День рождения майора Пронина. Серебристый металлик. Детективы

© Николай Самуйлов, 2017

ISBN 978-5-4485-6956-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День рождения майора Пронина, или Минорное дело
Повесть

Глава первая

В ресторане «Рейн» малолюдно и поэтому тихо.

Лейтенант Скворцов сидит напротив меня и ест мороженое. Громко стучит ложечкой по дну вазочки и размазывает по нему перезрелую клюкву, которую ресторатор Гоча Ашотович Абрамян лично положил в наши порции.

Я со своим лакомством уже расправился, насладившись кислыми ягодами, смешанными со сладкими сливками. Покончив с яством, поборолся с вожделением повторить заказ…

Победил всё-таки я, старший лейтенант полиции Максим Рощин, оперативный уполномоченный Городского управления…

Отрываю взгляд от вазочки лейтенанта, вытираю салфеткой губы и в который раз за проведённое в заведении время приступаю к визуальному исследованию напарника. То есть исподтишка посматриваю на недавно испечённого лейтенанта и фантазирую насчёт совместных действий в момент контакта с нарушителями. Если таковые появятся на нашем пути…

Пока ничего не вырисовывается. Личность напарника за семью печатями. Да и ожидаемые злоумышленники тоже лишь виртуальны. Сегодня могут и не прибыть на не назначенную встречу…

Наше нахождение в ресторане, по мнению моего шефа полковника Токарева, не что иное, как «учебно-оперативное задание». В карьере юного полицейского оно первое. Да и у меня их было не так много. Впрочем, анализировать самого себя в данном амплуа рано, а напарника тем более. Нам ещё предстоит по пудику соли съесть, что бы приблизиться в избранном ремесле к асам сыска.

Мишу Скворцова после окончания юридического института направили в распоряжение Городского управления внутренних дел, и он вот уже три недели стажируется в должности опера Зареченского района города Энска.

Коренной житель, холост, проживает с родителями и двумя братьями в малогабаритной квартире. Это всё, что мне удалось выудить из него в ходе разведывательного опроса.

Выглядит парень лет на восемнадцать, с нетронутым бритвой белёсым пушком на юном лице, большими синими глазами и вьющимся чубом на крупной голове.

Молчаливый и симпатичный блондин. Официантки и посетительницы ресторана бросают в сторону Миши красноречивые взгляды. А он их игнорирует. Ему в данный момент не до взоров юных дев. У него первое оперативное задание.

На меня девушки тоже поглядывают, но и мне это без надобности, так как я уже женат и в браке счастлив.

Юного напарника я совсем не знаю. Однако есть время до конца рабочего дня, что бы изучить молодого лейтенанта.

Вот он, сидит напротив, и ковыряется в вазочке с растаявшим яством. И ничего особенного, кроме юношеской внешности, я в напарнике не нахожу. Обыкновенный салага. К тому же стесняется недавно приобретённого статуса полицейского. Выручает неброская штатская одежда. И, возможно, моё присутствие. Он понимает, что все ментовские сюрпризы, если таковые возникнут во время нашего дежурства, я приму на себя, как старший по чину и званию…

Полковник Токарев, при представлении мне стажёра, сказал: «Учи!»

Эх, мне бы самому чему-нибудь научиться!

Сегодня в Энске реализовывается очередной этап важной общегородской операции, в которой и нам доверили толику ответственности.

Два часа тому назад Мишу вызвали из Зареченского отдела и определили ко мне в помощники. Мы сейчас даже не оперативная группа. Просто сидим в заведении на первом этаже, кушаем мороженое и молчим…

Ожидаем. Ещё не ясно чего. Я спокоен, а Миша немного нервничает.

Нас направили в ресторан «Рейн» подежурить и понаблюдать за посетителями. А также изобличить распространителей и потребителей наркотиков, если таковые появятся в заведении… и задержать их с поличным.

Сейчас ещё не наступил весёлый вечер. Но он приближается.

Неделю тому назад в адрес полковника Токарева поступило сообщение о распространителях героина и спайса, почти открыто «работающих» в ресторане «Рейн». Возможно от самого Гочи Абрамяна. Заказывая мороженое, я намекнул ему о цели нашего визита.

