Дивный Мир Будущего

Пролог

Стальной кулак проносится мимо, разминувшись с переносицей на ничтожный гран. Воздух стонет, разрываемый на части запредельной скоростью движения; вместо железных костяшек в лицо врезается порыв ветра, вызванный ударом.

И это отнюдь не фигура речи – кулак действительно сработан из высокопрочной стали. Быстрота запредельна – но лишь для простого обывателя. Для натурала. А назвать нападающего человеком можно лишь с очень большой натяжкой.

Человеческий у него лишь мозг, и расположен живой орган отнюдь не в голове. Защищенная пластами непробиваемой брони грудная клетка – гораздо более надежное хранилище. Остальное тело – блестящая неразрушимая сталь. Выполненная с намеком на эстетическое чувство, но тут, видимо, у всех разные представления о красоте…

Второй удар следует за первым почти с неразличимой паузой. Сталь несется в глазницу, чтобы сразить наповал, но противник киборга отнюдь не прост.

Голова мужчины смещается едва заметно, на пару сантиметров – этого достаточно, чтобы железная смерть ударила в никуда.

Замена одного органа механическим аналогом не делает из человека робота. Двух или трех – очевидно, тоже. Где та грань, за которой киборга уже трудно отнести к роду хомо? Воистину, вопрос достойный лучших апорий Зенона.

Пускай у железного бойца из «мяса» лишь мозг, но он, в отличии от многих, хотя бы сохранил человекоподобие. Количество конечностей совпадает, на лице видны механические глаза и рот, пусть и выглядящие несколько карикатурно. Движется с характерной для механистов резкостью, даже если нужно всего лишь передать за столом соль. А что уж говорить о драке…

Киборг, не останавливаясь, обрушивает град ударов, неразличимых глазом. Его скорость такова, что железное тело размывается в воздухе блестящим маревом. Уследить за движениями бойца можно лишь в замедленной съемке, если бы хоть кто-то потрудился ее вести.

Тем удивительнее ловкость, с какой человек избегает попаданий. Каждый раз его отделяет от гибели всего лишь тонкий волосок, песчинка, не хватающая стали, чтобы вонзиться в плоть. Мужчина отступает, словно балансируя на лезвии бритвы, по разные стороны которой – жизнь и смерть.

И все же, киборг быстрее. Последний удар сокрушительной комбинации летит в солнечное сплетение – уклониться человек не успевает.

Как известно, сила – это масса, помноженная на ускорение. Сто килограмм железа развили скорость, поражающую воображение, за доли мгновения. Сжатый стальной кулак обладает мощью, достаточной, чтобы пробивать стены, разрушать броню, уничтожать любое препятствие. Казалось, он мог бы свернуть горы, буде такие встретятся на пути.

Костяшки врезаются в невидимую преграду, когда до человеческого тела остается не больше микрона. Энергетический кокон окутывает тело, полыхает радугой, распределяя громадную разрушительную мощь; кулак с лязгом отскакивает прочь, не доставив человеку видимых повреждений. Лишь глаза мужчины светятся недобрым красным пламенем.

Ответная плюха влетает в блестящий подбородок, киборг не успевает отразить выпад, несмотря на всю свою нечеловеческую реакцию. Лязг сменяется громким звоном, будто сталь встретилась со сталью. Слабый, на первый взгляд, тычок заставляет центнер железа кубарем отлететь прочь, словно это всего лишь груда металлолома.

Впрочем, спустя мгновение киборг опять на ногах. Поднимает руки, как ни в чем не бывало, готовый к следующему раунду. На железных губах появляется безобразная механическая усмешка.

Мужчина пятится, широко расставив руки в стороны. Среднего роста, плотного телосложения, он явно не понаслышке знает о том, что такое физические упражнения. Копна черных волос уложена в короткую прическу, волевое лицо напряжено, ярко-голубые глаза смотрят пронзительно и жестко.

За спиной – хрупкая девушка, миниатюрная блондинка с прекрасными длинными волосами. Она отступает вместе со своим защитником, исподволь выглядывая из-за мускулистого торса мужчины. Невероятно контрастные зеленые глаза обжигают объемом и глубиной. Впрочем, в тонком силуэте нет страха, лицо красотки скорее источает растерянность и непонимание.

Над головой прозрачное небо, под ногами шелестит стерильная зелень травы. Ровные ряды невысоких яблонь уходят вдаль, насколько хватает глаз. Кажется, этот сад бесконечен. И в то же время, возникает полное ощущение рукотворности. Будто некий создатель силился придать искусственным насаждениям дикий вид – однако, просчитался. В каждом дереве, в каждой травинке, в каждом дуновении ветра и капле дождя – везде читается не слишком-то глубокий замысел.

