Гепард

All rights reserved. No part of this book may be reproduced or transmitted in any form or by any means, electronic or mechanical, including photocopying, recording or by any storage retrieval system, without permission in writing from the Publisher.

Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в любой форме или любыми средствами, электронными или механическими, включая фотографирование, магнитную запись или иные средства копирования или сохранения информации без письменного разрешения издателя.

* * *

От автора

Хочу предупредить своего читателя, что все события в данной книге, а также персонажи являются художественным вымыслом автора и никогда не существовали в действительности. Любое совпадение событий или имен автор считает чистой случайностью.

Повесть написана в стиле «action» (экшн – действие, поступок). На первом месте – действие, а не описание деталей.

Благодарю за помощь всех, кто помогал мне в создании этой книги.

Глава 1

1

– Тревога! Второй уровень!

Нет ничего хуже среди ночи, когда сладко спится, услышать дикий вой сирены.

«Второй уровень – это не война», – первая разумная мысль, которая пришла ему в голову после коротких ругательств в шуме проснувшейся казармы. Мат матом, а руки и ноги автоматически делают месяцами отработанные движения. За каждую потерянную секунду накажут весь взвод. Такой закон. На бегу застегивая «камуфляж» и стуча сапогами, Кропоткин Игорь вместе со своими однополчанами выскочил на заснеженный двор.

Пока разогревался двигатель боевого десантного вертолета «Ми-24», взвод специального назначения «Русские витязи» в полном боевом обмундировании слушал «вводную». Перед строем из восьми человек стоял пожилой человек без каких- либо знаков различий на одежде и спокойно, не повышая голоса, говорил:

– Поступило сообщение. При доставке партии заключенных в колонию особого режима совершен дерзкий побег. Охранники убиты. Преступники вооружены и продвигаются к населенному пункту. Из-за плохих погодных условий – метель – на обычном автотранспорте преследовать преступников не удается. Чтобы этим рецидивистам добраться до первого села, нужно четыре часа. Времени в обрез. Ваша цель – не допустить бандитов к людям. Группу обезвредить! Любым способом! За каждым из преступников числятся убийства. Так просто они не сдадутся. Им терять нечего. Вам, кстати, тоже. Вы на службе. Выполняйте приказ! Кропоткин, ко мне! Остальные – в «вертушку». Удачи вам, «ночные демоны».

Как только исчез, как тень, последний боец, Игорь отчеканил:

– Товарищ полковник, командир спецотряда Кропоткин.

– Вот что, Игорь, – сказал полковник. – Ситуация сложная. По нашим данным у бандитов есть рация, поэтому работаете в режиме радиомолчания до конца операции. Оружие применять в случае крайней необходимости.

– Пришить бы их, – процедил парень, и в его лицо тут же впился взгляд суровых серых глаз.

– Хотел бы я видеть то, что он видит, – подумал Игорь. – Стоит перед ним высокий, под метр восемьдесят, девятнадцатилетний пацан, у которого молоко на губах не обсохло. Жаждущий крови молодой волчонок. «Батя» сейчас мои сине-зеленые глаза пристально разглядывает, словно в мозг хочет забраться. Хитер старый лис. Сейчас даст мне по загривку, это точно.

– Тебе бы только кого-то пришить, – пробурчал командир. – Будь моя воля, я бы тебя не пускал на задание. Устроишь там резню. Я тебя знаю. Тебе сейчас крови хочется, хуже, чем вампиру. Думаешь, мне не доложили, как ты в столовой говяжьи туши в кусочки резал?

– Так я же стресс снимал, – смутился парень. – Лучше свои эмоции выплеснуть на неживой предмет, чем на живой.

– Тоже мне психолог, – фыркнул полковник. – Будь я генералом армии – запретил бы переписываться с домом. А то… их мать, пришлют плохие вести, и боец теряет контроль над собой.

– Да не терял я контроль, – стал оправдываться Кропоткин.

– Конечно, не терял, – съязвил командир. – А как ты четверых инструкторов по «рукопашке» положил в спарринге, а? У одного до сих пор челюсть не срослась. Гепард, херов. Я до тебя, твою мать, еще доберусь, когда вернешься с задания. Чтоб операция прошла чисто, без потерь личного состава. Понял? А не то в спарринге будешь работать с шестью экспертами по «рукопашке». Поработаешь «грушей». Ясно?

