Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром

Текст
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Посвящается Эрику


Patrick Dunn

Magic, Power, Language, Symbol: A Magician`s Explorations of Linguistics

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Published by Llewellyn Publications, Woodbury, MN 55125 USA, www.llewellyn.com

Благодарности

Люди пишут книги по многим причинам. Среди них – желание славы, желание заработать, желание заполнить пробел в знаниях, желание увидеть свое имя напечатанным, временное умопомрачение, божественное указание…

Но помогают писать книги другим лишь по одной причине – ради любви и заботы.

Спасибо:

Маме – за все, от карт Таро до телефонных звонков;

Крису – за чтение рукописи и предложения; я могу с уверенностью сказать, что они существенно улучшили эту книгу;

Эрику – за вечера с кофе, книгами и философскими спорами; твои высказывания по поводу семиотической сети и редуктивного материализма дали мне импульс к написанию этой книги; а еще ты открыл для меня Бубера;

Эду – за годы интересных дискуссий о магии, религии и разумности, хорошие советы по поводу музыки и чтения, а также за компьютерную программу, которая сэкономила мне немало рабочих часов в процессе написания этой книги;

Петеру – за дружбу и интересные предложения; особая благодарность за то, что вежливо выслушивал мои рассуждения об ивритских неправильных глаголах и тому подобном;

Бетти – за коктейль «Маргарита» и беседы, не говоря уже о цитируемых в данной работе лингвистических статьях и книгах, половину из которых ты мне порекомендовала;

Ричарду – за то, что делает мою жизнь прекрасной, дает мне веру в себя и любит меня так же, как я люблю его, той любовью, которая удерживает звезды на своих местах.

Хочу поблагодарить многочисленных духов – я не буду здесь их называть, – а также богов, ангелов, демонов и других существ, о которых я не знаю, но которые могут существовать. Иными словами, как бы высшая субстанция ни показывала свои бесчисленные свойства моему крохотному дуалистическому сознанию, спасибо ей за это.

Кстати, я один из тех авторов, которые работают под музыку. Соответственно, я хотел бы поблагодарить группы и музыкантов, которые, сами того не ведая, помогли мне написать эту книгу: The Adicts, Apocalypse Hoboken, Atmosphere, Cake, Cramps, Dropkick Murphys, Eddie and the Hot Rods, The Faint, Guttermouth, Jets to Brasil, mc chris, Motion City Soundtrack, Mouthwash, Nirvana, Operation Ivy, Pitchshifter, The Pogues, The Ramones, Rancid, Randy, Soul Coughing, The Streets, The Strokes.

Введение

Если вы ищете магические слова, то вряд ли найдете что-то лучше, чем абракадабра! Никто не знает, что оно означает на самом деле и означает ли что-либо вообще. Впервые это слово упоминается в рецепте изготовления амулета. Почему из всего бесчисленного множества слов, нанесенных на талисманы, обереги и таблички, дошедшие до нас из древности, именно оно пережило тысячелетия, – это тоже загадка. Почему цирковые маги не выкрикивают, например, «абрасакс!» или «абалата!»? Почему именно «абракадабра»?

Возможно, это слово само обеспечило себе выживание и популярность. Вероятно, оно служит напоминанием о том, что, независимо от цирковых фокусников и их трюков, настоящая магия по-прежнему существует. Абракадабра может дать нам ключ к магии.

Один из вариантов происхождения этого слова – арамейская фраза авра кедабра. Она означает «создаю, говоря». Арамейский язык близок к ивриту. Иисус, обращаясь к друзьям, родственникам и Богу, говорил по-арамейски. Глагол авра, «я творю», в арамейском языке соответствует ивритскому глаголу эвра. Но в иврите проводится различие между разными типами творения: если вы делаете что-то из ничего, то говорите эвра, а если делаете одно из другого – эцор. Получается, что выражение абракадабра означает следующее: «Я создаю что-то из ничего, когда говорю – подобно тому, как из ничего появляются и мои слова». Однако в соответствующих космологиях только Бог может создавать из ничего. Эвра – глагол, используемый применительно к Богу, а не к людям. То есть сказать абракадабра – значит произнести заклинание обожествления.

