Имиджмейкер. Как стать богатым?

Текст
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Имиджмейкер. Как стать богатым?
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Редактор М. Ильин

Дизайнер обложки Марк Агатов

Фотограф Марк Агатов

© Марк Агатов, 2017

© Марк Агатов, дизайн обложки, 2017

© Марк Агатов, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4474-9799-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Эта книга не о выборах, а о больших деньгах, которые можно заработать в избирательном штабе удачливого бизнесмена или вчерашнего уголовника, а сегодня – кристально честного борца за светлое будущее своих избирателей.

Для того, чтобы понять, кто и как делает политику в стране, я устроился на работу в избирательный штаб Виктора Януковича. Наша группа занималась «черным пиаром». Мы отбивались от потока грязи и вранья пиарщиков Юлии Тимошенко. Они работали с выдумкой, не жалея черной краски для нашего кандидата. Били по самому больному, по его уголовному прошлому. А уж что они делали с самой Тимошенко – ни пером описать, ни в сказке сказать. Дошло до того, что кандидата в президенты Украины заставили обниматься с самым настоящим тигром. Календарики с Тигрюлей «Порву за Украину» имели огромный успех у избирателей западных регионов. Но и мы нашли достойный ответ, втянув в избирательную кампанию самого Кашпировского, выставив против него колдуна Ивана. И что интересно, господин Кашпировский до конца выборов так и не понял, что бился он в Сети не с реальным, а с придуманным мной виртуальным колдуном Иваном. А в это время в «белом» избирательном штабе толстым слоем белил замазывали уголовное прошлое Виктора Януковича, превращая ранее судимого кандидата в белого и пушистого гаранта Конституции. Учили его украинскому языку и хорошим манерам. Опытные пиарщики говорили, что Янукович с такой биографией проиграет выборы, но он победил. Вернее, не он, а наша команда: журналистов, фотографов, стилистов, художников и «черных» пиарщиков. Я работал рядом с ними, изучал их методы, тайную бухгалтерию и технологию превращения ранее судимого гражданина в гаранта Конституции Украины. Вот только гарант из него получился хреновый. Струсил, сбежал, развалил страну. Почему так получилось? Это отдельная песня, и об этом сейчас мы говорить не будем. Потому что книга «Профессия – имиджмейкер. Как стать богатым?» не о выборах Януковича. В команду кандидата в президенты попасть очень сложно, да и в случае проигрыша там спросят по-взрослому. Мой сегодняшний рассказ о том, как делать деньги на местных выборах. Но это не инструкция для тех, кого просил потерпеть премьер Медведев из-за того, что в казне нет денег. Это пример из жизни. Реальная история о том, как сегодня делают выборы.

Вы хотите стать богатым и расплатиться с валютной ипотекой!? Вы хотите отдыхать на Канарах, не особо напрягаясь на основной работе?! Тогда эта книга для вас! «Профессия – имиджмейкер» – ваше богатое сытое будущее! Все – на выборы, господа! И как говорил господин Медведев: «…Вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья».

Среди героев книги есть реальные люди и придуманные автором. Они носят разные фамилии, имена и могут быть похожими на ваших соседей, сослуживцев, знакомых, политических деятелей Окраины и Крыма. Но это, конечно же, не они. И чтобы потом не было ненужных разговоров, жалоб и заявлений в суд, автор официально заявляет, что любые совпадения фамилий, имен, географических названий, фирм, организаций и всего остального, что не попало в этот список, – СЛУЧАЙНЫ.

Золотая фикса

Семен Водкин влетел в курортный город Приморск на шестисотом «мерсе» и выглядел на все сто. Он сверкал золотой фиксой, был чисто выбрит. На нем был черный смокинг, белоснежная рубашка и лакированные концертные туфли. Подкатив с шиком к конторе местного рынка, Семен отпустил водителя и уверенной походкой прошел в кабинет директора – господина Базарова.

