Моя чужая женщина

Пролог

– Мы нашли ее.

– Где?

– Недалеко была, можно сказать, под носом, не углядели, в соседней области.

– Хорошо. Привези ее. И смотри, Макар, головой отвечаешь, чтоб никто и тронуть не смел, руки вырву. Что бы она ни сказала, что бы ни делала, не трогать. Я лично ее буду наказывать.

Мужчина полоснул взглядом по своему подчиненному, тот кивнул, поправил кобуру под форменной курткой.

– Гектор поедет с вами, ему подчиняетесь. И переоденьтесь, не светите формой и документами. Не хватало мне еще проблем с соседями.

– Понял. – Подчиненный кивнул, быстро вышел из кабинета.

Сложив перед собой руки на поверхности стола, мужчина повернул голову в сторону. В отражении стеклянных дверей офисного шкафа, заставленного красными папками, мелькнули суровое лицо и две звезды на погонах.

Он расправил плечи, в шее хрустнули позвонки, потер пальцами виски, голова последнее время болела не переставая. А все из-за этой маленькой рыжей сучки.

Сбежала от него, от всех сбежала, тварь такая!

Просто исчезла, словно растворилась в воздухе. Полтора месяца искал, подключил все связи, что были, поставил на уши всю область и город.

Вокзалы, аэропорт, камеры на трассе. Ребята обшарили все притоны и клубы, даже взяли несколько наркодилеров. Лично перечитывал все списки найденных бездомных. В морг ездил пять раз и каждый раз думал, сдохнет там сам.

Нервный стал и дерганый, на подчиненных срывается. Пить стал больше, а впереди так отчетливо маячили новая звезда и звание полковника. А он, вместо того чтоб думать о работе, прокручивает в голове раз за разом тот последний вечер и разговор с Ариной.

А все потому, что ее нет рядом. Нет его милой, славной девочки, рыжей бестии, связавшей его нутро в тугой узел десять лет назад.

– Константин Андреевич, разрешите?

Молодая девушка с короткой стрижкой темных волос до плеч заглянула в темный кабинет. Подполковник посмотрел на часы – восемь вечера, – ослабил ворот рубашки:

– Да, Оля, говори.

Девчушка зашла в кабинет, положила серую папку на край стола, провела ладонями по узкой юбке, быстро облизала губы.

Мужчина оглядел ее с ног до головы. Младший лейтенант Ольга Семенова, новенькая в их отделении. Совсем молодая выпускница юрфака, высокая полная грудь, тонкая талия, длинные ноги, в темных глазах ничем не прикрытый интерес.

Шлюшка маленькая.

– Здесь документы по делу Епифанова.

– Я понял. Что еще?

Мужчина продолжал рассматривать девушку, но уже без интереса: все мысли были заняты другой.

– Мне остаться сегодня?

Константин Андреевич Никифоров, подполковник полиции, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями областного УМВД, а совсем скоро полковник и начальник этого самого РОВД, покрутив в пальцах карандаш, бросил его на стол.

Выпить захотелось жутко, а не трахаться.

Последнее время не просто выпить, а нажраться, чтоб не помнить ничего, чтоб утопить в алкоголе сознание и вытравить из него рыжую сучку, что засела злокачественной опухолью в мозге.

– Нет, ты не нужна.

Легкая кокетливая улыбка исчезла с лица девушки.

– Можешь идти, – сказал сухо и сдержанно.

Совсем скоро ему привезут его девочку.

Его любимую лисичку.

Гектор справится, ему и одному можно поручить такое пикантное дело, но парни помогут, от Арины все что угодно можно ожидать. Но Константин Андреевич и не предполагал, что это ожидание затянется так надолго и встреча будет не через несколько часов, несколько недель.

Девушка еще немного задержалась, начальник может и передумать, но ему на нее было уже совершенно наплевать. Подполковник потерял к ней всякий интерес, она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Никифоров встал, расправил плечи, высокий, крепкий в свои сорок пять лет, подтянутый и привлекательный мужчина. У него никогда не было пороков и слабостей, кроме одной.