– Так точно, – твердо ответил Игорь, взглянув в глаза собеседника.

– Кодовое название операции «Буран», – проговорил полковник, и после паузы добавил. – Приказ о ликвидации банды, в случае сопротивления, я получил. Но их нужно взять живыми. Они должны вернуться в ад. До встречи, Гепард. Удачи вам!

– Спасибо, полковник.

2

Гул вертолета. Привычно заложило уши. «Все. Отключиться», – короткий приказ, и Кропоткин позволил себе забыться в коротком, тревожном сне.

Ему снилась школа. Выпускной класс. «Первая любовь». Беленко Ира. Милая Би. Хрупкое синеглазое создание с ангельским выражением лица. Милое лицо. Любимые губы. Любимое тело, подарившее минуты и часы настоящего счастья. И… это нежное тело, изувеченное десятью тоннами железа. Самосвал и пьяный водитель за рулем…

Сирена вырывает Игоря из сна, и он шагает в черную пустоту люка. Ночь. Звезды. Восемь куполов парашютов… Жесткое приземление. Снег на лице, во рту. Руки привычно собирают парашют, а тело уже готово к бою. В любую секунду падать, ползти, стрелять, убивать. Темно, ничего не видно, но Игорь знает, что все его бойцы сейчас делают то же самое. Волчий вой. Условный сигнал. Кропоткин отозвался.

Бесшумно вырастают рядом фигуры бойцов. Все в белых маскхалатах, только на маске прорези для глаз и рта, да еще прибор ночного видения. Все смотрят на командира. Он – лучший. Он ведет за собой. Ему верят. Это самое главное в бою – когда тебе верят.

3

Они появились под утро. 12 безмолвных теней двигались прямо к месту засады. Двое впереди – разведка. Основная группа, восемь человек, идут след в след. Еще двое – в арьергарде, прикрывают тыл. Восемь автоматов. «Ствол на ствол. Жарковато будет», – рассудил Кропоткин, оценивая врага. Бойцы спецотряда давно уже на позициях, стали замерзать. Снайперы зафиксировали цели. Все идет по отработанной на учениях схеме. Тихо в лощине. Никого нет. Идите, хлопцы. Вас уже ждут.

Разогнувшись стремительной пружиной, из ослепительного снега, с остро отточенными кинжалами, Гепард неожиданно предстал перед двумя «разведчиками». Молниеносное движение, и лезвие разрезало лицо и гениталии первого преступника, который тут же с криком выронил автомат из рук. Второй бандит повел стволом «АКС» в сторону нападающего, и ему под кадык впилось лезвие, по самую рукоятку. Кропоткин вдруг поймал себя на мысли, что это не бандит, а тот водитель «КАМАЗа», который убил его любимую Би…

Атака «Витязей» оказалась настолько стремительной и болезненно шокирующей, что только один рецидивист успел вскинуть автомат. Пуля в голову изменила его планы. Навсегда. Итог операции – два преступника убиты. Потерь среди личного состава нет. Бандиты мирно лежали, ткнувшись лицом в снег, и не шевелились. Когда в затылок бьют тяжелым прикладом, незачем шевелиться. Профессионал не оставляет врагу никакого шанса для сопротивления.

4

– Что, герои, покатались? Добро пожаловать домой, – приветствовал своих лучших бойцов полковник Грибнин.

Высокий, крепкого телосложения, он в свои 45 лет по физической форме мог потягаться с двадцатилетними спортсменами. Профессиональный воин. Опытный психолог. Он сейчас понимал, что творится в душах молодых бойцов. Вроде бы и задание выполнили, да только кто противник? Свои же, русские. Хоть преступники, но свои же.

– Что носы повесили? Наверное, хотелось американских коммандос в плен взять, а не наших уголовников, да?

– Хотелось бы, – за всех ответил Кропоткин.

– Ну, конечно. Никто в этом не сомневается, – усмехнулся полковник. – Только скажи мне, Гепард, кто опаснее для жителей Зимнегорска был в эту ночь – американцы, которые спали в своей гребаной Америке, или наши родные уголовники, которым позарез нужны заложники? Что молчишь? Отвечай!

