Не знаю, что со мной произошло, но сейчас меня куда-то везут. Вокруг слышится много голосов, в том числе и знакомых. Открываю глаза и сразу жалею, яркий белый свет бьёт прямо по зрачкам, вызывая сильную головную боль и заставляя щуриться. Господи, я похоже в Аду. Кожу головы на затылке неприятно стянуло. Голоса становятся громче и один из них я точно знаю:

– Огонцова, открой глаза! Аня, быстро открой глаза! – надо послушаться. Предпринимаю вторую попытку, и она оказывается более успешной. Пытаюсь сфокусировать взгляд. Около меня столпились какие-то люди в масках, белый свет от ламп освещает их сзади, оставляя мне только возможность разглядывать непонятные тени в медицинских масках. Все они выглядят очень обеспокоенными, но почему?

Немного поворачиваю голову влево и вижу источник криков: девушка, примерно моя ровесница, пытается вырваться из рук рядом стоящих людей и добежать до… меня?..

– Аня! Она открыла глаза! – радостно кричит незнакомка и показывает на меня пальцем. Несколько людей около неё обернулись и, увидев меня, тоже удивились.

Воспользовавшись ситуацией, девушка вырвалась из хватки и подбежала ко мне. Русые волосы средней длины, серые глаза, мятая футболка, свободные джинсы – мы точно раньше встречались…

– Как ты себя чувствуешь? – она действительно волнуется.

– Ты кто?.. – два слова, от которых новая вспышка боли просыпается в горле. Во рту пересохло, язык не слушается, голос опустился до хриплого, едва различимого шёпота.

– Ты меня не узнаёшь? – мне кажется, или она сейчас заплачет?

– Нет… – закончить мне не даёт сильный приступ кашля. – Я хочу спать… – обращаюсь уже в пустоту. Веки наливаются свинцом, глаза закрываются, сознание отключается…

– Нет! Нельзя! Смотри на меня! Огонцова, не закрывай глаза! – жуткий крик прерывает последние мысли. – Не отключайся!

– Прости… – последнее, что я успеваю сказать, прежде чем сознание покидает тело…

Глава первая

Месяц назад…

Девушка в тёмной водолазке, джинсах и забранными в «шишку» каштановыми волосами смотрела на меня из отражения. Довольная результатом, беру заранее собранный рюкзак и спускаюсь вниз.

На кухне гремела посудой мама, раскладывая всем завтрак. Папа как всегда читал на диване. Из комнаты сверху разносились громкие басы хип-хопа из комнаты Жени – моего старшего брата.

– Быстрее ешьте! – раздался мамин крик.

Большая тарелка с блинчиками терпеливо ждала меня около чашки с крепким чаем. Прозрачная долька лимона плавала на поверхности, заставляя повторить в голове закон Архимеда.

Завтрак закончился достаточно быстро. Убрав тарелку, бегу обратно в спальню за вещами. До поезда два часа, а мы ещё не на вокзале.

Моя комната отличается от комнат моих ровесников и друзей, наверное, только тем, что тут нет ничего лишнего. Четыре на четыре метра, в бежевых тонах, с темно-коричневой мебелью, одно окно, спрятанное за полупрозрачной занавеской, почти касающейся пола. Всё бы ничего, кроме одного «Но!» – почти всё здесь полосатое. Одежда, вещи, мебель. Почему? Моя мама – владелица модного бутика – считает, что «полоски – это классика, а классика всегда в моде!».

Хватаю зарядку для телефона со стола и кидаю ее в раскрытый чемодан на кровати. В след за зарядкой в чемодан летит косметичка, зубная щетка, альбом с карандашами и несколько книг. Закрыв всё это почти без употребления физической силы (прыгать на чемодане и пытаться ногами засунуть в него вещи – это ведь не в счет?), стаскиваю его с кровати и тащу вниз.

– Ого! – восклицает папа, – ты же вроде едешь на месяц? Или ты решила остаться там? Учти, мы назад тебя не примем! – в шутку пригрозился мужчина.

