Билет в другое лето

© Мария Евсеева, текст, 2018

© Макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2018

Глава 1

М-да… Сутки в поезде – это полный абзац!

«Поедешь с вожатыми первой смены – хорошие ребята. Познакомитесь, погогочете, не успеешь оглянуться – уже на месте».

Родительское напутствие звучало так, как будто меня отправляли не в этом черепашьем составе, а в машине времени. Вдыхай тут все многообразие ароматов «доширака» и наслаждайся унылыми пейзажами из заляпанного окна. Еще и этот рыжий доходяга таращится на меня без зазрения совести. Сейчас точно знакомиться надумает. Ясельки «Колокольчик», вторая группа, а не педотряд!

– Первый раз едешь? – подает голос. Но не рыжий, а тот, что рядом с ним, – губастый, с глуповатой улыбкой на пол-лица и бесцветными бровями, как и вся шевелюра на голове.

Смотрю на него и думаю: «Тебе пообщаться не с кем? Наверно, достал уже своих напарников, решил до меня доколебаться?»

Ухмыляюсь и демонстративно достаю наушники.

А он не унимается:

– Санек тоже первый раз. А мы с Ревалем второй. – И тянет шею посмотреть, что смуглый на верхней полке делает.

А тот уставился в открытое окно и даже не моргает. Серьезный, как памятник! Видно, реально эти двое внизу достали его своими разговорами.

Наваливаю громкость, и мне становится фиолетово на все эти дружественные порывы малоинтересных лиц. И даже поезд начинает набирать ход, как будто поддакивает – все верно делаю. Он на моей стороне, оказывается, и я киваю ему ритмично под Don’t Stay от Linkin Park. Но слишком быстро расслабляюсь. Только глаза прикрываю, как белобрысый балабол толкает меня локтем в бок. Сидит уже как свой, рядом, и улыбается до ушей. Головой-мячиком в проход кивает, а там еще одно любопытное лицо. Посимпатичнее этих, конечно, – девушка. Но не в моем вкусе. Широта необъятная по всем фронтам!

Откладываю наушники. Что еще? Что вам всем от меня надо?

Но девушка загадочно молчит и накручивает на карандаш прядь волос. Из нагрудного кармана ее джинсового комбеза выглядывает исчерканный блокнот.

– А ты кто? У меня нет твоей фамилии в списке.

Ага, вот он – предводитель банды гастролеров! Смотрит на меня, как сытая кошка на замученную до полусмерти мышь. Флиртовать, что ли, пытается? Клоунов своих дрессируй!

– И что? – Впиваюсь в нее ответным взглядом.

– Но эти два купе наши, – вполне дружелюбно отвечает она на мою грубость. – Маргарита сказала: «Все свои». А ты лишний, получается. Ты откуда? С истфака?

– Ага, и оттуда тоже, – ржу над ее догадками.

– А серьезно? – встревает рыжий, запуская руку по локоть в пакет с чипсами, и моя неприязнь к нему только увеличивается.

– «А серьезно» – не ваше дело! Жуй свой паек и не отвлекайся.

– Он на отдых, – подает голос «памятник» с верхней полки, и я бросаю на него уважительный взгляд. Догадливый!

– А почему с нами? – не унимается толстушка и начинает задумчиво грызть карандаш. – Заезд только через три дня. Да и на школьника он не тянет…

– Спасибо за комплимент! – перебиваю ее и ухмыляюсь.

А она заваливает новыми вопросами:

– Ты от Балаковой? Вожатым? Документы сдал в штабе?

– Чего? – И снова меня смех пробирает.

– Да отстань ты от него.

Ловко спрыгивает с полки смуглый и сразу перестает казаться гранитной фигурой. Протягивает мне руку как бы не взначай:

– Реваль.

– Макс, – успеваю отозваться.

Проскочив мимо пухлой коротышки, которая, кажется, осталась недовольна и его и моим поведением, он в два счета оказывается в коридоре.

Похоже, Реваль единственный разумный человек в этом балагане.