Кроме одной девушки.

Его слабость сбежала от него.

Рыжеволосая бестия.

Маленькая сучка.

Его любимая маленькая сучка.

Соблазн.

Болезнь.

Порок.

Его Арина. Богиня мира и спокойствия, но мифология врет. Его Арина – богиня порока и соблазна.

Уже десять лет как он тронулся из-за нее, а за последние годы так совсем подсел, как на самый убойный наркотик. Чуть должность в свое время не потерял, а все она – околдовала его, ведьма рыжая!

Взял телефон, открыл галерею. С фото на него смотрела девушка, распущенные волнистые волосы отливали темной медью, россыпь веснушек по лицу, серо-голубые глаза, белая фарфоровая кожа. Здесь ей всего пятнадцать, вот именно тогда он пропал, увидев ее.

На одних фото она улыбалась, на других прикусила губу и показывала средний палец. Дерзить любила, последнее время кровь пила из него, доводя до бешенства. Бунтовала, гоняла на машине, попадая в аварии, в клубах устраивала гулянки. Все свободы требовала, устала жить в клетке.

Открыл другое видео. Она сидит сверху, распущенные длинные волосы закрывают лицо, двигается медленно. Запрокинув голову, ласкает грудь, чуть оттягивая набухшие темно-розовые соски. На правом плече и руке набиты розы с шипами и алыми пятнами. Никогда не любил эти ее рисунки, они только портят истинную красоту и чистоту тела. Член в брюках встал моментально, яйца заломило от боли.

Зря Ольгу отпустил.

– Ничего, моя сладкая, скоро увидимся. Будешь не так на мне скакать. Будешь вымаливать прощение всеми способами. Уж я-то постараюсь, моя милая рыжая лисичка.

Мужчина с силой сжал телефон, в стекле окна отразилось его искаженное от злости лицо.

Глава 1

Арина

– Как тебя зовут?

– А какое имя тебе больше нравится?

– Мне не нравится, когда девушки так себя ведут.

– Я и не пытаюсь тебе понравиться.

– Хамишь?

– Иди к черту, кто бы ты ни был, как бы тебя ни звали! И это еще очень ласково я тебя послала, дядя.

Господи, как же я устала вот от таких персонажей в своей жизни.

– Все-таки хамишь. Тебе не идет.

– Ты мент?

– Похож?

Задумываюсь. Двигаюсь ближе, в помещении три на три метра под потолком горит яркая лампа, освещая нас. Опираясь локтями на стол – я без наручников, это уже хорошо, – внимательно рассматриваю сидящего напротив меня мужчину.

Ментов я знаю наизусть, по запаху, нутром чую, что бы они на себя ни надели, как бы ни пытались себя вести, меня не проведешь. Мужчина сидит в расслабленной позе, закинув ногу на ногу, положив одну руку на стол, смотрит в глаза.

Они у него голубые, пронизывающие насквозь. Светлые густые брови и волосы, красивая щетина, четкий контур губ – ухоженный, богатый, властный.

Как я же ненавижу вот таких.

Он похож на викинга, ему бы отрастить волосы и отпустить бороду, заплести ее в косы, взять меч и рубить врага. Наотмашь, с плеча до пояса, одним взмахом. Так и вижу, гора трупов, реки крови, и он, весь перепачканный грязью, стоит в середине этого ада. Большой, грозный, вызывающий ужас у врагов.

– Ver thik, her ek kom! – прокричала громко, но он даже не шевельнулся, лишь улыбнулся кончиком губ. – Ты понял, что я сказала?

– В моих глазах много глупости?

– В твоих глазах то, что мне не нравится.

– Берегись, я иду! – ответил, не переставая меня изучать, как забавного, сидящего напротив зверька, удивляясь тому, что он умеет говорить.

