Бессознательное: мифы и реальность

ВВЕДЕНИЕ

Явление бессознательного, под влиянием революционных работ Зигмунда Фрейда эффектно ворвавшееся в философские диспуты начала XX века, со временем из сферы сугубо научной перекочевало и в сферу обывательского сознания. Постепенно вся культура оказалась буквально пронизана идеей бессознательного, и в итоге об этом явлении не слышал, пожалуй, только слепоглухонемой, не владеющий азбукой Лорма. Следствием этого ухода концепции "в массы" непременно стала мифологизация бессознательного – поскольку никто изучением явления утруждать себя не хотел, а вот посудачить желал каждый. Так бессознательному суждено было превратиться и в "мост с памятью предков", и в "кладовую инстинктивных образов", и в "проводник к источнику Космического Разума", и во много что ещё, чего без доли юмора точно никак придумаешь. Кочуя из одной обывательской фантазии в другую, феномен бессознательного обрастал всё более непробиваемой толщей мифов. Мифологизация бессознательного даже породила целые квазирелигиозные культы сродни пресловутому фильму "Секрет" по одноимённой книге Ронды Берн и отлично продаваемые книги Джо Диспензы, и многих других авторов, утверждающих, что "Подсознание может всё", и усиленно призывающих людей практиковать визуализацию и многие другие методы с целью "программирования" бессознательного для достижения необходимых целей. А параллельно этому явление бессознательного достаточно активно исследовалось в научных лабораториях, где с каждым десятилетием устанавливались реальные механизмы его функционирования. Но поскольку именно наука представляет для обывателя реальное эзотерическое знание (так как сокрыто от него в скучных текстах толстых книг и, как правило, без картинок), то две эти сферы представлений (обывательского и научного) продолжили нигде не пересекающееся существование: учёный продолжал ставить удивительные эксперименты, а обыватель продолжал создавать удивительные фантазии.

На данный момент явление бессознательного изучено если не вдоль и поперёк, то очень и очень добротно и под самыми разными углами. Целью данной работы и является донести всё, что известно современной науке о бессознательном, до обывателя, чтобы избавить его от мучительного неведения и от сладкого фантазирования одновременно.

Из этой книги вы узнаете:

1) Правда ли, что в глубинах психики сохраняется почти всё однажды увиденное и услышанное?

2) Правда ли, что мыслительные процессы (включая счёт и понимание слов) происходят в глубинах психики без нашего ведома?

3) Правда ли, что на поведение человека можно влиять с помощью скрытых воздействий (пресловутый 25-й кадр)?

4) Правда ли, что наша личность проста и однозначна, как часто видится нам?

5) Правда ли, в нашей психике существуют некие врождённые архетипы, как об этом писал Юнг?

6) Правда ли, что сновидения могут нам о чём-то сообщать?

7) Есть ли смысл читать сонники?

8) Видят ли сны слепые от рождения люди?

9) Существует ли вытеснение нежелательной информации, как об этом писал Фрейд?

10) Что такое интуиция, если сдуть с неё налёт мистики?

11) Правда ли, что мы взрослеем окончательно и бесповоротно?

12) У всех ли людей бессознательное одинаково?

13) Что из себя представляет бессознательное в принципе?

1. Сознание и бессознательное

"…я думаю, что ненамеренное проявление моей собственной душевной деятельности вполне может разоблачить что-либо скрытое, опять-таки относящееся лишь к моей душевной жизни; если я и верю во внешний (реальный) случай, то не верю во внутреннюю (психическую) случайность".

Зигмунд Фрейд, "Психопатология обыденной жизни".

Кто-то считает, что человек рождается с интеллектом.

Кто-то считает, что человек рождается и с сознанием уже в готовом виде – а по ходу взросления лишь происходит накопление опыта, расширение багажа знаний.

Если даже в ограниченной научной среде до сих пор присутствуют сторонники точки зрения, что интеллект передаётся по наследству, то что уж говорить в таком случае о сугубо бытовом уровне понимания данного вопроса.

Но на деле психика человека – сложнейшее явление, которое только можно придумать. И ещё лет сто пятьдесят назад, на самой заре научной психологии, взгляды на человеческую психику были неописуемо просты – словно это нечто, свойственное человеку изначально, до всякого опыта.

