Читать книгу: «Тропа тунеядцев. Из жизни контрразведчиков. Книга первая. В августе тридцать четвертого. Часть вторая. Блокада»
© Михаил Михайлович Вербицкий, 2018
ISBN 978-5-4493-9498-9 (т. 2)
ISBN 978-5-4493-9486-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Все герои этой книги являются вымышленными.
Любые совпадения с реально существующими
людьми – случайны
Часть вторая
Блокада. Глава шестнадцатая
Ранним утром, воскресного дня, по дороге, ведущей, в деревню Молочаевка, со стороны трассы класса «А», двигался одинокий путник.
Коля – «Колхозник» шел размашистым шагом. Чем ближе, он, приближался, к, родному дому, тем больше, у него прибавлялось сил.
У бетонного обелиска, с надписью: «Колхоз «Светлая заря», он остановился и смахнул слезу. Отвыкшие, от свежего, незагазованного воздуха глаза, у него начали слезиться, как только, он вылез, из «попутки».
Постояв немного и проморгавшись, он двинулся, дальше. Вскоре, впереди, среди бескрайних, полей, показались зеленые кроны деревьев, что означало, что родное село, уже близко.
Молочаевка была центральной усадьбой колхоза. Когда-то, здесь располагалось правление, два магазина, столовая, школа, «Дом быта» и «Дом культуры».
Теперь остались, только правление, один магазин, дом культуры и дом быта, переоборудованный, под общежитие, для сезонных рабочих.
Вот, она – Молочаевка!
На въезде, в село, давным-давно, еще в перестроечные времена, стараниями общественности, был воздвигнут православный крест, с небольшим застекленным домиком, для иконки. Со временем крест потемнел, обрел солидность. Иконка выцвела и облупилась, под старину, отчего, стала вызывать, у прохожих, большее уважение.
Заходя, в деревню, Коля заметил, на скамеечке, под крестом, две поникшие фигуры и, богохульно, помянул черта. Неуместное упоминание нечистой силы, было вызвано тем, что, даже не вглядываясь, Коля, уже знал, что это, скорбят, его братья.
Детей, в их семье, было, как и положено у неблагополучных – много, а конкретно – четверо. Все дети были мужского пола.
Мать умерла рано, когда братья были, еще маленькие. Отец дождался, когда два старших сына встанут, на ноги, устроившись в колхоз, и, только, после этого, отправился, на близлежащее кладбище.
Однако карьера Пономарей, в колхозе, не задалась. После, того, как они выгнали колхозное стадо на железную дорогу, где половину коров, смело, необратимой силой, товарного поезда, старших, из колхоза выгнали. Что касается, младших, то, их, в колхоз, не брали, опасаясь за сохранность народного добра.
Пономари не впали, в уныние, и перешли, на подножный корм, отчего зажили, довольно неплохо, по деревенским меркам. Именно, тогда, их, окрестили – «партизанами». Тут, подоспела эволюция и, только, братья стали жить, не просто хорошо, а припеваючи, как разгорелась компания, против тунеядцев.
Делать, было нечего, пришлось обращаться в колхоз, который, к этому времени, стол кооперативом. Не брать, их, на работу, не решились, поэтому братья стали, официально трудоустроенными. Правда, выгонять, их на работу, приходилось, силой и постоянными обещаниями, отправить, в санаторий.
Вспышка гнева Николая была вызвана, тем, что присутствие братьев у святыни, означало, что, в его отсутствие, они оказалось, на мели, и денег, на похмел нет.
Похмельное, сидение у креста, было их, семейной, традицией. Еще, их мать, светлой ей, памяти, Виктория Петровна, сиживала, тут, вместе с их отцом Андреем Андреевичем. Потом, подросшие, детки пошли, по стопам, родителей.
У Пономарей, считалось, что похмельный синдром, в этом месте, проявляет себя, с меньшей силой.
Еще издали, Толик и Валерик узнали в одиноком путнике, пропавшего две недели назад, старшего брата Колю, однако, не торопились открыть, ему братские объятья.
– Привет, жабраки! – Приветствовал родичей Коля.
– Здорово.
– Привет. Ты, где был?
– Пиво пил! – Усмехнулся Коля и пояснил:
– Срок мотал, на сутках.
– Попался! – Спросил Толик.
– Есть, чего? – Задал, вопрос, Валерик.
– У меня, то есть, а у вас, вижу – полное попадалово! Вы, что совсем…. – Не докончил, фразу, Коля, покосившись, на крест.