Все смолкают. Даже Рыжий пытается не хрустеть чипсами. Толстушка нехотя покидает наше купе, бросив на меня пару многозначительных взглядов. А я встаю зачем-то с места – типа за кипятком собираюсь, – но на обратном пути торможу с кружкой возле третьего окна в коридоре и раздвигаю шторки.

И что там такого? Одни электрические столбы мельтешат.

– Не хочется уезжать? – после продолжительного молчания решаюсь заговорить сам, наблюдая, как этот крепкий загорелый парень по имени Реваль задумчиво смотрит в окно.

– Нет, все нормально, – спокойно улыбается он. – Просто вернусь назад к осени, так и не увижу наше лето.

– А ваше лето какое-то другое? – пытаюсь подавить ухмылку, потому как закрадывается мысль, что я погорячился с выводами насчет его адекватности.

– Конечно, – отвечает Реваль.

Отвечает твердо, но по-доброму. Как-то по-взрослому.

И все дальнейшие вопросы вдруг отпадают сами собой. Захотелось тоже таращиться на бегущие за окном поля и лесопосадки и жадно запоминать наше лето, которое совсем скоро останется где-то позади и уже без меня. Ну и пусть остается! А сам машинально хлопаю по карману, где покоится айфон. Все чего-то жду, кажется. Только зачем? Неужели до сих пор не усвоил: что вырвано с корнем – уже не прорастет.

– А я угадал насчет отдыха? – разворачивается ко мне вполоборота новый знакомый, и я от неожиданности вздрагиваю.

– А? – Пытаюсь одной рукой поймать гаджет, который уже успел машинально вытащить из кармана, а второй – кружку с кипятком, параллельно соображая, о чем он меня спрашивает. – Ага. Типа того.

– Типа того, – улыбается Реваль. – Я просто слышал, как ты на вокзале…

– Да ну ее! – Машу рукой, забыв про кружку. Капли кипятка попадают на майку, и где-то в области сердца начинает немного жечь. Впрочем, это вряд ли от кипятка.

– Ревалька, – выглядывает из соседнего купе толстушка и хихикает, как первоклассница, – представляешь? Мне сейчас Ира Творожникова звонила.

Лицо Реваля тут же меняется: глаза превращаются в узкие щелочки, и вот он уже давит лыбу до ушей, напрочь позабыв о своей напускной взрослости.

А та стрекочет дальше:

– Весь свой день пересказала в четкой последовательности: и как собиралась, и как на вокзал ехала, как пила чай в зале ожидания. Представляешь? А потом в двух словах отчеканила, что на свой поезд опоздала. Но у нее есть план Б, представляешь?

– План Б, – комедийно грубоватым голосом, видимо изображая ту самую Иру Творожникову, повторяет другая, высокая, с родинкой на щеке. В руке пустая кружка, чайная ложка позвякивает, а на запястье тьма разноцветных веревочек-браслетов.

Мне кажется или я попал в цирковую труппу?

Реваль смеется:

– Есть у нас один персонаж, но ты сам скоро все поймешь, – объясняет он всеобщее оживление. – А это Катя, – кивает в сторону закрывающейся двери купе. – Правая рука Маргариты. Балакова Маргарита – комиссар штаба студенческого отряда. Главная у нас то есть. Она своим ходом в «Жемчужину» доберется. И таких, кстати, полно. А это, – смотрит в конец коридора, – Алина. Есть еще Света и Юля. А с нами по соседству – Санек и Артем.

– Да мне как-то… – отмахиваюсь как можно мягче.

– Все равно. Я понял, – едва заметно подмигивает. – Но, как минимум, до конца смены глаза придется друг другу мозолить. Или ты вообще на все лето?

– Не знаю, – пожимаю плечами и, кажется, впервые за весь день улыбаюсь. – Посмотрим по обстановке.

Глава 2

Я не знаю, что происходит. Я хочу понять, пытаюсь до него достучаться, добиться нормального разговора, а он отмахивается: «Все нормально». Но я же чувствую! Между нами растет глухая непробиваемая стена – я ее ощущаю.