Ресторан «Рейн» – территория Слободского района. А я – бывший в этих местах участковый уполномоченный. И ресторатор Гоча Ашотович мне хорошо знаком.

Токарев посчитал этот факт основополагающим и определил меня на хорошо знакомую «землю», покинутую мной в связи с переводом в оперативную службу. А что бы я ни скучал, нашёл мне помощника, стажёра из Заречья.

Я не скучаю. Я изучаю окружающее пространство и Мишу. А он притих и «гадает» на клюкве, раздавленной в вазочке с мороженым.

Сидим здесь почти час, с 16.00. А сейчас – 16.56. Хорошо, что на первом этаже мало посетителей. Никому, кроме двух голенастых любительниц «Эскимо», глаза не мозолим. Иначе, пришлось бы шифроваться, заказывать дополнительные порции мороженого, пить пиво, а то и вино… Нет, только не это! Вино у Гочи креплёное и не очень вкусное…

В общем, сидим, ждём…

Так, а что там у нас за окном?

А за окном видна асфальтированная площадка с припаркованным туристическим автобусом. Туристы сейчас утоляют голод на втором этаже ресторана.

Дальше, за кованой оградой раскинулся парк. Над жёлто-коричневыми кронами берёз, ещё непрореженными злыми ветрами, на светло-голубом небосклоне висит бледное солнце. Рядом с ним кружат в прощальном хороводе стайки перелётных птиц.

Над крышей автобуса в потоке воздуха проплывает вереница мёртвых насекомых, кусочков сухих листьев и мелкого мусора, соединённая невидимой глазу ниточкой паутины.

Под окном, в нанесённом ветром ворохе опавших листьев копошатся воробьи. Знакомый мне кот, по прозвищу Ночной Дозор, умостился на парапете летнего павильона и наблюдает за пернатыми. Охотиться на птах он не собирается. Его в ресторане и так неплохо кормят. А шустрые воробьи, видимо догадываются о сытости их исконного врага и не спешат покинуть облюбованный уголок, наполненный мёртвыми мухами и семенами растений.

Возле входа в ресторан прохаживается охранник в дорогой униформе: чёрный костюм, белая рубашка, дорогой галстук, сверкающие лаком туфли. Слева над карманом пиджака висит бейдж с названием охранной фирмы и именем парня. В зубах дымится тонкая сигарета. Красивое лицо, словно вырезанное из красного гранита, походит на облик супермена из американского боевика. Трёхдневная щетина подправлена бритвой на шее и на щеках. В глазах неподкупная предупредительность. Задавать вопросы этому «секьюрити», смысла нет. Он либо проигнорирует их, либо хорошо проинструктирован своим начальством и задаром через губу не переплюнет, если «бесплатный сервис» не означен в договоре об охране.

И он нам, скорее всего, не помощник…

В город пришла золотая осень.

Тепло, листопадное разноцветье то радостью, то печалью накатывает на душу и заставляет задуматься о скоротечности времени.

В кармане завибрировал мобильник. Звонит моя Зара. Время: 16.57.

– Максим, ты сегодня придёшь домой поздно? – спрашивает жена.

– Да, милая! Но я обязательно приду! Как там наш малыш?

– Не беспокоит. Уже давно не беспокоит. Готовится к выходу в свет.

– Обо мне не тревожься. У меня всё хорошо…

– Твой ужин в холодильнике. Придёшь, разогреешь.

– Спасибо, милая!

Убираю телефон в карман и обращаю внимание на напарника.

Миша улыбается и спрашивает:

– Максим Викторович, у вас есть ребёнок?

– Первого октября должен явиться на Свет Божий.

– Первого октября?

– Плюс-минус сутки.

– Вы – уверены?

– Более чем… Это скоро… Ожидаем…

До первого октября ещё неделя и мы с моей Зарой проживаем каждый день с надеждами на счастливый исход беременности.

Ждём рождения сына…

Подходит Гоча Ашотович и садится за наш столик. Выдающимся армянским носом указывает на мою вазочку и спрашивает:

– Понравилось?

