Соперник

Penelope Douglas RIVAL

Печатается с разрешения The Berkley Publishing Group, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC и литературного агентства Andrew Nurnberg. All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form.

Copyright © 2014 by Penelope Douglas

© Е. Вительс, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Пролог
Фэллон

Я встречала людей, которые мне нравились или не нравились, людей, которых я любила или ненавидела.

Но только одного человека я любила ненавидеть.

– Зачем ты это делаешь? – по дороге в спортивный зал, где у второго курса должно было начаться занятие, я услышала жалобный женский голос и остановилась.

Перед глазами предстала раскрасневшаяся Татум Брандт. Напротив нее стояли мой придурковатый сводный брат Мэдок Карутерс и его друг Джаред Трент. Дело происходило в коридоре, рядом со шкафчиками. На лицах парней читалась скука. А Тэйт нервно сжимала лямки рюкзака.

– Ты вчера наорал на меня, – сдвинув брови, сказала Тэйт, глядя на Джареда. Мэдок стоял у него за спиной и посмеивался. – А следом за тобой и твои друзья. Джаред, ты всегда так себя ведешь. Когда же ты наконец остановишься? И почему ты это делаешь?

Я глубоко вздохнула, как всегда, закатила глаза и покачала головой.

Я терпеть не могла неожиданные повороты, потому что не могла выносить ощущение неизвестности.

Поворот номер 1: Мы с твоим отцом разводимся.

Поворот номер 2: Мы переезжаем. Опять.

Поворот номер 3: Я выхожу замуж. Снова.

Поворот номер 952: Ты мне не особо нравишься. Как и муж. И его сын тоже. Поэтому я, пожалуй, буду уезжать отдыхать куда-нибудь подальше от всех вас по пятнадцать раз в год!

Справедливости ради надо сказать, на самом деле мама никогда этого не говорила. Но, думаю, у меня неплохо вышло выразить это дерьмо в словесной форме. Ну их к черту, эти повороты.

Я ссутулилась, засунула руки в карманы узких джинсов и продолжила наблюдать за тем, что будет делать Тэйт. Может, у нее наконец получится схватить за яйца этих идиотов? Или у нее опять на это смелости не хватит? Я все еще надеялась, что она сможет дать им отпор, а она из раза в раз разочаровывала меня.

Татум Брандт – тряпка.

Я не так много о ней знала. Только то, что все, кроме Мэдока с Джаредом, звали ее Тэйт, что она выглядела как рокерша, но вела себя скромно, и что была довольно симпатичной, с образцовой внешностью чирлидерши.

Длинные светлые волосы? Естественно.

Большие голубые глаза? Куда ж без них.

Длинные ноги, пухлые губы и большая грудь? Все при ней уже в шестнадцать лет.

Короче, полный комплект. На месте сводного брата я бы не раздумывая полезла к ней целоваться. Блин, да я и сама была не прочь.

От этой мысли я закусила губу. Да, я могла бы быть лесбиянкой, наверное, если бы мне этого захотелось.

Хотя нет, забудем об этом.

Поэтому я никак не могла понять, почему Мэдок и Джаред терроризируют ее, вместо того чтобы звать на свидания.

Все же мне было интересно, чем закончится эта история. В старшей школе они оба ее изводили. Распускали слухи, преследовали и делали все, что было в их силах, чтобы сделать Тэйт несчастной. А девушка терпела их нападки, все больше замыкаясь в себе. Меня это так злило, что я уже подумывала вступиться за нее и стукнуть их лбами друг о друга.

Только вот я ее едва знала. А Татум и вовсе не подозревала о моем существовании. Мы были такими разными, что я просто не попадала в ее поле зрения.

– Почему? – ответил Джаред вопросом на вопрос и с наглым видом подошел к ней практически вплотную. – Потому что ты воняешь, Татум, – он поморщил нос, изображая отвращение. – От тебя несет… как от псины.

Тэйт моментально выпрямилась, и из ее глаз наконец хлынули слезы.

Да врежь ты уже ему по яйцам!