«Вам надо расстаться на время, – говорит Надя. – Ты ж его к ноге привязала. Мне бы тоже надоело…»

Но как можно надоесть, если любишь, если живешь им одним, если все по-настоящему?!

Не получается поговорить с мамой. Начинаю и… сдуваюсь на полуслове. Какой-то комок в горле образовывается и душит, душит, душит. И гордость дурацкая просыпается: «Все у нас гладко и прекрасно!» А у нас ли? А существует ли это «нас» и когда оно успело расколоться на две отдельные половинки?

С Лешей мы вместе уже два года. Начали встречаться накануне моего пятнадцатилетия. Ну как встречаться? Всю весну он просто провожал меня до дома, а вечерами болтали по скайпу. Пару раз на файер-шоу вместе ходили, а в конце мая рванули на великах к Лысой горе. Пицундские сосны, узкие, извилистые тропки и триста семнадцать метров над уровнем моря! Оглянешься назад – город крошечный, как на ладони. А мы на вершине – счастливые, свободные и чуточку сумасшедшие.

Вот с этой-то поездки все и завертелось. Не стремительно, но мама заволновалась, твердила постоянно: «Рано-рано-рано! Не теряй головы!», как будто в нас самих не сидели страхи и сомнения. У них, у взрослых, все только черное и белое, а замечать остальное – нет времени! Вот и кажется им, что ты маленький, маленький… хоп!.. и повзрослел в одночасье! А на самом деле внутри тебя идет постоянная борьба: с собой, со своим характером, с опасениями; за мечты, за желания, за достойное место среди других.

Но Леша произвел на маму положительное впечатление, как только стал приходить к нам в гости, и она отстала. Успокоилась, что сидим у нее под боком, жуем пироги, смотрим комедии и ничем недозволенным не занимаемся. Как будто для этого сутками где-то пропадать нужно. Странная логика.

Так вот, с мамой разоткровенничаться я не могу еще и потому, что все было. Не сразу, конечно, и не по глупости. Да и голову ни с того ни с сего никто не терял. Мы не думали об этом днями и ночами, не выжидали удобного момента, чтобы скрыться от бдительного чужого глаза. Само собой как-то получилось…

Но разве ей объяснишь? Вместо поддержки или совета получу обязательно: «А я говорила!» И это меня окончательно добьет.

Леша вчера даже не поднялся. Позвонил и небрежно бросил: «Готова? Выходи». Выскочила к нему через три минуты, а он и не взглянул на меня. Улыбнулся натужно и глаза отвел. Руку протянул, а она холодная…

Говорят, что любовь, как аккумулятор, вырабатывает свет, тепло, энергию. Получается, у Лешиного аккумулятора кончился заряд. Не хочу в это верить. Бред и выдумка! А если и так, моей подзарядки на двоих хватит – бери! Но не помогает… Становится только хуже. Прохлада в мыслях, отчужденность во взгляде и на сердце – лед.

Пришли на набережную к «Пароходу»^[1], где его давние друзья всегда собираются. Он сразу оживился, разулыбался девчонкам и в разговоре вроде невзначай мою руку выпустил, а потом и вовсе отстранился. А я стояла одна среди малознакомых лиц, как дура, и чувствовала себя лишней. И сказать ничего не могла, и кинуться к нему через толпу не смела. Как-то само собой получилось, что я оказалась в стороне. Пятилась, пятилась молча… Но кто бы знал, как хотелось закричать! До боли в горле, до хрипоты! А Леша, похоже, даже не заметил моего исчезновения – ни вчера, ни сегодня так и не позвонил…

Ловлю его «ВКонтакте» в онлайне, а он как будто избегает меня – зайдет и тут же выходит, не читая моих сообщений. Что же такое происходит? Копаюсь в себе, ищу причины, но не нахожу их, хотя цепляюсь за все, что можно.

Надя пришла, посмотрела на меня и фыркнула недовольно:

– Ты как простокваша. Вставай, пошли к нашим!

Зачем? И куда «к нашим»? Вдруг Леша придет, а меня дома нет?

– Что-то не хочется. – Улыбаюсь, стараясь казаться беззаботной, а на душе – чернота беспросветная.