– А может мне там так понравится, что я не захочу уезжать? Надо подготовиться, если что тут мне вещей хватит на первое время.

– Первое время – это сколько полгода? – не упустил возможность подколоть меня Женя.

– Может и полгода… – буркнула я.

– Ладно, Женя, тащи её чемодан в машину.

– Ну почему я?! Не я же решил свалить в середине лета в лагерь… – опять забурчал что-то парень, но всё-таки взял чемодан и понёс его к машине.

– Тащи, тащи! И чтоб ты знал – это не просто лагерь, а один из лучших лагерей страны! – крикнула я ему в след.

Мне кажется или он меня даже не услышал? Вот зараза… Почему он не слышит меня, только когда я могу придумать что-то остроумное в ответ? Ладно, с этим потом разберемся, а сейчас самый важный вопрос…

– Мама, где еда в поезд?! – да-да. Это самый важный вопрос!

– Она уже в машине! – ладно, теперь я спокойна.

– Аня, проверь паспорт! – крикнул мне папа.

– Паспорт? Так вы же его взяли… или нет? – задумалась я, – Паспорт!! – быстрее света лечу на второй этаж в свою комнату, где со стола беру заветную книжечку в полосатой обложке. Я же говорила, полоски-классика…

– Волноваться о еде, забыв паспорт! Аня, вот теперь это точно ты! – с такими словами встречает меня семья на первом этаже нашего дома.

– Да ладно… Подумаешь паспорт, да кому он вообще нужен? – мда… Оправдываться я не умела никогда.

– Ладно, все в машину! – скомандовал папа, развернувшись и уйдя в нужном направлении.

На последок, мама десять раз проверяет наличие всех документов, уходит в прихожую, пока я обуваюсь. Убедившись в наличии всего нужного, собираюсь уже пойти в машину, как вдруг слышу топот и позвякивание железок. Какого?..

Оборачиваюсь на звук и вижу на самом верху лестницы Веню – нашего хаски с карими глазами. Это дружелюбное исчадие Ада (потом поймёте почему) стоит на ступеньках со своим поводком в зубах, который и издаёт этот неприятный звук. В следующую секунду я уже лежу на полу, придавленная этим двадцати килограммовым созданием, и покрытая вся слюнями. Говорила же поймёте почему…

– Веня, хватит! На помощь! –кричу я, в попытке вырваться и нормально вздохнуть.

– Что случ… Веня! Веня, слезь с неё! – наконец-то я могу встать и рукавами водолазки оттереть своё лицо. Блин! Теперь, всё в пятнах!

– Ну спасибо, блин… – злобно буркнула я, не смотря на собаку.

– Ладно, Ань, быстро в машину! – с этими словами мама пристёгивает поводок ошейнику Вени, обувает изящные «лодочки», берёт в руки клатч и уходит в машину.

Поднимаю брошенный рюкзак и отправляюсь в след за семьёй. Автомобиль, набитый людьми и вещами плавно выруливает с парковки в направлении вокзала. Бросаю взгляд на часы – 8:22. Поезд отходит в 10:00. Вроде успеваем. За окном пролетают знакомые пейзажи и улицы. За свои 16 лет я успела изучить их все. Папа крутит переключатель радио, пока не останавливается на джазовой станции. Сейчас начнётся…

– Не, только не джаз! Что угодно отдам только не джаз! – воскликнул Женя.

– Да, в тот раз мы слушали твой хип-хоп теперь моя очередь, – в тон ему ответил папа.

– В тот раз мы не ехали полтора часа до вокзала, а всего двадцать минут до торгового центра! – не унимался брат.

– Это все равно счита… – начал папа, но закончить ему не дала мама:

– В этот раз моя очередь! – властным тоном крикнула она, сразу затыкая всех представителей мужского рода в машине, – И мы будем слушать… – как всегда выдерживает трагическую паузу.

– Джаз… – тихо попросил папа.

– Хип-хоп… – в тон ему прошептал Женя.

– Музыку девяностых! – радостно воскликнула мама и легким движением руки переключила радиостанцию.