– Очень! – отвечаю я. – Спасибо.

– А летом у нас было: с клубникой, черникой, малиной. Теперь пришла осень. Клюкву из самой тундры доставили… Ещё принести?

– Нет! – отвечаю я, преодолевая внутреннее сопротивление.

Гоча улыбается:

– Понимаю, служба… Максим Викторович, я вас сразу же оповещу, как только эти ребята появятся. Сегодня пятница и они обязательно будут. У нас теперь видеокамеры везде стоят. Благодаря вам и Петру Петровичу. Я в своём кабинете целый вечер на мониторах кино смотрю. Вижу, как посетители нашего заведения много выпивают и медленно превращаются из приличных людей в животных. Вах! Не скажу в каких. Наверное, каждый в своего далёкого предка… А ребята, которых вы ждёте, не превращаются. Они пьют мало. Они культурно отдыхают, разговаривают, читают газеты, наслаждаются кофе. К ним иногда обращаются завсегдатаи моего заведения, и они по одному куда-то выходят. Я проследил. Они – или в туалетную комнату на первом этаже… Это здесь. – Гоча указывает на двери с известными логотипами. – Или на улицу. А там их встречают посетители клуба «Галактика» и пивного бара «Бавария». Короче, сбытчики наркотиков наладили в моём ресторане опасную для молодёжи торговлю… Я полковнику Токареву сразу об этом сообщил, как только обнаружил их бизнес… Уже неделя прошла, а вы только сегодня отреагировали. Сколько человек испортило себе жизнь за это время?!

Ресторатор стреляет хитрым взглядом, словно упрекая в моём лице всю энскую полицию в нерасторопности.

– Гоча Ашотович, а самим трудно было предупредить этих ребят? Или просто выпроводить их на улицу? Ведь они бы послушались вас. То, чем они занимаются – подсудное дело. И сроки им светят приличные.

– Я должен их предупреждать?! – восклицает ресторатор. – А полиция для чего? Это же – преступники! По ним тюрьма плачет!

– Согласен. Это – преступники! Но имидж своего заведения нужно поддерживать на цивилизованном уровне, Гоча Ашотович! Не смотря ни на что! И этих глупых мальчишек нужно спасать! Всем миром… То, что вы позвонили Петру Петровичу, с вашей стороны – благородный поступок. И энская полиция отреагировала на сообщение своевременно. За прошедшую неделю мы выследили целую артель сбытчиков, и выявили несколько замаскированных хранилищ распространителей зелья. Сегодня последний день сбора фигурантов по возбуждённому неделю назад уголовному делу. Этих культурных посетителей вашего заведения будем задерживать. Если они появятся… И потребителей товара – тоже… Надеюсь, мероприятие пройдёт без эксцессов. Вам ведь не нужен погром в ресторане, Гоча Ашотович?

– Что вы, что вы, Максим Викторович! Вы там с ними аккуратнее! Мы в этом году импортную мебель приобрели! Очень красивую и дорогую!.. – Гоча Ашотович наклоняется ко мне: – А мне что делать, когда вы с ними… того?

– Не паниковать, в наши действия не встревать! Предварительно никому ничего не сообщать. А после задержания, выявить и зафиксировать посетителей заведения, которые смогут нам помочь в качестве свидетелей сбыта наркотиков. А если задержим ребят с товаром на руках, то пусть побудут понятыми при его изъятии с фиксацией в протоколе… Да, и ваше заявление в письменном виде по данному факту, конечно же, будет иметь первостепенное значение. Обязательно напишете, Гоча Ашотович… Ваш охранник, что работает у входа в ресторан, должен был видеть моменты встречи дилеров и потребителей. Мы с ним обязательно побеседуем. Кстати, и он мог бы заняться профилактикой правонарушений в вашем заведении…

– Вах!.. Это не воин, это – мальчик Кен, кавалер девочки Барби! – Гоча Ашотович бросает грустный взгляд на охранника. – Весь из себя красивый, здоровый и непробиваемый. По этой части я ему чуть-чуть завидую. Но у него в голове нет места мыслям, которые нужны при принятии правильных решений. Думает долго… Или совсем не думает.