Я была в ярости. Выдохнув, я поправила очки на переносице. Это всегда помогало взять себя в руки.

Тэйт покачала головой.

– Ты даже не помнишь, какой сегодня день, так ведь?

Она прикусила дрожащие губы и опустила взгляд в пол.

Я не видела ее глаз. Но отлично знала, что увижу в них: отчаяние, боль утраты, одиночество.

Она развернулась и ушла, даже не взглянув на Джареда. Ей было проще простого его ударить, ответить оскорблением на оскорбление.

И пусть я презирала ее слабость, но уяснила одну вещь, которую не понимала раньше. Джаред был ослом, но мог задеть ее за живое.

Да она же влюблена в него.

Скрестив руки на груди, я направилась к шкафчикам. Туда, где Джаред с Мэдоком провожали взглядами удаляющуюся Тэйт.

Мэдок заговорил первым.

– Что это значит: какой сегодня день?

Джаред только пожал плечами в ответ.

– Понятия не имею, о чем она говорит.

– Сегодня 14 апреля, – встряла в разговор я, оказавшись у Мэдока за спиной. Ему пришлось обернуться. – Тебе это о чем-нибудь говорит, идиот? – обратилась я к Джареду.

Мэдок посмотрел на меня и поднял светло-русую бровь. В его взгляде появился намек на улыбку. Джаред повернул голову ровно настолько, чтоб я могла видеть его профиль.

– 14 апреля? – прошептал он и зажмурился.

Потом медленно открыл глаза и пробормотал:

– Вот блин.

Мэдок провел рукой по волосам. Джаред с силой ударил ладонью по дверце ближайшего шкафчика.

– Что такое? – с сердитым видом спросил Мэдок.

Джаред протер лицо руками и покачал головой.

– Ничего. Не обращай внимания, – огрызнулся он. – Пойду на геометрию.

Джаред засунул руки в карманы и направился в дальний конец холла. Даже через джинсовую ткань было видно, что он крепко сжал в карманах кулаки. Мы с Мэдоком остались вдвоем.

Если сравнивать Мэдока и Джареда, то второй мне нравился больше. Они оба были настоящими ублюдками, но Джаред хотя бы плевать хотел на то, что о нем думают другие. Это был странный парень, что-то среднее между спортсменом и готом. Он вечно слонялся по школе с довольно зловещим видом, но тем не менее был популярным. Всегда мрачный, но отнюдь не обделенный женским вниманием. Наоборот.

Мэдока же общественное мнение волновало как никого другого: что подумают наши родители, директор, большинство учеников. Мэдок любил нравиться, и его жутко раздражало, что ему никак не отделаться от меня.

Джаред и Мэдок учились в старшей школе второй год и уже начинали приобретать власть и влияние, которым в выпускном классе предстояло выйти из-под всякого контроля.

– У-у-у, похоже, твой приятель – неудачник, – издевательским тоном добавила я, убирая руки в задние карманы джинсов.

Мэдок посмотрел на меня с игривой полуулыбкой на лице.

– А твои дру… – начал было братец, но вдруг остановился.

Широко улыбнувшись, он продолжил:

– Извини. У тебя же нет друзей.

– Они мне не нужны, – ответила я. – Мне и одной неплохо. Я ненормальная. И гуляю сама по себе. Ты же знаешь.

– Ты и вправду сумасшедшая. Когда в следующий раз пойдешь гулять, загляни в химчистку, Фэллон, и забери мои рубашки.

Он с надменным видом поправил воротник модной синей рубашки. Мэдок одевался так, чтобы производить впечатление. На нем были потертые джинсы по щиколотку и черный браслет, а русые волосы – аккуратно уложены. Девочки его обожали. Он выглядел модно, профессионально вешал лапшу на уши и любил весело проводить время. То есть был приятным парнем во всех отношениях.

Рядом с ним я всегда чувствовала себя маленькой и никчемной.