Но она меня всю «от и до» читает. И не жалеет:

– Вот поэтому твой Леша и соскочил: все дома и дома. Скучно!

– Так мы же гуляли…

– Гуляли, – кивает и кривит губы. – От фонаря до фонаря. И все время вдвоем.

А разве нужен рядом кто-то еще, до кого не будет дела?

– Короче, Насть! Я без тебя не уйду! – И встает деловито.

Собираюсь неохотно, сама то и дело в окно украдкой посматриваю, телефон из рук не выпускаю, проверяю постоянно: не завис ли, ловит ли сеть, не пропал ли вай-фай? Но нет… Леша не звонит, не пишет, не приходит. Только я в это поверить никак не могу, а смириться – вообще за гранью реальности.

«Наши» – это Надина новая компания. Я пересекалась с ними один раз. Запомнила только одного парня – высокий, темноглазый и… уж больно взрослый. Я почему-то таких побаиваюсь. Кто знает, что у них на уме.

– Девчонки, а вы в купальниках? – выкрикивает кто-то, сто́ит нам только выйти из подъезда.

– Конечно! – расплываясь в улыбке, машет в ответ Надя.

Да, эти ее приятели действительно взрослые – стоят около двух припаркованных рядом машин, по-свойски привалившись к капотам. И зачем я согласилась идти с ней?

– Я не собиралась купаться, – бормочу еле слышно. Мало того что городские пляжи не перевариваю, так еще и предчувствие дурное.

– Ну не купайся. Тебя никто насильно в воду не потащит, – шепчет она мне, продолжая улыбаться своим приятелям. А когда подходим ближе к компании, спрашивает у ребят: – Какие планы?

– До Бугазской косы хотим махнуть.

– Так там же теперь проезд закрыт, – блещет эрудицией Надя.

– Прорвемся, – смеется один из парней.

– А не хотите на Тортугу^[2]?

– Да можно и туда, – щурится на солнце тот самый, темноглазый.

А я никуда не хочу. Тем более ехать. Тем более с ними. И вообще…

Но Надя хватает меня под локоть, а сама легко вклинивается в разговор про пляжи на Бугазской косе. Замечаю, как на нее заинтересованно смотрит парень в белой майке с крошечной, едва заметной татуировкой в виде знака бесконечности на шее, рассказывая про сегодняшние волны в три балла. А потом с заговорщической улыбкой открывает дверцу «хонды», достает из салона машины что-то и вручает Наде. Та пищит от восторга, кидается счастливая к нему в объятия. Даже мне становится радостно за подругу, и неважно, что он там ей подарил.

Но тут они ко мне оборачиваются.

– Угощайся! – приятно улыбается Надин рыцарь и протягивает вафельный рожок с огромным шариком мороженого черного цвета. Я такое еще не пробовала, хотя и видела в «Инстаграме» сотни раз.

Верчу в руках, с любопытством осматриваю со всех сторон, а потом смеюсь отчего-то. И благодарю, конечно. На Косу мы так и не смогли проехать, даже пляж Тортуга оказался закрытым – зря только протряслись по неровной дороге пригорода. Зато обратно летели с ветерком по шоссе и на ходу почти единогласно решили, что искупаться все-таки стоит, а до Большого Утриша^[3] рукой подать.

Нет, Утриш действительно недалеко (около пятнадцати километров от Анапы), и места там очень живописные: Жемчужный водопад, несколько лагун, мысы Крокодил и Ежик, скалы и холмы, покрытые можжевельником, редкие виды деревьев и дельфинарий прямо в открытом море. Сам полуостров сформировался в результате землетрясения – это ли не чудо природы? Если верить преданиям, сюда приплывали Ясон и аргонавты в поисках золотого руна, и именно к одной из здешних скал был прикован могучий Прометей. Огромный орел по приказу Зевса долгие годы клевал его печень. Но бог Тлепс^[4] на своей кобыле ринулся на помощь тому, кто принес людям с Олимпа священный огонь. Бой с орлом был жестоким – птица вырвала когтями кобылу из-под Тлепса, та упала и превратилась в гору, которая по сей день носит название «Кобыла». А неподалеку протекает река Неберджай – «кровожадный орел»^[5].