Похоже, я был близок к истине в оценке охранника.

Гоча снова обращает внимание на нас.

– Максим Викторович! Только что на стоянку въехала иномарка. Обратите внимание: синий «Форд»! Это они… Да, это они!.. Я ухожу к себе, буду смотреть их по телевизору. Как только они того… я звоню на ваш номер!

– Договорились, Гоча Ашотович.

Ресторатор удаляется. А Миша спокойно вытирает салфеткой губы, вздыхает и говорит:

– Наконец-то!

И тут я вижу, как лейтенант Скворцов мужает лицом и превращается в решительного борца с преступностью. И лет ему уже за двадцать. И у него не только крупная голова, но и широкие плечи с мускулистыми руками. Да и ростом он под метр восемьдесят…

Сработаемся, – думаю я про Мишу, украдкой рассматривая молодых людей, входящих в ресторан…

Электрические часы над входом показывают: 17.03…

Глава вторая

Пётр Петрович внимательно читает мой отчёт в виде рапорта о задержании продавцов и покупателей наркотиков.

– Белый порошок изымали прямо в ресторане? – спрашивает он, не поднимая взгляда от рапорта.

А я в это время думаю о супруге и нашем ещё не родившемся ребёночке…

– Так точно, товарищ полковник! – выручает меня лейтенант Скворцов, встаёт и добавляет: – При свидетелях. Изъято пятнадцать доз белого порошка и шесть пакетов курительной смеси.

Токарев смотрит на меня:

– Макс, балуешь стажёра! На вопросы начальства должен отвечать старший по званию, или старший в группе.

– Виноват, товарищ полковник, – мямлит стажёр и садится.

– Извините, Пётр Петрович, – спохватываюсь я. – Задумался.

– Задержанные фигуранты и собранный материал переданы в Слободской отдел?

– По территориальности, Пётр Петрович, в Слободской отдел, – подтверждаю я. – Документы и задержанных ребят принимали: дежурный офицер Зинченко и оперуполномоченный майор Конь. Подполковник Тузов находился на территории. Но он – в курсе.

– Фигуранты вели себя спокойно?

– При задержании неповиновения не оказывали. Они просто испугались. Студенты автодорожного техникума. Дети ещё!..

– Теряем хорошую молодёжь! – Токарев закрывает папку с бумагами. – В понедельник дам поручение местным оперативникам и участковым на проведение в учебных заведениях города лекций на тему: о борьбе с распространителями и потребителями наркотических веществ. Или что-нибудь в этом плане. В профилактических целях. Стоит ослабить вожжи, так кони тотчас в галоп…

Пётр Петрович снова приоткрывает папку и ещё раз пристальным взором пробегается по рапорту, а потом смотрит на нас.

– Сегодня полиция города поработала на славу. И вы не ударили в грязь лицом… Осталось вычислить поставщиков зелья и найти главные хранилища в городе и области… Так что, коллеги, с задержанными фигурантами нам ещё предстоит кропотливая работа. И чует моё сердце, проблем с наркотой будет много… Упразднили в городе армейский режим на свою голову! Теперь благополучный город Энск открыт всем злым ветрам цивилизации…

Токарев надувает щёки и шумно выдыхает воздух. Видно, что шеф устал не меньше нашего.

– А сейчас по домам, – говорит он, укладывая документы в сейф. – Спасибо за службу!.. А с утра ко мне на инструктаж… Оба… В десять ноль-ноль.

– Суббота, – бурчит Миша и тут же скороговоркой добавляет: – Товарищ полковник, а как же моя стажировка в Зареченском отделе?

– Суббота… – в тон стажёру ворчит шеф, захлопывая дверцу сейфа. – Я тоже буду на службе.

Пётр Петрович, с осенней грустью в глазах, смотрит в окно, на взошедшую над городом луну и не глядя на нас, но уже с грустью в голосе, добавляет:

– Есть одно минорное дело, которое нужно распутать. Желательно до октябрьских дождей и снегопадов. Точнее, до конца квартала. Как раз по месту твоей стажировки, лейтенант, в Заречье… Всё, коллеги, по домам!..