Да что ссылаться на взгляды вековой давности: и по сей день много наивных сторонников той позиции, что и зародыш в утробе матери уже обладает сознанием и оперирует категориями "мама", "папа", "Я" и "биржевой опцион".

Несмотря на тот факт, что ещё около сто лет назад была высказана и доказана точка зрения, что ребёнок человека от рождения не обладает высшими психическими функциями (Пиаже, Выготский), и что они сами по себе не развиваются, но только в контакте со средой и другими людьми, сейчас этот немаловажный факт известен лишь тем, кто этим глубоко интересуется.

Первые годы жизни ребёнок проживает совершенно бессознательно. Он не понимает, что происходит вокруг, как происходит, почему, он даже не понимает, что именно он сам делает и как.

Мышление ребёнка в самую раннюю пору освоения речи представляет собой попытки совмещать несовместимое, увязывать неувязываемое, придавать значение случайному.

В своих суждениях ребёнок никогда не замечает противоречий – всё потому, что ему пока что напрочь неизвестна какая бы то ни было логика.

Если спросить ребёнка, почему деревянная лодка не тонет, он ответит, потому что она лёгкая. Если же его спросить, почему и корабль не тонет, он ответит, потому что он тяжёлый.

И для ребёнка это нормально. Противоречий для него не существует. Он ещё слишком мал, чтобы оценивать всю полноту взаимосвязей между явлениями. Его психический аппарат ещё слишком незрел.

Если же спросить ребёнка о некоторых причинных связях, то его ответы также не будут содержать никакой логики – обычно ребёнок только лишь ограничивается перечислением признаков объекта, как будто бы это что-то объясняет. К примеру, когда ребёнка спрашивают, почему солнце не падает, он отвечает "Потому что жарко" или "Потому что оно жёлтое".

Самый маститый исследователь формирования человеческой психики прошлого века Жан Пиаже не просто создал обширную теорию происхождения и развития интеллекта у ребёнка, но буквально по кирпичикам фактов и экспериментов собрал гигантский теоретический замок, которого не существовало прежде.

Теория возникновения и развития интеллекта Пиаже сложна и многогранна (кто замахнётся только прочесть его 52 книги и 458 статей, написанные единолично и в соавторстве, тому уже памятник ставить можно). Даже его основной оппонент – гений отечественной психологии Выготский – признавал, что теория Пиаже это шаг вперёд по сравнению с традиционной детской психологией, и восхищался колоссальным потоком приводимых фактов самой разной степени значимости.

Не будет преувеличением сказать, что с момента смерти Пиаже в 1980-ом не нашлось ещё в научном мире исследователя или даже группы исследователей, которые бы внесли в понимание развития мыслительных процессов человека столь же значительный вклад, что и Пиаже.

Пиаже установил, что хотя определённые умственные способности и появляются у детей примерно в одинаковом возрасте, у некоторых они могут выявиться раньше или позже. Но, как бы там ни было, а порядок появления тех или иных мыслительных способностей у каждого ребёнка строго неизменен, поскольку развитие интеллекта – это формирование нового качества на основе уже существующего.

Развитие мышления – процесс непрерывный. Согласно Пиаже, этот процесс всегда разворачивается в строгой последовательности – от стадии к стадии.

На первой из них ребёнок даже не имеет представления о том, что предметы существуют и вне его поля зрения. Если ребёнку до 2 лет показать какой-либо предмет, а потом закрыть его ширмой, то в его понимании этот предмет попросту перестаёт существовать. Если предмет исчез из поля зрения, значит, он исчез совсем. Другими словами, в представлениях ребёнка ещё нет концепции постоянства предметов.

Пиаже прямо говорил, что самые первые месяцы жизни ребёнка – это чистый солипсизм (то есть убеждение, что в мире нет ничего, что может находиться за пределами восприятия в данный момент). В представлении ребёнка весь окружающий мир слит с ним самим воедино, поскольку ещё нет никакого осознания, что вот это – мои руки и мои ноги. Нет вообще никакого понимания, что вот это я. У ребёнка ещё отсутствует какое-либо самосознание и понимание того, что он – это он

Но ребёнок с первых минут рождения начинает активно взаимодействовать с окружающей действительностью. Он наблюдает и вступает в контакт с миром предметов.

