Розовый слон

Роберт выскочил из дома, предварительно сорвав со стены ружье и громко хлопнув дверью. Он намеревался сходить на охоту. Крики Берты все еще раздавались у него в ушах, когда он вышел за околицу, но настроение стало понемногу улучшаться. Вообще–то Берта была хорошей женой и отличной хозяйкой. Она полностью его устраивала, и можно было бы сказать, что он наслаждается семейным счастьем, если бы не ее приступы истерики. Время от времени Берта устраивала скандалы на пустом месте, и тогда он ретировался с поля боя, предпочитая переждать бурю вдалеке. Не то чтобы он ее боялся, просто не любил скандалов, тем более, в исполнении Берты. Вот и сейчас она буквально высосала все из пальца. Утром она обнаружила, что кошка задушила одного из цыплят в курятнике, и подняла страшный шум. Хотя, собственно, из–за чего? Конечно, никто не спорит, цыпленок был крупный и хороший, но всякое бывает. У них и раньше погибали цыплята, то от болезни, то от слабости, то еще непонятно от чего, это было вполне естественно, и никто не обращал на это особого внимания. А тут она так раскричалась, что можно подумать, мир перевернулся из–за этого цыпленка. Сначала она костерила кошку, потом подобралась к нему, а потом и вовсе потеряла контроль и несла что попало. Но Роберт на нее не сильно обижен – Берта, несомненно, очень много вкалывает, и ей необходимо иногда разряжаться. Тем более, что лучше повода отправиться на охоту не придумаешь. Он начал насвистывать популярную мелодию. Роберт направлялся к охотничьему домику в лесу, расположенному в трех часах ходьбы от дома, но это его не пугало. В пути он надеялся восстановить душевное равновесие и успокоиться.

В домике царил нежилой дух. Роберт бросил ружье на скамейку и зажег керосинку – день был пасмурный, и в домике было темно и неуютно. Он быстро наколол дров и затопил печь. Бревна, покусываемые огнем, весело затрещали, стало тепло и хорошо. Роберт расслабился. В принципе охоту он не любил, и никогда не охотился на крупных животных. Самое большее, на что он мог решиться, это пострелять куропаток, или, в крайнем случае, зайцев, но не более того. Роберт решил, что займется этим позже. Он подумал, что заслужил небольшую сатисфакцию за моральный ущерб, открыл старый деревянный шкаф, висящий на стене, достал оттуда бутылочку крепкого виски и отхлебнул прямо из горла. Виски приятно обожгло внутренности, и Роберт крякнул от удовольствия. Если таким способом спасаться от скандалов, то он, пожалуй, не против. Потом он уселся в кресло напротив камина и начал медленно накачиваться алкоголем. Он подумал о закуске и вспомнил, что в погребе должны сохраниться соления с прошлой зимы, а может и немного картошки –голод давал о себе знать. Немного покачиваясь на нетвердо стоящих ногах, он встал с кресла и открыл крышку погреба. Вниз вела лестница, и он стал спускаться. Неожиданно он зацепился за ступеньку и упал вниз, ударившись головой о столб. От удара он потерял сознание, а крышка погреба захлопнулась.

Когда Роберт открыл глаза, была жуткая темнота. Кряхтя и охая, он сел и ощупал место удара – там была огромная шишка. Тогда Роберт на ощупь нашел ступени и вылез наружу, открыв крышку головой. На улице было серо, огонь в камине потух, и он не мог определить вечер сейчас или утро, потому что не знал, сколько он провалялся в погребе. Он поднес руку с часами к глазам – стрелка стояла на 8–00. Роберт помотал головой. Это ему ни о чем не говорило – он пришел сюда в 6 вечера. Тогда он отхлебнул еще виски и решил поохотиться. Взяв ружье, он вышел наружу и отправился на поиски куропаток. Стало немного светлее, и Роберт понял, что сейчас утро. Шишка болела, и он чувствовал себя весьма скверно. Где–то сбоку послышался шорох, и Роберт выстрелил наугад, не особенно надеясь попасть. И все же ему хотелось пристрелить куропатку. Берта их очень любила, и он рассчитывал так задобрить ее. Шевеление прекратилось, и Роберт подошел к тому месту, куда стрелял. Он был очень удивлен, но ему удалось попасть в птицу. Роберт поднял куропатку и положил ее в сумку. На этом его энтузиазм иссяк, и он решил возвращаться. По пути он еще раз делал выстрелы, но все они оказались холостыми. Куропатки умудрялись выскакивать буквально из–под его ног.

Роберт вошел в калитку и закрыл ее за собой. Берты на участке не было, хотя уже вовсю светило солнце. Он прошел в дом, надеясь, что она там, но шаги его эхом отдались в пустом помещении. Он слегка растерялся. Что, если она решила его бросить? Это не входило в его планы. В деревне без жены никак не обойтись, тем более, с его–то хозяйством. Он прошелся по дому, выкрикивая имя жены. Она не отзывалась. Тогда он поднялся в спальню, и, к своему огромному облегчению, обнаружил ее там. Берта спала одетая на кровати, сладко посапывая во сне. Картина его умилила, и он решил не будить ее. Возможно, она сильно перенервничала вчера. Он спустился вниз, бросил куропатку в раковину и включил чайник. Чайник мирно и по–домашнему зашумел, внося в его сердце покой и умиротворение. Все–таки он любил свой дом и свою землю и не мыслил себя в ином месте. Где еще, как не здесь, так уютно шумит чайник, так радостно поют птицы? Он вздохнул и налил себе кофе.