Теперь все сидели с кислыми минами. Папа – потому что его джаз переключили. Женя – потому что его хип-хоп даже не включали. Я – потому что просто не люблю подобную музыку, а Веня, потому что забыл взять своего плюшевого слоника. Да, у каждого свои проблемы.

Наконец-то в поле зрения появилось огромное здание местного вокзала, на первый взгляд полностью состоящее из стекла. Огромные зеркальные панели отражали солнечный свет, становясь похожими на огромную новогоднюю игрушку.

Наша машина ловко остановилась в нарисованном белой краской квадратике. Секунда и из неё начали вываливаться люди.

– Я думал это никогда не кончится! – заворчал братишка, вываливаясь из машины.

– А мне понравилось, – радостно сказала мама, легко выпорхнув из машины. Всегда завидовала её аккуратным летящим движениям, не то что мои.

– Никому не хлопать дверями! – заранее предупредил всех папа.

Подхожу к двери багажника и открывая её, случайно задеваю чёрную кофту Жени оставляя на ней полоску грязи.

– Блин! Аня! – зачем орать на всю стоянку? – Это была моя любимая толстовка! – простите? Любимая?! Черная, без рисунка. Такое ощущение, что он ее купил на распродаже в первом супермаркете.

– Аккуратнее ходить надо! – буркнула в ответ.

– Ничего страшного, она всё равно мне никогда не нравилась, – сказала мама, осторожно обходя нас и беря пакет, – Женя, сходишь к нам в бутик и выберешь любую толстовку. Это не проблема. – сказала она, уже обернувшись через плечо, подходя к зданию вокзала.

– Ага, конечно… Для вас может и не проблема – полосатыми ходить, а для меня – это унижение… – тихо прошептал Женя.

– Ты что-то сказал? – резко развернувшись с издевкой спросила мама.

– Нет, я наоборот рад, – с открытым сарказмом сказал брат.

Смотря, на эту картину стараюсь не засмеяться в голос, но тихий смех сдержать не могу. Ловлю злобный взгляд Жени. Ой… кто-то сейчас получит. Быстро хватаю свой рюкзак и спешу к входу в здание, надеясь уйти незамеченной.

Захожу на досмотр. Выворачиваю карманы, выкладываю мелочь, ключи, стараясь, как можно меньше задерживать очередь. Отхожу к стене и жду родителей. Мама проходит «рамку» быстрее всех, потому что в отличии от меня у неё не огромный рюкзак, а маленький красивый клатч, который даже не досматривают. Вот папа в клетчатой рубашке отстёгивает Венин ошейник, кладёт его на ленту и пытается спокойно пройти через рамку с не пристёгнутой собакой, но не судьба. Хаски замечает меня и быстро проносится сквозь толпу, оттолкнув охранников, прямо ко мне. Добежав, начинает ластиться и радостно скулить.

– Давно не виделись! Целых пять минут! –начинаю гладить его за ушком. Через минуту прибегает папа, сразу пристегивая обратно поводок и вставая рядом.

Вот через досмотр проходит Женя. Светло-коричневая полоска грязи хорошо выделяется на фоне матовой черной ткани толстовки. Его заставляют вытащить все из карманов, и все те, кто думал, что Нарния находится в женской сумочке или шкафу, они просто это не видели1. Он достаёт семьдесят рублей мелочью, ключи от дома, брелок с изображением какой-то футбольной команды, зажигалку, ключи от мотоцикла, пружинку (откуда она?), половину стержня ручки, несколько скрепок и еще Бог знает, что. Затем также быстро запихивает все обратно по карманам, и как ни в чем не бывало подходит к нам.

После еще одной маминой проверки документов (миллионной за день), мы проходим к табло с расписанием. Мой поезд уже приехал, но пускать в него будут только в 9:30. Сморю на время – 9:11. Девятнадцать минут, чтобы найти делегацию и сопровождающего. Поворачиваюсь к маме и спрашиваю:

– Что тебе писала учительница? Где мы собираемся?

