Соло в два голоса

Текст
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Дизайнер обложки Джорджо Барбарелли да Кастельфранко Джорждоне

© Мария Протасова, 2018

© Сергей Протасов, 2018

© Джорджо Барбарелли да Кастельфранко Джорждоне, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4493-6157-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Выше неба
Голос первый

Астроном

 
Когда подслеповатый звездочёт
Или орлиноглазый звездонечет
Об умерших мирах заводит речи
Меня к живым ещё сильней влечёт
 
 
Пусть на истлевших ниточках веков
Висят миры, но ничего не весят
И золотой топор заносит месяц
Над шеями учёных дураков
 
 
Я верю: здесь – под небом – есть места
Где жив ещё огонь благословенный
И черноту бессмысленной вселенной
Я отменяю белизной листа
 
 
Я отменяю всё, что не горит
Не светит, не взрывается, не греет
Лишь тот, над кем не знамя – пламя реет
Идёт на смерть и чудеса творит
 
 
Танцует ночь над огоньком свечи
Бежит строка по лезвию печали
И вечность на расстроенном рояле
Мотивчик свой заезженный бренчит
 

«Дал человеку Бог талант…»

 
Дал человеку Бог талант
А лесу дал зверей
Судьбе – чтобы судьба была —
Дал миллион дверей
 
 
Дал небу право вниз смотреть
А всем, кто дышит – ввысь
В одном углу поставил смерть
В другом припрятал мысль
 
 
Позволил волку волком выть
К рукам приладил труд
И вольным птицам дал забыть
Что все они умрут
 
 
Дал море мачтам корабля
А путнику – дорог
Досталась космосу Земля
Чтоб космос не продрог
 
 
Надежду растворил в вине
Любя нас и губя
Всех одарил, и только мне
Не разрешил – тебя.
 

«Ах, что бы там ангелы ваши ни пели…»

 
Ах, что бы там ангелы ваши ни пели,
Я пью за наивных, не знающих цели,
За легких, как ветер в руке.
 
 
Идущих на свет или просто наощупь,
За всех, заблудившихся в жизни, как в роще,
Припавшей губами к реке.
 
 
Я пью за того, кто любил без надежды,
Кто гордо носил шутовские одежды,
За глупый мальчишеский пыл.
 
 
За все бесполезные ваши уроки,
За алый румянец и черные строки,
Того, кто посмешищем слыл.
 
 
За тех, кто стучался в закрытые двери,
За всех, кто в нелепые россказни верил,
О клятвах на жаркой крови.
 
 
Кто сердце монетой считал неразменной,
И кто – вопреки всякой немощи бренной —
Умрёт от Великой Любви.
 

«Мой человек – он больше, чем рассвет…»

 
Мой человек – он больше, чем рассвет
Когда он входит, исчезают стены
Он носит жизнь не как щепотку лет
А как корону океанской пены
 
 
Он скалится на окрики: «Не сметь!»
Он любит кровь за звонкий вкус железа
И драку за «Грядущие на смерть
Приветствуют тебя, великий Цезарь!»
 
 
Он и в раю идёт против рожна
Любя, слывёт счастливым идиотом
И, в принципе, земля ему нужна
Всего лишь для разбега перед взлётом
 
 
В нём всё как бы умножено на сто
В сравненье с нашим лилипутским веком
Он не годится в ангелы. Зато
Живёт и умирает – Человеком.
 

«Чего бы жертвы ни были достойны…»

 
Чего бы жертвы ни были достойны
Идя на смерть, откармливая вшей
Любые революции и войны
Кончаются победой торгашей
 
 
Не то, чтобы нам духа не хватало
Вздеть пошляков на острие клинка
Но сила закаленного металла
Ничто перед всесильем кошелька
 
 
Покуда наша кровь кипит и льется
И раненых уносят на щитах
Любовь и жизнь – все в мире продается
И оседает на чужих счетах
 
 
Все наши песни, шпоры и плюмажи
И счастье пить судьбу орущим ртом
И даже то, что вместе в землю ляжем
Они товаром сделают потом
 
 
Забыв о горизонте, на котором
Страшнее собирается гроза…
Пусть поле достается мародерам
А нам и неба хватит за глаза
 

Житинскому

 
С наивным лицом героя
Проспавшего время «Ч»
Старик собирался в море
И мачту нес на плече
 
 
Как штоф тростниковой водки
Была эта ночь бледна
В шершавых ладонях лодки
Покачивалась луна
 
 
Не в галстуке дело – в галсе
Не в блеске манер – в блесне
Прибой ему улыбался
Пускал пузыри во сне
 
 
Он видел в этом покое
Всю жизненную круговерть —
Хорошее и плохое
Труд, женщину, радость, смерть
 
 
Всех янки и всех чиканос
И чертов ядерный гриб
Как мир всех нас водит за нос
И всех не пойманных рыб
Подарки судьбы, напасти
Созвездья несказанных слов
Открытые души, пасти
В каждой волне – улов
 
 
А в городе Или-Или
Во имя больших идей
Большие умы делили
Имущество и блядей
 
 
Концы отдавали в споре
За главное и вообще..
 