Обожествление меня не очень интересует – меня больше занимают язык и магия. На Земле существует примерно шесть тысяч языков, и каждый здоровый ребенок овладевает, как минимум, одним из них. Дети усваивают язык без усилий, им не нужно зубрить его, и хотя иногда они делают забавные ошибки, тем не менее овладевают новым языком гораздо быстрее, чем взрослые. Скорость, с которой дети выучивают язык, – доказательство того, что в нем есть нечто прочно укорененное в человеческом существе.

Магия не так универсальна, как язык, но близка к этому. Представления о магии существуют в большинстве культур, и многие люди на Земле верят в нее в той или иной степени. Некоторые материалисты трактуют подобное положение дел как проявление ужасающего невежества. Но очевидно, что, как и в случае с языком, изучать магию заставляет людей нечто врожденное.

Моя цель в этой книге – исследовать пути взаимодействия магии и языка. Отношение к языку не только формирует магию в прошлом и в настоящем. Лингвистика и семиотика проливают свет на многие вопросы, связанные с магией. После выхода моей первой книги многие читатели писали мне, что им хотелось бы более научного подхода к материалу. Однако у меня не было желания писать чисто научную работу. Я хотел написать нечто практическое и в то же время поучительное. В моей первой книге содержалось много описаний упражнений и ритуалов, в этой книге их меньше. В первой книге были техники, в этой – теории. Тем не менее маг, который ищет практические приемы или заклинания, найдет здесь информацию о заклинаниях, глоссолалии, инвокациях, мантрах и медитации. А те, кого интересуют техники, обнаружат, что в этой книге они исследуются более глубоко, чем в обычном руководстве с поэтапными инструкциями.

В главе 1 рассказывается о том, как лингвистические и семиотические теории самым неожиданным образом проливают свет на практику магии. Я ввожу идею семиотической сети и объясняю, как использовать ее для повышения эффективности магической работы. Кроме того, описываю теорию магии, предполагающую воссоздание тех семиотических кодов, при помощи которых мы интерпретируем реальность всякий раз, когда выполняем магические действия.

Глава 2 продолжает первую: в ней разъясняется, как язык связывает мир материи с миром сознания, и вновь дается часть теории – на этот раз фонетической; раскрывается природа магических звуков.

Глава 3 посвящена заклинаниям. В ней исследуются традиционные заклинания, взятые из разных источников: от традиционных ирландских и шотландских до староанглийских и ведических. Я анализирую структуру заклинаний и те чрезвычайно важные особенности, которые их объединяют, несмотря на совершенно разное происхождение. Читатель, интересующийся созданием устных магических заклинаний, возможно, сочтет эту главу полезной для себя.

В главе 4 рассматриваются письменные магические знаки и сигилы. В моей предыдущей книге уже шла речь о дефиксионе как об очень простой форме магии. Здесь же я более глубоко погружаюсь в данную тему, показывая, как выглядят дефиксионы эпохи постмодерна в действии.

В главе 5, «В поисках первоязыка: от Вавилона к енохианскому наречию», я рассматриваю попытки отыскать первоначальный язык, причем как научные, так и магические. Я даю некоторые советы, касающиеся составления высказываний на енохианском языке, а также предлагаю метод расширения енохианского лексикона, основанный на базовых лингвистических принципах словообразования.

В главе 6 говорится о другом способе нахождения первоязыка – глоссолалии, или «говорении на языках», – и обсуждается применение этой до сих пор недооцениваемой техники в различных магических операциях.

В главе 7, «Каббала: грамматика чисел», я объясняю основные принципы гематрии. Кроме того, здесь обсуждается существование английской каббалы. Приложение 1 содержит английский каббалистический словарь.