Правда, ехать туда мне все-таки не хотелось.

Во-первых, я не привыкла вот так «гулять» с малознакомыми мне людьми, несмотря на то, что первоначальное мнение о них немного да развеялось. Ромка – тот, что за рулем (стопроцентно Надина новая пассия), – веселый парень. Миша серьезен и рассудителен – сразу пристегнулся, следит за дорогой, знает, куда лучше свернуть, как объехать, и не болтает попусту.

Во-вторых, меня тихонько подначивает совесть – разъезжаю с незнакомыми парнями черт-те где. Вроде ничего такого не делаю, а как представлю Лешу на своем месте, зубы до скрипа стискиваю… Даже думать об этом не хочу! Нет, он бы так никогда не поступил. Это я… глупая дурочка! Поехала куда-то зачем-то… А вдруг он в это время заходил ко мне, а я…

Смотрю на темный экран телефона и в сотый раз, кажется, снимаю с блокировки, чтобы проверить, нет ли пропущенных?

Надя косится, и снова ножом по сердцу:

– Захотел – давно бы уже позвонил.

– Да он спит, наверно, – пытаюсь оправдать его и еще сильнее ругаю себя за то, что не осталась дома.

– В три часа дня?

Жму плечами. Ну мало ли?

Большой Утриш встречает нас прохладным свежим ветерком. В городе ветер совсем другой – слишком горячий. Если бы рядом со мной сидел Леша, я бы тоже улыбалась, как все. Вытянула бы руку в открытое окошко, а может быть, даже высунулась по пояс… Но сейчас мне хочется вернуться назад. Как магнитом обратно тянет, хоть прыгай на полном ходу!

Паркуемся прямо на склоне у обочины. Все радостно галдят и спешат вниз, к морю. А я всматриваюсь в бирюзовую полоску горизонта… Стою так пару минут, не двигаясь. А потом срываюсь с места, повинуясь внезапному порыву, и бегу, не чувствуя ног. Только не вниз по склону, не туда, где море выбрасывает волны на камни, – мне там делать нечего. Моя дорога – в обратную сторону.

Глава 3

– Э-э-э… Я что-то не понял… – Смотрю ей прямо в глаза и пытаюсь разгадать, сиюминутное ли это решение или они еще там, дома, все придумали и разложили по полочкам. – Халупа и два неадеквата как приложение как-то вяжутся с тем, что вы так красочно расписывали?

– Максимушка, вяжутся. Еще как вяжутся! Между прочим, это самая лучшая комната. И, заметь, вас там всего трое, когда в остальных по четверо и даже пятеро обычно проживают.

– Зря не по пятнадцать! – Пинаю на эмоциях ни в чем не повинную стену, но тут же спохватываюсь и меняю тактику. – Теть Наташ, – сажусь к ней на стол, аккуратно спихивая в сторону стопочку бумаг, – мы ж так не договаривались…

– Мы не договаривались права качать.

Выражение ее лица невозмутимо, и она старается говорить строже.

– Скажи спасибо, что ты тут находишься, когда другие из кожи вон лезут, чтобы попасть хотя бы на одну смену. Целое лето у тебя море под боком. Отдыхай – не хочу!

– Ну можно меня отдельно поселить? – Перехожу к контратаке, делая слезливую мину, хотя знаю, что у меня это получается не так великолепно, как у кота в «Шреке». Зато после подобного хода у всех стопроцентно поднимается настроение.

– Не наглей. – Теть Наташа легонько сталкивает меня со стола, в ее голосе каменная твердость. – И переоденься как положено.

– Во что? В ту идиотскую футболку? А эта чем не устраивает? Даже цвет совпадает. Ну, почти…

– Сказано «переоденься», значит, переоденься! – И шарахает кулаком по столу.

Пфф! Как страшно! Как будто я прямо сию минуту возьму и смирюсь со своим положением! Все вы, оказывается, заодно! Ну ладно, ладно… Посмотрим, кто кого!