Это самые зачатки понимания мироустройства. Открытие мира для себя. И начинает ребёнок это понимание с первых ощупываний руками, захватов ртом и слабых поползновений. Такими черепашьими методами он познаёт мир вокруг себя. Открывает его с самого нуля. И всего за несколько лет совершает самый настоящий прорыв, вознося свою психику на совершенно новый уровень развития.

Изначально у ребёнка не имеется даже никаких представлений о причинности. Ребёнок не понимает, что одно явление происходит в силу того, что сначала происходит какое-то иное явление, не только предшествующее первому во времени, но и делающее возможным его возникновение. То есть и причинность – феномен, который ребёнок сам открывает для себя на своём собственном опыте в ходе многочисленных манипуляций с предметами и наблюдений за окружающей действительностью.

В своей операциональной концепции развития интеллекта Пиаже настаивал, что мыслительные операции, которые со временем осваивает ребёнок, первоначально осваиваются им в предметно-действенной сфере – сначала ребёнок контактирует с предметами, вставляет один в другой, переворачивает их, преобразует во взаимодействии друг с другом, пересыпает, переливает, надламывает. И только потом он научается проделывать с ними все те же операции, но уже в уме.

Так, операции, совершаемые в предметно-действенной сфере, переходят в операции, совершаемые в уме. Не было бы активного контакта с действительностью, то не было бы и мышления как такового.

Процесс, который обозначает переход операций, первоначально осуществлённых во внешнем плане, в план внутренний (мыслительный), называется интериоризацией

В научной психологии интериоризация – одно из ключевых понятий, которое лежит в основе развития всей психики человека.

Говоря житейским языком, интериоризация – это впитывание.

Или вращивание, как любил говорить А.Н. Леонтьев.

Вращивание структур некоторых внешних событий в психический аппарат человека, которые дальше образуют там определённую схему для взаимодействия с окружающей действительностью – это и есть интериоризация. То есть общие схемы внешних событий вращиваются в психику, внедряются в неё и формируют там схемы внутренних событий – то есть мыслительные операции.

"Для того, чтобы познавать объекты, субъект должен действовать с ними и поэтому трансформировать их: он должен перемещать их, связывать, комбинировать, удалять и вновь возвращать. Начиная с наиболее элементарных сенсомоторных действий (таких, как толкать, тянуть) и кончая наиболее изощрёнными интеллектуальными операциями, которые суть интериоризированные действия, осуществляемые в уме (например, объединение, упорядочивание, установление взаимно-однозначных соответствий), познание постоянно связано с действиями или операциями, т.е. с трансформациями" (Пиаже, 2001. С. 107).

Обозначая суть теории Пиаже в самых общих чертах, можно сказать, что развитие мышления человека – это непрерывный процесс интериоризации внешних операций с предметной действительностью во внутренний, психический план. Так возникают зачатки мышления, самые общие его контуры. Иными словами, свою логику человек развивает не как некий абстрактный, независимый от реального мира конструкт, а исключительно как результат активного взаимодействия с этим миром.

Ребёнок черпает свою логику из самих предметов, из тех операций, которые он самостоятельно с ними проделывает в ходе многих и многих повторений – изначально логика заключена именно здесь, во взаимодействии с предметами и между предметами.

"… практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом" (Ленин В.И.).

Образно говоря, изначально психика человека – снаружи. Она "рассыпана" по разным аспектам культуры и материального мира, и только в процессе контакта со средой, в ходе деятельности человек "потребляет" свою психику в виде общих схем из внешних событий.

Думается, здесь не надо даже говорить о несуразности того, слава богу, редкого в научных кругах взгляда, но довольно распространённого в кругах обывательских, согласно которому интеллект может наследоваться, передаваться от родителя ребёнку генетическим путём.

Между 4 и 7 годами ребёнок уже многое знает и немало понимает, но до сих пор колоссальная часть явлений и взаимоотношений всё ещё сокрыта от его несформированного мышления. Так, если ребёнку показать два куска пластилина, скатанные в два одинаковых шара, и спросить, в каком из комков пластилина больше, ребёнок ответить, что одинаково. Затем, если один из комков раскатать в длинную колбаску и снова спросить, где теперь пластилина больше – в комке или колбаске, он ответит, в колбаске.