В главе 8 рассказывается о традиционных и современных подходах к использованию мантр, или формул силы. Лингвисты редко изучают мантры, однако некоторые языковые феномены, например семантическое пресыщение, помогают объяснить, как работают мантры и, возможно, магия вообще. Я говорю о том, как находить и создавать новые мантры и формулы и как применять их в магии.

Глава 9 посвящена структуре ритуала, который рассматривается как разновидность мифа. Исследование мифа и нарратива, а также современное представление о метафоре помогают объяснить, как мы видим мир и как мы можем его изменить.

Заключительная глава 10 повествует о том, как истории, которые мы сами себе рассказываем, иногда мешают эффективной магии. Я заканчиваю книгу размышлениями о том, что язык порой словно отделяет нас от бесконечности, но в то же время может послужить для открытия двери в непознанное.

Надеюсь, что, когда вы будете открывать эту дверь, книга сработает не как ключ, а как кольцо для ключей. У каждого человека свой ключ к просветлению, но есть одна вещь, которая нас объединяет независимо от наших различий, – это язык. Говоря, все мы творим. Желаю вам найти свое магическое слово, свою абракадабру.

Глава 1
Теория символов и практика магии

В любом искусстве существует различие между теорией и практикой. Кто-то может заниматься искусством, не изучая его теории, а кто-то – изучать теорию, не занимаясь практикой. В идеале, конечно, теория предоставляет для практики информацию, а практика проверяет теорию. В магии некоторые люди интересуются только практической стороной. Сталкиваясь с проблемой, они находят заклинание, помогающее ее разрешить, и продолжают жить по-прежнему. Такой подход нельзя назвать неправильным. Однако мне самому нравится размышлять о теории магии. Иногда люди отбрасывают ее как нечто бесполезное, и если теория не приводит к практике, то они оказываются правы. Но теория предоставляет нам «строительные блоки», из которых мы можем построить собственное представление о магии.

 

Роль магической теории и ее отличия от теории научной являются основной темой работы Рэмси Дьюкса S. S. O. T. B. M. E., а поскольку недавно вышло в свет новое издание этой книги, я не стану повторять здесь данный материал[1]. Однако стоит подчеркнуть, что Дьюкс исследует некоторые различия между научной теорией и теорией магической, что может быть полезно для изучения роли языка в магии. Как отмечает Дьюкс, чтобы научная теория была полезной, она должна быть опровергаемой. Другими словами, она должна содержать предположения, ложность которых можно доказать при помощи наблюдения. Например, физика Ньютона утверждает, что время – это константа. Эйнштейн выдвинул теорию, согласно которой время не является таковой – оно изменяется в зависимости от положения наблюдателя относительно скорости света. Согласно теории Эйнштейна, если разлучить двух близнецов и отправить одного из них в путешествие на скорости, близкой к скорости света, то, вернувшись на Землю, он обнаружит, что его брат состарился гораздо сильнее, чем он сам. Эту гипотезу, хотя она и выглядит невероятной, можно доказать: взять, например, двое тщательно откалиброванных часов и придать одним из них большое ускорение (не скорость света, конечно, это нам не под силу), а затем сравнить их показания. Такой эксперимент был проведен – он опроверг физику Ньютона, подтвердив теорию Эйнштейна[2].