– Уголовники, – угрюмо буркнул Игорь.

– Правильно, солдат. Сегодня вы защитили наших граждан, их жизни и жизни их детей от выродков, отбросов нашего общества. Вы спасли жизни невинных людей. Я подготовлю рапорт о вашей операции.

– Лучше бы в баню отправили да поесть дали, – проговорил один из бойцов, получивший за свой неуемный аппетит кличку Желудок. – Несколько часов в снегу лежали, да и обед уже скоро, а мы только ужинали…

– Ладно, – рассмеялся Грибнин. – Будет баня и обед и даже шесть часов сна, в качестве премии. Отдыхайте, бойцы. Сегодня вы это заслужили.

5

– Слышь, Игорь, а, может, останешься? Поработаешь инструктором. Вон ты их как «метелил» на спаррингах. Надолго запомнят твои прыжки. Что скажешь?

– Да нет, спасибо, полковник, – улыбнулся Кропоткин. – Хочется училище закончить. Хочу детей учить. Растить спортсменов буду, секции вести…

– Оставайся в нашем городке, Гепард. Учи здешних детей. Все условия предоставим. Ты все-таки самый лучший в нашем отряде. Оставайся.

– Нет, полковник. Я уже давно решил, что буду учителем физкультуры. Я не хочу менять планы. Это мое призвание.

– Твое призвание, Игорь, – вдруг тихо произнес Грибнин, – быть профессиональным киллером. Ты – идеальный инструмент для убийства. Жаль только, что ты умный и слишком человечный. Нельзя тебе в гражданскую жизнь. Не дадут тебе мирно жить. Понимаешь? Не дадут! Кругом насилие, сынок. Все рушится. Страна скоро будет беззащитна перед внешним врагом. Кто будет ее защищать? Неужели ты думаешь, что сможешь вычеркнуть из памяти два года спецтренировок? Никогда, сынок. Никогда! Твое тело собрано и взведено как боевой единый механизм. Ты нужен здесь.

– Я решил уйти, – твердо ответил Кропоткин.

– На пять лет ты «законсервирован». Мы можем «выдернуть» тебя из нормальной жизни в любую минуту.

– Я знаю.

– Ты все равно, рано или поздно, вернешься к нам. Здесь твой дом, Гепард. Война – это твоя стихия.

– Я знаю, но хочу уйти. Хочу учить детей добру и тому, что зло всегда должно быть наказано.

– Это тебя погубит, мой мальчик, – грустно сказал полковник. – Вокруг сплошное Зло. Ты будешь напоминать Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами.

– Скорее Геракла, расчищающего Авгиевы конюшни, – улыбнулся парень. – Я буду бороться за детские души. Прощайте, полковник.

– До свидания, Гепард. Думаю, мы еще не раз увидимся с тобой. Удачи тебе, сынок.

6

– Кого я вижу?! Наш «котенок» вернулся. Неужели пролетело два года, Игорь?

– Здравствуйте, Учитель, – улыбнулся Кропоткин и поклонился своему тренеру.

Как только Игорь вернулся в родной Ижевск, он отправился в спортивный зал.

Туда, где прошли три года упорных тренировок по таеквандо, корейской системе единоборств. Каждый вечер приходил он сюда, когда учился в старших классах. Потом учеба в педагогическом училище, но тренировки не прекращались. Шагая по знакомым коридорам спортивного комплекса, он словно вернулся в прошлое. Воспоминания нахлынули стремительной горной рекой. Первые тренировки. Учебные бои. Соревнования. Сборы. Стажировка. Сдача экзамена на черный пояс. Поздравления корейского мастера, вручающего сертификат. И конфликт… с тренером. Эта сцена до сих пор вгоняла парня в краску.

– Зачем такие ограничения по контакту? Почему мы не работаем в полную силу? – спросил Кропоткин во время одной из тренировок.

Благодаря своему усердию он стал лучшим бойцом в группе.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы поубивали друг друга в азарте, – улыбнулся Учитель.