– В детской комнате ожидания, – сказала мама, сверяя номер поезда на билете и на табло.

– А где она? – снова не унимаюсь я.

– На третьем этаже, – говорит папа и оглядывается в поисках лифта.

Заметив стеклянные сооружения в другой стороне зала, мы направляемся к ним. Заходим внутрь, я нажимаю на кнопку с номером три, и кабинка приходит в движение.

Не понимаю, почему мы не могли собраться в обычном зале ожидания. На сколько мне известно, в делегацию входят мои ровесники плюс минус год. Согласитесь, сложно назвать нас детьми.

Выйдя из лифта, первым делом замечаю яркую детскую площадку. Яркий солнечный свет падает через панорамное окно на ряды кресел. Холодно-серые тени сливаются с тёмным полом. Светло-голубые стены визуально делают помещение более просторным. Здесь уже сидят люди. Судя по всему, это мои будущие соседи на месяц. Около каждого подростка стоят родители.

– Так… – мама достала из сумки свой любимый полосатый ежедневник, и стала что-то искать: – Вот! Нашла! Нам нужен Алексей, – после этих слов она убрала книжечку в сумку и достала зеркало, проверив не растеклась ли её любимая темно-вишневая помада. Это была одна из её привычек – частая проверка безупречного макияжа. Зачем она это делает – для меня навсегда останется загадкой. За всю свою жизнь я не помню, чтоб у мамы на людях растёрлась помада. Даже после ужина, она выходила из ресторана с идеально накрашенными губами.

– Здравствуйте! Вы из делегации? – спросила нас женщина лет сорока. На ее лице сияла ужасно натянутая улыбка с неровными зубами. Длинные накладные ногти до вмятин сжимали папки с бумагами, а огромные наращенные ресницы обрамляли яркие глаза. Её голубая блузка была вся усыпана пайетками, а ткань так сильно обтягивала полное тело, что в некоторых местах собралась в складки. Похожа она на ведьму. Если мою маму, одетую из собственного бутика, а если точнее, то в строгое сиреневое платье, с расшитым широким поясом, созданным по её эскизам, не вырвет на эту мадам с неприятным голосом, то я очень удивлюсь.

– Здравствуйте! Да, Анна Огонцова. Мы её родители.

– Что же, приятно познакомится, я Екатерина Михайловна – организатор этой поездки, – честное слово, мне уже плохо от её голоса.

– Т.е. вы поедите с нами? – с ужасом спросила я. Ее глаза ярко-голубые, обрамленные этими «пауками» переключились на меня, но только сейчас я поняла, что это линзы. Даже с моим неидеальным зрением, видно, что они одеты неправильно и заходят с одной стороны за границу радужки.

– Нет, конечно! – эта… Екатерина Михайловна запрокинула голову и начала громко смеяться. Беру свои слова обратно, хуже ее голоса кое-что есть, это ее смех! – Я уже не в том возрасте, чтоб по лагерям разъезжать. С вами поедет Алексей.

– Я же говорила, нам Алексей был нужен, – тихо шепнула мне мама, продолжая улыбаться этой женщине.

– Ну так давай его найдем, – в тон ей ответила я.

– А пока, – опять встряла ведьма, – Анночка, нам с твоей мамой надо проверить все документы, ты можешь идти и познакомиться с другими детьми, – она мне не нравится еще больше. Во-первых, терпеть не могу, когда меня называют «Анночкой». Во-вторых, назвать «детьми» людей, которые уже несут уголовную и имущественную ответственность – это слишком.