Научный подход к теории основан на фальсификации, магический – на взаимосвязи. Как это ни парадоксально, но все научные теории стремятся быть опровергнутыми. И чем дольше этого не происходит, тем сильнее они становятся. Дьюкс утверждает, что магические теории не опровергаются подобным образом. Вместо того чтобы выдвигать предположения, которые могут быть опровергнуты, они описывают опыт, который маг должен попытаться получить. Вместо того чтобы искать изъяны в магической теории, маг стремится выявить, что в ней есть истинного. Это значит, что маги располагают многочисленными противоречивыми и иногда даже глупыми теориями относительно магии, и каждая из них имеет для человека особую ценность. Очевидно, что я могу ценить в теории то, чего не цените вы, и наоборот. Но если уж мы считаем некую магическую теорию правильной, то можем ее использовать – не для того, чтобы строить предположения научного характера, а для того, чтобы структурировать магические действия. Например, если я верю в духов и считаю истинной магическую теорию, которая их описывает, то могу пытаться вызывать их и контактировать с ними. Но только глупец станет утверждать, что в магии мы должны упразднить научное стремление к опровергаемости теорий. В действительности для полноценного понимания реальности нам необходимы оба подхода.

Цель этой книги – представить ряд интересных новых теорий, касающихся магии, а также рассмотреть роль языка в магии с практической точки зрения. Однако заклинаний как таковых в книге нет. Знания о том, как их создавать, вытекают из теории. Если вы придерживаетесь теории о том, что существует магическая энергия и именно она лежит в основе магии, то и ваши магические действия будут отличаться от тех, которые предпринимает человек, верящий в духов и приписывающий магическую силу именно им. В этой книге с точки зрения лингвистики и семиотики рассматриваются те интересные и уникальные способы применения языка, которые использовали представители разных магических и религиозных традиций. Также здесь описан ряд упражнений и экспериментов, которые вы можете попробовать выполнить и провести сами – не для того, чтобы опровергнуть излагаемые мной теории, а чтобы понять, есть ли в них что-то созвучное именно вашему мировосприятию.

Прежде чем перейти к основному блюду – магии, давайте добавим к нему пару щепоток земной приправы. Любой умный разговор о роли языка в магии требует понимания роли языка в более ординарных ситуациях. Наука рассматривает язык с двух точек зрения – лингвистической и семиотической. Лингвистика изучает три аспекта языка: семантику (значение отдельных слов), синтаксис (то, каким образом слова объединяются в предложения) и прагматику (как язык используется в реальной жизни). Время от времени я буду ссылаться на различные лингвистические теории, однако хотелось бы подчеркнуть, что в этой книге не делается никаких лингвистических выводов – только магические. Семиотика как второй способ изучения языка – это формальное изучение символов и знаков. В сферу интересов семиотики, конечно же, входит не только язык, но также графика, визуальная риторика (средство воплощения, например, рекламы) и язык тела. Семиотика почти не используется как инструмент исследования и создания магической теории. Моя цель – представить семиотические и лингвистические знания таким образом, чтобы при желании вы смогли создать собственные, личностно ориентированные магические теории, опираясь на материал этой книги.

Семиотика – наука о знаках

Знаки, или символы, важны для всех магов: от каббалистов, медитирующих на формы и значения букв иврита, до колдуньи худу с ее магнетитом и мага хаотической школы, медитирующего на сигил. Все они имеют дело с символами – объектами, которые означают нечто другое, отличное от того, чем изначально являются сами. Семиотика – это формальное исследование такого рода вещей. Данное определение может показаться слишком прямолинейным и простым, однако за сто лет формального изучения символов было выяснено, что они отнюдь не просты. Например, мы привыкли думать, что существует класс вещей, являющихся символами, и класс вещей, таковыми не являющихся. Мы видим слово дерево и думаем: «А, это символ, обозначающий объект реального мира». И это отражение общепринятой теории о структуре символа. Символ, как гласит эта теория, состоит из трех частей: знака, представляющего собой визуальный или вербальный (или воспринимаемый другими органами чувств) материальный объект, который, собственно, и называют символом; означаемого, то есть смысла данного знака, существующего в мире идей; и физического объекта, которому данная идея соответствует. Проблема, как отмечают современные семиотики-постмодернисты – например, Жак Деррида, – заключается в том, что не существует четкого различия между знаком и означаемым. Означаемое само по себе может быть знаком, указывающим на другое означаемое, а физический объект, к которому применяется идея, – это просто еще один символ.