Удивил, но то, что он знает боевой клич викингов, еще ничего не значит.

– Так что, я мент?

– Нет, ты хуже.

Я помню, как вот такие же дяденьки приезжали к нам в детский дом по выходным с гостинцами и подарками, помогая и радуя несчастных сироток. А они, в свою очередь, помогали им воплотить в жизнь некоторые их фантазии.

Хочу курить, начинает раскалываться от боли голова.

Теряю к мужчине интерес, отворачиваюсь, распущенные волосы падают на лицо, резинку потеряла еще утром, в одной тоненькой курточке начинает знобить. Хочу уйти отсюда, задерживать меня не имели никакого права.

– Чем же? Чем я хуже?

– Я не понимаю, тебе поговорить не с кем? Вызови любую проститутку, она расскажет столько баек, что заслушаешься, о своей нелегкой доле и паскудной жизни, даже слезу пустишь.

– Хочу послушать твои. Ты проститутка?

– Мои не такие интересные. А похожа?

– На вокзале ты была со своими подругами, а еще раньше тебя видели в баре, что ты там делала?

Черт, откуда он все знает?

– А что делают в барах? Отдыхала, выпивала со своим парнем.

– И где он сейчас?

– Не знаю, наверное, в обезьяннике.

Закидываю ногу на ногу, скрещиваю руки на груди, моя защитная реакция от всего мира, проще, конечно, было давно утопиться, но умирать страшно, а жить еще страшнее, но приходится.

От него приятно пахнет, дорого. Весь воздух пропитан парфюмом, белая рубашка, черное полупальто, смотрю на часы и обувь. Дорогой мужик, очень дорогой, у Никифорова есть такие же часы, этой же фирмы, я знаю их цену.

– Я могу курить?

Легкий кивок одобрения, от его взгляда не закрыться, это начинает напрягать. Не понимаю, что ему от меня надо. Достав из кармана куртки сигареты, прикурила, жадно затягиваясь полными легкими, вкус ментола оседает на губах, облизываю их, выпуская медленно перед собой дым.

Я на самом деле была в баре, но я там работаю неофициально, без отметки в трудовой книжке, которой у меня никогда не было, без паспорта и каких-либо документов. У меня вообще нет ничего и никого в этом городе, даже телефона.

– Как тебя зовут?

– Маша.

– Врешь.

– Я устала, можно мне пойти уже? Меня парень дома ждет, волнуется, наверное.

Так забавно и непривычно звучит моя фантазия про парня, но приятно думать, что он у меня есть. Моего возраста, лет так двадцати пяти, уверенный, с планами на жизнь и амбициями, с будущим. Но, увы, у меня такого нет.

– Как зовут парня? Можно?

Мужчина показывает на сигареты, толкаю к нему пачку.

Он закуривает, красивые пальцы, легкий прищур от дыма, выпускает его в потолок:

– Жуткая дрянь.

– Согласна.

– Так как зовут твоего парня?

– Костя.

Никифоров бы описался от счастья, узнай, что он мой парень.

Смотрим друг на друга и курим. Интересная у нас игра, только вот мне не понять ее правила. Бар «Пробка», в котором я работаю барменом, собирает по вечерам разную публику, кто случайно хоть раз туда попадает, обязательно возвращается. А вот я осталась совсем.

Вечер пятницы, многолюдно, я разливаю светлое нефильтрованное, «Б-12» и «Отвертку», реже «Секс на пляже»; накачанный парень в облегающей футболке подкатывает, делая нелепые комплименты и мешая работать.

Прекрасный вечер, который я уже успела полюбить, потому что он пах не только крабовыми кольцами, но и моей свободой, омрачили парни в бронежилетах с автоматами.

Я успела лишь выйти через черный ход на улицу, поймать такси, уехать на вокзал. А уже там две сучки, путаны малолетние, устроили скандал и драку, толкнули меня, я ответила грубо, и пошла массовка.