И мы выходим в лунную прохладную сентябрьскую ночь.

Свет из окон кабинета Токарева, что на втором этаже, освещает площадь перед входом в здание Городского управления полиции. У шефа рабочий день ещё не закончился…

Хронометр мобильника показывает: 23.05.

У нас ещё есть время для полноценного отдыха…

Глава третья

Лейтенант Скворцов и капитан Окуневский – опер из Зареченского отдела, «прилипли» к открытому окну «аквариума» и разговаривают с майором Бабаевым – начальником дежурной части управления. Я подхожу к ним, приветствую всех и спрашиваю у майора о наличии на рабочем месте полковника Токарева.

– У себя, – подтверждает майор. – Ждёт.

И мы втроём идём по широкой лестнице на второй этаж. Трепещущие цифры на древних электрических часах показывают: 09.58.

Ровно в десять часов мы стучимся к шефу и отворяем дверь в уютный кабинет, приспособленный не только для совещаний в рабочее время, но и для комфортного пребывания здесь хозяина в любое время суток. За спиной шефа виднеется приоткрытая гардина закрывающая вход в «будуар», предназначенный для отдыха во время суточных и авральных дежурств. В нём же принимаются проверяющие особы из областного главка и отмечаются сугубо личные торжества. И именно оттуда сейчас веет ароматом недавно сваренного кофе. Уж в этом напитке я разбираюсь хорошо. Благоухающий на весь кабинет «Карт нуар», если Пётр Петрович не шутит, привезли ему «аж из самого города Парижу!»

Окуневский, вошедший первым, щёлкает каблуками и замирает передо мной в позе оловянного солдатика. Миша слегка подталкивает меня вперед, и я упираюсь в спину капитана. Так и замираем в позе шестиногой гусеницы, до конца не вползшей в кабинет.

Старший по возрасту и званию опер, конечно же, мог пропустить нас в кабинет и уж, потом щёлкать каблуками. Но он с первой минуты даёт понять, кто из троих главный. Мол, не высовывайтесь, салажата…

И вот тут мне показалось, наверное, от кофейного аромата, что сейчас у меня и пыхтящего за спиной Миши Скворцова начнётся самостоятельная работа, которую придётся исполнить, не дожидаясь осенних дождей и снегопадов. Её в детективных повестях описывают, как «романтическое приключение» с погонями, стрельбой и непредвиденными встречами с опасными личностями. А они, эти личности, придуманную для юношей «книжную романтику» готовы превратить совсем не в happy end. Поверьте мне, ибо я однажды изведал вкус жёсткой романтики.

Я хоть и старший лейтенант, но не Холмс, и даже не доктор Ватсон.

До сегодняшнего дня мне не приходилось выполнять настоящую оперативную работу. Как начинающему оперу, мне поручали совсем неинтересные рутинные дела, от которых старшие товарищи-коллеги отлынивали.

Короче, мне доверили проверку служебной документации у коллег в районных отделах полиции, иногда приглашают участвовать в различных рейдах по выявлению и задержанию правонарушителей, вина которых уже доказана, места их пребывания известны, и гоняться по ночному городу за ними не нужно.

Так что, спрятанную где-то в черепной коробке «дедукцию», которую мой шеф называет «тараканами», на деле применять приходится нечасто. И как раскрывать неочевидные преступления с «нулевого цикла» представляю с трудом. Я в душе всё ещё участковый уполномоченный. «Костюмчик» опера лишь примеряю…

Если «минорное дело», о котором вчера упоминал шеф, будет и в самом деле запутанным, то, очевидно, у нас с Мишей появится шанс проявить себя в качестве настоящих «сыщиков». И мы приступим к приобретению и накапливанию опыта, необходимого в оперативной работе…

Пётр Петрович сидит за рабочим столом.