Невысокого роста, коренастый, с небольшой залысиной он всем своим видом внушал спокойствие. Обыкновенное кимоно скрывало его мощное тренированное тело. Доброе лицо, неагрессивный вид, но… холодные серые глаза. Сейчас за улыбкой тренера скрывался какой-то подвох.

– Но без ощущения опасности человек не работает в полную силу, – упрямо возразил Кропоткин.

– Тебе хочется поработать в полную силу? – улыбнулся Учитель. – Ну, пойдем, поработаешь. Образовать круг! Кропоткин – в центр. Приготовься к бою.

Все ученики спортивной секции с интересом и некоторым страхом поглядывали на тренера. Не очень-то хотелось «работать» с Игорем. Он, в отличие от многих, никогда не пропускал тренировок, и всегда работал с полной отдачей, как фанат. Во время поединков дрался жестко, за что не раз наказывался тренером. Этот постоянный спор – нужен ли жесткий вариант поединка – должен был рано или поздно закончиться.

– Значит, ты хочешь почувствовать себя в экстремальной ситуации? – перестав улыбаться, спросил тренер. – Надеюсь, после сегодняшних тренировок, у тебя не будет желания проверять себя. Соперником будет…

– Соперником буду я, – вдруг резко сказал Учитель, шагнув в круг. – Бой без правил. Полный контакт. Все приемы разрешены. Лежащих добивать. Бой до тех пор, пока один из бойцов не окажется в нокауте или покойником. Кто из присутствующих остановит поединок, тот будет наказан. Все! Начали!

Противники не кружились вокруг друг друга. Никаких традиционных криков не прозвучало. Учитель, не закончив говорить, стремительно атаковал своего лучшего ученика. Игорь среагировал мгновенно. Отпрыгнув, он одновременно пнул летящего на него тренера. Оба удара достигли своих целей. Игорь получил ногой в живот, а его соперник – в грудь. Оба упали и, перекувыркнувшись, метнулись друг к другу. «Забыть о боли. Лежать нельзя, иначе смерть», – мелькнула мысль у Игоря, и он смело атаковал ногой, целясь в голову. Тренер поступил просто – молниеносно ударил соперника в опорную ногу, чуть не достав в пах. Игорь, падая, сгруппировался и успел локтем сблокировать удар ногой, но второй удар в лицо оказался ужасен. Словно что-то взорвалось в его голове. Взревев от боли, парень покатился по полу и подскочил. Сквозь пелену боли и страха появилось… желание убить. Уничтожить противника. Стереть его в порошок. Переломать все кости. Искалечить.

Они сходились молча. Оба прихрамывали и смотрели друг на друга. Без улыбок, как два смертельных врага.

– Может, хватит, – испуганно пробормотал кто-то, почувствовав в движениях противников звериную ярость.

– Заткнись! – не оборачиваясь, рявкнул Учитель и улыбнулся…

Игорь знал, почему ему улыбаются. Его хотят вывести из себя. Так хочется достать в полете это доброе тренерское лицо.

– Ну что, еще…,– начал Учитель, но на него уже летел в прыжке соперник.

Не хватило доли секунды, чтобы достичь цели, как Игорю в лицо врезалась босая пятка. Грохнувшись на пол, Кропоткин отжался от пола, намереваясь вскочить… На его затылок обрушился жесткий удар, и парень, уже почти потеряв сознание, закувыркался на полу, инстинктивно пытаясь уберечься от добивающего удара. Подняться на ноги ему помог безжалостный удар ногой в лицо. Игорь, уже ничего не соображая, по инерции выпрямился. Последнее, что он увидел, – это холодные глаза соперника и… почувствовал удар в челюсть. Хороший удар, от души, с расстояния двадцати сантиметров. Лучшая дистанция для нокаута.

Кропоткин уже не видел, как Учитель нажимал ему «оживляющие точки» на лице.

– Если тебе нужна драка, то иди на улицу, – сказал тогда тренер. – Если ты хочешь убивать, то иди в армию. Я здесь учу защищать себя и других. Если ты до сих пор этого не понял, то лучше не приходи на мои тренировки. Никогда. Я бойца из тебя делаю, а не убийцу. Подумай, пока есть время.