Вы еще не знакомы с Базаровым, господа? Это большое упущение с вашей стороны, потому что Базаров в Приморске был хозяином всех рынков. Ни один человек не мог торговать в городе без его высочайшего дозволения. Столетние старухи с жареными семечками, вечно пьяные рыбачки с дохлыми карасями, слесари-сантехники с ворованными кранами, прокладками, ржавыми вентилями – все платили Базарову. А иначе не могло и быть в курортной провинции, где по сей день, в ленинском сквере стоит памятник вождю мирового пролетариата, и по большим праздникам к его постаменту сотни горожан возлагают цветы.

Пятнадцать лет назад в дни революционных торжеств к этому памятнику носил цветы и партийный функционер Базаров. Он произносил здесь яркие речи, нацеливал и вдохновлял собравшихся на ратные подвиги во имя светлого будущего и окончательной победы социализма во всем мире. Сегодня же бывшего обкомовского секретаря было просто не узнать. Директор всех рынков сидел за длинным полированным столом, под государственным флагом Окраины и портретом гаранта Конституции. На вид ему было лет сорок-пятьдесят. Двухметрового роста, широкий в плечах и животе, он напоминал внешне японского борца сумо.

– Я к Вам прямо из аэропорта, – начал Семен весьма внушительно. И, достав из бумажника визитку, на которой золотом было выбито всего три слова «Леонид Кравчук. Президент», продолжил. – Я был имиджмейкером самого гаранта. И учтите, меня приглашали не только на Банковую в столицу, но и в Москву на Старую площадь.

В этот момент по сценарию должна была последовать реплика господина Базарова, и он даже приоткрыл рот, чтобы произнести слова восхищения, но, запнувшись на первой же букве, униженно закивал.

«Мерзкий толстый боров», – подумал имиджмейкер и, выдержав театральную паузу, продолжил интимно:

– Я лично знаком с главой администрации президента России и… этой самой, Окраины.

Базаров отметил про себя, что Семен Водкин наверняка «русский шовинист», который никак не может смириться с потерей Окраины. Других причин «заикаться» на слове Окраина он не нашел.

«Надо с ним ухо востро держать, – подумал Базаров.– Чтобы палку не перегнул в агитации, а то, не дай бог, дойдет до столицы, и тогда никакие выборы не помогут: схарчат за «москальское» прошлое бывшего секретаря обкома Коммунистической партии Советского Союза.

Базаров, в начале девяностых годов был секретарем по идеологии обкома партии и бескомпромиссно боролся со всякого рода националистами, бандеровцами и прочими фашистскими прихвостнями. А после «победы демократии», по совету своей супруги, публично сжег партийный билет, покаялся перед истинными патриотами и возглавил местный рынок, где проявил недюжинные вымогательские способности.

Охота на скрипку Страдивари

Появлению Семена Водкина в Крыму предшествовали долгие и сложные телефонные переговоры. Чтобы не тратить лишние деньги, Семен снял в Москве за три бутылки водки у спившегося мужичонки однокомнатную квартиру на улице Кубанской, подключился к телефону его соседа, который целыми днями пропадал в своем НИИ, и стал накручивать крымские номера. Из всех клиентов, а их было два десятка, он остановил свой выбор на директоре рынков с характерной для этой должности фамилией – Базаров, хозяйке центрального универмага Скоробогатой, производителе копчено-варенных колбас, буженины и окороков Ковбасе и директоре пиво-безалкогольного завода Непийпиво.

Последний собеседник Семену особенно понравился. По голосу чувствовалось, что человек он компанейский, пьющий, толстый и лысый. Звали господина Непийпиво – Артур Галимзянович. Московский мордодел тут же, навскидку, по телефону, предложил Артуру Галимзяновичу рекламный слоган: «Пейте пиво от Непийпиво!»

Пивному барону слоган не понравился, и он долго рассуждал в этой связи об истоках его необычной для Крыма фамилии, потом сделал небольшой экскурс в прошлое пивоваренной промышленности. А в заключение монолога подчеркнул торжественно и веско: «Непийпиво – исконно украинская фамилия, и нести ее нужно с гордо поднятой головой».

На что Семен тут же ответствовал:

– А у меня фамилия исконно русская – Водкин, и она тоже к очень многому обязывает. Надеюсь, вы меня правильно поняли?

