом в бесполезные пререкания. Но изображать безобидную мишень он тоже не собирался. – Посмотрю на постороннего и обратно.

Нервозность штурмана наведения можно понять. Старшим на тяжёлом авианесущем крейсере «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» вышел сам Командующий Северным флотом. И это давление ощущалось на всех – от командира крейсера до группы руководства полётами. Все старались делать свою работу чётко, строго следуя букве руководящих документов, и без свободной самодеятельности. Хотя, с другой стороны, и осторожность Командующего тоже понятна. Уж слишком накалилась в последнее время международная обстановка. По всему миру один за другим, то тут, то там, как грибы после дождя, вспыхивали многочисленные локальные конфликты. Они разгорались по планете как рассыпавшиеся угли из печи на пересохшем поле. Но при этом никто не признавал открытых войн, предпочитая не доводить до ядерного коллапса по-соседски вспыхнувшую ссору. Сакраментальное «Иду на Вы!» давно ушло в прошлое. Ныне ненавидящие друг друга главы государств продолжали встречаться на форумах и дипломатических раутах, расточали друг другу фальшивые улыбки, при этом хладнокровно просчитывая – какой бы ещё удар вогнать оппоненту под дых. Мир словно сошёл с ума. Так пришедшаяся по душе державам, возомнившим себя хозяевами мира, теория управляемого хаоса частенько давала сбой, и выпущенный из бутылки джин становился неуправляемым. Дымил Ближний Восток. Китай откровенно провоцировал Филиппины, Северная Корея – Японию. Южная Америка сплошь покрылась язвами кокаиновых войн. Европа сотрясалась в терактах, которые устраивали объявившие ей джихад «Братья мусульмане». Неспокойно было и в Арктике. Пока ещё не переступая красную черту, пыталась потеснить Россию Норвегия. Делала она это довольно грубо, каждый раз демонстрируя свою решимость – ну уж на этот раз точно довести дело до ещё одного горячего конфликта. Но каждый раз обе стороны успевали остановиться, пройдясь по опасному краю, заканчивая на грани фола и не дальше. Пока…

Конечно, Норвегия ещё не сошла с ума и не горела желанием опробовать на собственной шкуре российский военный каток, даже если наградой манят новые буровые скважины. Но плох тот енот, который не позволит себе тявкнуть на медведя, если чувствует за спиной волчью стаю. Тем более если эта стая настойчиво подталкивает его вперёд и требует показывать зубы.

F-16 заметил разворот российского истребителя и отвернул обратно на Шпицберген. Макс ехидно представил, как теперь нервничает норвежский пилот, подставив спину. Однако, наверное, и у него было указание – не входить в близкий контакт и не испытывать вероятному противнику нервы. Но одно дело указание тех, кто остался на земле, в небе же, где они одни, часто происходит другое. Дух здорового соперничества присущ лётчикам во всём мире. И если есть возможность, то редко кто её упустит.

«И куда ты собрался? – хмыкнул Макс, немного двинув РУД вперёд. – Ты мужик или баба? Так и не покажешь, на что способен?»

Су-33 быстро догонял F-16, и норвежец, не выдержав, нырнул вниз, к облакам. Макс не отставал. Позади норвежского истребителя вспыхнул форсажный факел, и норвежец попытался оторваться энергичным разворотом, с неожиданным набором высоты.

«Ну что ж, – подумал Макс. – Эта игра мне известна. Называется – удержись на хвосте. Сейчас я тебя погоняю, потом поменяемся!»

Снизившись, они неслись над облаками, и сейчас во всей красе ощущалась стремительная скорость проносившейся под крылом белой пушистой равнины. Теперь истребитель Макса держался за норвежцем как привязанный. F-16, с красными треугольниками в синих кругах, бросался из стороны в сторону, вверх-вниз, на его крыльях то и дело закручивался спиралью срывающийся поток. При этом на Су-33 угол атаки ни разу не превысил 18 градусов. Довольно быстро и легко Макс поймал норвежца в прицел. Конечно, положа руку на сердце, он понимал, что борьба была неравной. Не ровня F-16 для Су-33. И маневренность не та, и тяговооружённость далека от равенства. Такая борьба подобна гонкам болида формулы один с автомобилем, созданным для ралли. Но хороший лётчик сможет показать мастерство даже верхом на табуретке! Это всегда чувствуется, несмотря на то, чем он управляет. Пока что Максим никак не мог понять – кто перед ним, ас или новичок? Чтобы окончательно это осознать, нужно поменяться местами. Макс нырнул под F-16, и норвежский лётчик потерял его из виду. Затем, дав полный форсаж, Макс свечой взмыл у норвежца перед носом, тряхнув чужой истребитель возмущённой воздушной струёй. Манёвр опасный, дерзкий и вызывающий – я тебя взял, теперь ты меня попробуй!

