Вокруг пальца – 2. Пальцем в небо

Глава 1

– Сколько раз я тебе говорила, что ты злоупотребляешь своим рабочим положением? – спросила я лукаво.

– Тысячу, – промурчал мой любимый мужчина и дорожкой поцелуев спустился от шеи к груди, потом по животу и вниз.

Придавил мои плечи одной рукой к белой простыне, другой раздвинул бёдра. Я зажмурилась и тут же выгнулась от удовольствия: как тут разговаривать?! И я опять сдалась на нежность моего победителя, вскользь подумав, что простыни в России ничем не отличаются от американских. Особенно когда всё вокруг окутано запахом наших тел. Почти всё… Мне вдруг стало не комфортно, и я повернула голову к дверям, лёжа поперёк на кровати.

В дверях стояла женщина. Наверное, модель. Высокая, стройная, идеальная с каштановыми волосами до плеч, в тёмно-синем пальто поверх узкого платья и массой украшений. Она была зла, как чёрт.

– Джек… – я выставила руки опешив.

Он ничего не понял и повернул голову вслед за моим ошалевшим взглядом. Побледнел и сказал:

– Это не то, что ты думаешь…

* * *

Я сглотнула. А начиналось всё так хорошо!

Ещё вчера я, Саша Лозанина, двадцать три с половиной года от роду, переводчик, ростом полтора метра и худенькая, как балерина, жила на окраине южнороссийского города, а сегодня утром оказалась на Манхэттене, и первое ощущение было, словно мне арбуз уронили на голову – бац, и звёздочки! Особенно когда я задрала голову к небу, а там сплошные здания: направо, налево, прямо! Всех оттенков коричневого. И узкие полоски ноябрьского неба, в которые упираются лбами небоскрёбы. Сразу стало понятно, почему их так назвали – кажется, что дома подпирают облака, делят пространство, выпирают стены вперёд, словно грудь колесом, и кричат наперебой, как брокеры на бирже. А ты чувствуешь себя маленькой-маленькой.

Мой любимый мужчина Джек Рэндалл, сияющий и важный, как именинный торт, показывал мне то на одно, то на другое с таким видом, будто сам всё тут построил, а не какие-то там Трампы или Рокфеллеры.

Конечно, Джек везде умел почувствовать себя в своей тарелке, но в Нью-Йорке он, высоченный, загорелый, красивый, с тёмными, коротко остриженными, чуть вьющимися волосами, был в самом центре этой тарелки – сырный шарик в мягком сливочном масле. И горячий, как бутерброд из духовки.

Я же наоборот – головокружительно растерялась. Город под названием «Большое Яблоко» придавил меня мгновенно и размазал. Особенно Даунтаун – там, где Таймс-сквер. Билборды на зданиях, словно телевизоры, которые не переключишь с назойливой рекламы. Пестрят, мелькают, зазывают. Люди, отбойные молотки, стройки. Машины сигналят, гудят и толкутся. Да уж, какие тут соловьи?!

– Ты живёшь в пригороде? – спросила я своего любимого пуэрториканца, надеясь на положенную порцию тишины.

– Нет, что ты! В Мидтауне, почти в самом центре Манхэттена, – радостно заявил Джек. – Смотри, мы проезжаем Бродвей. Правда, красиво?

– Правда, – ответила я, думая, что если нам в спальню будет светить вот такой билборд со спортсменами, мне не заснуть никогда.

Мы снова повернули, и очередная улица показалась мне узкой. Всё из-за растущих вверх бесчисленных этажей, так-то в ней было три полосы одностороннего движения, плюс ещё одна для парковки. А издалека глянешь – телега не проедет. Как говорится, жизнь познаётся в масштабе.

Такси избавилось от пробок и промчало нас по «небоскрёбному» переулку. Здания тут были из современных – уже не коричневые, кофейные и шоколадные, а сплошное стекло, отражающее небо и тучи.