А як же ж, – радостно зацокал языком Непийпиво. – По секрету скажу, мы основной доход не от безалкогольной лабуды тут получаем, а от, как это помягче выразиться, от нее, родимой. Так что и ваша фамилия в нашем ассортименте присутствует в полном объеме.

Договорившись о встречах, заслуженный мошенник СССР Семен Водкин отправился на Курский вокзал за билетом. Для порядка покрутился у касс, поговорил с пассажирами и неожиданно передумал ехать в Крым. Дело в том, что у кассы №13 Семен Водкин засек элегантно одетого мужчину с дорогим кейсом из крокодиловой кожи. В правой руке он держал скрипку, вернее, футляр из орехового дерева с причудливыми узорами и вензелями.

«На Страдивари похоже, – мелькнуло в голове у отпетого мошенника. – Да ее ж толкнуть за миллион можно».

Скрипач брал билет до столицы Окраины в вагон «СВ».

– Поезд отходит через три часа, вагон тринадцатый, место тринадцатое, – прогнусавила кассирша в микрофон.

После ухода скрипача, растолкав пассажиров, к окошку протиснулся Семен Водкин.

– И мне до иноземной столицы, на сегодня, в тринадцатый вагон, – и, глянув на часы, добавил:

– На тринадцать часов.

– Одно место осталось, двенадцатое, – пробубнила кассирша и назвала цену.

Семен, вывернув свои карманы, с большим трудом наскреб нужную сумму, схватил билет и побежал в аптечный киоск.

– От давления, клофелина пачку, – подмигнув молодой провизорше, попросил Семен.

– А у нас есть от давления лекарства и получше, – тягуче произнесла женщина. – Новейшая разработка, вчера только из Нигерии прислали.

– Мне клофелин надо, а то, что нигерийцы прислали, то для негров, а я белый. Не видишь, что ли?

Женщина надула обиженно губки и небрежно бросила на прилавок упаковку клофелина. Перед самым отходом поезда Семен, нацепив бляху носильщика, подхватил тяжеленный чемодан дородной крестьянки из Тернополя и так шустро понес его, что неповоротливая баба затерялась в одном из подземных переходов. Бросать чужой чемодан на перроне Семен посчитал верхом бестактности, занес его в свой вагон и быстро открыл. Кроме женской одежды, сменной обуви, изготовленной в Кривом Роге, тампаксов и дешевеньких духов он там обнаружил завернутый в целлофан килограммовый шмат сала, две головки лука и буханку окаменевшего за долгую дорогу «Монастырского» хлеба. А в аккуратно сложенных рейтузах – тугую пачку национальной валюты.

 

– Тысячи две будет, – мгновенно оценил Семен по весу пачку. – И все десятками, десятками. У них что там, крупнее банкнот нет в Тернополе? Кто ж деньги в чемодан прячет, голова садовая? Их в лифчик надо было сунуть, а не в рейтузы. Хотя такую пачку…

В этот момент в дверь осторожно постучали. Семен бросил деньги в чемодан и засунул его под столик.

– Открыто, входите, – как можно дружелюбнее произнес мошенник.

Дверь открылась, и в купе протиснулся скрипач с дипломатом и скрипкой. Следом за ним шел носильщик с двумя английскими чемоданами из настоящей, хорошо выделанной кожи. Скрипач дал носильщику десять баксов и, повернувшись к Семену, представился: «Лауреат международного конкурса имени Чайковского, заслуженный артист Окраины, Наливайко Иван Петрович».

– Какая встреча, – расплылся в улыбке Семен. – Наслышан, наслышан, а вот лично не доводилось видеть. Моя фамилия Шереметьев. Действительный член дворянского собрания Санкт-Петербурга. Надеюсь, о графе Шереметьеве напоминать не надо.

– Знаю, конечно, знаю, – обрадовался скрипач. – В честь него ж в Москве еще и аэропорт назвали – Шереметьево—2. Я оттуда в Австрию на гастроли летал.

Последующие два часа попутчики упражнялись в остроумии, вспоминали занимательные случаи из личной жизни и анекдоты, рассказанные клоуном Никулиным и армянским радио. От спиртного скрипач категорически отказался.