Или если выложить перед ребёнком две нити с одинаковым числом бусин и спросить, равное ли число бусин в обоих рядах, ребёнок ответит "да". Но если затем взять бусы одного из рядов и растянуть, разложив на большем расстоянии друг от друга, то ребёнок скажет, что в этом ряду бусин стало больше, потому что увеличилась длина всего ряда.

Пиаже окрестил такие суждения неспособностью к сохранению, что означает неумение ребёнка понимать, что количественные характеристики предмета (вес, объём, длина, количество вещества) не меняются вне зависимости от того, каким образом они представлены.

Подобных интересных нюансов в формирующемся мышлении ребёнка очень много.

Но в ходе опыта, совершая всё больше и больше разнообразных операций в предметно-действенной сфере, ребёнок путём интериоризации постоянно усложняет схемы отображения действительности в своей собственной психике. Мышление ребёнка в своём развитии непрерывно перешагивает с одной стадии на другую.

И если у кого-то на сугубо бытовом уровне когда-то и существовало мнение, будто человеку какая бы то ни было логика присуща от рождения, то Пиаже со всей обстоятельностью доказал, что интеллект человека – величина динамическая, формирующаяся в отношениях со средой и в этих же отношениях развивающаяся.

Но важно также и другое, что и сознание тоже не дано ребёнку от рождения.

Первые годы своей жизни ребёнок живёт исключительно бессознательно. Он может совершать неимоверное множество движений, большая часть его действий будет иметь очевидную целесообразность для достижения какого-либо конкретного результата, но осознания этого у него всё равно ещё нет.

Даже совершая сложные действия, требующие неимоверной координации и расчёта, ребёнок всё равно не понимает, как он это делает. Они получаются у него как бы спонтанно, сами по себе, без участия сознания.

Пиаже и Выготский показали, что даже и потом, когда ребёнок постепенно научается говорить, он употребляет часть слов пусть и совершенно правильно, с кажущимся осознанием смысла этих слов, но на самом деле это не совсем так. Когда ребёнка просят объяснить, что означает слово, которое он только что употребил, причём употребил в совершенно верном контексте (к примеру, союзы "потому что", "так как" или "хотя"), ребёнок не может объяснить, что оно значит. Этот факт указывает на то, что понимание слова произошло, что и демонстрируется верным употреблением этого слова в нужном контексте, но понимание это произошло не на сознательном уровне, а где-то глубже – на уровне бессознательном.

Тут мы можем задаться естественным вопросом – а что же тогда такое сознание? Если даже неосознаваемые действия могут обладать намеренностью, целенаправленностью и даже расчётом?

Что такое сознание тогда?

Вообще, интересен тот факт, что дать наиболее точное определение сознанию гораздо сложнее, чем бессознательному. Большинство из нас как бы на интуитивном уровне понимают, что такое сознание, исходя из своего собственного опыта, но вот точно описать феномен сознания в словах – это задача не из лёгких. И уже одно это, кстати, указывает на то, что мы на самом деле не осознаём, что такое сознание, как бы это забавно ни звучало.

В то время как на основе анализа некоторых косвенных признаков у нас имеется вполне сознательно понимание того, что такое бессознательное, у нас нет сознательного понимании самого сознания. У нас есть лишь смутное представление о нём, глубинное интуитивное знание, которое мы не можем выразить в словах. Что такое бессознательное – мы можем сказать относительно легко, а что такое сознание – мы точно сказать не можем. Таким образом, у нас имеется сознательное понимание феномена бессознательного и бессознательное понимание феномена сознания.

Парадокс, но так и есть.

Но, наверное, было бы в какой-то степени забавно начинать речь о бессознательном, не объяснив перед этим, что же всё-таки такое сознание.

Наиболее основательный подход к проблеме сознания продемонстрировал в своих исследованиях гений отечественной психологии Лев Семёнович Выготский. Он великолепно показал и обосновал, как развитие сознания напрямую, даже самым непосредственным образом зависит от овладения речью ребёнком. Именно сам факт овладения речью вызывает развитие сознания как такового.