Сколько бы гадостей я про него ни говорила, было очевидно, что я старалась скорее убедить в этом себя, чем окружающих. Мэдок носил фирменные вещи. Я одевалась в дешевые шмотки из супермаркета. Он был дорогим бельгийским шоколадом. А я – арахисовым баточником. В его понимании, он был достойным сыном своего отца, а я – нахлебницей, дочерью жадной до денег шлюхи, охмурившей его папочку.

Мэдок считал меня грязью у себя под ногами. К черту его.

Я снисходительно осмотрела его наряд.

– Твои рубашки суперстильные, без сомнения. Гей-сообщество может тобой гордиться.

– Можешь тоже прикупить себе что-нибудь модное. Отец каждый месяц платит твоей матери за ее услуги, в конце концов.

– Что-нибудь модное? Ты имеешь в виду мини-юбки, которые носят твои пассии?

Вызов принят. Пора поставить его на место.

– Большинству парней, Мэдок, нравится кое-что другое. Знаешь, почему ты хочешь видеть меня в «модных» коротких юбках? Потому что чем больше я показываю, тем меньше я скрываю. Ты меня боишься.

Он покачал головой.

– Ничего подобного, младшая сестренка.

Младшая… Я была всего на пару месяцев младше него. И такие выпады были направлены исключительно на то, чтобы вывести меня из себя.

– Я тебе не младшая сестренка.

Я сделала шаг вперед.

– И у меня есть друзья. И я много кому нравлюсь. Парням нравится, как я выгляжу. И если я не вписываюсь в твои стандарты и стандарты наших роди…

– У-у-у, мне скучно тебя слушать, – вздохнув, перебил меня Мэдок. – Фэллон, мне неинтересна твоя жизнь. Я готов пересекаться с тобой за праздничным столом и изредка дома. Во всех остальных случаях перспектива наткнуться на тебя меня не радует.

Я гордо задрала подбородок, стараясь не выдать своих чувств. Его слова меня не ранили. Ни слова, ни его мнение обо мне. Я не придала никакого значения его словам. Мне нравилось быть собой. Никто не указывал мне, как одеваться, как вести себя и с кем общаться… Я сама принимала решения. Мэдок был куклой, дроидом.

А я была свободна.

Когда Мэдок понял, что я не собираюсь отвечать, он стал медленно отходить назад.

– Родителей ночью не будет дома. Я устраиваю вечеринку. Не мешайся под ногами. Можешь спрятаться в комнатах для прислуги. Там тебе и место.

Я смотрела ему вслед, понимая, что не послушаюсь. Откуда мне было знать, что потом я горько об этом пожалею.

Глава 1
Мэдок

Два года спустя

– Серьезно? – воскликнул я. – А еще медленнее она может? – спросил я у Джареда, сидя на заднем сиденье G8 его девушки, заложив руки за голову.

Тэйт была за рулем. Она резко обернулась и посмотрела на меня с таким видом, будто была готова воткнуть нож мне в грудь.

– Я прохожу резкий поворот на скорости 80 километров в час да еще на грунтовой дороге! – завопила она. – Это даже не настоящая гонка. Всего лишь тренировка. Я тебе уже говорила!

Каждая мышца у нее на лице была напряжена до предела, пока она меня распекала.

Я запрокинул голову и громко вздохнул. Джаред сидел передо мной, облокотившись на дверь и придерживая рукой голову.

Был вечер субботы. До первой настоящей гонки Тэйт на местной импровизированной трассе «Петля» оставалась неделя. И мы уже третий час торчали на Пятом шоссе. Каждый раз, когда эта курица слишком рано начинала тормозить или недостаточно быстро выжимала газ, Джаред молчал. Но не я.

Он не хотел задеть чувства своей девушки, но меня это не волновало. Почему я должен с ней носиться? Я же не пытаюсь залезть к ней в трусики.

По крайней мере, больше не пытаюсь.

На протяжении всей старшей школы Джаред и Тэйт люто ненавидели друг друга. Они постоянно вступали в перепалки и трепали друг другу нервы всякими идиотскими выходками. Это была самая длинная прелюдия, которую мне довелось наблюдать. А теперь они были по уши влюблены друг в друга, как Ромео и Джульетта. Точнее, порноверсия «Ромео и Джульетты».