Толик, с Валериком, тяжело вздохнули.
– Непруха…. – Шмыгнул носом Валерик.
– Это, не непруха, а позорище! Позор, на, всю, деревню!
– Да, ладно, тебе…. Наливай, лучше, а, то окочуримся.
Коля, подвинув братьев, присел, на скамеечку, и достал, из сумки, полторашку, почти полную малиновой жидкости и одноразовый стаканчик.
Выпили. Достали сигареты. Закурили.
– Пашка, где? – Спросил Коля, про младшего, из братьев.
– Обход делает.
Налили, еще, по одной.
– Ну, что? Пошли, до хаты, что ли?
– Пошли.
Войдя, в дом, Коля покрутил, носом. В доме, было неприбранно.
Вообще-то, неприбранно, здесь было всегда, но сегодня – особенно.
– Да! Дела! – Сказал Коля.
Толик, с Валериком, виновато вздыхая, стали соваться, из угла, в угол, перекладывая хлам, с места, на место.
Коля, взяв с печи, тряпку, смел со стола остатки, былой, роскоши: засохшие колбасные шкурки, фольгу, от плавленых сырков и всякое другое. Немного потерев поверхность, и не получив никакого результата, Коля закинул, тряпку, обратно, на печь и достал, из сумки, бутылку.
Братья, бросили наводить порядок, и подсели, к столу.
– Ну, рассказывай! – Сказал Валерик. – Как, дело, было?
Сначала, выпили, что бы язык не заплетался. Потом, Коля начал рассказ.
– Стою, я, с орехами, на остановке…. – Начал он.
В середине увлекательного повествования, в хату, почти бесшумно, проскользнул молодой парень и, иронично, оглядел, сидящих, за столом.
– Пашка, здорово! – Поздоровался, с, младшим, братом, Коля.
– Здорово! Что – отдыхал, на нарах?
– Ага!
– Я, так, сразу, и понял. – Сказал Пашка и, подсев, к столу, потер руки.
Этот жест, у него означал, не желание выпить, а, то, что он нашел добычу.
– Ну, чего – там? – Спросил Коля, наливая, младшему, штрафную.
– Короче – так. Возле большого леса, фраер, какой-то, крутится. Но бдительный. По сторонам, грамотно, зыркает. Я подошел, закурить спросил. «Не курю!» – говорит. Короче, горючка, у него, в грузовичке! Наверно, на продажу привез, кому-то.
– Не – наш, не – местный? – Спросил Коля.
– Говорю, же, не наш! Дикий, какой-то….
– Надо брать. – Сказал Коля. – А, горючки – много?
– Нормально. – Сказал Пашка. – На передок, за раз, не влезет.
– Так! – Сказал, убирая, бутылку Коля. – Похмелились – хватит. Дело – на, первом, плане!
Воскресным утром, председатель колхоза «Светлая Заря», Бабий, находился, в дурном, расположении духа.
Вчера, из «района», поступило сообщение, что сегодня, по его запросу, из города должна прибыть группа добровольцев, для оказания помощи, в уборке урожая.
Помощь, определенно требовалась. В колхозе перестаивали четыре, огромные плантации, трехлетнего ямса, на уборке, которого, никак, нельзя было обойтись, без ручного труда.
Уборка ямса, начиналась с того, что на первом этапе, по полю проходил «мастодонт», так, в народе окрестили комбайн, который огромными, стальными зубьями, извлекал корнеплоды из-под земли.
После него, должны были идти «подборщики», которые грузили, урожай, в грузовики.
Однако ямс лежал, на поверхности, настолько густо и таким, толстым слоем, что «подборщики», своими широкими колесами, уничтожали значительную часть урожая. Их, к тому же, заносило на скользких ошметках, они виляли и, поэтому, подбирали, с большими потерями.
Для прохождения агрегатов, требовалось, предварительно, расчистить, колеи.
Вот, тут-то и требовалась, неквалифицированная, трудовая сила.
Прибытие помощи, из города, конечно, приветствовалось Бабием, но не радовало.
Вырвавшись из города, помощники, с энтузиазмом, приступали не к, созидательному труду, а к празднованию «Дня урожая». Так, у них, назывался день, приезда.
Иногда, «День урожая» затягивался надолго. Нет, не на неделю, но дня, на три – минимум.
Поэтому, подъехав к колхозному пансионату, выстроенному, еще до эволюции, Бабий грустно готовился к приему «варягов», прикидывая на какой срок, затянется, у них, загульная пьянка.