Норвежец вызов не принял. Он неожиданно нырнул вниз и исчез в облаках.

– Эй! Да ты просто трус! – возмутившись, выкрикнул ему вслед Макс. – А я ещё хотел с тобой потягаться на малых скоростях?!

Не любят лётчики-истребители летать в облаках. Вне видимости горизонта у них возникает ощущение некой клаустрофобии. А если они будут знать, что в облаках находится другой самолёт, то их туда не загонишь дубиной.

Макс матюгнулся, но в облака за норвежцем не полез. Он шёл выше, надеясь, что у норвежца всё же взыграет гордость и он вернётся. Неужели у него нет такого понятного всем охотникам чувства азарта? За Максимом такой грешок водился – ох, как увлекался! Да что там увлекался! Он терял голову, когда перегрузка, пусть и учебного боя, наваливалась на плечи и оттягивала на подбородок щёки! Другой раз даже выговоры за такие дела получал, но ничего поделать с собой не мог.

…Ещё в военном училище его инструктор, гордившийся тем, что знает всех своих курсантов по именам, и не приемлющий казённое обращение «товарищ курсант», говорил ему так:

– Максим Королёв, у тебя агрессивная манера пилотирования!

Коротко, но не ясно. Макс стоял перед ним на разборе полётов на вытяжку и не мог понять – хвалят его или ругают? Уточнить, чтобы не нарваться на грубость, не поворачивался язык, а догадаться по интонации не получалось. Инструктор выговаривал ему безразлично и даже как-то устало, словно – ну что с тебя взять? Каждый раз одно и тоже, и каждый раз как об стенку горох! Макс недолго подумал над его словами и для себя решил, что, наверное, его всё же хвалят. А то, что же это за лётчик-истребитель, если ему чужда агрессия бойца? Тогда и не боец он вовсе, а так… не защищать родное небо взлетел, а погулять вышел!

– Восемьсот пятьдесят третий?!

Сквозь помехи едва доносившийся голос штурмана наведения не скрывал тревогу. Вот чёрт! Про него он совсем забыл.

– Ответил восемьсот пятьдесят третий! – как можно спокойней отозвался Макс.

– Я вас не наблюдаю! Подскажите вашу высоту?

Снизившись, они с норвежцем исчезли у штурмана с экрана, и теперь он рвёт на голове волосья.

– Две тысячи, перехожу в набор. Девять сто доложу.

Максим плюнул на норвежца и потянул ручку на себя. Стрелка высотомера бодро рванула вправо, а он с тоской оглянулся на удаляющиеся облака. Да и чёрт с ним, с этим норвежцем, хотя сам он такого унижения бы ни за что не потерпел. Выжал бы из своего самолёта сверх предела, но показал, что и сам чего-то стоит.

– Восемьсот пятьдесят третий!

– В наборе.

– Вас наблюдаю.

Затем штурман сделал глубокомысленную паузу и, словно заговорщик, чтобы быть понятным только им двоим, прозрачно намекнул:

– Вы за нейтральными… – заканчивать фразу словом «водами» штурман не стал.

По спине пополз неприятный холодок. Макс икнул и понимающе протянул:

– По-о-онял, исправляю.

Вот так заигрался! Если не над морем, то значит, над сушей или рядом. Третьего не дано. Норвежец увёл его на свою территорию, и теперь он летит над каким-то из островов архипелага Шпицберген. Нужно быстрее сматываться, а там, глядишь, успеет выскочить, никто не заметит, может, и пронесёт.

– Подскажите курс? – Макс прислушался.