Джаред слегка повернул голову в мою сторону, но в глаза не посмотрел.

– Выметайся из машины, – приказным тоном сказал он.

– Что? – выпалил я, смотря на него круглыми глазами. – Но… но… – я запнулся.

Из зеркала заднего вида на меня с победной улыбкой смотрела Тэйт.

– Никаких «но», – гаркнул Джаред. – Бери свою машину. Она тебя сделает.

Я ощутил мгновенный выброс адреналина от одной мысли о предстоящем веселье. Кто бы спорил, что Тэйт легко обойдет девчонку, которая понятия не имеет, как вести себя за рулем. Но до моего уровня ей еще далеко.

Мой выход. Я хотел было улыбнуться, но передумал и закатил глаза.

– Это будет скучно.

– Ой, ты такой забавный, – пыталась язвить Тэйт, все крепче сжимая руль. – Ты ничем не лучше двенадцатилетней девчонки, когда ноешь.

Я открыл заднюю дверь.

– Раз уж ты заговорила о нытье… Кажется, я знаю, кто сегодня будет смеяться последним, а кто – плакать в подушку. Хочешь поспорить?

– Ты. Ты у меня еще поплачешь, – ответила Тэйт.

– Ответ неверный.

Она схватила упаковку бумажных платочков и швырнула в меня.

– Вот, держи на всякий случай.

– Да я смотрю, у тебя тут годовой запас, – мгновенно среагировал я. – Это потому, что ты часто плачешь, не так ли?

Она резко обернулась.

– Tais-toi! Je te détes…^[1]

– Что-что? – перебил ее я. – Что это значит? Я горячий парень, и ты от меня без ума? Джаред, ты знал, что у нее есть ко мне чу…

– Прекратите! – взревел он, затыкая нас обоих. – Черт возьми, замолчите оба.

Джаред поднял руки и поглядывал то на меня, то на Тэйт так, будто мы – два провинившихся ребенка.

Секунду мы с Тэйт молчали. А потом она прыснула. Я тоже не смог сдержать смех.

– Мэдок, – процедил Джаред через плотно сжатые зубы. В его голосе слышалось напряжение. – Вон. Сейчас же.

Я схватил с сиденья телефон и последовал его совету, но только потому, что понял: мой лучший друг вышел из себя и не очень хорошо себя контролирует.

Я весь день бесил и подкалывал Тэйт и тем самым мешал их тренировке. Тэйт наконец-то предстояло поучаствовать в настоящей гонке. И пусть мы с Джаредом уже давно натаскивали ее, всем ясно, что тренировки и гонка – это как небо и земля. Когда ты на трассе, все может пойти не по плану. Но Тэйт была твердо уверена, что справится.

А если эта девушка чего-то хочет, она всегда этого добивается. До нее Джаред был просто неуправляемым, а сейчас – посмотрите на него.

Я пошел назад по дороге, к месту, где припарковался. Мой серебристый GTO стоял у обочины. Одной рукой я вытер пот со лба, а другой полез в карман за ключами.

Было еще только начало июня, а все вокруг уже плавилось от жары. Не то чтобы было очень жарко, но влажность делала свое дело. Мама хотела, чтобы я приехал на лето к ней, в Новый Орлеан, но я ответил веским и бесповоротным «нет».

Что может быть приятнее ловли креветок в Мексиканском заливе в полуденный зной в компании ее нового муженька?

Ни за что.

Я, конечно, люблю маму, но не отказываться же от возможности остаться одному на все лето, пока отец живет в Чикаго.

Телефон в руке завибрировал. Я взглянул на экран.

О, легок на помине.

– Привет, что такое? – ответил я отцу, подходя к машине.

– Мэдок, хорошо, что ты ответил. Ты дома?

У него был взволнованный голос.

– Нет. Но скоро собираюсь домой. А что?

Отца почти никогда не было рядом. Юридическая практика отнимала у него очень много времени, так что он купил квартиру в Чикаго, решив, что так будет удобнее. Но чем реже он появлялся дома, тем проще нам было находить общий язык.