Ментам пришлось разнимать, нас троих погрузили и привезли в отделение, да не в какое-нибудь, а центральное.

Зря я орала на все отделение и качала права, ой зря. Вот именно тогда-то я и попалась на глаза троим мужчинам. Просто не РОВД, а шапито, сука, и почему мне везет как утопленнику?

Один из них, что сейчас сидит напротив меня и думает, что со мной делать, и приказал посадить в комнату и не трогать. Хотела бы я посмотреть, как меня бы начали трогать.

– А теперь послушай меня, девочка.

Его взгляд изменился – холодный, колючий, – голос становится низким, я даже придвинулась снова ближе, но больше от любопытства:

– Ну-ка?

– Послушай меня и сделай правильные выводы. А когда сделаешь, то расскажешь, как, сколько и у кого вы брали наркоту, которой торговали в том сраном баре. Потому что я не позволю, чтоб в моем городе кто-то что-то делал без моего ведома.

Твою же мать! Черт! Черт! Черт!

Это что, у меня такая карма хреновая, что мне в жизни попадаются лишь ее хозяева?

Глава 2

Покровский

– Ты меня услышала? Или повторить?

Не свожу взгляда с девушки, а она, наоборот, морщится и отворачивается в сторону, качая головой, словно сожалея о чем-то. У нее очень красивые волосы – цвета темной меди, длинные, волнистые, – именно они и зацепили, когда увидел ее сегодня.

Не пойму, почему сам, лично трачу на нее свое время. Надо бы отдать ее Сёмину, пусть прессует и вытаскивает информацию, он любит это делать.

– Хочешь, чтоб с тобой поговорил кто-то другой?

Повторяю еще раз, хотя не имею такой привычки. Как она сказала, ее зовут? Маша? Из нее Маша, как из меня Ваня.

Соврала, в глаза глядя, соврала, значит, будет врать и дальше. Увидел ее вечером, когда спускались на первый этаж с Шумиловым и Тимуром, какая-то девица поливала отборным матом сержанта, пыталась вырваться из его рук.

Вся в черной коже, каблуки, я бы и сам принял ее за путану, но дорогую очень, такие на вокзалах стоять не будут, таких привозят в загородные дома. При ней не было ничего – ни документов, ни телефона, лишь сигареты, зажигалка и немного наличных денег и связка ключей.

Один из оперативников узнал ее, была в баре, на который готовился рейд по наркотикам. Но патруль с вокзала она разукрасила, конечно, красиво, все рожи исцарапанные, вот же дикая кошка, нет, не кошка – лиса, хитрая и наглая.

– Хорошо, признаюсь, я соврала.

Непроизвольно сжимаю кулак, внутри тоже все сжимается в предчувствии. Нет, сука, нет, если она действительно распространяет наркотики, то, сука, я уже не знаю, куда катится этот мир.

Поворачивается, убирает назад волосы, они явно ей мешают, ведет одной рукой по шее, цепляя пальцами тонкую золотую цепочку, трогает крестик. У нее странные глаза, непонятный цвет – цвет густого серо-голубого тумана.

Или тому виной освещение?

Под курткой черная майка, вижу лишь край татуировки на груди справа. Кожа светлая, чуть заметные веснушки на лице и колечко пирсинга в носу. Сколько ей лет?

– Мне двадцать пять, зовут Арина. Я не проститутка и не торгую наркотиками и своим телом. Да, я была в баре, но ушла от греха подальше, не получилось, как видишь. Считаю, что вы не имеете никакого права меня задерживать.

Говорит уверенно, от былого нахальства и наглости не осталось и следа, глаза холодные, сжимает крестик в кулаке.

– А ты забавная.

– Хотела пойти в театральный, но не взяли. Там любят забавных.

– В проститутках лучше? – специально задираю ее.