Но если говорить точнее, то развитие сознания вызвано освоением не только одной лишь вербальной речи, но и вообще всякой знаковой системой (то есть даже языком жестов, используемого глухонемыми).

Каждый из нас, кому доводилось наблюдать маленьких детей, замечал, как склонны они зачастую бормотать что-то себе под нос – совершенно независимо от того, слушает их кто-то или нет. Ребёнок занимается какой-то вознёй с пластилином и говорит об этом вслух – "Сейчас сделаю так, а потом вот так… Вылеплю человечка, пусть маленький будет… Так, сейчас нужно ногу ему сделать" и всё в таком духе… Пиаже считал подобный речевой акт своеобразным эпифеноменом, который не играет сколь-нибудь значимой роли в развитии ребёнка – он назвал это явление эгоцентрической речью, то есть речью для себя. Ребёнок делает что-то и параллельно говорит о том, что именно он делает. С позиций Пиаже, эгоцентрическая речь не имеет никакой функции и с возрастом (примерно к 7 годам) просто отмирает.

Но Выготский имел совершенно иной взгляд на это говорение детей.

В своих экспериментах с детьми гений отечественной психологии умело доказал, что на ранней стадии развития ребёнка его речь способствует лучшему решению поставленных задач. Ребёнок начинает проговаривать возникшую проблему вслух (как бы для себя самого), и в этом месте происходит перелом в решении.

Когда всё идёт гладко, и деятельность ребёнка ничем не нарушается, он разговаривает сам с собой не так много. Но стоит только внести в его деятельность некоторые затруднения, так речевая активность для себя существенно возрастает. Ребёнок вдруг начинает проговаривать возникшую трудность, оглашать её вслух для себя самого, тем самым чётко очерчивая диапазон возникшей проблемы.

"Где карандаш, теперь мне нужен синий карандаш; ничего, я вместо этого нарисую красным и смочу водой, это потемнеет и будет, как синее" – так ребёнок обозначает для себя возникшую проблему и тут же вербально её и разрешает в умственном плане, а затем уже следует сказанному на практике. Здесь можно видеть, как эгоцентрическая речь ребёнка (речь для себя) является не чем иным, как речью планирующей, то есть как бы словесной инструкцией, которую ребёнок даёт сам себе и тут же сам и выполняет. Выготский прямо пишет: "Эгоцентрическая речь […] легко становится средством мышления в собственном смысле".

Так гений отечественной психологии показал, что первые речевые акты ребёнка, которые он совершает для себя, то самое говорение себе под нос, являются его первейшими актами по осознанию действительности.

Это он просто мыслит вслух.

То, что ребёнок называет вслух, им и осознаётся.

Именно вслух ребёнок производит первые свои сознательные мысли.

В другом эксперименте перед ребёнком ставили задачу – на шкаф кладут конфету, и он должен её достать. По изначальному замыслу он должен сообразить и воспользоваться для этого палкой, которая тоже имеется в комнате. Пока опыт разворачивается без вмешательства экспериментатора, дети справляются с задачей с переменным успехом. Потом в неудачные попытки детей достать конфету вмешивается взрослый и просит: расскажи, как достанешь? Тогда ребёнок начинает комментировать свои действия вслух, но что особенно интересно, это тот факт, что в таких случаях число успешных решений задачи существенно возрастает.

Девочке Любе 4 с половиной года. Ей нужно достать конфету со шкафа. У шкафа стоит стул. Также в комнате имеется палка, лежащая на полу.

Сначала девочка становится на стул и молча тянется к конфете. Не дотягивается.

Вслух говорит "На стуле". Меняет руку и пытается тянуться уже ей. Тоже не выходит.

Говорит: её можно уронить вот на тот стул, встать и уронить…

Приносит второй стул, ставит рядом с первым, снова взбирается на первый стул и снова тянется. Вслух говорит "Нет, не достать". Молчит, затем видит на полу палку и добавляет "Палкой можно".

Девочка поднимает с пола палку и теперь ей удаётся дотянуться до конфеты.

Говорит "Сдвину сейчас". Сдвигает, роняет на пол.

"Если б на стуле, не достала бы, а палкой достала".

Вот в этом и состоит секрет сознания. Выделить с помощью слов нечто главное, из всей совокупности информации, имеющейся в поле восприятия.