Он мне нравился. Хотя не могу сказать, что я любил его.

Мачеха тоже почти всегда где-то пропадала. Путешествовала, навещала друзей. Вот ее я ненавидел.

А еще у меня была сводная сестра… неизвестно где.

Так что единственной из домочадцев, кого я по-настоящему любил, была Эдди, наша домработница. Она внимательно следила за тем, чтобы я ел овощи, и писала записки в школу. Она – моя настоящая семья.

– Утром звонила Эдди, – объяснил отец. – Приехала Фэллон.

Ком застрял в горле. Я чуть было не выронил телефон.

Фэллон?

Оперевшись ладонью на капот, я опустил голову и постарался перестать скрипеть зубами.

Сводная сестренка дома. Почему? Почему именно сейчас?

– И? – бросил в ответ я. – А мне до этого какое дело?

– Эдди собрала твои вещи, – отец проигнорировал мой вопрос. – Я поговорил с мамой Джареда, ты поживешь у них пару недель. Как только мой график станет свободнее, я приеду и разберусь со всем этим.

Прошу прощения? Я так крепко сжал в руке телефон, что он затрещал.

– Что? Почему? – воскликнул я, тяжело дыша. – Почему я не могу остаться у себя дома?

С чего это я должен под нее подстраиваться? Ну, вернулась она домой. Тоже мне, событие! Это ее надо взять и выставить. Почему меня отправляют к другу?

– Ты знаешь, почему, – угрожающим тоном ответил отец. – Не приходи домой, Мэдок.

И он повесил трубку.

Я стоял как вкопанный, внимательно изучая отражения деревьев в капоте GTO. Значит, меня отправляют к Джареду, а Эдди привезет туда мои вещи. И мне нельзя домой, пока отец не разрешит.

А все почему?

Я закрыл глаза и покачал головой. Я знал, почему.

Потому что сводная сестра дома, а наши родители обо всем узнали. О том, что случилось два года назад.

Но это был не ее дом. Это я жил в нем всю свою жизнь, уже восемнадцать лет. А она пожила здесь только некоторое время после того, как наши родители поженились, а пару лет назад вообще уехала неизвестно куда.

Я проснулся одним прекрасным утром, а ее нет. Ни «до свидания», ни записки. Я ни одной весточки от нее не получил с тех пор. Родители знали, где она. Но не я. От меня скрывали ее местонахождение.

Хотя мне все равно было наплевать.

Но я, черт побери, хотел провести лето у себя дома.

Два часа спустя я сидел у Джареда в гостиной, в компании его единокровного брата Джекса. Время от времени из кухни на нас бросала недобрые взгляды их мать. Я ждал, когда ей надоест пялиться. И чем дольше я сидел и ждал, тем сильнее мне хотелось на что-нибудь отвлечься. На дворе, в конце концов, был вечер пятницы, а в комнате Джареда стояла куча выпивки, которую я в свое время натаскал из закромов отца. Джекс сидел, сгорбившись, на диване и играл в приставку, а Джаред ушел набивать очередную тату.

– Этим ты не решишь проблему, Джейсон, – послышался с кухни громкий шепот Кэтрин Трент.

Я поднял брови. Джейсон? Так зовут моего отца. Было видно, как она ходит по кухне из угла в угол с телефоном в руке.

Она называет отца Джейсоном? Хотя что в этом странного? Ведь это его имя. Просто немного непривычно. Не так много людей могут позволить себе обращаться к нему по имени. Обычно он «мистер Карутерс» или «сэр».

Встав с дивана, я направился в столовую, которая была рядом с кухней.

– Это же твой сын, – послышались слова мамы Джареда. – Ты должен вернуться и все уладить.

Я засунул руки в карманы и прислонился к стене рядом с дверью, ведущей на кухню. Некоторое время Кэтрин молчала – было слышно только, как она гремит посудой. Похоже, разгружала посудомоечную машину.

– Нет, – ответила Кэтрин. – Через неделю. Не позже. Я люблю Мэдока, но он – твой сын, и ты нужен ему. На этот раз выкрутиться тебе не удастся. У меня уже есть два сына-подростка. Знаешь, что происходит, когда я прошу их приходить домой пораньше? Они смеются надо мной.