 
Старик собирался в море
И мачту нес на плече
 

Рождество

 
Он был из плоти, он был из крови
Он мёрз – зима
И на младенца сквозь дыры в кровле
Смотрела тьма
 
 
Дым над трубою свивался в кольца
Крутил, вертел
Звенели мухи и колокольцы
Не спал вертеп
 
 
Не спали люди, трава, деревья,
Речная муть,
И ночь стояла, от удивленья
Забыв уснуть
 
 
Блестела в сумраке шея бычья
Гудела печь
Мир был заношен до неприличья
Валился с плеч
 
 
Волхвы талмуды свои листали
Осёл вопил
Судьба чернела над ним крестами
Своих стропил
 
 
Казалось, всё ожидало знака
И час настал
Мария пела, архангел плакал
Ребёнок спал.
 

Читая «Марию Стюарт»

 
И вот, закрыв последнюю страницу
И очутившись за ее стеной
Я знаю – мир не мог не измениться
После всего, что пережито мной
 
 
Я шла на казнь в казенной серой робе
Летела вдаль на боевом коне
Делила ложе с грустным принцем крови
И таяла жемчужиной в вине
 
 
Я падала в канавы и объятья
Взмывала ввысь с беспечной стаей птиц
Срывала голос, заговоры, платья
Пред алтарями простиралась ниц
 
 
Я помню замков черные стропила
Под желтыми провалами светил
И как кого-то одного любила
А тот – один – одну меня любил
 
 
Я знала и губительную славу
И ревности предательскую плоть
И я была самой собой – по праву
Когда меня – по праву – взял Господь
Уж Он-то мне сочувствовал едва ли
Мне – рыжей не сносившей головы
Ведь я – жила, а те, кто убивали —
Те были от рождения мертвы
 
 
Я их прощу – от смерти нет урона
Любви – хоть вечно режь ее и рви
Будь проклята кровавая корона
Благословенны клятвы на крови
 
 
Благословенны те, кто был безумен
В борьбе за безнадежные дела
Ведь смерть приняв, никто из них не умер
Но в них для вас надежда умерла
 
 
Не в Англии, не в книгах я царица —
В сердцах, кипящих кровью голубой
Прощай стена – последняя страница
И здравствуй, Свет, встающий за тобой.
 

«Вдали от городской жары…»

 
Вдали от городской жары
От чёрных крыш и шпал
Таскает волны за вихры
Голубоглазый шквал
 
 
Насильно строит их в ряды
И гонит на таран
Туда, где в рот набрав воды,
Спит жёлтый океан
 
 
Где острова и корабли
Стоят у входа в рай
Где жизнь, шагнув за край земли
Не держится за край
 
 
Где спит, пока волна в пути
Всё, что умеет спать
Где больше, чем до девяти
Не принято считать
 
 
Где каждый след уйдёт в песок
Где каждый миг – лови
Где все мы лишь на волосок
От смерти и любви
 

Поэт

 
Никто. Ни даже просто знак
Того, что быть могло
Не называемый никак —
Не благо и не зло
 
 
Не Бог, не человек, не зверь
Ничтожества пример
И как ни взвешивай, ни мерь
Он мельче всяких мер
 
 
Звенит, качается как гонг
Пустая голова
И вместо сердца у него
Слова, слова, слова
 
 
Но что за радуга поёт
И вслед летит за ним?
Да ну его. Когда умрёт
Тогда и поглядим.
 

K.

 
Ты думаешь, что над тобою – флаг?
Да брось, это просто метель!
А то, что кажется битвой, так —
Крестовый поход детей
 
 
В тебе и добра, и зла – на пятак
Ты знаешь – молчать верней
А то, что кажется жизнью, так —
Театр чужих теней
 
 
И Он – пред которым ты робок и наг
Не верит в твой пьяный хрип
А то, что любовью кажется… так —
Случайной кровати скрип.
 