Пока человек не обладает никакой речью, он не способен выделить для себя самое существенное, что необходимо для решения какой-либо задачи. Потому что в этот момент его внимание как бы рассеивается на все предметы, которые попадают в поле его зрения-слуха-осязания. В голове содержится будто облако разных мыслей, но никакую из них нельзя вычленить конкретно и обособить от всех остальных. Это облако мыслей так и остаётся всего лишь облаком. Но именно речь делает возможной конденсацию той или иной имеющейся мысли, делает возможным сосредоточение внимания на каком-либо одном конкретном предмете.

Как отмечает ученица Выготского Р. Е. Левина, "что молча воспринимается как нечто единое, целое, сразу же аналитически разбивается на составные элементы при попытке словесно формулировать воспринятое. Легко убедиться каждому, как часто в ещё неосознанное впечатление вносит ясность попытка его охарактеризовать словами" (Левина, 1968).

В своей фундаментальной работе "Мышление и речь" Выготский писал: "Оратор часто в течение нескольких минут развивает одну и ту же мысль. Эта мысль содержится в его уме как целое, а отнюдь не возникает постепенно, отдельными единицами, как развивается его речь. То, что в мысли содержится симультанно (одномоментно, в единой целостности – С.П.), то в речи развертывается сукцессивно (последовательно, поочерёдно – С.П.

И затем Выготский говорит: "Мысль можно было бы сравнить с нависшим облаком, которое проливается дождем слов".

Таким образом, именно овладение речью (не только вербальной речью, но и любым знаковым отображением реальности вообще, включая язык жестов) приводит к возникновению такого обыденного для нас явления, как сознание. Не овладей каждый из нас речью в раннем возрасте, наша жизнь так и оставалась бы совершенно бессознательной, как у всех прочих животных.

Вы задумывались когда-нибудь над тем, на каком языке вы мыслите? Да, это совершенно правильная постановка вопроса – те мысли, которые человек осознаёт, непременно производятся на его родном языке.

Как показал Выготский, в дальнейшем эгоцентрическая (планирующая) речь ребёнка переходит в так называемую внутреннюю речь – это то самое, что каждый из нас называет своими сознательными мыслями. Это наш разговор внутри себя, "про себя".

На ранних этапах нашего развития все мы сначала выражаем свои мысли исключительно вслух – именно эти мысли нами и осознаются. Затем мы научаемся проделывать всё то же, но уже в уме. Мы интериоризируем нашу речь, и именно в ней отныне находят своё выражение мысли.

Только облачённая в речь мысль становится осознанной

Именно этот аспект и имел в виду Выготский, когда говорил, что речь становится средством мышления. Без речи (без какой-либо знаковой системы) мысль так и останется невыраженной – даже для самого субъекта. Человек не сможет мыслить даже "про себя", если он не обучен языку. В голове будет иметься лишь то самое "облако мыслей", но никакая конкретная мысль не будет выделена, она попросту не сможет быть выделена, поскольку её не во что облачить. И именно речь, язык становится средством этого выражения мысли. Иными словами, язык становится орудием мысли (подробнее об этом см. Соболев, 2018).

Таким образом, изначально ребёнок во взаимодействии с взрослыми потихоньку начинает осваивать и усваивать речь. Он применяет речь в ситуациях, которые требуют некоторого разрешения, и поначалу проделывает это исключительно вслух. На данном этапе его речь развёрнута и похожа на настоящий монолог. Затем, со временем, эта его внешняя речь становится всё более сжатой, более сокращённой (предикативной – то есть в такой речи остаются только существительные как те узловые, ключевые моменты, которые требуют концентрации внимания). И на самом последнем этапе эта речь вовсе "сворачивается" и уходит вовнутрь, вращивается в психику ребёнка и формирует непосредственно его сознание.

Помню, как давно, когда мне было лет 13, у нас дома остался мой двоюродный брат – ему было что-то около 5 лет. Я лежу и смотрю передачу по телевизору, а он сидит рядом и пытается читать комикс, который я ему дал, чтобы хоть чем-то занять.

Сначала он смотрит картинки, а затем проводит пальцем по тексту и читает его. Читает вслух. Медленно так, по слогам.