Ответ услышать он не успел. Разрывая уши, в наушниках вдруг низко заревел прерывистый сигнал тревоги. А поверх него хладнокровно заговорил речевой информатор. Ох уж эта невозмутимая девочка «Рита»! Даже, кажется, наступи конец света, она объявит об этом так, словно речь идёт о прыще на твоём носу. Вот и сейчас:

– Ракета слева снизу.

Спокойно и сдержано. Максим резко потянул на себя, и навалившаяся вслед за перегрузкой темнота сузила зрение, оставив на приборной доске лишь небольшой светлый круг. Манёвр оказался запоздалым. Слишком с короткой дистанции выпустили ракету. Едва слышный хлопок за спиной, и свист обоих двигателей тут же стих. Истребитель клюнул носом, затем, завращавшись в неуправляемом штопоре, камнем понёсся к земле. Молочной белизной пронеслись облака, дальше перед глазами замелькали то заснеженные горы, то свинцовое море. Сгруппировавшись, Макс подтянул ноги, прижался шлемом к заголовнику, потом рванул ручки катапульты.

* * *

Свен Эйнар закинул за спину карабин и натянул очки. Надвигалась буря, и нужно было поторопиться. Но лежавшие в прицепленной за «Ямахой» волокуше две тушки нерпы показались ему оскорбительным, перед другими охотниками, мизером. С такой добычей лучше не возвращаться – засмеют. Можно было переждать в брошенных русскими жилых боксах, а можно попробовать успеть сделать вокруг озера ещё один круг. Ветер усиливался, но тёмная стена снежных зарядов пока ещё ползла далеко над морем. Полчаса у него как минимум есть. Взвесив все за и против, Свен развернул снегоход и помчался к озеру. Тем более что в оттаявших по-летнему полыньях ему почудилась чёрная голова нерпы. Он подъехал к кромке льда и недовольно сплюнул. То, что показалось ему нерпой, оказалось притопленной бензиновой бочкой с эмблемой русской угольной компании. Да и та уже никуда не годная, прогнившая, с ржавыми дырами.

День определённо не задался.

Началось всё с того, что утром он погрызся со своим другом Оле Дэвиком. Неприятная ситуация. Оле был его прямым начальником, а такими друзьями не бросаются. Да и причина ссоры казалась Свену смехотворной. Всего лишь назвал жену Оле Кристин разжиревшей за зиму коровой. А что, если это правда и за каждую полярную ночь боявшаяся высунуть нос из уютного дома Кристин набирала по двадцать килограмм лишнего привесу.

Ответный выпад Оле сделать не может, потому что у Свена нет жены, оттого и бесится – резонно заключил Свен.

Хуже всего, что Оле поддержали и другие. Чёртовы лизоблюды! Ладно бы Оливер! Этот всегда рядом с начальством трётся. Но Кнут Нильсен! Кнут такой же проходчик, как и Свен! Да к тому же неизменный напарник по выпивке в их единственном баре. А уж шахтёру не поддержать другого шахтёра – это верх неприличия. Свен твёрдо решил, что напомнит Кнуту об этом ещё не раз!

Вдруг всего в ста метрах вынырнула чёрная блестящая голова. На этот раз точно нерпа! Свен прицелился и неожиданно для себя промахнулся. От удивления он раскрыл рот. Хорошо, что никого нет рядом. Со ста метров способен промахнуться разве что слепой. Вот уж верно, если бы кто увидел этот выстрел, не обобрался бы позора.

Нет, что ни говори, а день сегодня точно не задался, будь он неладен!

Затем Свен понял, что его отвлекло и помешало точному выстрелу. Над озером летела, стремительно приближаясь, оранжевая точка. Она увеличивалась в размерах и неожиданно превратилась в парашют. Шквальный ветер нёс его горизонтально над землёй, раскачивая и не давая снизиться ни на метр. Человек на стропах болтался, вращаясь и брыкая ногами, будто пытаясь бежать по воздуху.

Свен раскрыл рот ещё шире, мгновенно позабыв и о нерпе, и о досадном промахе. Такое не каждый день увидишь. Да что там день! Такого он не видел ни разу за всю свою работу на Шпицбергене.