«Она идет ночными переулками…»

 
Она идет ночными переулками
Из маленького пошлого шалманчика
Где потчуют коктейлями и булками
И чествуют заезжего шарманщика
 
 
Она земли и неба не касается
Летит себе – нестрашно и недорого
И много жизни ей еще достанется
Со вкусом обезжиренного творога
 
 
Она вдыхает счастье всеми порами
Ей каждое мгновение – как клад еще
Но переулки вьются коридорами
Из колыбели – сквозняком на кладбище
 
 
Ах, как она начитана! Как вежлива!
Готова – как в кино – грешить и каяться
А в кабаках накурено по-прежнему
И ничего на свете не меняется
 
 
Одна она по-прежнему изменчива
Загадочнее всё и всё желаннее
Не уходи – ты, девочка, ты, женщина,
Старуха. пядь земли. воспоминание…
 

«Любовь – привычка умирать…»

 
Любовь – привычка умирать
И душу с пола подбирать
Без кожи быть и без костей
А никакая не постель
 
 
Любовь – сгорая от стыда,
Ответить «нет», подумав «да»
И с сердцем вырванным в руках
Оказываться в дураках
 
 
Любовь – не сеять и не жать
Убитым на земле лежать
И знать, что это не война
А только он. или она.
 

«Человек не становится лучше…»

 
Человек не становится лучше
Человечней, добрее и чище
Человек отучается слушать
И в себе Человека не ищет
 
 
Он становится чисто одетым
О добре говорящим за ланчем
И пока поедает котлеты,
Представляет себя настоящим
 
 
Человек не становится мудрым
Только легкую ищет дорогу
И однажды октябрьским утром
Безразличным становится Богу
 
 
Он живет по привычке, в комфорте
Мир ему не широк и не тесен
А упав, вспоминает о чёрте
Но и черту он не интересен
 

Похоронный блюз
Уистан Хью Оден
(перевод)

 
Пускай молчат часы и телефон
Не лает пес, терзая свой бекон
Пусть спит рояль, литавры не басят
Пусть гроб внесут и певчих пригласят
 
 
Пусть воет самолет над головой
Чертя крылом «Он больше не живой»…
Оденьте в траур горлиц почтовых
И в черные перчатки постовых
 
 
Он был мой север, юг, закат, восход
Отрада выходных и будней пот
Мой день и ночь, мелодия и бред
И вечная любовь, которой нет
 
 
Так выключите звезды в вышине
Отставку дайте солнцу и луне
Пусть море выплеснут, пусть лес лежит в золе —
Ни в чем теперь нет смысла на земле.
 

«Я люблю эту тень, пробегающую по лицу…»

 
Я люблю эту тень, пробегающую по лицу
При словах «Извини, ведь я здесь случайно»
Как табличку «Начало» на двери, ведущей к концу
Как икону Спасителя с надписью «Made in China»
 
 
Как набрякшие веки глядящихся в небо волн
Пятерней облаков заслоняющих взгляд от солнца
Как царевну-лягушку, не грянувшуюся об пол
От его поцелуев, а выпрыгнувшую в оконце
 
 
Как дурную привычку, наплакавшись, напевать —
Будто под нос бубня, расстаешься с нелепой кармой
Как любовь и стихи, на которые всем плевать
И как каменный торт, испеченный Постником с Бармой
 
 
Я люблю эту тень – ту, с которой я накоротке
Как аванс слепоты, открывающей двери чуду
И как этот огонь в поднесенной к огню руке…
Как когда-то – тебя. И как больше уже не буду.
 

«И потому что Вас мне не обнять…»

 
И потому что Вас мне не обнять
Мне в утешение дано понять —
Как дождь растет из облака на плечи
 
 
Как падает душа – до облаков
И как земля поет – без дураков
И целым стать стремятся части речи
 
 
За то, что я вдали от Ваших уст
Мне дан страниц неопалимый хруст
И сердца стук о сомкнутые веки
 
 
И жизнь в бреду, пока еще бреду
И счастье первой попадать в беду
И дар входить в одни и те же реки
 
 
И оттого, что я для Вас никто
Мне кажется, что лет так – через сто
Вы, взятый в херувимы Безначальным
 
 
В какую-нибудь летнюю грозу
Мой силуэт заметите внизу
И на секунду станете печальны
 

«Где же живет мое счастье? Нигде…»

 
Где же живет мое счастье? Нигде.
Так называется эта далекая местность
На полпути из Отчаяния в Неизвестность
В тысяче миль от Спокойствия – ближе к Беде
 
 
В царстве подстреленных птиц и несбывшихся снов
Там, где у прошлого нет над влюбленными власти
В доме из вздохов, нечаянных взглядов и слов
Там проживает мое невозможное счастье
 
 
Учит святых, оставляя следы на воде
Пляшет с чертями и в сны мои входит без стука
Где же живет мое счастье? Да, в общем – нигде
В том-то и штука, о, Господи, в том-то и штука.
 