Трудно определить, на что именно указывает данный конкретный знак. Возьмем для примера слово дерево, которое, казалось бы, указывает на идею в реальном мире. Но покажите мне «настоящее» дерево, которое обозначается этим словом. Это вяз? Или тополь? Дерево у вас за окном? Дерево, на которое я забирался в детстве? Не исключено, что вы скажете: «Можно сколько угодно заниматься софистикой, но каждый знает, что я имею в виду, когда говорю „дерево“: я подразумеваю класс объектов, обладающих схожими чертами». Однако что это за черты? Например, с какой именно высоты куст становится деревом? Категория «дерево», которую мы провозглашаем реальным физическим объектом, – просто набор впечатлений, объединенных нами одним ярлыком. В некоторых языках не существует эквивалента слову дерево – вместо этого вам приходится называть конкретный тип дерева, о котором вы говорите. Класс «дерево» так же условен, как и любая другая идея, на которую мы можем указать при помощи символов. Условная природа символов становится очевидной, когда вы сравниваете разные языки. Например, в английском у нас есть два слова для обозначения свиньи: когда она живая, это pig (свинья); когда мертвая – pork (свинина). Но в других языках может быть только одно слово для обозначения этих объектов. Так кто же из нас прав? И те и другие. На самом деле эти различия условны[3].

Согласно представлениям постмодернистов, всё есть символы. Я сталкивался с критическими замечаниями такого рода: «Если все символично, значит, мы можем действовать так, как захотим, и причинять вред тому, кому захотим!» Сложно заставить некоторых людей поверить, что постмодернисты хотят сказать совсем другое. Они не утверждают, что «любая вещь есть только символ», поскольку слово только подразумевает, что есть нечто, не являющееся символом, нечто более реальное, чем символ. Это не так. Символ не является для постмодерниста чем-то нереальным. Это нечто по-настоящему реальное. Нет иного способа быть реальным, кроме как символически. Так что если мы причиняем вред каким-либо объектам, то реально им вредим, даже если они только символы и наши действия тоже символы. Преимущество понимания символической природы реальности заключается в том, что мы можем выбирать способ интерпретации символов, который сделает нас менее уязвимыми для опасных воздействий. Кроме того, это понимание помогает осознавать, что наблюдаемое нами явление и его интерпретация – это иногда разные вещи. Если кто-то «подрезал» нас на дороге, то, понимая символическую природу реальности, мы не станем автоматически предполагать, что это сделал кретин. Этот поступок может означать, что люди спешат доставить кого-то в больницу, опаздывают на важную встречу или что у них просто выдался неважный денек.

Постмодернисты в большинстве своем также не отрицают существования реальности за пределами символа. Возможно, существует реальность, не являющаяся символической, но мы, как существа символические, не можем ее воспринимать. И даже если бы мы могли ее воспринимать, то не могли бы говорить о ней. Интересно, что одной из характерных черт многих религиозных переживаний является невозможность рассказать о них или описать их при помощи символов. Все, что мы можем сказать, символично по определению, потому что все, о чем мы говорим, переводится нами в символы (то есть в слова).

Мы не в состоянии воспринимать что-либо не как символ и разрабатываем способы работы с символами, именуемые кодами. Коды – это просто рамки, в которые мы помещаем символы. Язык сам по себе есть код, но существует и множество других, не столь формализованных кодов. Если во время просмотра фильма вы замечаете, что режиссер решил слегка наклонить камеру (так называемый «голландский ракурс»), то имеете дело с определенным кодом. Интерпретировав его, вы должны понять, что главный герой растерян или дезориентирован[4]. Когда рассказ начинается с фразы «Тед вышел из своего Ford Focus и потянулся», мы знаем, что Тед, скорее всего, будет главным героем. Но, если кто-то произносит такую фразу в разговоре, вы будете вынуждены спросить: «А кто такой Тед?» Если же в рассказе говорится о главном герое так, словно читатель уже что-то знает о нем, – это код. Мы редко думаем о кодах, используемых для интерпретации символов. Большинство из них усваивается нами без всяких усилий в столь раннем возрасте, что у нас не возникает необходимости их осмысливать. Но коды, как и символы, для интерпретации которых они служат, во многом условны. В фильмах 30–40-х годов XX в. часто показывали людей, идущих из одного места в другое, например от машины к входной двери. Теперь, чтобы показать такое движение, используется условный код, резкая смена кадра. Подобные коды есть и в языке. Когда вы спрашиваете друга: «Можешь передать соль?», он знает, что, задавая странный, в общем-то, вопрос о его способности к такому действию, вы на самом деле обращаетесь к нему с просьбой.