Еще, вчера он отдал распоряжение, водителю, колхозного, автобуса, затемно, ехать в город и забрать двенадцать человек из «Новинок».
– Психов, что ли? – Спросил, тогда, водитель, молодой парень, со странной фамилией Заяц.
– Каких – психов?! – Успокоил, его, Бабий. – Санитарок, пришлют, санитаров. Может, сестричек молоденьких.
Услыхав, про молоденьких сестричек, водитель обрадовался и больше, вопросов, не задавал.
Первоначально, городских помощников селили, прямо, в Молочаевке, в бывшем доме быта, сооруженном из железобетона, справедливо, полагая, что здание выдержит, напор пришельцев.
Здание выдержало, но не выдержала деревня. Аморальное поведение, приезжих, вызывало возмущение, у местного населения и приводило, к эксцессам.
В некоторых случаях, приходилось, даже, прибегать, к экстремальным, мерам воздействия.
Когда, косые, взгляды окружающих и уговоры, участкового, не приводили в чувство, распоясавшегося недоумка, приходилось прибегать к народным средствам.
В двух или трех случаях, со стороны приезжих, имели место, даже преступные деяния, после, чего совершившие, их, вынуждены были распрощаться с реальностью, и отправиться, в лес, на исправительные работы.
Один, особо отличившийся, вроде бы, до сих пор, слонялся, по лесу, в одичалом состоянии, подрабатывая у лесных братьев, на всевозможных промыслах.
Поэтому, не желая вносить, сумятицу, в, размеренный, ход сельской, жизни, с некоторых пор добровольцев стали селить в колхозном пансионате, подальше от местного населения.
Пансионат был выстроен, в незапамятные времена, на краю леса. Предполагалось, что там, по окончании страды, колхозники будут проходить оздоровление и набираться сил, перед, очередной, битвой, за урожай.
Однако, даже, до эволюции, здание пустовало, потому что бросать подворья, ради сомнительного бездействия, хоть и на дармовых харчах, желающих было мало.
Теперь, пансионат пригодился. Заведовала, им, приезжая, когда-то работавшая комендантом, общежития. Звали женщину Маргаритой. Удерживаться, на этом посту, уже, на протяжении восьми лет, помогало, как ни странно, беспробудное пьянство.
Беспробудное, но тихое. Маргарита пила постоянно, но понемногу. Отключаться, имела обыкновение, аккурат, в конце рабочего, дня. Поэтому дело, в заведении, хоть, со скрипом, но понемногу двигалось.
Когда, на дороге, показался, колхозный, автобус, Бабий вздохнул, вылез из машины и пошел встречать прибывших.
Открыв пассажирскую дверь, Заяц, выскочил из автобуса и, оправдывая, свою, фамилию, резво перебежал, на другую сторону.
Выглядел, он, странно – не, так, как обычно. От волнения, глаза, у него, были, широко открыты, и сам он был, какой-то взъерошенный.
– Влюбился, что ли, по дороге?! – Подумал Бабий.
Не говоря ни слова, Заяц стал сбоку, от председателя, и, шмыгая, носом, стал ждать выхода, пассажиров.
Внутри автобуса, слышались, команды и хлопки, в ладони, словно экскурсовод, призывал экскурсантов, к вниманию.
Первой, по ступенькам, спустилась выразительная, нарядно, одетая дама, в возрасте, но имеющая вид.
Фигура, у дамы, сохранилась. Бюст, двумя, умопомрачительными, боеголовками, на шаг, опережал, свою обладательницу.
Вызывающе глянув, на Бабия, раскосыми глазами, дама уступила место следующей даме, того, же, примерно, возраста. Вторая ростом не удалась, к тому, же, была похожа на умирающую или на узницу застенков
Бабий, устало, закрыл глаза и подумал:
– Да, с этими, ямс, до морозов, в поле, лежать будет.
Вызывало обеспокоенность, еще, то, что спиртным, от женщин, не пахло.
– Вы, что, же, «День урожая», не празднуете? – Грустно, пошутил он. – Не употребляете?
– Употребляем! – Сказала обладательница, «боеголовок». – Только, не сегодня. Мы, еще – на уколах.
Бабий хотел спросить: «На, каких, таких, уколах?», но промолчал, потому, что из автобуса стали выходить другие пассажиры.
От их вида, у председателя, во рту пересохло, а язык стал вялым и неповоротливым.
