Свет Небес, мрак земли озаряющий

Часть первая. Любовь, победившая тщеславие.

«Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи…». Какое красивое,  лирическое название – «Тёмные аллеи».Только на самом-то деле  рассказ о предательстве! Дворянин Николай влюбил в себя красавицу Надежду, стихи читал, а потом бросил – ведь она из крепостных. Они встречаются через тридцать лет. Этот «лощёный» красавец военный сломал Надежде жизнь –  не смогла его забыть – замуж так и не вышла, хоть на неё все «заглядывались», хоть ей господа вольную дали.

 А он?  Счастлив никогда не был – Бог за предательство наказал. Жена, которую любил без памяти, бросила, обожаемый сын подлецом вырос.  Кажется, пора бы понять, что  потерял, по его же словам, лучшее…

 Но нет. И финал просто «убивает»…  «Но, боже мой, что же было бы дальше? Что, если бы я не бросил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей?» И, закрывая глаза, качал головой».

Как?! И после того, что в свои почти шестьдесят он остался один, главное в жизни  всё равно внешний лоск, почти уже весь растраченный?!

 Оттого и окружающая осенняя природа словно"оплакивает" одинокую жизнь Николая –  его размытый дождями неурядиц  жизненный путь. Рассказ начинается с того, что главный герой едет "в холодное осеннее ненастье" по "одной из больших тульских дорог, залитой дождями и "изрезанной многими черными колеями"

Оттого и  так печально, горько на душе.  Хочется крикнуть: «Нет ничего важнее любви! Важнее человек, который рядом!»  Но такой, тщеславием обуреваемый,  вряд ли поймёт, если за всю свою жизнь "колеями изрезанную" не понял.

 И.А.Бунина называют «Певцом грустной любви». Только  при всём признании гениальности Писателя хочется спросит: а была ли истинная любовь и в этом рассказе и во многих других?! Нет! Нет настоящей любви, нет верности, нет чистоты. И именно это "отсутствие", эта пустота приводят к трагедии. (Тоже не только в этом рассказе).

Но все-таки… Следующий рассказ, к которому мы обратимся, особенно его финал,  можно назвать антитезой столь грустных «Тёмных аллей», антитезой человеку, даже на закате жизни так и не понявшего главного и «цепляющегося» за бренное и призрачное.

И рассказ этот  «Грамматика любви», хорошо многим известный.

Тебе сердца любивших скажут:

 "В преданьях сладостных живи!"

И внукам, правнукам покажут

Сию Грамматику Любви.

 «Грамматика любви»! Какое непривычное сочетание! А что это?  Маленькая книжечка,

которая  становится неким научением мудрости – мудрости «сердца». А потому становится она центром всего происходящего. Да собственно всё происходящее и есть

 в основном рассказ о  прошлом и навеянные этим рассказом, прочтением «Грамматики любви» мысли.

 Очень много спорного, где-то похожего на мистику  – и всё же… «Тщеславие выбирает, истинная любовь не выбирает». И много ещё интересного, очень важного  написано тем, для кого любовь не была пустым звуком. "Любовь не есть простая эпизода в нашей жизни" или "женщину мы обожаем за то, что она владычествует над нашей мечтой идеальной"… Трудно не согласиться…

 Но всё же именно слова о любви, тщеславие побеждающей, ключевые! Ключевые не только в рассказе! Выходящие далеко за рамки и творчества великого И.А.Бунина,

и за рамки литературы, напоминают они нам о Главном в жизни. Ведь тщеславие – грех, опасный тем, что добродетелью «питается». Именно тщеславие разрушило жизнь главного героя "Тёмных аллей".

А  по-настоящему любивший всю жизнь простую крестьянку Хвощинский создал  этот преисполненный мудрости "кладезь". Оттого так ценна для героев рассказа маленькая "Грамматика любви" – только её за очень большую плату приобрёл приехавший за книгами Ивлев…

Часть вторая. Успение и Преображение в русской литературе.

Там в полях на погосте

В роще старых берёз

Не могилы, не кости –

Царство радостных грёз.

(И.А.Бунин «Свет незакатный»)

Вечные темы, прикосновение к духовному началу – вот то, что делает бессмертным произведение и имя художника, независимо от эпохи. Ещё великий А.А.Фет говорил, что самым актуальным является вечное.

Вечные, как мир, темы: красота, любовь, неумирающая память и, конечно, обращение к Творцу – основа великих произведений искусства, в том числе и литературного наследия И.А.Бунина. Как проза, так и стихи этого великого писателя – яркий пример продолжения лучших традиций классической русской литературы, для которой духовная реальность не пустое слово, а именно реальность человеческого бытия, независимо от духовной высоты самого автора.

Конечно, один из главных образов русской литературы – это Двунадесятые Праздники. Но если, например, в произведениях И. С.Шмелёва: «Лето Господне», «Богомолье» и др. показано само празднование, делающее людей причастными вечности и раскрывающее душу народа Святой Руси, то в некоторых рассказах И.А.Бунина отражена суть Праздника через самые заурядные, на первый взгляд, события, о чём речь пойдёт далее. Эти события как будто и не имеют отношения к самому Празднику, но через них постигается смысл жизни и смерти, происходит осознание человеком своего места в этом мире.