– Располагайся, Максим, – тянет она напевно мне в спину, сменив интонацию.

– Ага!

Только это не я, это дверь грохочет ей в ответ.

Чтоб она с петель слетела!

Стены развеселенькие – все в плакатах и фотографиях. Детишки, шарики, фонарики… Слезки, сопельки, подгузники… Какого черта я вообще здесь делаю?!

Достаю айфон, тыкаю пальцем по сенсору, злюсь, промазываю.

– Здорово, Кирюх! Как оно?.. Отдыхаешь?.. Я? Тоже отдыхаю… Слушай, выручишь, а? Заблудился по дороге. Домой срочно надо, а то мамка отругает… Заберешь меня? Да не, тут недалеко… Выезжаешь на М-4 «Дон» и пилишь пару часиков… Где, где? В Анапе!.. Да какие восемь часов?! Ну восемь… Все равно катаешься по городу без толку. А тут море, солнце, девочки… Бензин оплачу, как домой вернемся. Ты ж меня не первый день знаешь!.. Совсем никак?.. Ну ладно… Да не, не надо, не парься! Спасибо…

Черт!

Еще злее долблю айфон.

– Дэн? Дэн, бро, выручай! Подай школоте на мелкие нужды… На билет до дома не хватает…

Дэн ржет в трубку. Смешно ему!

– В концлагерь попал, свалить бы как-то, – объясняю на полном серьезе. – В долгу не останусь… Я тебя хоть раз подводил?! Совсем на нулях? У тебя ж зарплата на днях была… Всю просадил? Да ладно, ладно, не оправдывайся. Я все понял…

Двадцатник на пятки наступает, а врать так и не научился. Клоун!

– Здоро́во, Леший! Есть бабки? Кинешь на карту?.. Ну хоть сколько… Сколько не жалко… Сотку?.. Сотку, Леший?! Стебешься? Да пошел ты!

Друзья еще называется…

Замечаю, как на меня таращится лупоглазый пацан у лестничного пролета.

– А ты че уши раскинул? Иди кашку кушай! Или маршируй… Что там у вас сейчас по расписанию?

Тот с перепугу в стену впечатался, когда понял, что я в его сторону сворачивать собираюсь. Только нужен он мне больно. Толкаю дверь, а она не поддается. Раз, другой. Наваливаюсь посильнее, а потом с ноги ее – на!

Вот и улица. Вдали голубеет море…

– Это аварийный запасной выход, – блеет за спиной тот, глазастый.

Да мне плевать!

Безликий двор с прилегающими куцыми аллейками и лавочками, островки спортивных площадок то там, то тут, выбеленные бордюрчики, какие-то разметки на асфальте и забор… высокий, кованый… по всему периметру. Точно тюрьма!

– Слушай, а где тут дорога к морю?

– Прямо и до конца, – улыбается встречный в инкубаторской оранжевой футболке и убогой бейсболке с логотипом лагеря. – А ты стажер? Возьми перчатки в подсобке для уборки территории.

– Стажер, – хмыкаю ему в ответ и на ходу вытряхиваю из карманов весь мусор, который там завалялся. А потом оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как преобразился вид двора с урнами на каждом шагу. Ну вот, теперь совсем другое дело, а то было слишком уныло. А ты убирайся, убирайся!

Наконец-то ворота. За ними барханы светло-желтого, почти белого песка. И вместо каменной дорожки – деревянный настил, который тянется далеко-далеко.

Вот это пляж! Вот это ширина! И ветер хозяином гуляет на просторе. Налетает внезапно, будто исследует тебя, как равнодушный громила на фейс-контроле, а потом, приняв, время от времени маячит на горизонте – демонстрирует, что рядом, что все равно присматривает. Ну а тебе уже и дела до него нет. Растворяешься в атмосфере, созданном кем-то антураже, и тело начинает жить отдельно от твоего разума. Но в клубе толпа, а здесь безлюдно, как на необитаемом острове. Если б не лежаки под навесом справа и не троица у кромки воды, я б, наверное, навсегда остался среди этих дюн, выстроившихся караваном вдоль линии берега.