Восемь парней, Бабий смог их сосчитать, покинув салон, собрались, в кучу и радостно, разглядывали его, проявляя, какую-то нездоровую заинтересованность.
Многие, весело, гыгыкая, тыкали в него, пальцами и, загадочно, улыбались.
Все они были, подозрительно крупные, мордатые. Форма одежды у всех была однообразная – подтянутые выше пояса, штаны, так, что щиколотки оставались незакрытыми и огромные, клоунские, ботинки, с задранными носами.
Последними, из автобуса, вышли, еще две женщины.
Одна, из них, хлопая, в ладоши сказала:
– Так, мальчики, построились! Разберитесь, по двое. Быстро, быстро!
Повернувшись, к Бабию, она спросила:
– Вы – кто?
– Я – председатель. – С трудом, ворочая, языком, сказал он.
– Так, хорошо, куда идти? Нашим ребятам, в первую очередь, нужно, покушать. Все остальное – потом. Так, куда идти?
– Сюда. – Растерянно, кивнул, на здание пансионата, Бабий.
– Мальчики, разбились, на пары, взялись, за руки и идем, за мной! – Скомандовала женщина.
Ей, энергично, помогала фигуристая.
Узницу замка Иф, происходящее, интересовало мало.
Четвертая, похоже, с деревенскими корнями, с любопытством оглядывала окрестности, не вмешиваясь в воспитательный, процесс.
Словно во сне, Бабий повел группу поддержки в холл пансионата, где, обычно, для горожан оборудовалась столовая.
Холл был завален, колченогими столами и стульями, допотопного фасона.
В нем, несмотря на солнечный день, стоял полумрак из-за, толстого слоя пыли, покрывающего, оконные стекла.
Почерневший, тюль и шторы, кособоко, свисали, к полу.
Мальчики, разинув рты, с интересом, разглядывали место, в которое они попали.
Женская часть, группы, вышла вперед и, уперев руки в бока, осмотрелась.
– И куда, это, мы, пришли? – С угрозой, в голосе, спросила фигуристая.
– Не поняла? – С вызовом, сказала, та, что руководила, больше, всех.
«Ребятишки», услыхав в голосах женщин, настораживающие нотки, покрутили головами и уставились на Бабия, так, словно, ждали, команды намылить ему шею.
Чувствуя, что ему хочется, по маленькому, председатель, растерянно сказал:
– Видите ли, уважаемые…
Здесь, на него, напал кашель.
Откашлявшись, он продолжил:
– Видите ли – дело в том, что, с подобной ситуацией, я сталкиваюсь впервые…
– В каком – смысле? – Спросила руководящая дама. – Только, что назначили?
– Извините…. – Заглядывая, ей, в глаза, вопросительно, сказал Бабий.
– Фаина Геннадьевна.
– Так, вот, Фаина Геннадьевна. Обычно, в первый, день, приезжающих, к нам, мало, интересует питание и обстановка. Обычно, их интересует, совсем другое…
– Ясно! – Весело, сказала, та, что с деревенскими корнями. – Вы нас, не ждали, а мы приперлись!
– В каком-то смысле – да. То есть, нет! Ну, вы сами, понимаете…. – Смущенно, пробормотал председатель.
– Короче! – Решительно, сказала фигуристая.
– Извините, не знаю, как вас зовут?
– Алла Михайловна.
– Очень, приятно! Евгений Васильевич.
– Ну, так – что, Евгений Васильевич? – Не отставала Алла Михайловна. – Вы, что не понимаете, что нашим ребятишкам, нужна располагающая обстановка хорошее питание? Без питания, они становятся раздражительными и способны, на, необдуманные, поступки!
– Я понимаю…
– Просто, так, на голодный желудок, они работать не могут!
– Я понимаю…
– А, раз понимаете – говорите, где продовольственные запасы.
Услышав, о продовольственных запасах, мальчики заволновались и, со всех сторон, обступили председателя.
– Сейчас, сейчас! – Чувствуя, дрожь, во всем теле, прохрипел Бабий и направился к двери, ведущей на кухню.
Группа, добровольцев, не отставая, в полном составе, следовала, за ним.
При виде антисанитарии, царящей, на кухне, Фаина Геннадьевна, громко ахнула и схватилась, за сердце.
– Сейчас, сейчас. – Шептал председатель, бестолково слоняясь, из угла в угол. – Сейчас…
Открыв холодильную камеру, способную вместить мамонта, он растерянно, посмотрел на десяток банок консервов, стопочкой составленных, на деревянной коробке.