Наиболее остро эти вечные вопросы земного бытия поставлены в рассказах: «Часовня», «Огнь пожирающий», «Преображение» и др. В этих произведениях нет главных героев в привычном смысле этого слова. В рассказе «Преображение» в обыкновенной крестьянской семье, каких в России тысячи, умирает старуха мать, которую уже много лет никто в семье не замечает, потому что каждый погружён в свои житейские проблемы. И вот её «последняя ночь среди живых» неожиданно становится поворотным моментом для младшего сына старухи – Гаврилы, читающего над усопшей Псалтирь, что делали во всех православных семьях.

«Что с ним случилось? То, что он не рассчитал своих сил, решившись читать над покойницей ночью, в час всеобщего сна, что его обуяло ужасом и что он не может двинуться? Нет, случилось нечто гораздо более страшное и дивное, случилось нечто чудесное, и он поражен не ужасом, а именно этим чудесным, таинством, совершившимся на его глазах…»

Именно здесь и сейчас тот неведомый, нематериальный мир, страшный для человека своей неизвестностью, вплотную приблизился к Гавриле. На его глазах преображается умершая мать!

«Где она теперь, куда она девалась, та жалкая, маленькая, убогая от старости, робости и беспомощности, которую столько лет почти не замечал никто в их большой, грубой от своей силы и молодости семье? Ее уже нет, она исчезла, – разве это она, вот это Нечто, ледяное, недвижное, бездыханное, безгласное и все же совсем не то, что стол, стена, стекло, снег, совсем не вещь, а существо, сокровенное бытие которого так непостижимо, как бог? Разве то, что лежит и молчит в этом новом, красивом гробу, обитом лиловым плисом с белыми крестами и крылатыми ангельскими головками, разве это та, что еще позавчера ютилась на печке? Нет, совершилось с ней некое преображение – и все в мире, весь мир преобразился ради нее. И он один, один в этом преображенном мире!»

Даже при чтении только этого отрывка нормальный человек чувствует, понимает, что жизнь не заканчивается земным существованием, что главное – Там! Уже в 20-м веке священник Валентин Бирюков написал книгу «На земле мы только учимся жить», в которой приведены реальные случаи из жизни. Описанное И.А.Буниным – тоже подтверждение этой мысли, особенно пример последующей жизни Гаврилы, о чём будет сказано позже.

Гаврила не поднимается в небо, как мальчик, услышавший ангельское пение, как мальчик из Царьграда; не опускается он и в преисподнюю, как писатель Николай Рышковский, видевший легионы бесов, посылаемых сатаной на Россию перед революцией. Это преображение происходит внутри молодого верующего человека: в душе, в сознании, а потом и вокруг. И мир привычной всем жизни становится «презренным в своей животности и бренности»; а всё внутри и вокруг Гаврилы в этой ледяной избе, где он читает Псалтирь, – в Литургию, «которая совершается в нём и перед ним… И еще выше и ярче растет, дрожит, ослепляет блеск свечей – и уже все вокруг превращается в какой-то сплошной восторг, от которого деревенеет голова, плечи, ноги».

Этот «восторг», конечно, не переполнение душевными чувствами, эмоциями; это – духовной подъём, устремление ввысь, к Творцу! Это – образ Успения!

Литургия – общая молитва (в переводе с греческого). Объединяет она не только живущих на земле, но и живых с усопшими.

Вьётся к погосту дорога,

Звон колокольный затих -

Молят усопшие Бога

О заплутавших живых –

эти строки безвременно ушедшего архидиакона Романа, родившегося почти через десять лет после смерти И.А.Бунина, продолжают размышления русской классической литературы о Литургии, соединяющей души людей.

«Все мы встретимся там» – слова маленького Вани, будущего писателя И.С.Шмелёва из автобиографической повести «Лето Господне»; это – истинное понимание смысла жизни, даже детьми.

И в рассказе И.А.Бунина читатель не просто видит, а ощущает это единение двух миров, единение матери и сына.

Мне кажется, что при внимательном прочтении появляется и ещё один немаловажный факт, касающийся этой семьи, которая, как уже говорилось, является одним из многочисленных примеров русского народа. Вот слова писателя о молодости родителе Гаврилы: «Это они когда-то были молоды, красивы, разумны и строги, а потом стали как-то теряться среди все увеличивающейся и крепнущей молодежи, то в одном, то в другом уступать ей свою волю и наконец совсем сошли на нет, захирели, высохли, сгорбились, забились на полати, на печь, отчудились сперва от семьи, и потом и друг от друга, чтобы уже навеки разлучиться по могилам».

Смерть как будто разделяет проживших вместе не один десяток лет супругов, которых, судя по всему, объединяли в основном житейские заботы. Разделили эти заботы и последующие поколения – не вражда и ненависть, конечно, а просто невнимание к тому, что не входит в круг этих повседневных забот. Никто не говорит, что в этой семье были плохие люди, и в Церковь, конечно, по праздником ходили, потому что так положено; но все душевные силы тратились в основном на заботы о земном существовании. И вот, когда эти заботы уже оставлены, начинает происходить соединение через Литургию и Преображение.

В статье известного религиозного философа В.С.Соловьёва «Смысл любви» говорится, что от смерти спасает только соединение в Боге. Эти слова, изначально сказанные о единении супругов, можно отнести к отношениям людей вообще. И «посредником» этого соединения является, конечно, младший сын Гаврила, который «всегда выделялся в семье своей разумностью и опрятностью, ровным нравом, любовью к чтению, к церковным службам…» Возможно даже, что он – «отблеск» Алёши Карамазова, хоть нет в этой семье такой раздирающей ненависти; да и не может быть в небольшом рассказе ни религиозно-философской глубины, ни мучительных духовных исканий героев, которые показаны у Ф.М.Достоевского. Но есть начало единения!