С одной стороны, мне хотелось улыбнуться, с другой – крепко сжать кулаки от раздражения.

– Я рядом, – продолжила она, – и всегда готова помочь ему, но мальчику нужен ты!

Все ее уговоры были обречены на провал. Моего отца невозможно просто так взять и заставить что-то сделать.

Я бросил взгляд на Джекса. Он поставил игру на паузу и, сдвинув брови, смотрел на меня.

Покачав головой, он попытался разрядить обстановку:

– Я никогда не возвращался домой в положенное время. Но мило, что она переживает. Люблю эту женщину.

Джекс – единокровный брат Джареда. У них один отец, но разные матери, и большую часть жизни Джекс проводил либо в доме отца-тирана, либо у приемных родителей. Прошлой осенью мой отец помог Кэтрин получить опеку над Джексом и забрать его из приемной семьи. Отец Джареда и Джекса сидел в тюрьме, и всем хотелось, чтобы братья жили вместе.

Особенно самим братьям.

Теперь, когда Джаред, мой бессменный лучший друг на протяжении всех старших классов, нашел любовь всей своей жизни и живет с ней душа в душу, он не может проводить со мной так много времени, как раньше. Так что я сблизился с Джексом.

– Пошли.

Я вздернул подбородок.

– Сейчас сгоняю к Джареду в комнату за бутылкой, и пойдем веселиться.

– Покажите мне самые большие шары из тех, что у вас есть, – потребовал я, сделав голос как можно ниже.

Я прищурился и еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Пришлось даже сжать зубы.

Тэйт выпрямила спину, медленно повернулась и взглянула на меня исподлобья. Почти так же на меня смотрела мать, когда маленьким я написал в бассейн.

– Такого я еще не слышала, – ее глаза были широко раскрыты. – Что ж, сэр, у нас есть довольно тяжелые, но с ними тоже придется управляться тремя пальцами. Вы справитесь?

У нее было такое выражение лица, как будто мы обсуждаем домашнее задание, но от меня не ускользнуло, что она игриво улыбнулась уголком губ.

– Разумеется, – ответил я, продолжая упражняться в остроумии. – Ты умрешь от зависти, когда увидишь, что будет вытворять этот шар в моих руках.

Она закатила глаза и прошла к стойке. Тэйт работала в боулинге с прошлой осени. Ей едва не пришлось устроиться на работу по решению суда. Точнее, не совсем так. Ей, скорее всего, пришлось бы найти работу по требованию судьи, если бы Джаред выдвинул обвинения. Тэйт всегда была довольно спокойной. Кто бы мог подумать, что эта девушка в приступе ярости схватит лом и разнесет машину своего бойфренда. Это было и мерзко, и прекрасно одновременно. Видео тут же появилось на YouTube. Феминистки были в восторге. Из него делали нарезки и накладывали на музыку. В Интернете этот ролик окрестили «Ну и кто теперь босс?», потому что Джаред ездил на Mustang Boss 302.

Однако это было всего лишь недоразумение, и Тэйт оплатила причиненный ущерб. С тех пор она сильно изменилась. Как и мы с Джаредом.

Правда, эти двое спали друг с другом. У меня таких привилегий не было.

– Мэдок, ты что, выпил?

Тэйт облокотилась на стойку и посмотрела на меня взглядом заботливой мамочки.

– Какой глупый вопрос.

Естественно, я выпил. Будто она меня совсем не знает.

Тэйт подняла голову и обвела взглядом дорожки у меня за спиной. Ее глаза настолько расширились, что я испугался, как бы они не выпали из орбит.

– Да ты еще и Джекса напоил! – с укором в голосе добавила явно взбешенная Тэйт.

Я хотел было развернуться, чтобы взглянуть, что она там такого увидела. Но рядом очень неудачно оказался стул. Я споткнулся о его ножку и громко вскрикнул.

– Ого! – воскликнул я, поднимая высоко над головой бутылку виски, когда увидел, что так взбесило Тэйт.