Не снижаясь, парашютист перетянул озеро, и ветер понёс его дальше, на горный хребет. Перед гранитными скалами ветер резко взмыл вверх, а купол парашюта врезался в отвесную глыбу и, мгновенно погаснув, заскользил к подножию. Свен рванул с места и погнал снегоход к оранжевому пятну на сером снегу.

Запутавшийся в стропах и куполе парашютист лежал неподвижно, неестественно вывернув за спину руку. Из трепетавшего на ветру шёлка показался белый шлем с осколками разбитого плексигласа и глубокой вмятиной.

«Ему повезло, – причмокнул Свен, разглядывая ещё совсем молодое лицо в веснушках. – Если бы не шлем, голова бы всмятку! – затем он пощупал купол парашюта и расплылся в жадном оскале. – Прекрасный шёлк! И как много!»

Чтобы вытащить парашют, ему пришлось перевернуть тело лицом вниз. Показалась нога в высоком ботинке со шнуровкой вдоль всего голенища. Свен нервно отвернулся. Он не любил вида крови. Даже швырнув в волокушу убитую нерпу, потом долго оттирал руки снегом. Делал так, если на пальцы попадала всего лишь капля. А тут крови было куда больше. Да и от вида торчавшей сквозь прорезиненную ткань белой кости у него помутнело в голове. Ниже колена нога парашютиста поворачивала под прямым углом, красноречиво заявляя, что не так-то уж ему и повезло. Хорошо, если ещё жив.

Свен просунул пальцы под шлем, пощупал шею. Пульс – сильный и чёткий. Потом взгляд Свена упал на предплечье, и его лицо удивлённо вытянулось, когда он заметил бело-сине-красный шеврон. Русский! Свен-то был уверен, что это норвежский лётчик с Лонгьира, свалившийся ему на голову уж непонятно с какой оказией! Но что здесь делать русскому?

А дальше в голове вихрем завертелись планы, один смелее другого. Да ведь ему несказанно подфартило. Не такой уж этот день и плохой! Скорее, даже наоборот. В воображении выстроилась пухлая пачка крон, и на душе потеплело, словно он получил премию за год вперёд.

Перекатив тело на волокушу и скомкав под него парашют, Свен помчался в посёлок. Первым по пути ему попался водитель погрузчика Мортен Йенсен. Мортен спускался по длинному деревянному трапу, ведущему от бара к подножию сопки. Заметив снегоход Свена, он побежал наперерез, смешно перепрыгивая через ступеньки и нетрезво размахивая для равновесия руками.

– Как охота, Свен?! – выкрикнул он, выбежав на дорогу и радуясь, что успел. – Опять вместо выдр палил по чайкам?

Свен, не глуша мотор, остановился и окатил Мортена презрительным взглядом. Он дал возможность Мортену заглянуть через борт волокуши и, вволю насладившись его глазами навыкате, небрежно заметил:

– Охота выдалась удачная. Вот, поймал русского шпиона. Не знаешь, где сейчас наш обидчивый Оле?

Мортен не ответил, попятился и вдруг, ничего не говоря, рванул обратно по трапу в бар.

– Дома, конечно! – сам себе ответил Свен. – Трётся возле своей дойной коровы!

Довольный сальной шуткой, Свен заржал и поехал по утоптанному зимнику в жилой сектор посёлка. Это хорошо, что первым ему попался именно Мортен. Это трепло растрезвонит об его удаче всем без разбору. Через полчаса о Свене будут говорить даже уборщики-вьетнамцы.

Он подъехал к дому Оле и, зажав кнопку, долго пронзительно сигналил. К его удивлению, на террасу вышла Кристин. Меньше всего Свен хотел бы сейчас видеть именно её. Но Кристин вроде бы не обижалась и, взглянув на него, затем на волокушу, тревожно спросила:

– Что случилось?

– Где Оле? – вопросом на вопрос ответил Свен.

– В офисе.

– В офисе… – недовольно поморщился Свен. Сначала ему хотелось бы поговорить с Оле с глазу на глаз.

– А что случилось, Свен? – крикнула Кристин, заметив, что он собирается уехать.

– Да вот… поймал русского шпиона.