Все эти сцены мгновенно прошли перед глазами Кропоткина. Увидев тренера после долгой разлуки, он не знал, что сказать. После того спарринга не прошло и месяца, как его забрали в армию. Он так и не попрощался тогда. Стыдился. А потом учебка, спецназ, тренировки, учебные задания, спецтренировки, боевые задания и… первые убийства. Учитель оказался прав.

Тренер, словно понимая, что происходит сейчас в душе у парня, молча шагнул к нему и после приветствия, крепко обняв, сказал:

– Давно тебя здесь не было. Так хотелось поговорить с тобой. Извиниться.

– Извиниться? – изумился Игорь. – Это я должен извиняться, а не Вы.

– Я тогда погорячился, котенок, – начал Учитель.

– Я уже не котенок. Я – Гепард, – улыбнулся парень. – Не надо извиняться, Тренер. Я тогда глупым был. Это оказался самый ценный урок в моей жизни. Я потом часто его вспоминал.

– А отыграться не хотелось, а?

– Хотелось, конечно. Особенно в первое время, – честно признался Кропоткин. – Но потом многое изменилось. Вы оказались правы, Учитель. Я стал убийцей. Государственный киллер. Орудие убийства. Меня приучили к крови.

– Тогда почему ты Там не остался? – спросил тихо тренер.

– Не хочу смертей. Хочу учить детей. Поеду в деревню. Открою спортивные секции…

– Тяжело будет, с твоим-то характером, – задумчиво произнес собеседник. – Ты же у меня всегда за справедливость боролся. А нынче в почете только деньги да шмотки. Нелегко тебе придется. Хотя, впрочем, был бы любимый человек рядом. Да, кстати, а почему ты один? Где та подружка, перед которой ты тут часто свои умения демонстрировал?

– Нет больше Иры. Погибла. Попала под машину, – глухо сказал Кропоткин и замолчал.

– Прости, я не знал, – извинился Учитель. – У меня сейчас тренировки. Поможешь мне? Устроим показательные выступления для ребят. Помнишь, как твой выпуск хлопал двум пограничникам, на «показухе»? Пойдем, покажешь ребятам, к чему им надо стремиться. После тренировок поговорим. Добро?

– Ладно, тренер, уговорил, – широко улыбнулся Кропоткин, шагнув в тренерскую раздевалку.

7

Шоу такого масштаба в секции еще не проходили. Кропоткин переоделся в «камуфляж», и начался «бой». В ход пошли цепи, палки, ножи, мечи, нунчаки… Никакой репетиции. Полный контакт. Оба бойца хорошо чувствовали реакцию друг друга и не ошибались. Новые ученики секции, затаив дыхание, смотрели на смертельные, но красивые движения и в душе надеялись научиться двигаться точно также.

После тренировок Игорь провожал Учителя до дома.

– Расскажи, как прошла «прописка» в части, – попросил тренер. – Наверное, намяли тебе бока, да?

– А я тайком тренировался в учебке, по ночам. Отрабатывал удары в кирзовых сапогах, – улыбнулся парень. – Нас, «салаг», потом выстроили на плацу, и сержант сказал так: «У вас есть выбор: или выжить, или умереть. Выживете – молодцы, если нет, то и хрен с вами, других найдем». А «деды» стоят, улыбаются. В общем, нашему призыву досталось, только двое не пострадали: я и Живчик. Он до армии изучал «русский стиль». Гибкий парень, как змея. Жаль, что прозевал при «прописке» кирзовый каблук под колено. Ну, а я…

– Да тебя, наверное, и окружить не смогли, – рассмеялся Учитель. – Ты кличку «Кот» получил еще в моей секции, за свою прыгучесть. Хорошо, что ты акробатикой с детства занимался. Ну, а дальше? Извини, что перебил.

– Да я «вырубил» шестерых «дедов» в спарринге, и меня тут же забрали в спецотряд. Там меня уже «прописывали» инструктора по «рукопашке». Тех хлебом не корми – дай кулаками поработать. У них целая тактика боя есть, как вчетвером, вшестером против одного драться. Разные уровни атаки, подходы, отходы и перекрытия. Короче, «отметелили» меня тогда хорошо. Это для того, чтобы я не зазнавался. Разное было… Все сразу и не вспомнишь. Спецтренировки, например. Если ошибся в движении, то получи заряд током. Ошибся снова – получи еще раз. У нас все быстро учились. Через собственную боль быстро доходит. Или забросят неизвестно куда и устроят за тобой охоту. МВД, ГБ, ГРУ- всех натравят. Выживай как хочешь. Я помню, в ледяной воде сидел, чтобы от погони уйти. Чуть воспаление легких не подхватил тогда. В общем, веселое времечко.