Перед одной из дорожек столпились люди. Они с громким смехом наблюдали за Джексом, который с разбегу по ней катался.

– Черт побери!

Кто-то выхватил у меня бутылку. Обернувшись, я увидел, что Тэйт, нахмурившись и плотно сжав губы, прячет ее за стойку.

– Куда делся мой виски?! – спросил я и, продолжая изображать Джека Воробья, стукнул кулаком по стойке.

Но Тэйт уже двинулась к входу в зал с дорожками.

– Когда моя смена закончится, тебе не поздоровится, – бросила она через плечо громким шепотом.

– Ты меня любишь. Сама же знаешь!

Я рассмеялся и побежал через лабиринт из стульев и столов, окружавших прилавок, к дорожке, на которой играл Джекс. К нему присоединилась еще пара парней, и теперь они все вместе катались по дорожкам, на радость веселой субботней публике. В это время все счастливые семьи собираются за кухонным столом, а в боулинге торчат разве что убежденные холостяки, переживающие по поводу своих пивных животиков и коротающие время за разговорами о том, какое это счастье – избежать брачных уз. Они просто смотрели и качали головами.

Я сглотнул виски, который уже просился наружу, и запрокинул голову.

– Ву-у-у-ху-у-у! – прокричал я, разбежался, приземлился животом на гладкую поверхность из светлого дерева и покатился по направлению к кеглям.

Сердце колотилось от возбуждения. Черт возьми! Эти дорожки были такие скользкие, что я хохотал во весь голос, несмотря на то, что Тэйт была вне себя от ярости. Я устроил суматоху у нее на работе. А это значило, что последствие встречи с кулаком Джареда еще долго будет украшать мое лицо. Но меня волновало только то, что происходит прямо сейчас. Я ловил момент.

Как можно было просто встать и уйти домой?

Ликующая толпа шумела у меня за спиной, некоторые даже прыгали на месте. Я понял это по характерной вибрации пола. Когда я докатился до конца, меня развернуло, и ноги залезли на соседнюю дорожку. Я лежал там, и меня мучил один вопрос. Нет, не о Фэллон. И даже не о том, что я был слишком пьян, чтобы вести машину, а значит, не смогу уехать домой самостоятельно.

Он был совершенно неразрешимым. Я решил его озвучить:

– И как же, блин, мне теперь подняться?

Эти дорожки были слишком скользкими. Ух. Невозможно было встать на ноги, не поскользнувшись. Дерьмо.

– Мэдок! Вставай! – донесся до моих ушей недовольный голос Тэйт. Она была где-то совсем близко.

Мэдок. Вставай. Солнце встало. Тебе пора.

– Мэдок. Вставай давай! – орала на меня Тэйт.

Я выпрямился.

– Все в порядке, – пробормотал я. – Прости меня, Тэйт. Ты же знаешь, что я люблю тебя, так ведь?

Я с трудом заставил тело принять сидячее положение и икнул. Потом поднял глаза. Тэйт с гордым видом шла по разделительной линии между дорожками, уперев руки в бока и грозно сдвинув брови.

И смотрела на меня глазами, полными презрения.

– Мэдок, я, вообще-то, здесь работаю.

Я вздрогнул. Не люблю, когда у нее такой грустный голос. Похоже, она во мне разочаровалась. Тэйт всегда была достойна моего уважения.

– Прости, детка.

Я вновь попытался встать, но поскользнулся и плюхнулся на задницу, которая и так уже болела.

– Я же извинился, что еще?

Она присела на корточки, вцепилась мне в плечо обеими руками и потянула наверх.

– Да что с тобой такое? Ты ведь только на вечеринках позволяешь себе напиваться.

Одной ногой я попал в ложбинку сбоку от дорожки и зашатался. Тэйт притянула меня ближе к себе. Тогда мне удалось водрузить вторую ногу на разделительную линию.

– Все со мной нормально, – улыбнулся я. – Тэйт, я же шутник. Я… – я помахал рукой в воздухе, – …просто… шутка… то есть шутник, я шутник, – поспешил исправиться я.

