Пыль

Светло-серая пустыня тянулась вдаль, перемежаемая холмами, впадинами, а где-то там вдали, виднелся целый горный кряж с ослепительно белыми вершинами и тёмными ущельями.

Джус посмотрел себе под лапы, одна из которых провалилась между волокон. Вся поверхность по которой они, с отцом и Хэнком, шли, состояла из переплетений толстых канатов, которые, в свою очередь, были скручены из других волокон. Сами волокна и канаты на вид были серыми, иногда только в них виднелись светлые, полупрозрачные нити, но нередко были и тёмные, или даже чёрные нити. Тем не менее, при взгляде вдаль, вся волокнистая поверхность превращалась в белую пустыню, с холмами и впадинами.

Вытащив одну из своих лап, Джус увидел справа от себя, в более широком прогале меж волокон, торчащий наружу светло-бежевый край чего-то прямоугольного, слегка приплюснутого.

– Папа, я нашёл! – крикнул Джус, и схватился лапами за находку.

Вытащив находку из расщелины на поверхность, он оглядел её: светло-бежевая, шершавая поверхность, покрывающая уплощённый прямоугольник с неровными краями, словно кирпич, размером с половину самого Джуса, ну или одну треть отца, Джуси самому ещё расти и расти, ну или четверть толстяка Хэнка – одним словом, кирпич был неплохого размера, судя по всему. Под полупрозрачной мутной поверхностью виднелся шар, или как его называл фон Зельц – ядро.

– Молодец сынок, – улыбнулся отец, подходя ближе.

– С почином тебя, малыш Джуси! – прогудел Хэнк.

Джус зарделся, от удовольствия зашевелив всеми свободными лапами, и не удивительно – сегодня его впервые взяли на поверхность для сбора »дерм». Штуки эти называли по разному: кто-то «кутисом», кто-то «эпиксом»», а умник Ван Зельц, задрав нос, называл это «кориум», чудак… но в простонародье это называли просто «дерма».

– Надо же, – сказал Боб, приходившийся отцом Джуси, почесав бок,, – кто-то умудрился пропустить такую, не самую маленькую дерму, а ведь вокруге всё уже собрали, от чего нам и придётся идти дальше, за холм.

Джус подбоченился:

– Она просто между волокон застряла, я бы и сам не заметил, если бы лапа не провалилась. А как же из них мы делаем еду?

– Хо-хо! – воскликнул Хэнк, – их можно есть и так, если не боишься конечно… вот смотри, – с этими словами Хэнк взял дерму, и откусил от неё смачный кусок.

Боб укоризненно посмотрел на Хэнка, а затем, наставительно, на сына:

– Это не правильный способ поедания дерм, их для начала нужно переработать в наших грибницах.

– Суховата… – смущённо ответил Хэнк с набитым ртом.

Они продолжали движение, начиная восхождение на холм…

Время от времени, канаты, из сплетения которых состояло вся поверхность по которой они шли, в силу тех или иных причин, обрывались, и тогда такие оборванные концы торчали вверх над поверхностью, растопырившись волокнами во все стороны. Холм, на который они взбирались, был покрыт лесами таких встопорщенных и растрепавшихся канатов, а иногда, ещё более старые канаты, растрёпывались до такой степени, что образовывали непроходимые кустарники.