Несмотря на то что Джек хотел привезти меня в Штаты как можно скорее, нам пришлось задержаться в России на полтора месяца. Переоформление компании на нового владельца, встречи с российскими акционерами, назначения и прочая волокита заняли время.

Кстати, почти столько же, сколько ушло у меня на получение визы в американском посольстве. Бюрократия рулит! В общем, я была не против – милые, пиджачные, толстопузенькие бюрократы дали мне возможность подготовиться к переезду морально и избавиться от токсикоза.

Теперь я чувствовала себя прекрасно, и донимал меня только живот. По идее он должен был расти, но вместо этого отчаянно чесался и скрывал от посторонних глаз нашего с Джеком малышика.

«Ты, балерина, и тут работаешь под прикрытием», – смеялся мой любимый мужчина, который, согласно визе, уже мог называться моим женихом. Но слово «жених» казалось мне смешным и к Джеку не подходило. «Мы поженимся только дома!» – настаивал он, а я не была против, главное – мы вместе.

Такси подъехало к одному из монументальных зданий, и Джек объявил громогласно:

– Вот мы и дома!

Я вылезла из салона и округлила глаза: ого, кажется, мы живём в офисном здании… Опять стекло-стекло до самого неба. У дверей стоял швейцар! Самый настоящий, чернокожий, в сюртуке с позументами, фуражке и белых перчатках. Даже не знаю, что потрясло меня больше – то, что он бросился забирать у Джека наш багаж, или то, что стеклянные с позолотой двери вели не в какую-нибудь штаб-квартиру ООН, а в холл жилого дома. Отделанный мрамором и гранитом в вариациях кофе с молоком, с ресепшеном, кожаными пуфами и одним диваном.

Через такой мешок картошки на балкон на зиму и проносить стыдно будет. Невольно вспомнился мой разрисованный неприличностями подъезд в Ростове, ободранный лифт со жвачкой на вентиляционной решётке и обалдевший взгляд Джека. Тут лифтов оказалось шесть, а жвачки ни одной, сплошь зеркала и полировка.

До этого момента у меня не было никаких шансов по достоинству оценить весь масштаб демократичности Джека, а она была, как выяснилось, безразмерной…

Лифт привёз нас прямо в квартиру, и обвешанный сумками Джек радостно бросился внутрь.

– Балерина, я так хотел показать тебе! Я дома! Мы дома! – и сделал широкий жест рукой, свободной от чемодана.

– Вау! – снова сказала я, потому что «нифига себе» на русском Джек бы не понял.

Две стены гостиной были сплошь покрыты панорамными окнами, за которыми убегало вдаль небо и верхушки других небоскрёбов. Перед ними не угловой, а скорее полукруглый невероятных размеров бежевый диван, кресло чёрное и кресло белое, чёрный журнальный столик, стеклянный по центру, ковёр бело-бежево-коричневый на весь пол.

Очень всё по-мужски. Без фусечек. Джек на несколько мгновений задержался взглядом на пустой стене между окнами и вздохнул. Наверное, по Пикассо, которого пришлось отдать бывшей жене. Но мой любимый мужчина тут же улыбнулся и ткнул пальцем в окно.

– Гудзон!

А потом, довольный моим поражённым видом, начал сбрасывать с себя куда попало поклажу. Я по русской привычке разулась у входа, поймала изумлённый взгляд швейцара с тележкой, доставившего наши чемоданы, словно в гостинице, и прошла в центр комнаты. Обнаружила коридоры, убегающие в обе стороны.

– Сейчас я тебе буду показывать мой кондо, – сказал Джек, – всего двести квадратных метров!

– Ага… – оробела я, подумав не к месту, что мыть столько стёкол и пылесосить столько полов можно с понедельника по воскресенье, и в понедельник начинать по новой. А потом получить почётное звание миссис Мускул или отбросить копыта…

– А вон там, – показал куда-то мне за плечо Джек, – Рокфеллер-центр. Там Эмпайр-стэйт-билдинг.