Я все же слушаюсь, и отхожу от них. Если хоть еще раз за сегодняшний день мне нужно будет разобраться с документами, то я кого-нибудь придушу. Так, что тут у нас? Вон какая-то девчонка закатывает глаза на замечание родителей и кусает ярко накрашенную губу. С тобой, дамочка, нам не по пути. Слишком самовлюбленная, это даже так видно. Вон пацан с длинной крашенной чёлкой сидит в телефоне. Так про это даже думать не хочу. Вон стоят у стены два парня, пришли они при нас, значит успеть познакомиться не могли. Наверное, это братья. Хотя нет. Слишком разный оттенок волос, и рост, про сложение тел вообще молчу. Один высокий и щуплый, другой наоборот низкий и довольно полноватый. Если не братья, а так хорошо общаются за короткий срок – значит друзья. Судя по нашивках на одинаковых футболках, даже одноклассники. Ладно, с ними разберемся позже. Так, вон еще один. Стоит около окна, довольно высокий, смуглый, с немного отпущенными волосами. Смотрит в телефон, судя по тому, как быстро его пальцы летают по клавиатуре, он с кем-то переписывается. Вот приходит звук оповещения, вызывая на лице смущённую улыбку. Ясно, первая любовь – диагноз ясен. Изучаем дальше… вон девчонка в камуфляжных штанах с высокой талией и топе помогает маме с сумками. Волосы распущены и выпрямлены, на лице стрелки и слой косметики, на ногах кроссовки на высокой платформе, в ушах сережки-кольца. Учитывая, что нам два дня трястись в поезде и почти все присутствующие одели под куртки пижамы, ты, красотка, в полной боевой готовности! Ясно – девушка в активном поиске. Ладно, это еще терпимо. И последний вопрос: где Катя?

Катя – это моя одноклассница и лучшая подруга с четвертого класса. Я тогда только сменила школу, а оказалось и она тоже. С тех пор мы неразлучны. Удивительно, что и в лагерь нас отправили вместе. Только меня за идеальную общую успеваемость, а её за успехи по русскому языку и литературе.

Достаю телефон из бокового кармана рюкзака. И набираю сообщение Кате:

Ты где?

Ответ не заставляет себя ждать:

Поднимаюсь. Еще пару минут.

Смотрю на время – 9:25. Идеальная точность у человека. Я лучше приеду на два часа раньше, чем за пару минут. Подхожу к папе и забираю у него свой чемодан.

– Ты куда? – спросил папа.

– Пойду места займу. Скоро Катька поднимется.

– Ну, ладно.

Так, теперь тащим этот чемодан на два последних свободных места у окна. Идеально! Тут открывается идеальный обзор на панораму родного города. Вдруг чувствую, как знакомые руки закрыли мне глаза.

– Екатерина, что в предложении «соберемся за 15 минут до отправки» Вам не понятно?! – разворачиваюсь к знакомому лицу и сильно обнимаю.

– Ну прости… просто немного проспала…

– Только ты можешь опоздать на поезд, потому что всю ночь опять лазила в интернете.

– Анька, не нуди…

– Ладно, я сегодня добрая. А теперь пошли к родителям. Уверенна, что они уже разобрались с документами.

Поднимаемся, и берем свои сумки. Моя семья стоит вместе с мамой Кати около того же ограждения, где мы и разошлись, поэтому находим мы их быстро.

– О! Девочки! А мы как раз вас ищем! Сейчас мы познакомим вас с вашим сопровождающим, – радостно воскликнула Нина Александровна – мама Кати.

Смешно наблюдать, как отличаются наши мамы. Нина Александровна стоит в свободной чуть помятой рубашке, голубых джинсах и бурно жестикулирует. В то время, как моя стоит рядом с высоко поднятым подбородком и идеально прямой спиной, в дизайнерском приталенном платье, с аккуратным макияжем и кажется вообще не волнуется не из-за чего.

За этим сравнением, я не замечаю, что кто-то подходит к нам со спины и встает рядом…

– О! А вот и он! Знакомьтесь, это ваш сопровождающий Алексей! – радостно сказала Нина Александровна.

Когда я поворачиваюсь назад, я ожидаю увидеть кого-угодно, но не человека с грязными волосами, в черной кожанке, неровными желтыми зубами и запахом сигарет за несколько метров. В этот момент у меня в голове крутятся несколько мыслей: «Черт бы побрал закон диффузии, из-за которого молекулы с запахом никотина так быстро добрались до моих органов обоняния», «я спиной чувствую, как мама напряглась… Что ж, не нужно ведь судить человека по внешности, правильно?»