Путники

 
Шли трое по темной аллее
Лишь кошкам и Богу видны
Их лица казались бледнее
Под пристальным взглядом луны
 
 
Поклажу несли за плечами
Добычу, а может улов
Молчали, молчали, молчали —
Как будто бежали от слов
 
 
Шли, будто бы зная дорогу
По множеству тайных примет
Вот там – за пригорком, по логу —
И ближе на тысячу лет
 
 
Смотрели не влево, не вправо
А только на небо и за
Вдали города и заставы
Светились как волчьи глаза
 
 
Над ними как флаг развевался
Созвездий мерцающий пар
И каждый из них назывался
Гаспар, Мельхиор, Балтасар
Годами не ели, не спали
Брели, не сминая травы
И млечную книгу читали
На тайных наречьях волхвы
 
 
На лицах их трескалась кожа
От странной жары в январе
И ждал их не царь, не вельможа —
Младенец на скотном дворе
 
 
Архангел тропою надмирной
К Нему обещал провести
Хоть золото, ладан и смирну
Они потеряли в пути
 
 
Их руки и щеки белели
Луне равнодушной в ответ…
Шли трое по темной аллее
Из черного мира – на Свет
 

«По лестницам чутким как лист…»

 
По лестницам чутким как лист
Слонялось бездомное лето
И дул «эвридику» флейтист
По скверному радио где-то
 
 
Недаром из кожи он лез —
Давил на лады и на жалость
Чтоб музыка с чистых небес
В чадящую бездну спускалась
 
 
Туда, где ни пифий, ни фей
Ни сказок с финалом счастливым
Куда если сходит Орфей
То разве с похмелья – за пивом
 
 
Где спиртом бодяжат беду
И песни слагают из крика
Где жизни иной, чем в аду
Не хочет сама Эвридика
 
 
Где солнце – как смертный обол —
Не слаще чугунного люка
Где тащится время как вол
Под светлую музыку Глюка
 

«Мы были – так когда-то скажут …»

 
Мы были – так когда-то скажут —
Наивнее, чем месяц март
Писали чушь сердечной сажей
В блокнотах и на крышках парт
 
 
Мы были щедрыми на зависть
К любой чужой строке – живой
И в души нам стихи врезались
Как птицы в окна головой
 
 
Мы были, не были – не важно
Кровава павших листьев лесть
Над белой осенью бумажной
В стране, где мы навечно – есть.
 

Слово

 
Оно придет – едва глаза закрою,
Ордой золотоносной, свежей кровью,
Расплачется, как Пушкин при дворе.
Оно войдёт, и будет мрак рассеян,
Пусть над землей в петле парит Есенин,
Листая снег с гравюрами Доре.
 
 
Оно придет, хоть будет снова – всуе
И, начерно весь белый свет рисуя,
С листком случайным сядет у окна
И забубнит, высокий лоб наморща…
Тогда и всеми брошенная роща
Поймёт, что наконец-то не одна.
 
 
Оно придет – сквозь души и сквозь двери,
Я правда в это верую – не верю,
Как в Баха и прогулки по Москве.
Оно как Воскресение настанет,
И от его прекрасных очертаний
Забрезжит вечность в смертной голове.
 

«Всё движется, все кружится, бежит…»

 
Всё движется, все кружится, бежит
Шатается под нашими ногами
Пестрит хвостами, крыльями, рогами
Свистит, поёт, безмолвствует, дрожит
 
 
Всё умирает, оживает вновь
Всё падает, меж звездами мерцает
Гремит костями, латами бряцает
Кровь бередит и проливает кровь
 
 
Всё повторяется, всё блещет новизной
Всё обещает, нарушает клятвы
То напролом идет, то на попятный
То вьюгой обернётся, то весной
 
 
То пепелит себя в сердечном жаре
То мерзнет посреди словесных льдин…
Жизнь для того, кто любит и любим
Беспечна,
Будто девочка на шаре
Нелепа,
Будто девочка на шаре
Прекрасна,
Будто девочка на шаре —
На шаре, на котором мы – летим…
 
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»