У меня промелькнула мысль, что главный сыщик Энска не покидал свой кабинет со вчерашнего вечера. Та же поза, те же с вопросительным прицелом глаза, обезоруживающие каждого, входящего к нему посетителя. Только едва уловимый запах туалетной воды, смешанный с запахом кофе, и хорошо выбритое лицо говорят, что хозяин кабинета был-таки дома и получил от любимой супруги заряд бодрости на предстоящий рабочий день, который у остальных жителей страны является законным выходным. И этот жизнеутверждающий заряд шеф сейчас выплеснет на нас, плохо выспавшихся подчинённых.

Лично мне пара часиков дрёмы возле Зары не помешали бы.

Да и стажёр Миша Скворцов совсем не в форме, какой-то взъерошенный, с опухшими от недосыпа глазами. И на лестнице споткнулся – ногу на очередную ступеньку не смог поднять.

Мне вспомнилось, что одна из вчерашних девиц, наблюдавших за нами в ресторане, всё-таки «выудила» парня зелёными поплавками из толкотни, в момент задержания наркодилеров, и что-то сказала ему на ушко. Неужели назначила парню встречу, и тому пришлось попотеть в крепких объятиях девы? При случае поговорю с Мишей в целях недопущения знакомств в общественных заведениях. Ибо такие связи чреваты последствиями с печальным финалом…

Впрочем, я могу и ошибаться. Просто молодому организму в выходные дни нужно отдыхать – нежиться в койке часиков до двенадцати…

– Здравия желаем, товарищ полковник! – приветствует Окуневский Токарева за всех нас. – Разрешите войти?

– Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь!

Мы, под пристальным взором шефа, «ломаем» шестиногую гусеницу и бесшумно занимаем места на стульях, расставленных вдоль стены.

Пётр Петрович откидывается на спинку кресла и обращается к Окуневскому:

– Сергей Викторович, ты начинал дело майора Пронина, ты и расскажи его суть. И мне, и младшим товарищам. Только коротко. После пятиминутки, проводишь коллег на место происшествия и покажешь, где всё случилось… и что из этого получилось. А потом в свой отдел. Продолжим беседовать с задержанными вчера в общественных местах города распространителями «опия», «герача», «спайса» и прочего дурмана…

Окуневский встал, отошёл на пару шагов от нас и, сделав лицо очень серьёзным, стал рассказывать:

– Случилось это в прошлую субботу под вечер. В дежурную часть Зареченского отдела поступил телефонный звонок из 3-го отделения скорой помощи о констатации естественной смерти гражданина Пронина Григория Васильевича, в возрасте шестидесяти трёх лет, зарегистрированного по месту жительства в доме номер тринадцать по Прощальной улице. Одновременно из скорой помощи поступила телеграмма аналогичного содержания, подписанная главным врачом СП. Как известно по факту смерти возбуждается уголовное дело. После проверки информации и подтверждения факта естественной кончины, дело прекращается. Дежурный офицер майор Татарский направил меня на Прощальную улицу для осмотра места происшествия и опроса граждан, обнаруживших тело Пронина, или присутствовавших при последних минутах… Короче, покойного обнаружила супруга, Пронина Александра Сергеевна. Она в последнее время постоянно проживает в посёлке Сокол, по месту своего рождения, где работает директором поселковой школы. Это в десяти километрах от Энска. Пронин некоторое время проживал там же. Дом на Прощальной улице был предоставлен семье майора ещё в период его службы участковым инспектором милиции Зареченского отдела и впоследствии приватизирован им на своё имя. В посёлок Сокол семья Пронина переехала после его отставки. Он там подрабатывал заведующим на овощной базе, а потом охранником теплиц. Последние два года нигде не работал. Занимался ремонтом дома на Прощальной. Ну и жил в нём. Супруга в прошлую субботу решила навестить мужа и обнаружила его в безжизненном состоянии. Он лежал на диване, одетым. Вызвала врача. Приехала скорая помощь и врач, поверхностно осмотрев покойного, констатировал смерть от обширного кровоизлияния в мозг. Инсульт. Прониной было предложено отправить тело мужа в морг при городской больнице номер пять. Она отказалась. Заявила, что прощание с мужем будет дома. И похороны состоятся на местном кладбище, оно рядом… Я опросил Пронину, составил протокол осмотра места происшествия по форме и в тот же день собрал материал и подготовил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Начальник отдела подполковник Раков в этот же вечер рассмотрел материал и согласовал с дежурным прокурором. В общем, уголовное дело не возбуждалось в связи с естественной смертью гражданина Пронина. Воскресенье тело Пронина находилось вне гроба на разложенном посреди комнаты столе. В понедельник приехали сотрудники похоронного бюро, доставили гроб и стали готовить покойника к погребению. Омывали, брили, одевали и прочее. И в процессе этого действия обнаружили рану на голове Пронина. Они же сообщили об этом в городское управление полиции. Прибывший патологоанатом дал своё заключение. Причиной смерти гражданина Пронина явился не инсульт, а удар по голове сверху тяжёлым предметом, не установленной формы. В результате удара был проломлен череп, без повреждения кожного покрова. Вероятно, во время нанесения удара Пронин находился в головном уборе. Зимняя кепка, которую носил Пронин, обнаружена в прихожей на вешалке. Кроме этого он имел пышную шевелюру, что и не позволило проявить на черепе форму орудия преступления. Но этот предмет, по заключению патологоанатома, был тяжёлым, а удар по голове – сильным. Смерть наступила не сразу. Примерно часа через два после нанесения удара. Однако последовавшее после удара обширное кровоизлияние привело к летальному исходу. Об этом указано в заключение патологоанатома… При повторном осмотре места преступления, то есть жилых комнат и иных помещений дома Прониных на Прощальной улице, предметов схожих с предполагаемым орудием убийства не обнаружено. Ничего тяжёлого…