– Печень замучила, доктора не велят, – постучал по своему животу Наливайко. Но перед тернопольским салом он не устоял. Семен, проявив небывалую услужливость, сбегал за чаем, по дороге растворив в стакане пять таблеток клофелина. Помешав адскую смесь, он поставил стакан перед скрипачом. Отведав украинского сала, Наливайко прилег отдохнуть, и уже не вставал до самой границы. Российские пограничники документы в вагоне «СВ» проверять не стали, а их коллеги из соседнего государства долго изучали заграничный паспорт Наливайко с многочисленными штампами зарубежных таможен, осмотрели один чемодан и ушли весьма недовольные собой. Второй пассажир особого интереса у таможни не вызвал из-за того, что он предъявил погранцам не москальский паспорт с двуглавым орлом, а местный с трезубом, на имя Потемкина Ивана Петровича. Паспорт этот Семен стащил у какого-то малороссиянина, прибывшего в Москву из ближнего зарубежья. Хозяин документа внешне был весьма похож на Семена, а паспорт с бумажником прятал в «чужом» заднем кармане брюк. Мимо вопиющего ротозейства Семен Водкин пройти не смог, а потом, тщательно изучив фотографию, пришел к выводу, что границу пересекать ему будет сподручнее с паспортом Потемкина, чем со своей весьма непрезентабельной справкой об освобождении из мест лишения свободы.

На первой же станции после границы Семен покинул спящий вагон, не забыв прихватить с собой чемодан с концертными костюмами скрипача и дорогущую скрипку. В вокзальном туалете он быстро переоделся, натянул на глаза ондатровую шапку, и на рейсовом автобусе отправился в Крым.

Доехав без приключений до узловой станции, Семен Водкин пересел на поезд Приморск – Москва, занял пустующее купе в вагоне «СВ», и как белый человек прибыл рано утром в пункт назначения. На вокзале он за сто баксов нанял частного таксиста и с шиком, на шестисотом «мерсе», подкатил к конторе рынка, руководил которым уже известный читателям господин Базаров.

Кстати, никакой скрипки в руках у Семена Водкина в Приморске никто не видел. И это очень важная деталь, так как очнувшийся в столице Окраины после отравления клофелином скрипач Наливайко сообщил милиции, что кроме личных вещей, денег и концертного костюма у него пропала уникальная скрипка, созданная итальянским мастером Гамбсом в одна тысяча восемьсот шестьдесят пятом году.

– Скрипке этой цены нет! – безутешно рыдал в отделении артист.

Следователю показалась знакомой фамилия итальянца, и он потом долгими зимними вечерами вспоминал, где ее слышал, но так и не вспомнил. И это не удивительно. Слишком мало ценителей истинных шедевров осталось в нашей стране. К счастью, один из них присутствует в этом повествовании на правах главного героя. Семен Водкин наверняка смог бы назвать дело, которым прославился господин Гамбс, но в данный момент он не был расположен к разгадыванию кроссвордов, так как находился в кабинете самого Базарова.

Базаров против Хуана Карлоса

– На первый взгляд, задача, которую ставит перед вами руководство рынками, не выполнима, – заговорил в третьем лице о себе господин Базаров. – Нам надо нейтрализовать одного кандидата в депутаты от «Русского блока Крыма», молодого офицера-спецназовца.

Базаров бросил на стол листовки своего противника, его фотографию и фотокопию паспорта. Местные знатоки избирательных технологий вообще-то советовали ему не испытывать судьбу и без лишнего шума перейти на другой избирательный округ, так как победить в честной борьбе красавца-офицера, героя всех последних войн, хозяину рынков с такими внешними данными было просто невозможно.

– За него будут голосовать воины-афганцы, члены их семей, а также весь «левый» электорат, который только и мечтает, как бы посильнее нагадить нынешней власти, – предупреждали Базарова советники. – А самое главное, за этого офицера-красавца проголосуют домохозяйки, потому что он похож на главного положительного героя бразильского телесериала Хуана Карлоса. Вы можете себе представить, что красавца Хуана проигнорируют наши женщины?