Он насладился ещё одной парой выпученных глаз и нажал кнопку стартера. Сейчас Кристин бросится названивать муженьку. Ну и пусть. Сюрприз уже не получится, зато не придётся его искать, бегая из кабинета в кабинет – сам выскочит навстречу!

Так оно и вышло. Когда он подъехал к зданию с вывеской «Store Norske», Оле его уже поджидал. И не он один. Заметив горящую фару снегохода Свена, Оле не выдержал и засеменил навстречу.

– Чего ты ещё натворил?

– У тебя есть связь с нашими вояками из Лонгьира? – сразу взял быка за рога Свен.

– С чего бы это? У них закрытые каналы.

– Тогда вызывай Бьёрна!

Бьёрн Карлсен был их радист. Если уж не по телефону, то по радиосвязи Бьёрн сможет установить связь с военными.

Оле подошёл ближе и увидел парашютиста.

– Свен, кто это?

– Русский.

– Русский?!

– Сомневаешься? Взгляни на флаг на рукаве.

– Он живой? Ты что, его убил?

– Я к нему не прикасался! Просто для прыжков он выбрал не ту погоду.

– Ему нужен доктор! – вдруг выкрикнул Оле, увидев окровавленную ногу.

– Плевать на доктора! Послушай, я взял в плен русского шпиона и уверен, что за это мне полагается солидная премия! Я буду не я, если не вытрясу её из наших ребят с золотыми погонами.

– Ты с ума сошёл? Какой плен? Мы с русскими не воюем!

– Да что ты говоришь? – скорчил ехидную физиономию Свен. – Почему же тогда с каждого экрана каждый долбанный день нам твердят, что самые плохие в мире парни – это русские. Оле, я поймал плохого парня и хочу, чтобы мне за него заплатили! Чего тебе ещё непонятно?

Вдруг в постепенно подтягивающейся толпе Свен заметил радиста.

– Бьёрн, быстро запускай свою аппаратуру! – выкрикнул он, вмиг потеряв интерес к Оле и переключившись на Карлсена. – Свяжись с вояками и скажи им так: Свен Эйнар поймал русского шпиона! И если они хотят его получить, то пусть говорят только со мной! Ты меня слышал?! А если слышал, тогда почему ты ещё здесь?

– Не ты здесь командуешь, – недовольно буркнул Бьёрн, покосившись на Оле.

– С военными связаться нужно, – Оле неожиданно согласился. – Но скажи им так: у нас находится раненный русский лётчик. И спроси, что нам с ним делать? А сейчас позовите доктора, пусть он его осмотрит.

– Ну уж нет! – Свен попятился, загораживая собой волокушу. – Решил забрать всё себе? Перебьёшься! У тебя и так оклад – не со мной тягаться. Бьёрн, передай им слово в слово, как я сказал.

Проигнорировав Свена, радист кивнул Оле:

– Сейчас свяжусь.

Проводив взглядом его спину и увидев появившегося доктора, Оле снова взялся за Свена.

– Отойди. Пусть Андерс его осмотрит. Свен, не зли меня, – добавил он, заметив, что тот потянулся к карабину.

– Чёрт с вами! – обиженно уступил Свен, принявшись перерезать стропы. – Но парашют мой! Нашью из него сумок, будете у меня брать по двадцать баксов за штуку!

Небрежно его отстранив, доктор подошёл, склонился, водрузил на нос очки и осторожно пощупал ногу, раздвинув вокруг раны обрывки комбинезона.

– Открытый перелом большеберцовой кости! – громко объявил он, чтобы его слышал не только Оле. – Мелкооскольчатый, с повреждением мягких тканей. У него болевой шок. Не исключаю тяжёлое сотрясение мозга. Его нужно срочно ко мне на операционный стол!

– Но я буду рядом! – согласился Свен, запуская двигатель.

– Никакой волокуши! – бросил на него гневный взгляд доктор. – Только на носилках!

– Послушай, Андерс, – хмыкнул Свен. – Я провёз его так десяток километров. Ничего с ним не станется, если провезу ещё сто метров.

– Ты меня слышал? – в голосе доктора зазвучала угроза. – Сейчас принесут носилки.

– Да делайте, что хотите! – сплюнул Свен. – О! А вот и ушастый Бьёрн! Как там наши вояки?