Меня это немного отвлекает от просмотра, и я начинаю на него шикать : Вовка, читай про себя…

Он замолкает на время, но затем снова начинает читать. И снова вслух.

Я опять шикаю на него : читай молча, Вовка. Читай про себя…

Он снова замолкает, но через некоторое время снова начинает.

Я смотрю на него и думаю, блин, какой же он дурной…

Тогда я ещё не понимал, что ребёнок изначально не умеет читать про себя, но только вслух.

Все первоклашки, записывая диктуемое слово, проговаривают его вслух. Если мешать ребёнку проговаривать услышанное слово (к примеру, попросив его держать рот открытым или зажать язык зубами), то письмо будет сильно нарушено (число ошибок возрастает в 6 раз) (Лурия, Цветкова, 2008).

Даже потом, у взрослых, при чтении текста "про себя" регистрируется увеличение электромиографической активности мышц нижней губы, и чем сложнее или бессмысленнее текст, тем эта активность выше (Соколов, 1967).

Так возникает наше сознание – способность с помощью слова избегать рассеивания внимания по всей совокупности воспринимаемых явлений и сосредоточивать его на одном конкретном аспекте действительности. То есть сосредоточение на какой-либо ситуации осуществляется благодаря неуловимому проговариванию её аспектов про себя, которое благодаря существенному сокращению характеристик внутренней речи становится почти мгновенной и неосознаваемой.

В этом и состоит суть сознания – обособлять и упорядочивать воспринимаемые явления.

Если в обыденном представлении человека сознание – это скорее просто само восприятие действительности, то данный взгляд является категорически неверным, поскольку мы знаем и можем наблюдать, что и прочие животные тоже воспринимают действительность и реагируют на неё. Но в чём же разница между восприятием действительности человека и прочих животных? А разница именно в последовательном, упорядоченном восприятии действительности. У животных такая способность отсутствует. Человеку же она становится доступной только в результате освоения знаковой системой отображения действительности – в результате освоения языка. Именно язык упорядочивает поступающую информацию. Именно он делает возможным "высвечивать" из общей картины восприятия нужные фрагменты. Как замечательно говорит психолингвист Черниговская Т. В., язык – это "средство противостояния сенсорному хаосу" (Черниговская, 2013. С. 67).

Таким образом, сознание (в узком, психофизиологическом смысле) – это не восприятие вообще, но лишь один из его способов, высший из них, позволяющий производить восприятие не в целом, но фрагментировать его, выделяя наиболее значимые его аспекты, про которые мы и можем сказать, что вот именно они и осознаются.

В итоге можно сформулировать определение сознания следующим образом: сознание – это такой способ восприятия действительности, в котором происходит последовательное (дискретное) отображение явлений, осуществляемое благодаря направленному вниманию и которое, следовательно, может быть выражено вербально.

И развитие направленного внимания происходит именно под воздействием освоения речи. Тогда название, присваиваемое каждой вещи, заставляет активизироваться мыслительную деятельность и воссоздавать в мозгу образ той самой вещи, о которой только что было упомянуто. Именно под воздействием слова развивается направленное внимание.

Если какое-либо переживание не может быть выражено вербально, в виде слова, то оно не является осознанным.

Обратите внимание : Пиаже показал, как мышление формируется путём интериоризации своих внешних операций

Выготский показал, как сознание формируется путём интериоризации своей внешней речи, в ходе социального контакта со взрослыми.

Именно поэтому интериоризацию совершенно справедливо можно считать основным средством формирования человеческой психики. В принципе, Выготский так и утверждал : любая функция психического аппарата человека сначала происходит в виде некоего внешнего события и только потом переходит во внутренний план, образуя новую психическую структуру.

Джулиан (Jaynes, 1976) разумно обосновывал тот факт, что вся наша мыслительная и сознательная деятельность являются результатом отображения лишь неких внешних событий, приводя в пример термины, которыми мы описываем работу своей психики. Мы говорим, что мы "нашли" решение проблемы, мы "видим" проблему, мы "разбираемся" в ситуации, мы "подошли" к вопросу"; решения же могут быть "ясными" или "блестящими", а ум бывает "острым" или "тупым", "глубоким" или "ограниченным".