За его спиной, воцарилось, напряженное, молчание.
Тут, его, сознание, мало помалу, стало включаться.
– Маргарита! – слабым, голосом, позвал он. – Маргарита!
Никто не ответил, на его призыв.
– Подождите, сейчас. – Жалобно, сказал Бабий и огляделся, по сторонам.
Взгляд, его, уперся в груду картонных, коробок, составленных в углу, помещения.
– Ага! – Обрадовался председатель и ринулся туда.
Рыча, как зверь, он стал, разбрасывать коробки в стороны. За ними, открылся, еще один холодильник – копия первого.
На его дверь был навешен амбарный замок.
– Теперь надо найти ключ. – Бормотал Бабий, оглядываясь, по сторонам.
При виде, второго, холодильника, «мальчики» оживились. Один, из них, покинул строй и направился к агрегату.
– Потап, ты куда? – Ласково, спросила Фаина Геннадьевна.
Потап, молча показал, пальцем, на замок и радостно улыбнулся.
– Открыть хочешь? – спросила Фаина Геннадьевна.
Потап закивал, еще энергичней.
– Хорошо. – Одобрила, его инициативу, Фаина Геннадьевна.
«Мальчик» подошел к холодильнику, пошевелил замок, пальцем, потом, ухватился, за него обеими руками и рванул.
Замок выдержал. Не выдержали, приваренные, к корпусу, стальные скобы.
Потап вырвал, их, с корнем.
Стеснительно, улыбаясь, он вручил замок, председателю и тактично, отошел, в сторону.
Судорожно, хватая ртом воздух, Бабий, осторожно, приоткрыл, дверцу и заглянул внутрь.
Вздохнув, поной грудью, он распахнул, дверцу, настежь и, радостно, воскликнул:
– Есть! Есть, продовольственные запасы!
Группа сгрудилась, за его спиной. Увидев на лицах «мальчиков», радостные улыбки, председатель, немного, окреп духом и стал давать, пояснения:
– Понимаете, обычно, подмога, прибывает, к нам, в невменяемом, состоянии. Маргарита Андреевна справиться, с ними, в первые дни, не может, поэтому большую часть продуктов, пока все не придет, в норму, приходится укрывать. В противном случае, все будет не столько растащено, сколько приведено в негодность. Короче пропадет, ни за что!
– Ясно. – Выступив, вперед, сказала Фаина Геннадьевна. – Продукты, вижу, только, надо, еще проверить, что, тут, поналожено!
Она повернулась, лицом к своим и продолжила:
– Сейчас, ребята, вы сходите, с ….
– Евгений Васильевич. – Услужливо, подсказал Бабий.
– Сходите, с дядей Жорой, в поле, а тетя Фаина, пока, приготовит завтрак.
«Мальчики», отозвались, на ее речь, радостным мычанием.
– Еще! – Фаина Геннадьевна, ткнула, пальцем, в грудь, Бабия. – Нам, нужна, посуда…
– Посуды хватает! – Заверил, ее, председатель.
– Посмотрим. – Недоверчиво, сказала Фаина Геннадьевна.
– Еще, нужны моющие средства, постельное белье и сменная одежда, для ребятишек.
– Сделаю. – Заверил, ее, Бабий. – Сейчас, же, организую.
– Девки, со мной, кто останется? – Обратилась, женщина, к своим.
– Я, в поле, пойду. – Помотала, головой, Алла Михайловна. – С недоверием, оглядывая, замызганную, кухню.
– Тогда, бери, с собой Ганну, а Нинка, мне, поможет. – Решила Фаина Геннадьевна.
– Ну, что Евгений Васильевич, пошли! – Хлопнула, председателя, по плечу, Алла Михайловна.
– Куда? – Встрепенулся он.
– В поле. – Сказала Алла Михайловна. – Покажете фронт, работ.
Благо, необъятное, поле ямса, раскинулось, прямо, перед пансионатом и идти было недалеко.
Бабий подвел бригаду, к краю плантации и стал объяснять:
– Видите, вот эту каталку, на колесах? Ее ширина, соответствует ширине колеи подборщика. Двигая каталку, перед собой, нужно отбрасывать ямс, в стороны, чтобы расчистить колею для прохода машин…
– Ладушки! – Махнула, рукой, Ганна. – Кому, вы объясняете?! Лучше скажите, рукавицы, где?