– Но почему тревога в голосе, Игорь? – тихо спросил собеседник.

– Я перестал понимать многие вещи. Все перевернулось. Я привык жить в опасности, быть, как взведенная пружина. Действую иногда как робот. Я просыпаюсь и засыпаю, как прикажу себе сам. Резко реагирую на события, даже жестоко. Того, чем я раньше гордился, теперь боюсь. Боюсь, что могу поступить жестоко там, где этого не нужно. Понимаете, я привык к войне, к взведенным нервам, к стремительному броску. Не знаю, смогу ли сдержать в себе все это.

– Ты только не обижайся, Игорь, но послушай, что я тебе скажу. Тебе нужна женщина. Секс. Тебе нужно выплеснуть эмоции. Нельзя все держать в себе. И самое главное – будь самим собой. Здесь мирная жизнь, Гепард. Ты побывал в «горячих точках». Я знаю, тебе запрещено говорить об этом. Просто я хорошо знаю, как проявляется этот «военный синдром». Он выражается во всем: в походке, в движениях, во взгляде. Сейчас ты подсознательно ищешь укрытия на случай внезапной атаки. Ты готов нырнуть вон за тот куст. Я сам прошел через это, Игорь. Все это временное явление. Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что рядом не стреляют.

– Я воевал в Африке. Трехдневная сверхсекретная операция…,– начал говорить тихо парень, но Учитель его перебил.

– Нельзя говорить, значит нельзя, – сурово проговорил он своему ученику. – Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть к мирной жизни и забыть о прошлом.

– О прошлом? – переспросил Игорь.

– Да, о прошлом. Оно тянет назад. Нужно с ним проститься. Сходи на кладбище, Игорь. Вот увидишь, тебе станет легче.

8

Он не сразу нашел это место. Но когда отыскал, то надолго там остался. Аккуратная могила. Ровная надпись. Беленко Ира. Дата рождения и смерти. С фотографии на Игоря смотрела Первая Любовь. Ожили сцены из прошлого.

Первое знакомство. Поздний вечер. Пьяные парни пристают к какой-то девушке. При виде Игоря и после его двух болезненных «предложений уйти» незнакомка оказалась спасена. Она сказала ему просто: «Спасибо», – и скрылась в соседнем доме.

Повторное знакомство. Городские соревнования по лыжным гонкам. Стремительный бег. Поворот. Взобраться на горку. Съехать с горы. Стоп. Возле дерева сидит и плачет девушка. Рядом с ней лежат поломанные лыжи. Все участники соревнований проносятся мимо. Нет никакого дела до чужой боли. Кропоткин остановился рядом и снял лыжи. Девушка нуждалась в помощи. Не справившись с управлением, она на скорости врезалась в дерево. Игорь взвалил на себя две пары лыжного снаряжения и, взяв девушку под руку, пошел обратно.

Они легко подружились. Оба учились в выпускных классах. Молодые, наивные… Им так хотелось все быстрее испробовать, испытать… Первый поцелуй. Первая ласка. Водоворот страстей.

Родители Игоря выступали против гражданского брака, но молодые любовники намеревались пожениться после школы, потом решили подождать до 18 лет. Он учился в педучилище, а она работала в своей школе лаборанткой.

Повестка из военкомата. Проводы. Ира, словно что-то предчувствуя, плакала и не хотела отпускать любимого. Ее силой оттащили от поезда, на котором уезжал Игорь.

Первые месяцы они писали друг другу горячие любовные письма. Потом вдруг… тишина. Кропоткин уже служил в «Витязях». Он долго терпел молчание любимой, потом написал домой короткое письмо – ультиматум: «Мама, если не сообщишь, почему мне не пишет Ира, то я самовольно уйду из части. Если Би вышла замуж за другого, напиши. Я переживу эту потерю. Обещаю быть взрослым. Даю тебе две недели на ответ. Игорь».