Сравнение Ивана Петрова, бравого майора-спецназовца, с бразильцем Хуаном не было натяжкой. В профиль это было одно лицо. Именно поэтому свою беседу с московским специалистом директор всех рынков начал с демонстрации фотографий Хуана и Ивана.

– Сходство есть, – изучив фотографии, подтвердил Семен Водкин. – Но это еще ничего не значит. Просто сумма, необходимая для нейтрализации вашего конкурента, несколько вырастет. Скажем, за 50 тысяч долларов я смогу его уничтожить.

– Убить? – сделав круглыми глаза, с надеждой спросил Базаров. В душе он ненавидел Петрова и желал ему всяческих бед. И дело было не только в выборах. Услужливые охранники за три месяца до начала избирательной кампании в офисе афганцев сняли на видео междусобойчик бывших спецназовцев. Так вот там Иван Петров, после третьей рюмки, весьма омерзительно изображал своего главного конкурента на выборах, как он выразился, «свинью Базарова». Зрители умирали от смеха и изощрялись в остроумии, придумывая Базарову невообразимые клички.

– Зачем же сразу убивать, – вернул Базарова к суровой реальности Семен Водкин. – Я ведь не какой-то там уголовник из Солнцева. Я – имиджмейкер, и в моем арсенале есть тысяча и один способ морального уничтожения противника. Мы его убивать не будем, мы просто снимем этого офицера с выборов.

– Но как это сделать?! – вскочил со стула хозяин кабинета. – Он такой правильный, и действует всегда только по закону.

– За пятьдесят тысяч долларов я докажу, что даже сам Папа Римский недостоин быть депутатом вашего райсовета.

– Я бы хотел стать депутатом республиканского уровня, – покраснел скромный Базаров. Депутатский мандат ему нужен был для приватизации огромного санаторного комплекса, построенного еще во времена социализма на деньги КПСС. Бывший партаппаратчик эти деньги считал своими. И каждую ночь физически страдал из-за того, что партийная собственность может попасть в руки какому-нибудь безродному космополиту, а не ему, проверенному бойцу Коммунистической партии. Для того, чтобы решить этот вопрос, надо было стать депутатом Верховного Совета Крыма, возглавить там какой-нибудь комитет или комиссию, а уж потом предъявлять свои права на санаторий.

Семен Водкин, внимательно наблюдавший за страданиями Базарова, тут же исправил свою оплошность:

– Я имел в виду, конечно же, республиканский парламент. О чем вы говорите, господин Базаров! Вы достойны самого высокого поста не только здесь, но и в столице. Это Папа Римский мечтал стать депутатом районного Совета в одном из воеводств Польши. А вы… С вашим опытом и деловой хваткой…

После этих слов директор рынка зауважал Семена Водкина, хотя его намеки на первосвященника Базарову показались все же грубой лестью, но он отнес это к издержкам профессии московского гостя. Ну что возьмешь с имиджмейкеров, они как поэты, любят все преувеличивать и облекать в красивые слова.

После недолгих торгов высокие договаривающиеся стороны сошлись на сорока пяти тысячах долларов и бесплатном пансионе для московского гостя и его команды. Поселить Семена Водкина директор всех рынков решил в обкомовской даче, расположенной в уютной бухте на самом берегу моря. После падения режима в начале девяностых об этой даче местные депутаты забыли, а когда особо бдительные граждане попытались вернуть ее народу, оказалось, что домик у моря уже давно приватизирован неким физическим лицом, имя которого не разглашалось в соответствии с условиями подписанного местным мэром договора о купле-продаже. Попытки журналистов проникнуть на охраняемую злыми овчарками территорию не увенчались успехом. Им удалось установить только то, что эта дача, как и в доперестроечные годы, используется для приема высокопоставленных чиновников и крупных воротил бизнеса. Но самую главную тайну они так и не узнали. Физическим лицом, выкупившим за бесценок обкомовскую собственность, был родной брат Базарова, до переворота служивший управделами обкома партии. Именно на эту дачу и отвез своего московского гостя директор рынка.