Окуневский посмотрел на Токарева и тихо добавил:

– Вот и всё, товарищ полковник… Похоронили майора Пронина во вторник на Восточном кладбище, рядом с домом. Супруга настояла. Она отказалась перевозить тело мужа в посёлок Сокол, и предавать земле на местном кладбище, рядом с его родителями. На похоронах присутствовали соседи по Прощальной улице, наши ветераны из Зареченского отдела, помнящие майора Пронина и его родственники: супруга, дочь. В общем, народу было много.

– И ты там присутствовал?

– Пронин был моим учителем. Он меня, после окончания средней спецшколы милиции, на участкового стажировал. А в оперативники я уже потом перевёлся. Так что проводил учителя. А вот на поминки никого не приглашали. Говорят, их и не было. Я с нашими пенсионерами у могилки рюмочкой помянул покойного, на этом и разбежались.

– И со вторника дело Пронина числится у нас в глухарях?

– Так точно, товарищ полковник!

– И ничего подозрительного в этом печальном событии ты, Сергей Викторович, не обнаружил? Чего-нибудь такого, за что можно будет зацепиться?

Окуневский пожал плечами.

Токарев утвердительно кивнул и достал из ящика стола папку скоросшиватель.

– Вчера я попросил подполковника Ракова переправить мне дело о гибели майора Пронина и ознакомился с имеющимися документами. Передо мной лежит хороший, я бы сказал: очень полный материал для прекращения уголовного дела в связи с естественной смертью нашего коллеги. И совершенно сырой, ещё не начатый к реализации комплект отписок, знакомясь с которыми трудно понять, кому было выгодно погубить человека… Или смерть Пронина есть результат несчастного случая? И как он реализовался, этот коварный эпизод?.. Виктор Сергеевич, ты ничего не заметил, когда составлял протокол осмотра места происшествия?

– А что не так, товарищ полковник?

– Вот протокол. Прочти из него некоторые фрагменты вслух.

Окуневский взял папку.

– С чего начинать?

– Сначала.

– Протокол осмотра места происшествия, – начал капитан. – Дата – пятнадцатого сентября сего года, время – 19.45, место – город Энск… Я, оперуполномоченный Зареченского отдела капитан полиции Окуневский…

– Стоп, про себя не читай! Читай про Пронина. Его данные огласи.

– Пронин Григорий Васильевич, родился пятнадцатого ноль девятого…

– Опять стоп! Ничего на слух не рифмуется?!

– Не понял, товарищ полковник.

– Дата осмотра места происшествия и день рождения майора.