Проигнорировав его и на этот раз, радист, не скрывая волнения, обратился к Оле:

– Я связался!

– И что?

– Они знают о нём! Давно ищут и благодарят нас за помощь.

– Эта помощь обойдётся им в кругленькую сумму! – не сдержался Свен. – Ты сказал им, что это я его нашёл?

– Нет, не сказал. Оле, дело в том, что они не могут прислать за ним вертолёт – метеослужба не рекомендует. Надвигается буран. Но они были бы очень нам признательны, если бы мы отправили его к ним на своём вездеходе.

– Об этом не может быть даже речи! – сказал как отрезал доктор.

Но его перебил Свен.

– Буран? Да где ещё этот буран? Им тут лететь полсотни километров!

– Не полсотни, а почти сотню, – поправил его Оле. – И потом, ты слышал, что сказал Андерс?

– А ты слышал, что тебе сказали из Лонгьира? Вот и не строй из себя пуп Земли, а выполняй.

– Я не буду рисковать ни своими людьми, ни чужими, ни вездеходом. Пройдёт буран, пусть забирают. Он мне даром не нужен. А пока мой ответ – нет!

– Ах, так! Тогда я сам его отвезу! До Свеагрува проскочить успею, а дальше дорога получше будет! Андерс, отойди! А ещё лучше, замотай его, как был. Я это серьёзно! И принесите мне ещё одну канистру с бензином! Путь у нас не близкий!

И чтобы никто не сомневался в его решимости, Свен многозначительно положил карабин на плечо, потянувшись к кнопке запуска двигателя. Доктор не шелохнулся, тогда Свен оттолкнул его и дёрнул полотнище парашюта, накрыв лётчика с головой.

– Бьёрн, тащи свою задницу к своей чёртовой рации и скажи на Лонгьир, что я им сам привезу русского! Но теперь ставки повышаются. Моя поездка обойдётся им по повышенному тарифу!

Свен не ожидал, но радист неожиданно его послушался.

– Свен Эйнар! – вдруг перешёл на официальный тон Оле. – Отойди от снегохода и положи оружие!

– Да что ты? И что ты со мной сделаешь? Тут ведь вот какая незадача, дорогой мой Оле Дэвик – закон сейчас на моей стороне. Я выполняю указание военных. А вдруг это приказ самого министра обороны? Так что это лучше вам не путаться у меня под ногами.

Показалось, что по лицу Оле пробежала мимолётная тень сомнения. Почувствовав победу, Свен язвительно улыбнулся. Оле – законопослушный клерк, пусть даже высокооплачиваемый. И пугать его нужно не карабином, а буквой закона. Надо было Свену сразу с этого начинать. Он снисходительно похлопал по плечу так и не отошедшего от волокуши доктора и склонился над раненным лётчиком.

Склонился и застыл в дурацкой позе, расставив, как курица на насесте, в стороны руки и вжав в плечи голову. В первое мгновение никто ничего не понял. Лежавший лицом вниз пилот вдруг резко обернулся, и теперь в лоб Свену упёрся пистолетный ствол. Исказившееся гримасой боли лицо летчика говорило, что этот выпад стоил ему немалых сил, но решительность в глазах раненого читалась куда сильнее, чем у Свена. Свен же, напротив, вдруг сник и, вымученно улыбаясь, медленно отложил в сторону карабин. Он хотел сказать, что всё осознал и даже сожалеет, но слова предательски застряли в горле.

Первым опомнился Оле.

– Эй, эй! – сделал он осторожный шаг в обход снегохода. – Вам ничего не угрожает. Прошу вас, успокойтесь.

Конечно же, его не поняли. Как и Оле не понял, что выкрикнул пилот. Но его палец, выбравший свободный ход курка, заметили все. И в первую очередь, Свен.

– Никому не дёргаться, – взмолился он шёпотом, неудобно застыв на одной ноге.

Минуту никто не шевелился и не издавал ни звука. Наступила безвыходная ситуация. Обе стороны друг друга не понимали, но при этом одна сторона явно демонстрировала, что ещё мгновение и она откроет стрельбу, а другая ей охотно верила.

И опять первым нашёлся Оле.