Черный квадрат Малевича

Апартаменты Семену Водкину очень понравились. Все было выдержано в строгом партийном стиле. На мебели, коврах, посуде то и дело встречались надписи: «Управделами ЦК КПСС», «Обком КПУ», «Совмин» и инвентарные номера. В коридорах, просторных холлах и номерах для гостей висели картины известных художников в дорогих рамах эпохи соцреализма. Пронзительная, белоснежная березовая роща, бушующее море, терпящий бедствие четырехмачтовый парусник соседствовали с парадным портретом генсека Брежнева и скромным ликом Андропова. Семену показалось, что в этом особняке у моря навсегда остановилось время, и календарь должен был показывать восьмидесятый, а не две тысячи второй год.

– Вы, наверное, заметили, что здесь собраны лучшие картины, созданные художниками в конце прошлого века. Это все подлинники. Никаких подделок и «черных квадратов» малевичей вы здесь не найдете. Эти картины – бесценное достояние всего советского народа, – с пафосом продолжил Базаров. – И я считаю за честь сохранить их для потомков. Да и нынешним руководителям нелишне будет знакомство с подлинным искусством, а то куда ни придешь, со стены или голые бабы в извращенных позах, или полная абстракция на фоне икон.

Семен Водкин, последние семь лет наслаждавшийся единственной висевшей в бараке репродукцией с картины «Три богатыря», полностью поддерживал хозяина номенклатурной дачи. «Черный квадрат» Малевича он считал высококлассным мошенничеством и грозил сокамерникам наплодить подобные шедевры в неимоверных количествах. Эта тема в зоне широко обсуждалась после того, как один российский банкир выкупил для музея кусок холста с черным квадратом за миллион долларов.

– Бабки дуракам некуда девать, – надрывался перед сокамерниками Семен. – За абстракции и кривые рожи миллионы платят, а чего их рисовать? Да я без всякой подготовки могу начальника нашего изуродовать так на холсте, что за него сто тысяч баксов отвалят миллионеры американские.

– А десять суток карцера не желаешь от «хозяина» получить за извращение основной линии и издевательства над действительностью? – ехидно спросил у Семена фальшивомонетчик Фридман, которому за подделку американской валюты впаяли восемь лет лагерей.

– А ты вообще молчи! – тут же переключился на Фридмана Семен. – Мазила бездарный, американского президента изуродовал до неузнаваемости на сто долларовой купюре. Да если б тебя с этими долларами в Америке поймали, то ты не восемь лет сидел бы, а все пятьдесят. Ну, где ты видел косого президента США?

– Получилось так, – буркнул Фридман и отошел к шконке.

– А получилось косоглазие у американского президента из-за того, что Фридман в фальшивомонетчики из абстракционистов пришел. Там кривые, косые, уродливые – все в масть. В свое время мудрая коммунистическая партия учила нас, неразумных, что абстракционизм – опаснейшее явление нашей эпохи, и остерегаться его надо, и бежать от него, как от чумы. А Фридманы в СССР всегда умнее всех были, установкам партийным не верили, «голоса» вражьи по радио ловили, и вот результат: Фридман, изобразив косым президента США на стодолларовой купюре, чуть международный скандал не вызвал, хорошо еще, что бдительные органы вовремя пресекли его антинародную деятельность.

 

Семен Водкин резко мотнул головой, освобождая себя от непрошеных воспоминаний.

– Я вас полностью поддерживаю, господин Базаров. Мне эти абстракционисты с косым президентом во, где сидят, – провел по горлу московский имиджмейкер. – И к иконам, если там новодел какой, никакого почтения. Другое дело, если подвернется что-нибудь старинное. Но сейчас это такая редкость. Иноверцы все стоющие иконы за рубеж уперли. Даже из церкви украсть нечего.

Последняя фраза насторожила директора всех рынков. Он вспомнил, что не ознакомился с документами имиджмейкера, не видел его рекомендательных писем, отчетов о работе. А вдруг он никакой не имиджмейкер, а простой мошенник?