– Все, есть, в пристройке, только, не знаю, где Маргарита… Ключ – у нее. Может, Потап, откроет?
– Потап, откроет. – Успокоила, его, Алла Михайловна.
Разобравшись с рукавицами, Бабий отвел, в сторону, водителя и, угрожающе, спросил:
– Ты, кого привез? Кого привез, я спрашиваю?
– Так, сами, велели…. – Развел, руками, Заяц.
– Я велел, санитаров привезти, санитарок, на худой конец!
– Я, так и подумал… Бабы, да эти… Мордатые! Вылитые санитары. Уже, когда отъехал, так разобрался…. Поворачивать, поздно было!
– Ну, я, тебе, этих «санитаров», еще припомню! – Зло, сказал председатель. – Езжай, за мной!
– Куда?
– В правление!
По дороге, он прикидывал в уме, различные варианты, избавления, от навязанного колхозу контингента, но придумать, ничего, не смог.
– Объедят, все уши! – Стонал он, глядя на дорогу и не замечая выбоин. – Господи, придется, кормить, эту ораву, иначе разнесут, пансионат, по бревнышку! Эти, если, начнут, рыться, в поисках, пропитания – фундамент, сковырнут! Плюс, ко всему – придется нанимать, людей, со стороны…. Этим нанятым придется платить и кормить, тоже, придется….
Приехав, в правление, Бабий, ворвался в бухгалтерию, где в одиночестве, коротала, денек главбух Ирина Витольдовна Цуркан-Чало.
– Так, Ирина Витольдовна, у вас, как все готово, к приему, городских? – Грозно, спросил, он, с порога.
– Держите, себя, в руках! – Высокомерно, сказала Ирина Витольдовна. – Не надо, на меня, кричать!
Бабий, понял, что допустил, промашку, и моментально, остыл.
Ирина Витольдовна, мало, того, что была прекрасным специалистом, но вдобавок, ко всему, считалась, первой красавицей на селе.
Да, что, там – на селе! Во всем районе, а может, даже, во всей области, не было, такого привлекательного бухгалтера, как Ирина Витольдовна Цуркан-Чало!
– Извините, Ирина Витольдовна, я – не в себе!
– Что случилось?
Бабий, подробно, обрисовал, ситуацию.
– Что собираетесь делать? – Выслушав, его, спросила главбух.
– Кормить, их придется, никуда, не денешься. – Вздохнул Бабий. – Иначе, раскатают, пансионат, по бревнышку… Постели, им везти, тоже, придется. Делать, нечего. Подождем денька три. Я посоветуюсь, в «районе», что можно сделать…
– Ну и замечательно. – Сказала Ирина Витольдовна. – Белье и продукты, значит, я выписываю.
После, обеда, загрузив, автобус всем необходимым, Бабий загрузился сам и велел Зайцу, ехать, в пансионат.
Всю дорогу, он трагически, молчал.
Водитель, чувствуя, за собой, долю, вины, тоже был молчалив.
Прибыв, на место и выходя из автобуса, Бабий, неожиданно, запнулся. Ощущение было, такое, словно, он, что-то, вспомнил и, сразу, забыл.
Спустившись, на землю, он сообразил, что это было не воспоминание, а просто, перед глазами, на секунду мелькнуло, странное видение.
Бабий вернулся в автобус, и снова, стал медленно спускаться по ступенькам, на этот раз, зорко присматриваясь, к окружающей действительности.
Спустившись на одну ступеньку, он, замер, вытянув шею, взглянул, куда-то в даль, потом сошел вниз и быстро, пошел прочь, со двора.
Заяц наблюдавший, за манипуляциями начальства, со своего, водительского места, вылез из кабины и пошел следом.
– Непонятно, что, у него, на уме. – Думал он, по дороге. – Может, сбрендил, из-за меня. Теперь идет к единомышленникам. Хочет влиться, в родственный коллектив.
Выйдя, со двора, Заяц увидел, председателя. Тот стоял, на краю ямсового поля. Легкий ветерок, трепал, его волосы.
– Заяц, ты, это, видишь? – С благоговением, в голосе, спросил Бабий.
– Вижу! – Тихо ответил Заяц, глядя, на две аккуратные, идеально, правильные колеи, уходящие, к темнеющему горизонту.
Вдали, там, где ямс сходился с кукурузой, просматривалась, группа людей и смутные очертания, разметочной, тележки.
– Так! – Расправил, плечи, председатель. – Пошли, выгружаться! Люди вернуться усталые, а постели не готовы!