Да тут знакомые лица, оказывается! Реваль, Рыжий и… Интересно, где этот чипсодав потерял своего придурковатого приятеля? Потому что третий – в черной боксерке – не тот губастый, что с деревенской простотой подсаживался ко мне в поезде. С этим я еще не пересекался.

А они купаться собираются. Рыжий футболку стягивает неуклюже, но не спешит заходить в воду – маячит туда-сюда, вышагивая вдоль берега. Спина белая, аж слепит глаза на солнце. Тот, с незнакомым фейсом, здоровый такой, куксится, как девчонка, когда волны, набегая одна за другой, достают до краешка его шорт у колен. Видно, вода еще холодная. Конечно! Ну а как ты хотел? Первое июня.

Ржу почти в голос, но Реваль рассыпает уже выстроившуюся в моей голове картинку на отдельные фрагменты. Он первым кидается в море, выныривает с выражением абсолютного счастья на лице и тут же, не медля ни секунды, устремляется вперед, в бескрайнюю синеву. Только черная макушка поплавком качается на волнах. И вода наверняка теплая. Просто те двое – неженки.

Рыжий оборачивается, машет кому-то костлявой рукой, и я замечаю справа у лежаков еще троих. Теперь все понятно. Губастый на месте, просто к девчонкам пристроился.

– О, Макс! – орет с берега этот неугомонный и делает такой же жест уже в мою сторону.

И на что он рассчитывает?

Стою, как стоял. Верчу айфон в кармане. Все боюсь проморгать важный звонок. Дэн, Леший, Киря… Нет, не на них последняя надежда… Да и плевать на каждого! Я и раньше догадывался, что вся эта движуха вокруг меня только из-за денег…

Сжимаю гаджет изо всех сил, а он молчит. Молчит, предатель! Бездушный кусок железа… Пожалуйста! Просто набери мой номер! Можешь ничего не говорить. Только позвони, только дай понять, что нужен, и я сорвусь с этого места! Пешком преодолею сотни километров, в кровь собью локти и колени, приползу полуживой! Но ты не позвонишь… Я и сам прекрасно знаю причину… И она, эта причина, вгрызается в мой мозг и пожирает его не спеша, с особым смаком.

– Ма-акс! – зовет меня кто-то еще, и я возвращаюсь в реальную жизнь.

А море шумит, шумит непрестанно, и, если ему довериться, вслушаться в его неторопливую мелодию, можно, пожалуй, со временем избавиться от навязчивых мыслей. Но я не хочу. Так мне даже легче.

Передо мной радуга – фенечки из разноцветных веревочек вокруг тонкого запястья. Алина вроде бы. Или Катя… Может, Юля? Или вообще какая-то левая? Да без разницы!

– Освоился? – улыбается слегка и поправляет волосы, которыми играет ветер. Обычная уловка для привлечения внимания.

Окидываю ее взглядом. Голубые глаза, тушь тяжелой ношей на ресницах, напомаженные какой-то дрянью губы. Притормаживаю на родинке, что на щеке. А потом – на выступающих ключицах, по которым двумя ручейками струится позолоченная цепочка с крохотной подвеской в виде сердца – китайский закос под «сваровски». Белоснежный топ, подчеркивающий фигуру, пирсинг, струящаяся юбка в цвет моря, едва выглядывающие щиколотки, сандалии, как у античной богини. Приторно. Неестественно. И так узнаваемо.

– Ты немой, что ли? – хихикает. Вроде как застенчиво. А сама уверена, что зацепила. Во взгляде читается…

И у меня тошнота к горлу подкатывает.

– Не твой, – кидаю с усмешкой и ухожу.

Нежданчик!

Чувствую, как прожигают взглядом. Все. А я еще крепче сжимаю айфон. И хочется его закинуть куда подальше за бесконечное молчание.

Разуваюсь на полпути, закатываю джинсы повыше и впечатываю свои следы в мокрый песок этого, другого лета. А в голове гудит: «Позвони! Позвони! Ну, позвони!»