– Пятнадцатого сентября и… пятнадцатого ноль девятого…

– Ну?

– Выходит, что Пронин получил удар по голове в день своего… рождения?!

– И ты об этом узнал только что?

– Я как-то… не придал этому значения… Там, в доме Пронина, было не до дней рождения. Жена рыдает, соседки пришли, плачут. Дочь приехала и сразу в крик.

– И ты скоренько накатал протокол и ходу оттуда?

– Ну, вроде того, товарищ полковник. Скрывать не буду.

– Объяснение Прониной Александры Сергеевны тоже записал на ходу?

– На другой день, в воскресенье… Она немного успокоилась и рассказала мне, как обнаружила мужа.

– Как же?.. Пожалуйста, подробнее. В объяснительной записке всего-то пара слов об этом. А здесь важны детали.

– Приехала Александра Сергеевна в Энск на рейсовом автобусе без четверти пять дня. До дома на Прощальной улице дошла пешком. Входная дверь в терраску была заперта на внутренний замок. Открыла её своим ключом. Дверь в дом тоже была закрыта, но не заперта. Пронин лежал на диване в одежде. Будто бы спал. Ничего подозрительного жена не заметила. Разделась и стала готовить ужин. Говорит, что примерно через час попыталась разбудить мужа… Ну и обнаружила, что тот мёртв. В доме есть телефон. Она позвонила в скорую помощь, а врач после осмотра сообщил о смерти Пронина в полицию и в свою контору.

– И в доме, кроме покойного, Александру Сергеевну ничего не встревожило? Может быть, приметный для глаз беспорядок, накрытый стол с остатками спиртного и закусками. Всё-таки день рождения!

– Нет, ничего такого… Александра Сергеевна об этом мне ничего не говорила.

– А ты и не спрашивал?

– Нет, на эту тему, я не говорил. Повода не было. Умер человек своей смертью. Лежал на диване одетым и в обуви. Может, устал, прилёг отдохнуть.

– Ну да, иди теперь спроси у майора Пронина, сам он прилёг, или его собутыльники уложили!.. Так что, Виктор Сергеевич, за прошедшую неделю, ты так и не приступил к работе по раскрытию данного дела!

– Так ведь другими делами нас загрузили, товарищ полковник! Всю неделю боролись с наркоманами и наркодилерами.

– Намекаешь, что живых наркоманов нужно спасать? А праведные покойники подождут?

– Да ни на что я не намекаю, Пётр Петрович! Просто не было времени поработать над этим материалом.

– Ладно, не нервничай! Теперь у тебя два помощника. Ты им прямо сейчас покажи место преступления, познакомь с Александрой Сергеевной, озвучь свои предположения и догадки, выдвини возможные версии неочевидного события, а молодёжь уж сама разберётся, что к чему.

Токарев встал и протянул руку за делом. Окуневский передал ему папку. Мы с Мишей тоже встали. Я посмотрел на Петра Петровича. Он хладнокровно поглядывал на вход в будуар, откуда так соблазнительно веяло кофе «Карт нуар». Странная гибель коллеги его не очень-то расстроила. Или он умело скрывал свои чувства…

Окуневский окинул взглядом меня и Мишу. Из его карих глаз сквозило холодком откровенного недоверия к нам.

Миша в ответ стрельнул в коллегу юношескими синими брызгами и тот, ухмыльнувшись, отвернулся и спросил у шефа:

– Разрешите идти, Пётр Петрович?

Токарев бросил скоросшиватель с документами в ящик стола.

– Значит так: заведёте рабочее дело, составите план расследования, разберётесь с версиями и начинайте собирать материал. Вечером мне покажете. После ознакомления с территорией, то есть с местом преступления, ты Виктор Сергеевич, возвращаешься в свой отдел. Даю тебе полчаса! Там для тебя найдётся работа. Но, до этого – учи помощников! Учи! Всему, чему сам научился! – Шеф указал пальцем в нашу сторону. – Они будут работать самостоятельно. И как молодёжь станет раскрывать преступление, так я буду оценивать твоё, капитан, оперативно-розыскное творчество… Свободны!