Семен Водкин шестым чувством ощутил, что сморозил какую-то глупость, и попытался успокоить хозяина партийных апартаментов:

– Это я вам с позиции делового человека, если так можно выразиться, про абстракционизм и иконы сказал. Лично мне, как действительному члену дворянского собрания, ближе картины, написанные в духе соцреализма, рассказывающие о родной природе, море…

Краем глаза Семен наблюдал за Базаровым и отметил, что упоминание о дворянском собрании у бывшего секретаря по идеологии вызвало нервный тик. Веко левого глаза у него задралось кверху, почти полностью обнажив верхний сегмент глазного яблока, а с правым глазом произошло нечто обратное. Он прищурился, как будто от сильного солнечного света. Ко всему прочему, нижнюю челюсть Базарова повело влево.

– Так вы дворянин? – тяжело задышав, спросил Базаров.

– Не знаю, как и сказать, – замялся Семен. Бывшийпарт аппаратчик мог люто ненавидеть дворян и прошлых, и нынешних. – Видите ли, мой дед по материнской линии служил при дворе, и в какой-то степени был приближен к дворянству, а вот дед по линии отца – стопроцентный пролетарий. В семнадцатом году он участвовал в штурме Зимнего. Ну а потом тут все перемешалось. Дед по линии отца ушел служить в ЧК, а по линии матери – тот наоборот. Короче говоря, я наполовину, если так можно выразиться, дворянин, а на половину – свой в доску.

От напряжения Семен Водкин даже вспотел, достал платочек и приложил его ко лбу.

«С происхождением не все в порядке, – отметил Базаров. – Ужом изворачивается, значит, что-то скрывает от партии».

В директоре рынка вдруг проснулся второй секретарь обкома компартии Окраины. Он подошел вплотную к Семену и, выдыхая прямо в ухо, загремел тяжелым натужным басом:.

– Разоружись перед партией, приспособленец! Кто тебя прислал сюда?

– Меня? – удивленно захлопал глазами Семен. – Так вы же сами пригласили, чтоб я на выборах помог.

– Почему деда-чекиста позоришь связями с отщепенцами?! Кто позволил с нашими врагами якшаться? – продолжал наседать Базаров. – Дворянин хренов! Да мы их в семнадцатом году всех на баржу и в море! Никто не ушел от карающей десницы ЧК. А ты продался за чечевичную похлебку классовому врагу. Дворянин объявился! Где ты при советской власти прятался?

– Там же, где и при нынешней! – обозлился Семен Водкин. – По тюрьмам да пересылкам. Вам нужен человек, способный выиграть выборы, так он перед вами! Я завалю любого конкурента, а мое происхождение, мое прошлое вас не касается. Потому что вы такой же приспособленец, как и я. Истинные коммунисты сегодня по мусоркам шарят, а вы прихватизировали партийную собственность и бульдозером во власть прёте. Но без меня вы ничто, потому что с тем офицером институтки не справятся, а я смогу поставить в позу любого! У меня есть рекомендации от самого Кошмарова.

Семен достал из внутреннего кармана узкий конверт с надписью «Правительственное», извлек оттуда письмо, отпечатанное на фирменном бланке российско-американского консорциума «Имидж».

Эту фальшивку Семен изготовил заранее, в Москве, стащив фирменный бланк во время посещения офиса этого СП.

– Я работал в команде Кошмарова на выборах Чубайса, Жириновского, – Семен лихорадочно вспоминал наиболее известных российских политиков, но кроме Зюганова в голову ничего не приходило. – Ну и, конечно, Геннадия Андреевича.

Базаров стоял как каменный гость перед клеткой жалкого кролика и беззвучно шевелил губами.

– У меня большой опыт, – неуверенно продолжил Семен Водкин.

– Сидел за что? – резко оборвал имиджмейкера Базаров.

Семен стал лихорадочно придумывать для себя благородные статьи: превышение необходимой обороны, автоавария… Кроме этого, в голову ему лезло нечто непотребное, вроде «неоказания помощи иностранному судну, терпящему бедствие» или «использование эмблемы красного креста во время боевых действий».

– Я за мошенничество сидел, – махнув на все рукой, решился сказать правду Семен.

– И долго?

– Последний раз – семь лет.

Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»