Он обнял меня за плечи и рассказывал-рассказывал-рассказывал. А я думала, что позавчера был за балконом пруд с лягушками, а сегодня Гудзон; что я люблю деревья и природу, а передо мной – «Адская кухня» Нью-Йорка. Я, конечно, не боюсь высоты, но мечтала строить семейный рай с любимым в уютном домике с садом, где бы через несколько месяцев учился ходить наш малышик. Однако перед моими глазами плыли облака, словно собирались постучать мне в окно.

Да, и вам здравствуйте. Теперь я тут поселилась.

* * *

Потом мы разошлись по ду́шам с дороги. Если не считать тот, который оккупировал Джек, периодически издавая звуки плещущегося кита, имелись в квартире две ванные: одна со светлым мрамором, джакузи и зеркалами во всю стену, вторая с отделкой из тёмного камня – видимо, для нелюбимых гостей.

Я искупалась первой и пошла осматриваться. Обнаружила гардеробную, где можно несколько порталов в Нарнию открывать, причём в разных измерениях: полочную, шкафную и обувную.

О! Гладильная доска! А это что?! Шлем и костюм супермена? Хм. Так, спрошу об этом позже. Коньки… Как мало я знаю о своём будущем муже…

В наличии был кабинет, гостиная и две спальни, одна из них с кроватью, на которой даже мой Джек под два метра ростом мог спать хоть поперёк, хоть по диагонали. Думаю, на ней не только я помещусь, как бы он ни раскидывался во сне, но ещё кот, маленькая собачка и четверо детей.

Я погладила живот ласково – пока ожидается только один. Встала у окна и сказала тихонько по-русски:

– Как тебе, китёнок, вид на Гудзон?

Тёплое, нежное чувство охватило меня в ответ. Может быть, я придумываю, а, может, это любовь моего малышика. Пусть он весит всего семь грамм и совсем крохотулечка, разве это мешает ему любить? Сейчас я его большой, уютный дом, который, как фургончик Элли из Изумрудного города, перенесли на другой конец света. Конечно, с фургончиков виз не требуют и не спрашивают потом паспорт и цель приезда. Я в аэропорту чуть не ляпнула в ответ таможеннику «Я к вам пришёл навеки поселиться…» Вечно меня подмывает на что-нибудь эдакое! Джек, кажется, почувствовал неладное и ответил веско:

– Это моя невеста.

А он даром что пуэрториканец, паспорт всё равно американский, подумаешь, нет права президента выбирать и работать в ЦРУ! Я с гордостью посмотрела на Джека, взяла его за руку и ответила таможеннику:

– Цель визита – замуж.

Тот глянул на моего громадного медведя, на меня, поднял брови и, если б был священником, кажется, не благословил бы. Ну и ладно!

– А мы пойдём в твой офис? – спросила я Джека, когда он вышел из душа, наконец, в одном полотенце.

– Зачем? – хитро улыбнулся он, утягивая меня за собой в спальню.

Сел на кровать и с томным видом принялся развязывать пояс моего халата. Я положила любимому руки на плечи.

– Я всё ещё твой ассистент, личный. И сотрудник компании «Софт Дринкс Корпорэйтед».

– И?..

Мой халат упал на пол.

– И мне просто любопытно, как оно у вас там? В святая святых… – Я засмеялась: – Ой, щекотно!

А он повалил меня на кровать и принялся жарко целовать мою шею.

– Очень не свято, – выдохнул Джек между поцелуями. – М-м-м, как я хотел сделать это дома…

Наши глаза оказались друг напротив друга. О, мне был знаком этот блеск живых карих радужек!

* * *

Джек пробормотал при виде красавицы-модели:

– Это не то, что ты думаешь…

Мне? Или ей? Я сжалась от обиды и натянула простынь до подбородка. Модель бросила сквозь зубы:

– Ублюдок!