 

Некоторые коды особенно уместны в магии. Это не художественные или языковые коды, но коды, отражающие наш способ восприятия реальности. Проведите эксперимент: отправляйтесь на короткую прогулку (например, вокруг дома) и при этом попытайтесь смотреть лишь строго вперед, по возможности сохраняя неподвижность взгляда. Обратите особое внимание на границу вашего поля зрения. Вы заметите, что с каждым шагом зрительная картинка скачет и дергается. По сути, такие скачки происходят всякий раз, когда мы двигаемся, однако у нас есть код, адаптирующий изображение таким образом, что свое поле зрения мы воспринимаем без всяких скачков. Если вы возьмете на плечо видеокамеру и пойдете тем же путем, то потом обнаружите, что запись тоже получилась дергающаяся и шатающаяся. Некоторые люди, просматривая такие плохо снятые видеозаписи, жалуются, что их при этом укачивает, хотя в действительности подобную качку они испытывают каждый раз при ходьбе. Однако в этом случае она компенсируется за счет движения глаз и устраняющих ее психологических кодов. Еще один способ почувствовать на себе код, изменяющий наше восприятие реальности, – удерживать взгляд на одной точке перед собой до тех пор, пока не исчезнет ощущение глубины. Иллюзия глубины возникает у нас не только из-за нашего бинокулярного зрения, но и потому, что мы этого ожидаем. Это часть кода, с помощью которого мы воспринимаем реальность.

Такие коды, по крайней мере отчасти, даны нам от рождения. Эволюция предоставила нам возможность пользоваться многочисленными преимуществами плавности зрительного восприятия и иллюзии глубины. Однако существуют исторические доказательства того, что даже эти коды, которые кажутся нам столь естественными и биологическими, со временем менялись. Например, некоторые считают, что предренессансная живопись не отражает представления о глубине пространства. Однако при более пристальном рассмотрении становится понятно, что в те времена просто использовался другой код: к примеру, объекты, изображенные на картинах выше, как правило, более удаленные. Наши современные коды, показывающие глубину восприятия на двухмерных изображениях, задействуют сложные математические соотношения между размером и расстоянием. Однако и те и другие коды – это лишь иллюзия восприятия глубины, двухмерное изображение того, как мы видим мир. И хотя более поздний код, вероятно, ближе к нашему собственному коду зрительного восприятия, он тем не менее остается кодом и не является объективной частью реальности.

У нас также есть коды, которые не имеют никакого отношения к тому, как мы взаимодействуем с материальным миром. Например, коды, связанные с нашим отношением к сексу[5]. Если вы лишите секс всех этих кодов, останется лишь трение слизистых оболочек, вызывающее реакцию в нервных клетках, которая ведет к мышечным спазмам в определенных частях тела. Эти спазмы интерпретируются нами как нечто приятное. И для материалиста только это и есть секс[6]. Но в действительности у нас так много кодов, связанных с данным актом, что предлагаемое выше описание воспринимается как довольно странное – если не безумное. Оно чуждо большинству людей. Некоторые относятся к сексу как к способу установить эмоциональную связь с другим человеком. Другие воспринимают его как инструмент решения вопросов власти и подчинения. А третьи считают его чисто физическим упражнением. Но заметьте, что даже последний вариант не означает отказа от кодов: помимо всего прочего, физическое упражнение – это идея. У нас есть представления об упражнении. Другими словами, у нас имеются коды, интерпретирующие тот или иной акт как упражнение, как удовольствие или как любовь. У многих людей коды настолько сильны, что берут верх над их собственными желаниями. Человек может хотеть относиться к сексу как к средству духовной связи между двумя людьми, а вместо этого пользуется кодом, интерпретирующим секс как самоутверждение или принуждение. Мы не всегда полностью контролируем свои коды.