– Приведите Трофимова, – шепнул он за спину.

Следующие пять минут, пока искали разнорабочего Трофимова, показались вечностью. Свен старался даже дышать через раз, чтобы не спровоцировать выстрел. Внезапно он представил, как пуля вдребезги разносит его череп, и, не выдержав, всхлипнул, а затем и вовсе беззвучно разрыдался, не в силах отвести взгляд от чёрного отверстия, уставившегося ему точно между глаз.

Когда привели работавшего у них русского, никто уже не смог скрыть облегчения, и по застывшей полукругом вокруг лётчика толпе пробежал сдавленный вздох.

– Скажи ему, что у нас нет оружия и ему ничего не угрожает, – шепнул Оле.

Услышав русскую речь, лётчик удивился, затем спросил:

– Ты кто?

– Фёдор Трофимов.

– А что здесь делаешь?

– Работаю, – сконфуженно ответил Фёдор, оглянувшись по сторонам. К такому вниманию со стороны своих новых работодателей он явно не привык. – Где чего приколотить, просверлить…

– Понятно. Как здесь оказался?

– Когда наши шахты закрыли, я остался.

– Остался… – процедил сквозь зубы Макс. – Не остался ты, а перебежал! Кем раньше был?

– Бригадиром.

– Был бригадиром, а теперь гвозди для туалетной бумаги прибиваешь?

– Док просит сказать, что тебе нужна срочная помощь.

– Пошёл ты вместе со своим доком! Скажи им, чтобы немедленно связались с нашим кораблём. На международной сто двадцать один и пять!

Трофимов перевёл, затем сконфузился ещё больше.

– Тут видишь, какое дело. Для начала они просят тебя спрятать пистолет, а потом уже договариваться об остальном. Сам понимаешь, под прицелом какие могут быть переговоры?

– Я не переговоры с ними веду, а требую, чтобы обо мне доложили на российский корабль, – недовольно проворчал Макс, но табельный «Стриж» опустил. – Возьми карабин двумя пальцами за ремень, – кивнул он Трофимову, – и положи рядом со мной.

Дождавшись, когда тот всё исполнит, Максим наконец взглянул на ногу. Нога онемела, острая боль перетекла в тупую и ноющую, но вполне терпимую.

– Доктор говорит, если ты не дашь себя лечить, то потеряешь ногу, – затянул старую песню Трофимов. – Послушай его, он мужик грамотный.

– Кто из них радист?

Трофимов оглянулся на Оле Дэвика, перевёл вопрос и потупился.

– Ну?

– Его нет. Он болен.

– Что?! – приподнялся Макс, облокотившись о борт волокуши. – Это кто? – указал он стволом на Свена.

– Всего лишь шахтёр. Вроде бы как это он тебя спас.

– Понятно. Скажи ему, что он может выпрямиться, но никому никуда не отходить. Руки держать перед собой, в карманы не прятать! А кто из них главный?

Трофимов не ответил и опасливо отступил на шаг.

– Так кто, Федя?!

– Он запретил мне на него указывать, – еле слышно выдавил в ответ Трофимов. – Не губи. Если покажу, меня выгонят!

– Ты дебил? – Макс с интересом посмотрел в его бегающие глаза, затем поманил пальцем. – Послушай меня, землячок. Их самолёт вогнал мне под хвост ракету, и ты считаешь, что после этого я буду с кем-то здесь миндальничать и играть в прятки? Покажи их главного и скажи ему, что если мне не обеспечат связь с кораблём, я, не задумываясь, отстрелю ему яйца! Если не покажешь – начну с тебя.

Бывший бригадир побледнел и скосился на Дэвика одними глазами.

– Я тебя понял, Федя – улыбнулся Макс, переведя ствол на Оле. – А теперь скажи ему насчёт радиста. И подчеркни, что насморк радиста меня не интересует! Мне интересно, чтобы через минуту он обеспечил мне связь.

– Он говорит, что у них ни с кем нет связи.

– Ты, наверное, ему плохо объяснил. Или хитришь. Давай, Федя, включай мозги да проявляй дар убеждения. А если не понял, то, как положено в таких случаях, я начну считать до трёх. Но учти – считаю скороговоркой, а палю очередями.