– Как ты попала сюда, Кристал?! – спросил он, и не думая прикрыться.

В него атомной пулей полетела связка ключей и ругательства. И модель Кристал, театрально развернувшись на каблуках, покинула нашу спальню. Занавес.

Джек поднял с ковра ключи, посмотрел на них так удивлённо, словно это была баллистическая посылка от инопланетян, и развёл руками:

– О ней я как-то забыл.

– Здорово. – Я села на кровати, поражённая. – И много у тебя ещё сюрпризов с ключами?

Джек нахмурился и рявкнул:

– Ты считаешь, что я должен оправдываться?! Я взрослый мужчина и до тебя не записывался в отшельники!

Чудесно. Я поджала губы и принялась загибать пальцы.

– Бывшая жена Моника – раз; Кристал – два; просто любопытно, есть ли три и четыре? А, может, десять?

– Может, и двадцать! – сверкнул глазами Джек. – Я ни перед кем и никогда не отчитываюсь! Имей это в виду!

Голый корсар не желал расставаться со своей свободой. Красивый, но сволочь. Я вскочила с кровати, набросила на ходу халат.

– А ты имей в виду, что завтра я иду в офис. Работать. Командировка у меня, я поняла! – рявкнула я в ответ.

– При чём тут командировка? Я не подписывал…

Я ткнула в него пальцем.

– А стоило бы. Виза невесты, кажется, была фальшивкой? У вас с этим строго, я знаю. Оформлял бы сразу рабочую. И расходы за счёт компании!

И бросилась прочь из спальни.

Глава 2

Я пробежала необъятную гостиную, совмещённую со столовой, холл с жутким панно во всю стену и белым кожаным диванчиком. Джек за мной.

– Что ты мелешь, балерина?!

Я свернула в длинную, узкую кухню с кучей встроенной техники и шкафчиков, такую белую, что даже налить воду в стакан было страшно. Плевать! Я нервно набрала в стакан воды из-под крана, расплескала лишнее и выпила до дна.

Джек застыл в метре от меня. С ключами красотки Кристал в руках. Гордость не позволяла ему сказать что-то, а меня просто распирало послать его ко всем чертям. Только забавная штука, куда сбегать в Нью-Йорке? И смогу ли, от этого красивенного гада? И ведь стоило бы… Пауза зависла не из приятных. Очень хотелось драться, в лоб ему чем-нибудь заехать. Поэтому я пила третий стакан воды и считала про себя. Как в народной сказке.

– Ещё три, – вдруг сказал он.

– Что три? – буркнула я.

– Набора ключей. У горничной. У мамы. И у друга Филиппа.

Я поперхнулась:

– А другу-то зачем?

– Ну, мы как братья. – Джек шагнул ко мне, отобрал стакан и поднял пальцами мой подбородок. – Дурочка, командировка у неё.

– Скажешь, нет? – Обида ещё плескалась во мне.

– Нет.

– Ты б разобрался, кто ты шеф или жених, – буркнула я.

– Я разобрался.

Он ласково убрал прядь моих волос за ухо, потом вдруг поднял меня на руки и усадил на столешницу. Потянулся к моим губам. Я отпрянула. Он наклонился больше, заставив меня почувствовать затылком один из шкафчиков.

Джек улыбнулся, думая, что припёр меня к стенке, однако я соскользнула и хотела убежать хмыкнув. Не вышло, поймал сзади в охапку. Я принялась шутливо отбиваться, а он целовать. И я растаяла. Повернула голову, что-то заметив краем глаза, и вытаращилась. В дверях стояла симпатичная негритянка.

Да что ж это такое?!

– Простите, сэр, я думала, вы только вечером приедете, – пробормотала негритянка и отвернулась.

Джек спокойно прикрылся мной и сказал:

– Ничего страшного, Эми! Знакомься, моя невеста – Сандра. Она будет жить тут. Знакомься, Сандра, это Эми, моя горничная. Уверен, вы подружитесь.