Ответ от матери пришел очень быстро. Новость ошеломила. Ира погибла, попав под машину. Так уж получилось, что в этот день проходили спарринги. Инструкторы «обрабатывали» вчетвером каждого бойца по очереди. Должны были «обрабатывать»…, просто начали с Кропоткина. Игорь как с цепи сорвался. Дрался в полную силу и, выпрыгнув из круга, стал от души «крушить» инструкторов. Что только ни пытались с ним сделать, но окружить его не удавалось. Он просто выпрыгивал из круга, делая сальто, и бил инструкторов. Когда по команде полковника Грибнина в бой вступили все бойцы спецотряда и скрутили Игоря, стали известны итоги. На полу лежали в нокауте четверо инструкторов и связанный Кропоткин. За нарушение условий поединка Игорь получил наказание – дежурство на кухне, а за оригинальность ведения боя его назвали «Гепардом».

На кухне ему дали тупой нож, которым он разделывал говяжьи туши, вымещая при этом переполнявшую его душу ярость и боль потери. Через неделю Игоря отправили на выполнение боевого задания. Первое убийство. Снова боевое задание. Солдаты из дисбата вооружены автоматами убитых ими часовых. Короткий безжалостный бой. Учения. Тренировки с утра и до поздней ночи, без перерывов. Стрельба, маскировка, подрывное дело, парашютная и рукопашная подготовка. Системы вооружений. Топография. Спецприемы. Команды и сигналы стран вероятного противника. Водолазная подготовка. Зачеты. Экзамены. «Коридор боли»

– последний этап подготовки. Один на один с неизвестностью. Каждая комната таила нового соперника. Шагать можно только вперед. Назад идти тоже можно, но никто не шел. Вперед и ни шагу назад.

За всей этой армейской суетой, когда не успеваешь замечать часы, когда валишься в постель и мгновенно засыпаешь, боль притупилась. В прошлое ушло чувство мести.

– Я уезжаю, моя милая Би, – говорил Кропоткин фотографии на кладбище. – Я уезжаю из этого города, чтобы никогда сюда больше не возвращаться. Я буду учить детей, Би. Помнишь, я говорил тебе о своей мечте? Конечно, помнишь. Ты собиралась тогда ехать со мной куда угодно, хоть на край земли. Но видно не Судьба, малышка. Встретимся в другой жизни. Прощай.

Поцеловав бумажный лист, парень быстро зашагал домой. Ему не стало легче. Наоборот. Его охватила тоска, боль неисправимой потери. Игорь думал, что рана на сердце зажила, но ошибся. Он уезжал из города, мрачно пообещав себе, что еще долго не пустит в свою жизнь женщину.

9

– Вы в Кировск? Ой, и я туда еду. А вы к кому? По делам? А я вот к дочке в гости, – тарахтела соседка Игоря в купе пассажирского поезда «Ижевск – Кировск».

Кропоткин проснулся десять минут назад и, спустившись со второй полки, привел себя в порядок. Усевшись возле окна, он молча разглядывал мелькавший за окном пейзаж.

Соседка по купе, крупная женщина, 45–50 лет, с большими бородавками на лице, говорила не умолкая. Невысокого роста, тучная, с небрежно покрашенными волосами, она походила на типичную деревенскую женщину, задавленную безысходностью. Узнав, что парень впервые едет в Кировск и ничего не знает о поселке, соседка рассказала ему все, что знала. За шесть часов монолога женщины Игорь много узнал о поселке, где он собирался жить и работать, о его обитателях и нравах, царивших здесь.

– Ой, сынок, – тарахтела женщина. – Раньше-то как хорошо было. Крупный железнодорожный узел. Крупные магазины. Столько людей жило. Дворов, наверное… сейчас подсчитаю… Да, дворов пятьсот, нет, триста. Да, точно. Триста дворов. Школу построили четырехэтажную. Дворец культуры выстроили. Больницу увеличили по размерам. Многоэтажки даже построили, социализм ведь был. Совхоз работал. Все поля засеяны. Рожь, пшеница, рис. Колхоз лучшим в районе был. А потом, как началась перестройка, все стало разваливаться. Сначала совхоз, потом ремонтное депо закрыли. Мастерские разграбили. Магазин один остался, и то в нем кроме заграничных харчей ничего нет. Окорочка. Тьфу, тоже мне мясо.