На подходе к зданию пансионата, он увидел груду, хлама, вынесенного, наружу.
Велев, водителю, повременить, с выгрузкой, Бабий поспешил, внутрь.
Оказавшись, в холле, он, внутренние, ахнул.
Помещение было залито, ярким, светом. Сорванные шторы и гардины, валялись, в углу. Окна были распахнуты, настежь.
Фаина Геннадьевна и вторая приезжая, похожая, на недавно амнистированную, стоя, на подоконниках, мыли стекла.
– Что, здесь – у вас? – Робко, спросил Бабий.
– Это, что, здесь – у вас?! – Отозвалась Фаина Геннадьевна. – До, чего вы дожились! Это же – Федорино горе, а не помещение! Как, тут, жить можно!
Она, разразилась длинной проповедью, о пользе чистоты и правилах гигиены.
Бабий, покорно выслушал, отповедь, прерванную, появлением Маргариты, с двумя ведрами воды, в руках.
– Фаина Геннадьевна, я чистенькой водички, принесла. – Заискивающе, сказала Маргарита.
– Хорошо. Эту воду оставь. Грязную, иди – вылей. Только, у крыльца, не выливать! Отнеси подальше, к забору!
Фаина Геннадьевна, стала слезать, с подоконника.
Бабий рванулся, к ней, чтобы, вовремя, подать руку.
– Значит, так! – Грозно, сказала Фаина Геннадьевна. – У половины продуктов, срок годности или кончился или подходит, к концу! Электрочайник, только, один…
– Погодите, минутку! – Театрально, взмахнул, руками, председатель и достал блокнот. – Говорите, что, вам, требуется. Все, что будет, в моих силах – сделаю!
Когда Сашка вылез, из погреба, на свет, божий, была вторая половина дня. Потянувшись, он прошелся по двору, разминая, атрофировавшиеся, за пять дней добровольного, заточения, члены.
– Сашка, это – ты, тут ходишь?
– А, кто – еще?
– Погреться вылез? Или – как?
– Пойду, тетя Валя.
– Пойдешь? Смотри – сам. Тебе виднее. – Сказала Валентина Семеновна, хозяйка дома, в Погорельцах.
– Да, можно идти. Чувствую – трезвый, как стеклышко.
– Перекусишь, на дорожку?
– Лучше, налегке, пойду
– Тебе виднее.
Сашка Меченый, он, же – Молочаевский Гоблин, слазил в погреб, вытащил вилку компьютера, из розетки, погасил свет и, взяв рюкзак, снова выбрался во двор.
– Ну, до свиданья, тетя Валя!
– До свидания, «племянничек»! Не забывай – звони!
– Как, что будет – позвоню. Грибы будешь брать?
– Ты, пока, ягоду давай. С грибами, потом, разберемся.
Гоблин, махнув, рукой, закинул рюкзак на плечи, и пошел, со двора.
Проходя, через деревню, он, молча, помахивал рукой, отвечая на редкие приветствия. Народу, в страду, в Погорельцах, было мало.
Выйдя на дорогу, ведущую к Молочаевке, он поправил рюкзак, и неспешно пошел вперед, туда, где темный, клин леса, разрезая колхозные поля, ближе всего, подступал, к дороге.
Пройдя, с полкилометра, Гоблин увидел впереди, идущую встречным курсом, странную процессию. Издали, она напоминала, известную, картину «Бурлаки на волге».
Метров за сто, он опознал идущих, вернее, тянущих – партизаны!
Впрягшись, в передок телеги, четыре брата шли, шумно гомоня, видимо обсуждая, какое-то, спорное дело. На время, они примолкли, потом, узнав Гоблина, снова, приступили к обсуждению.
Когда, они сошлись, дискуссия, была приостановлена.
– Здорово! – Поздоровался гоблин.
Валерик, скинув лямку, с плеча, вылез вперед и протянул ему руку.
– Не дыши, на меня. – Поморщился Сашка.
– Здорово. – Ответил, тот, отступая назад, и поднимая руки, вверх, словно, сдаваясь в плен.
– В лес, собрался? – Понимающе, спросил Коля.
– Ага! А, вы, куда стремитесь?
– К светлому будущему! – Весело, сказал Пашка, не имевший понятия, что это – за будущее, такое светлое. Он, лишь, смутно помнил, что покойный отец, говорил ему, что все туда раньше стремились, а, потом развалили союз.
