Цитата из книги «На ножах»
Мир порождает преуспевание,
От преуспевания происходит богатство,
От богатства – гордость и сладострастие,
От гордости – ссоры без конца;
Ссоры – война торопится…
Война порождает бедность,
Бедность – смирение,
Смирение возвращает мир…
Так человеческое превращение готово! Климент МароЛесков прекрасен, могучий русский язык очарователен, читать одно удовольствие!
Первая часть книги мне показалась немного скучноватой, но потом все приобрело смысл, все местами бессмысленное повествование начала книги запестрело иными красками.
Издательство и редакторы 1994 г описывают роман как "забытый", не тут то было, советская цензура не дремлет.
Повествование начинается с героя Висленева Иосифа Платоновича, давно я не видела таких персонажей, как Николай Лесков замечателен в описании его трансформации, от начинающего нигилиста до шута. Я смеялась порой в голос от его уверток, решений в экстренных ситуациях, жалких оправданий, ну очень комично получился.
Я бы остановилась вкратце еще на тронувших меня героях.
Александра Синтянина, во истину олицетворение матери, в юношеском возрасте принять такое серьезное решение, положить свою судьбу во имя незнакомых людей, это поступок достоин только революционерки в хорошим смысле слова, вся модная нигилистическая молодежь ей в подметки не годится. С годами она только больше набирается ума, ее суждения приятны для меня: я безмерно самолюбива, но я прозаична; я люблю тишь и согласие, и в них моя поэзия. Что мне в поэте, который приходит домой брюзжать да дуться, или на что мне годен герой, которому я нужна как забава, который черпает силу в своих, мне чуждых, борениях? Нет, - добавила она, - нет; я простая, мирная женщина; дома немножко деспотка: я не хочу удивлять, но только уж если ты, милый друг мой, если ты выбрал меня, потому что я тебе нужна, потому что тебе не благо одному без меня, так (Александра Ивановна, улыбаясь, показала к своим ногам), так ты вот пожалуй сюда; вот здесь ищи поэзию и силы, у меня, а не где-нибудь и не в чем-нибудь другом, и тогда у нас будет поэзия без поэта и героизм без Александра Македонского.Андрей Подозеров - честь, достоинство, правдолюбец романа, воплощение "светлой" стороны романа, но к сожалению, я таких героев чистых, пречистых не люблю и в жизни очень сложно им приходится и их родным. Да и не верю я в таких уже) - Не знаю, но знаю, что меня замарать никто не может, если я сам себя не мараю. Притом же, если для чьего-нибудь счастья нужно, чтобы мы отступились от этого человека, то неужто тут еще есть над чем раздумывать? Я не могу быть спокоен, если я знаю, что кого-нибудь стесняю собою, и удалился от жены, желая покоя своей совести.Лариса Висленева - барби, ужас на ножках, женщина, считающая, что если ей дана красота, значит ничего больше не нужно для жизни. Методы дрессировки мужчин также примитивны. Майорша о Ларисе: " Ах, оставь, пожалуйста: какая ты простая и какое с тобою простое обращение возможно, когда к тебе на козе не подъедешь: утром спит, в полдень не в духе, вечером нервы расстроены."Глафира Бодросина, даже не знаю как охарактеризовать это "янтарь", житейски умна, расчетлива, умеет использовать свои "ресурсы" :) Все планы полетели прахом, на то и имеем дело с русской классикой.
Хочу резюмировать диалогом Глафиры и Жозефа:
- А как вы думаете: до чего мы дойдем?
- Да что же, - продолжал рассуждать Висленев, - мы прежде все отвергали и тогда нас звали нигилистами, теперь за все хватаемся и надо всем сами смеемся... и... черт знает, как нас назвать?
Бодростина глядела на него молча и по лицу ее бегала улыбка.
- Право, - продолжал Висленев, - ведь это все выходит какое-то поголовное шарлатанство всем: и безверием, и верой, и материей, и духом. Да что же такое мы сами? Нет. Я вас спрашиваю: что же мы? Всякая сволочь имеет себе название, а мы... мы какие-то темные силы, из которых неведомо что выйдет.
- Вы делаете открытие, - уронила Глафира.
- Да что же-с? Я говорю истину.
- И я с вами не спорю.
- Все этак друг с другом... на ножах, и во всем без удержа... разойдемся и в конце друг друга перережем, что ли?