– А люди, какие стали злые?! – продолжала она. – Раньше добрее были. В сто раз добрее. Одичал народ. Ни работы нет, ни денег. Только продавцы да милиционеры зарплату вовремя получают. Остальные – кто как, кто что вырастит, то и ест. А воровства-то стало… Сосед у соседа крадет. Дожились! Раньше как было? Случилась беда, к соседу за помощью бегут. А сейчас что? Разбрелись все по кучкам. Каждый сам по себе. А молодежь какая, а? Ой, мне эта молодежь! Пьют ведь все. Девки курят больше парней. А как одеваются, а? Словно не на улицу вышла, а из постели выпрыгнула. А матерятся-то как, ужас! Я таких слов даже не слыхала.

– А вы не знаете, почему? – неожиданно спросил Кропоткин, терпеливо слушая этот монолог.

Сидящая перед ним женщина относилась к тому типу людей, которым никогда ничего не нравится.

– Как почему? – сбилась собеседница. – Так ведь от безысходности они такие. Им же некуда пойти. Ни кино нет, ни развлечений никаких. Только дискотека осталась, где все до одного пьяные. Дерутся постоянно, даже девки кулаками размахивают. Совсем с ума посходили.

– Вас послушать, так не поселок, а сборище алкоголиков, – улыбнулся парень. – Неужели нет ничего хорошего в селе, а все люди плохие?

– Ну почему же? – запротестовала соседка по купе. – Есть, конечно, и хорошие семьи, но мало таких. Семьи, в основном, неполные. Девчонок много: и хороших, и плохих. Да вы в любую деревню загляните, там то же самое. Вымирают села. Молодежь уезжает в города и не возвращается. Да и что им здесь делать? Ни работы, ни денег, ни жилья своего. Одни старики остаются. Без поддержки, без помощи и защиты… Вот к одним залезли в огород ночью и весь урожай унесли. Что теперь старикам есть? А наркоманов-то сколько развелось?

Кропоткин слушал это все несколько часов. Имена, фамилии, факты – всё прочно откладывалось в его памяти. Стало понятно, кто имеет власть в поселке, кто представляет угрозу. Самый главный, неутешительный, вывод, который сделал Игорь, – его ждало «болото». Ему предстояло работать там, где процветает пьянство и бескультурье, где легко уничтожают людей и расправляются с неугодными. Перестроить мир, оздоровить больную русскую нацию – это слишком глобальные цели, которые Игорь сразу отверг. Начинать нужно с малого. Он решил устроиться в школу физруком, открыть спортивные секции и потихоньку, в основном на личном примере, попытаться показать детям другой мир, другие подходы к жизни, философию свободного человека. Кропоткин прекрасно понимал, что ему предстоит идти против тысячелетнего русского чувства рабства. Выступать против крепостной души, которая еще не научилась быть свободной. Эта необъятная цель ничуть его не пугала.

– Вон смотри, школа. А вон там, за домами, клуб, – вдруг прервала его размышления соседка по купе. – Чуть дальше речка Змеевка. Это наша гордость. А вон там вдалеке больница. Сейчас уже подъедем к станции, совсем немного осталось.

10

Спрыгнув на перрон, Кропоткин с наслаждением вдохнул холодного февральского воздуха и сладко потянулся, напрягая и расслабляя мышцы. По своей натуре он относился к активному типу людей и терпеть не мог сидеть без дела. Быстро сориентировавшись с помощью местной девушки, Игорь отправился к школе. Редкие прохожие с удивлением рассматривали незнакомца. Его коричневый кожаный плащ развевался на ветру. Норковая шапка, белый шарф, зимние сапоги – вся одежда словно сшита по индивидуальному заказу. Со стороны казалось, что в глухую провинцию приехал человек с Запада. Слишком резким оказался контраст с телогрейками, шапками – ушанками, валенками. Не обращая внимания на косые взгляды прохожих и запоминая, где что располагается, Кропоткин стремительно шел по улицам.