Она продолжала меня придерживать, но я чувствовал через футболку, что девушка понемногу ослабляет хватку.

– Мэдок, никакая ты не шутка.

Ее взгляд немного смягчился.

Ты не знаешь, кто я такой.

Я смотрел ей в глаза. Очень хотелось все объяснить, заставить подругу – да хоть кого-нибудь – увидеть меня настоящего. Джаред и Джекс были хорошими друзьями, но парни не любят выслушивать эти сопли, и они не такие внимательные. А Тэйт заметила, что что-то не в порядке, но я не знал, как объяснить ей, в чем дело. Я просто хотел, чтобы она понимала: я хороший парень, несмотря на все мои выходки.

– Тэйт, я все время делаю глупости. Это стиль жизни. И у меня неплохо получается.

Я медленно наклонился к ней и заправил редкие, выбившиеся из ее хвостика волосы за ухо, а потом томным голосом прошептал:

– Отец об этом знает. И она знает.

Я на мгновение опустил глаза в пол, потом снова встретился с ней взглядом.

– И ты тоже об этом знаешь, разве не так?

Тэйт ничего мне не ответила. Она молчала и внимательно меня разглядывала. Кажется, я почти слышал, как крутятся шестеренки у нее в мозгу.

Я положил руку ей на щеку и вдруг вспомнил, как часто она мне напоминала Фэллон. Поглаживая большим пальцем бархатную кожу ее лица, я мечтал, чтобы она снова на меня накричала. Чтобы она не переживала за меня. Тогда я мог бы сказать, что у меня в жизни не осталось ничего настоящего. Было бы гораздо проще.

Касаясь ее милого растерянного лица, я вдохнул полной грудью аромат ее духов и потянулся к ней губами.

– Мэдок! – одернула меня Тэйт.

Она выглядела смущенной. Наклонив голову, я чмокнул ее в лоб и снова выпрямился.

Взволнованно сдвинув брови, она продолжала пристально смотреть на меня.

– С тобой все нормально?

Нет, не нормально.

Иногда бывает.

Ладно, нормально. Большую часть времени, наверно, это так. Но не сегодня.

– Ух, – я глубоко вдохнул и улыбнулся. – Надеюсь, ты понимаешь, что я ничего такого не имел в виду, – отшутился я. – В смысле я правда люблю тебя. Но не так, как ты подумала. Скорее, как сестру.

Едва договорив, я расхохотался, согнулся пополам и схватился за живот.

– Я не поняла шутку, – отрезала Тэйт.

Резкий свист пронзил воздух, и Тэйт подняла глаза.

– Что за фигня тут происходит? – властный и рассерженный голос Джареда разнесся по игровому залу.

У меня заболели уши.

Повернувшись к нему лицом, я случайно сделал шаг назад и наступил на скользкое покрытие дорожки.

– Ой, черт!

Во время падения я попытался ухватиться за Тэйт. Но удержать меня ей было не под силу. И мы вместе рухнули на деревянный пол. Должно быть, на моей заднице теперь живого места не осталось от синяков. А вот Тэйт повезло. Она приземлилась на меня. Так что мне в каком-то смысле тоже повезло.

Джаред наблюдал за сценой, стоя у начала дорожки с таким видом, будто готов убить нас обоих на месте.

– Чувак, она стащила мой виски, а потом стала клеиться и чуть не изнасиловала! – я показал на Тэйт.

– Твой виски под стойкой. Цел. Иди сам посмотри!

Тэйт со стоном поползла к разделительной полосе. Ее несчастный хвостик совсем растрепался.

– Джекс! – громко позвал Джаред, повернувшись к соседней дорожке справа.

Джекс полз по ней в нашу сторону.

– И ты.

Джаред смотрел на меня испепеляющим взглядом.

– Идите в мою машину. Быстро.

– Уверен, он хочет хорошенько выпороть тебя, – пропел я на ухо Тэйт, пока мы снова выбирались с дорожки по разделительной полосе.

– Заткнись, придурок, – бросила она в ответ.