Негритянка улыбнулась. Банальное английское «Nice to meet you»^[1] прозвучало не банально, ибо как-то не привычно было служить щитом для голого мужчины и при этом знакомиться с прислугой. Хорошо было только одно – окна мыть здесь явно придётся не мне. И я улыбнулась в ответ на сдержанную улыбку негритянки. Она не была радушной, скорее просто вежливой, потому что сквозь неё сквозило «сколько вас тут было-перебыло…». За что очень захотелось дать в глаз. Ему или ей, не знаю. Эми, к счастью, догадалась оставить нас наедине.

Я развернулась к любимому.

– Похоже, тебе нужно одеться.

– Ну, мы не доделали начатое… – промурчал Джек.

– И не доделаем, пока не встретим твою маму, друга, посыльных, швейцара или не забаррикадируем ко всем чертям лифт, ведущий в квартиру.

– Серьёзный подход.

– О да. И почему они все не разуваются? – возмутилась я, вспоминая сразу уборщицу в школе, требующую сменку и ворчащую «ходють тут всякие».

– У нас нет вашей дурацкой привычки. Только русские могут ходить в гостях в костюме от Армани и в носках! Это же унизительно! Почему не в трусах? – заявил Джек.

– Ну, тут, как я вижу, принято принимать гостей нагишом. И, кажется, никто этому не удивлён.

– Что ты хочешь, Кристал меня и так видела. И Эми доводилось, потому что иногда утром я не успеваю одеться, как она уже со своим пылесосом.

– Потрясающе… С ней ты тоже?.. – возмущённо спросила я.

– Э-э, нет. С Эми у нас сугубо деловые отношения. Горничная она замечательная, Моника хотела её переманить – не вышло. Были бы настоящие кровавые торги, если б Эми не сказала сразу, что останется работать у меня, а не у этой взбалмошной стервы, – сообщил Джек.

– Мило.

– А насчёт вашей дурацкой русской привычки оставлять обувь у входа… Да меня даже индусы не заставляли! Я вообще хотел развернуться и уйти, когда жена Игоря предложила мне разуться в коридоре и всучила убогие тапочки. А ещё званный ужин!

– Это же нормально – не нести в дом уличную грязь, – пожала я плечами.

– Ты видишь здесь грязь?

– На долю твоей горничной приходится много тяжёлой работы.

– Организуешь профсоюз? – хмыкнул Джек.

– Нет, организую бахилы у входа. Как в музее. – Я показала ему язык. – Поменяю ключи и повешу на дверях лифта замок. И давай уже одевайся. – Я открыла холодильник – там было стерильно чисто – ни крошки, ни маковой росинки. – Я есть хочу. А еды у нас нет.

– У нас, – пробормотал Джек. – Это забавно звучит.

– Назвался женихом, полезай в кузов, – хихикнула я.

– Какой ещё кузов? Зачем в кузов? – заморгал Джек, следуя за мной.

Я выглянула из кухни – расчищен ли путь в спальню от горничных, моделей и прочих неприятелей, и повела Джека за собой.

– Это русская поговорка, – ответила я заинтригованному жениху.

– Очень странные вы, русские. Зачем женихов возить в кузове?

Я обернулась на него и, смеясь, дала свою трактовку собственному корявому переводу:

– Потому что женихов может быть много, а мужем станет только один. Если заслужит.

– Я не понял, балерина, это намёк? – насупился Джек. – У тебя всё же кто-то есть на примете? Ты же сказала «да»! И ты носишь моего ребёнка!

Я прошла в спальню не отвечая. Он догнал меня, не на шутку взволнованный.

– Эй, балерина! Что это ещё за штучки?