Видно, что держит себя, вздыхает, смотрит в потолок, прикрывая глаза. На шее под тонкой бледной кожей пульсирует венка, три родинки слева, получается треугольник. Я бы посмотрел на ее татуировки, уверен, их много.

– Что ты делала в баре?

– Пила пиво. Да что вам дался этот бар? Обыкновенная дыра, недорогой алкоголь, но неплохая закуска.

Девушка не смотрит на меня, берет тлеющую сигарету с края стола, затягивается до самого фильтра, бросает на пол и тушит носком ботинка. Не люблю курящих женщин, но ей идет.

В движениях небрежность, легкая усталость, а еще вседозволенность. Так ведут себя отпрыски богатых родителей. Интересно, чья она дочь?

– Долго мы еще тут будем разговоры разговаривать? Я хочу в туалет и есть, а еще в душ и спать. Дяденька, отпустите меня, ну, не виноватая я, он сам пришел, ну, пожалуйста, дяденька.

С тем, что она плохая актриса, я погорячился, отличная, выходит. Но ей не идет так ерничать, вызывает желание взять эту рыжую копну волос в кулак и приложить ее хорошенькую мордашку об этот стол.

Сам тушу сигарету, бросив ее на пол, хоть бы пепельницы, что ли, поставили, я ведь просил увести ее в кабинет, а не в комнату допросов.

Но персонаж эта Арина занятный, точно не местная. Если бы такая молодая, красивая да дерзкая, что расцарапала лица патрульным и сломала одной проститутке нос, жила у нас, я бы знал.

Может, с новой партией приехала из соседней области, я ведь предупреждал Игната не возить сюда дрянь. Не войны же он хочет на самом деле.

– Дяденьке надо подумать.

Мы снова изучаем друг друга. Клич викингов я знаю с детства, тогда читали книги, а не залипали в гаджетах и играли не в приставки, а во дворе. Вот откуда это знает расписная рыжая Арина, непонятно. Надо бы ее на наркотики проверить.

Но красивая, чертовка, нет, я не залипаю на малолеток, а она для меня именно такая. Мне сорок два, мне вообще заводить семью и отношения противопоказано. Слишком много будет соблазна у врагов, не хочется давать им рычаги давления на себя.

Мне хватило недавних разборок Немца и Соболя, один из которых всадил пулю в лоб, а я потом подчищал концы. Да и эти два деятеля сегодня, Шумилов с ТТ, тоже у них там все непросто. На фига мне эта головная боль? И так хватает, кому мозг выносить.

– Сейчас пописаешь в баночку, а потом поедем к твоему парню.

– Это зачем?

В глазах легкий испуг, спина прямая, губы чуть приоткрыты.

– Затем, что я так хочу.

Снова меняется в лице, морщится, опускает голову, прячась за волнистыми волосами. Не нравлюсь я ей, чувствую, что не нравлюсь, но у нас это, рыжая, взаимно. Но стало обидно. Неужели я такой старый, что не могу понравиться молодой девушке? Просто так, не за положение, статус и деньги? Что вообще за мысли лезут в голову, вроде трезвый!

– А ты всегда получаешь то, что хочешь? Так? Любую прихоть, любой каприз, любую девочку, да? А может, и мальчика?

В глазах ненависть, лицо стало еще бледнее, кусает сухие губы, двигается ближе, прожигает взглядом. Да что с ней не так? Может, правда она наркоманка, сидит на какой синтетике, сейчас ее столько, что не разберешь.

– Да, я именно такой, девочка. И пока ты в моем городе, ты будешь делать то, что скажу тебя я.

– А если нет?

– Была в общей камере?

Нехорошая ухмылка. Закрывает лицо руками, падает на стол и начинает смеяться. А у меня нехорошее предчувствие, натерпелся я с ней.

Может, отпустить? Пусть катится на все четыре стороны. С ней будет много проблем.

Вот именно тогда это было бы единственным правильным решением, но Покровский не ищет легких путей и не отступает от задуманного.

Дурак.