– Мотаемся, как проклятые! – Сказал Коля. – Один, козел, нас, сегодня, так, подставил, злости не хватает!
Коля озабочено, покачал головой.
– Закурим?
– Можно. – Ответил Гоблин и, сам, достал сигареты.
Все закурили.
– Понимаешь, сегодня, какой-то, городской придурок, к нам приперся, бензином торговать.
– Прямо, к вам? – Заинтересовался Сашка.
– В наши края.
– А!
– Сам, понимаешь – чужие, здесь, не ходят! Ну, мы, его, аккуратно, вырубили и товар экспроприировали.
– Правильно. – Согласился гоблин. – Тут, своих самогонщиков хватает! А, чем, клиента приводили, в кондицию? Попить, чего, дали или помазали, чем?
– Не. Клиент осторожный попался. Но, у Пашки, всегда – клизма, в рукаве.
– Понял.
Гоблин знал этот метод, приведения, жертвы, в бессознательное состояние. В обычную медицинскую клизму, засыпался, измельченный в пыль, «коктейль», из сушеных грибов. Остальное, было, делом техники. Главное, было, распылив порошок, вблизи лица, клиента, не надышаться, самому.
Пашка, по слухам, в этом деле, был виртуозом.
– Короче! Клиент уснул. Мы первую партию погрузили и повезли, в Погорельцы. Солнце – в зените, но дотянули! Заволокли к «Шалому». Ну, ты – знаешь!
– Знаю.
– Он, мужик справедливый, добросовестный. Ладно, говорит, возьму. Договорились о цене. Он лактометр взял горючку проверил. Вижу – удивился. Что не так, спрашиваю. Он говорит: «Все – так! Даже – очень! Прямо – авиационное топливо, а не бензин! Я, маловато, вам пообещал и, от щедрого сердца, добавлю, еще». Мы, конечно, радуемся – повезло, то, как!
Коля замолчал и мрачно вздохнул.
– Чего, такое? – Спросил гоблин.
– Рано радовались. – Ответил Коля. – Пошли за остатком, Погрузили. Приволокли, на одном вздохе. «Шалый», опять качество проверил, лактометр, тряпочкой, протер, вижу – опять, удивился. У меня, прямо, сердце замерло. Неужто, думаю, еще накинет? Ага, накинул!
Все четверо, разом, вздохнули.
– Чего – такое? – Весело, спросил гоблин.
– Чего, чего? «Так, дело, у нас, не пойдет!» – Говорит «Шалый». – Загружайте, свое, добро, обратно.
– Чего случилось?
– Чего, чего? Горючка хмельная, оказалась. Салфетка пробная фиолетом окрасилась. Сам знаешь – такую горючку, залей, с километр проедешь – движок, можно выбрасывать!
– Да, это дело – хреновое! – Согласился гоблин.
– Мы, прямо, руки опустили. «Извини!» – Говорим. – «Мы, без, злого умысла!» «Верю!» – Говорит «Шалый», только, волоките, эту дрянь, с, моего, двора. Это – мне, без надобности». Потом, видит – мы совсем потухли. Вынес вискаря. Мы дернули – в голове, прояснилось. Рванули обратно. Представляешь – солнце, еще в зените, а мы с телегой – дурни, дурнями. Дрянь эту в поле не бросишь. Пришлось везти обратно. Хорошо Шалый, нас подзаправил, на две ходки. А, так бы пропали.
– Да представляю. А, это, что, сейчас, тяните?
– Движок мерседесовский. Не захотел, гад, по-хорошему – будет, по-плохому!
Братья накинули, лямки, на плечи, и поволокли, свой, груз, дальше.
Гоблин, проводил, их, долгим, задумчивым, взглядом и пошел вперед.
Там, где лес сближался, с дорогой Молочаевка – Погорельцы, в его сторону отходила, грунтовая дорога, проложенная, монтажниками, для установки ограждения.
На дороге, отчетливо, отпечатались, колеи, от двуколки Понаморей.
Вдали, у кромки леса, на краю ямсового, поля, что-то темнело, видимо – машина, того самого, заезжего спекулянта.
Направляясь туда, Сашка, никак не мог, взять в толк, что, здесь, понадобилось придурку-горожанину. Теперь, когда почти в каждом колхозе была, своя, перегонная установка, сельчане не испытывали дефицита, горючего. Они, сами, могли продать его, сколько угодно. Правда, не рапсового, а из маниока. Повсеместно, считалось, что маниочное – ниже классом, хотя специалисты, разницы, не находили.