Господи, пожалуйста, пусть хоть раз эта пословица окажется права…

Глава вторая

Часто моргаю, пытаясь избавиться от этого наваждения. Это не может быть правда… Полтора года постоянных, уроков, факультативов чтоб попасть сюда и мой сопровождающий – странный курящий тип.

– А вы знаете, что запах сигарет, наносит вред чужому организму почти, как семьдесят процентов от урона, если бы человек курил? Этот термин называется «пассивное курение», – выдаю я на одном дыхании вместо приветствия.

– Признаться раньше не знал… Даже страшно представить, что я узнаю за два дня в поезде, – усмехнулся Алексей.

– Здравствуйте! Я – Катя, – представляется моя подруга. Хорошо, что в этой поездке хоть у кого-то есть знания правил этикета.

– Приятно познакомиться! Я Алексей! Ну ладно… а как зовут твою умную подругу? – на этих словах Катя толкнула меня локтем под ребра. Все бы ничего, если бы до этого она два года не ходила на борьбу. «Легкий» толчок вышел больше похожий на нападение в темной подворотне. Дыхание перехватило, ребра заболели, сработал рефлекс и теперь в кругу людей я стояла согнутая в три погибели.

– Аня… кхм… – повернувшись к подруге, выдаю, – стерва…

– А… Ну… Приятно познакомиться! – замешкался наш сопровождающий, затем повернулся к Катьке и спросил, – ей помощь нужна?

– Да я вас умоляю! Эй? Помощь? Да не в этой жизни! Мы попозже подойдем, – сказала Катя и потащила меня в противоположную сторону.

– Ты как? – осторожно спросила она, пока я пыталась выпрямиться менее болезненно.

– Лучше… бывало… – прокряхтела я, – ты сдурела, так на людей бросаться?

– Прости, не рассчитала… – начала оправдываться она.

– Не рассчитала… Понятно теперь, почему в нашем тандеме я математик, а ты любитель русского. Не рассчитала она… – продолжала ворчать я.

– Ну все! Хорош ворчать! Пошли грузиться, уже опаздываем.

– Стоп, сколько времени? – с ужасом спросила я. Только не это…

– 9:35 – спокойно ответила Катя.

– Посадка началась пять минут назад! Бежим! – крикнула я и потащила за руку Катьку в сторону перрона.

Мне кажется, мы смогли побить рекорд по скорости, потому что ровно через полторы минуты мы стояли на перроне, в окружении нашей делегации и родственников… Ну и моей собаки.

Быстро прощаюсь, обнимая всех. До отправки поезда осталось меньше десяти минут, а мы ещё не сели.

Еле-еле с папиной помощью я поднимаюсь по узкой лестнице в вагон, и пытаюсь пролезть по длинному коридору плацкарта, никого не убив. Когда мне это удается я с ужасом обнаруживаю, что моё место – это боковая полка и не просто боковая полка, а верхняя боковая полка. Мда.. мне с моими 179 см чистого роста, там только хорониться.

– Чего какая грустная? – весело спрашивает меня Катька, которая тащит не меньше пакетов.

– Верхняя боковушка… Жизнь не справедлива… – ворчу я, пытаясь запихать свой чемодан на полку для багажа.

– Так ты на верхней?! – радостно восклицает она? Чего она кричит? – давай поменяемся! Ну, пожалуйста… – просит она.

– Ты серьезно хочешь туда? – размахивая руками, указываю куда-то наверх.

– Конечно! А ты ляжешь снизу, – продолжала она.

– Я только за! – если она передумает, то я уже ни в чем не виновата.

Кое-как распихав вещи по полкам и оставив только рюкзаки, мы легли на свои места. Нижняя полка немного шире, и окно полностью моё. Втыкаю в уши наушники, беру из рюкзака альбом и клюквенный батончик мюсли, который стащила у Кати еще в зале ожидания, и боковым зрением следя за окном, начинаю рисовать…

Что ж, приключения, ждите нас…