И как же все эти коды связаны с магией? Магия дает нам возможность контролировать коды, способные менять наше отношение к сексу, деньгам и т. д. В этом отношении магию можно считать формой психологии. Кроме того, я готов утверждать, что магия способна производить объективные перемены в реальном мире. Я уже говорил, что реальный мир, в конечном счете, символичен; соответственно, остается сделать лишь маленький шажок, чтобы заявить: меняя коды, интерпретирующие реальность, мы меняем саму реальность. Я бы хотел рассмотреть, как эта теория работает на практике.

Для начала позвольте мне сформулировать ее с максимальной ясностью: реальность – это, на некоем очень глубинном уровне, набор взаимосвязанных и отсылающих друг к другу символов. Мы интерпретируем эти символы, а значит, исследуем реальность в соответствии с набором кодов, причем не все они являются осознаваемыми. Некоторые коды заявляют о себе громче других. Например, мы трактуем силу тяжести согласно ряду формальных кодов, которые ясно и достоверно предсказывают ее поведение. Множество других кодов, особенно тех, что связаны с нашей повседневной жизнью, менее обоснованны. Некоторые и вовсе вредны. Изменение таких кодов повышает вероятность того, что мы получим желаемое, причем не только потому, что будем по-новому, более продуктивным образом видеть вещи, но и потому, что сама реальность подвергнется воздействию изменившихся кодов и мы вступим в контакт с новыми символами. Один из путей к пониманию кодов – представление их в виде семиотической сети, набора взаимосвязанных символов, отсылающих друг к другу. Позднее я расскажу о том, как разработать модель ваших семиотических сетей, которая позволит вам производить в них непосредственные изменения. Мне хочется показать, как данная магическая теория работает на практике, а затем вывести из нее рекомендации для дальнейших магических экспериментов.

11 Dukes, Ramsey. S. S. O. T. B. M. E. Revised: An Essay of Magic. London: The Mouse That Spins, 2002 (third revised edition).
2Дж. С. Хейфеле и Р. Э. Китинг использовали самолет и несколько тщательно откалиброванных атомных часов. Отчет об их эксперименте можно найти в статье «Кругосветное путешествие атомных часов» (Hafele, J. C., Keating, R. E. Around-the-World Atomic Clocks: Predicted Relativistic Time Gains, Science 177 (1972), 166–177).
3Могу представить себе, как читатель говорит: «Для бедной свинки это вовсе не условность!» Некоторые из этих условных различий проводятся по довольно разумным основаниям. Так, разница между живой и мертвой свиньей достаточно очевидна. Однако другие условные различия не настолько заметны. Например, у нас есть разные названия для людей с определенным цветом кожи, но мы не имеем таковых для людей, которые могут или не могут шевелить ушами или скручивать язык в трубочку. – Примеч. авт.
4Иногда такие коды служат авторам плохую службу, особенно если становятся слишком очевидными. Например, многие негативные отзывы о фильме «Поле битвы – Земля» были вызваны злоупотреблением данным конкретным кодом. – Примеч. авт.
5Я мог бы взять для примера все что угодно: деньги, время или любовь. – Примеч. авт.
6Под материалистической здесь и везде я подразумеваю философию, которая утверждает, что существует только материя. Это злостный и надоедливый враг магии. – Примеч. авт.
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»