Я закрыла дверь, краем глаза увидев чернокожую Эми, и ответила уже совершенно серьёзно:

– Это, конечно, шутка. Но ты, Джек Рэндалл, имей в виду: жена у тебя тоже может быть только одна. Не просто жена, женщина. Это моё условие. И если ты не согласен, оформляй мне командировку, и я, выполнив всё, что велит мой босс, вернусь домой. В Россию.

– Сандра, ты с ума сошла?!

– Я не навязываюсь. Никогда. Но если ты хочешь видеть во мне невесту и жену, тебе придётся уволить меня с должности ассистента и признать равноправным партнёром.

– Узурпатором, – пробурчал Джек.

– Да, пока смерть не разлучит нас. Или нет. Никогда не поздно передумать и раздать ключи от кондо половине Нью-Йорка.

Джек молча смотрел на меня, карие глаза его потемнели, стали почти чёрными. Я ждала. Он накинул халат, завязал пояс, сел на край кровати.

– Я сказал тебе, что люблю, разве этого мало? – наконец, чуть хрипло и обиженно спросил Джек.

– Нет. Этого много. Это для меня всё, – тихо ответила я. – Но я просто… не хочу, чтобы однажды мы делили картины или горничных, чтобы всё вдруг стало банально, как в плохом кино… Я не хочу, чтобы всё кончилось, когда я к этому буду не готова.

– А сейчас… – Он сглотнул. – Ты готова?

Я подошла и села рядом.

– Не знаю. Пока всё так нереально хорошо, что трудно поверить… И вообще трудно… Может, смогу жить дальше… – У меня дыхание перехватило от мысли, что его не будет рядом, и наша сказка закончится. В груди образовался тяжёлый ком, и я призналась: – А может, просто умру…

Пауза на этот раз была недолгой.

– Балерина, – нежно сказал Джек, обнял и зарылся носом в мои волосы. – Я тебя хочу. Я не хочу других.

– И я тебя… – прошептала я.

И тоже обняла. Мы посидели немного, как два родных старичка на лавочке. И я подумала, что хорошо бы и правда когда-то быть старенькими и смешными и сидеть в парке, зная, что где-то счастливо живут наши дети, а мы провели долгую-долгую жизнь вместе, не теряя зря ни секунды счастья.

– Тебе не понравился мой дом? – спросил Джек, отстранившись, чтобы видеть моё лицо. – Только говори честно.

– Понравился, – вздохнула я. – Больше всего мне понравилось то, каким счастливым ты выглядишь тут. А остальное, к этому надо привыкнуть… Если б я смотрела на такую квартиру в Интернете, на такие улицы, на вид из окна, я б сказала: ого, супер круто! А к тому, что это на самом деле… что я тут буду жить, уже живу… Что тут можно ходить босиком, кидаться подушками, варить на завтрак кашу или жарить картошку, всё это пока не кажется реальностью. И внезапные гости…

– Все будут звонить. Я скажу швейцару. А готовить тут можно не только картошку, я тебе такое приготовлю! Пальчики оближешь, – засиял Джек.

– Пальчики я бы облизала, – призналась я. – Очень хочу есть. Съем слона.

– Слона не обещаю, но прекрасный стейк и море вкусностей могу гарантировать. Одеваемся!

– Джинсы или как?

– Как хочешь! – Джек по-королевски широко махнул рукой, а это значило, что можно не мучиться на десятисантиметровых каблуках.

Я облачилась быстро в любимые джинсы, с сожалением отвергла кроссовки и свитер. Выбрала стильные сапоги на квадратном каблуке, рубашку и клубный пиджак под пальто. Серёжки, шарфик, макияж – оружие к бою! Всё-таки надо быть готовой к любому стечению обстоятельств в этом большом чужом городе. Если в квартиру заявляются все кто ни попадя, неизвестно что ждёт меня на улице – встреча с его бывшей супругой или парад моделей…

Я ещё не знала, что совсем скоро случайные посетительницы в спальне покажутся мне не такой уж серьёзной проблемой…