Киборг сдвигается ближе резкими переходами, механическая ухмылка не сходит с железной физиономии. Стальные кулаки подергиваются резкими движениями, выискивая прореху в защите противника. Сверкающее тело движется строго вертикально, будто сверяясь с невидимым уровнем.

С другой стороны к отступающей парочке приближается величественная женщина. Она высока и хороша собой, держится строго и независимо, тесные одежды подчеркивают спортивную фигуру. На лице – смесь надменности и высокомерия. На поясе – кобура с оружием, пустые ладони демонстративно вытянуты вперед.

Но даже ее величие меркнет перед могучим силуэтом, что медленно надвигается из-за ближайших деревьев. Невероятно высокий и статный мужчина, с широченной спиной, мощным торсом, толстыми мускулистыми руками и ногами, он кажется воплощением силы и мощи. Несмотря на массивность, движется легко и плавно; в неторопливой поступи ощущается скрытое до времени необузданное могущество. Лицо гиганта дышит властью и уверенностью; белокурые волосы падают на плечи короткими локонами; подбородок украшает ухоженная борода; суровый взгляд грозных глаз не сулит ничего хорошего.

– Остановись, Митяй, – произносит черноволосая дама, – Хватит! Ты слишком перегнул палку. И что это на тебя нашло? Подумай, мы ведь друзья…

Голос прекрасной женщины звучит сладкой музыкой, ему хочется внимать; убедительным словам невозможно сопротивляться. Черты величественного лица смягчаются, там появляется сострадание и жалость.

– Зачем ты сопротивляешься? Что за детские шалости? – она качает головой, театрально нахмурив брови, – И отпусти Кэсси, в конце концов! Ты пугаешь девочку! К чему это мелодраматическое похищение?

Мягкие звуки разливаются по зеленому ковру елейной патокой. Даже деревья и трава внимают голосу, тянутся к его обладательнице, боятся пропустить хоть ноту. А уж тем более – ослушаться…

– Я не краду, я ее спасаю! – голос мужчины разносится грубо, противно, как карканье ворона, – Вырубай телепатию, Пейто! Убери свой сладкий язычок из моей головы!

Магия звука нарушается, аура волшебства улетучивается за миг. Женщина сокрушенно качает головой, одухотворенный взор наполняется раздражением.

– Прометей! Что ты задумал? – голос гиганта гремит, подобно грозе, – Почему ты предал нас?!

Он останавливается чуть поодаль, возвышаясь над остальными на целую голову. Статная фигура источает такую властность и мощь, что хочется упасть на колени перед ее истинным великолепием.

Мужчина, названный Прометеем, не останавливается. Медленно отступает, не сводя глаз с противников.

– Я лишь смотрю на шаг вперед, – огрызается он, – На вздох дальше!

Гигант хмурится, и вместе с ним чернеет безоблачное небо. Пальцы сжимаются в громадные кулаки, глаза поблескивают отголосками молний.

– Оглянись! – в отчаянии кричит отступник, – Зевс! Мы возомнили себя богами, а на самом деле – не лучше других. Точно такие же марионетки на коротком поводке сам знаешь у кого!

– Замолчи! – пробудившаяся ярость гиганта заставляет всех вздрогнуть, – Не вынуждай меня применять силу…

Угроза звучит настолько реально, что воздух вибрирует от напряжения. Вокруг разливается мрачная энергия, достаточная чтобы умертвить натурала одним фактом своего присутствия.

– Ты знаешь, что по силе я равен любому из вас, – мрачно усмехается Прометей, – Втроем вы справитесь, но кого-то я точно заберу с собой… Стоит ли оно такого риска?

Лицо Зевса слегка разглаживается, он разгневан, но отнюдь не безумен.

– Не стоит… – задумчиво повторяет он, – Правда, Кассандра?

Прежде, чем кто-то успевает пошевелиться, из груди Прометея вырастает лезвие. Мужчина изумленно смотрит вниз, на бритвенно острую сталь, без труда рассекающую плоть. Он оборачивается – по щекам блондинки катятся слезы.

– Прости… – шепчет Кэсси, резким движением выдергивая клинок, – Это всего лишь смерть…

Она запомнит его таким: мужественным и величественным, несмотря на ранение. Ни тени упрека или презрения, лишь теплота и любовь, сдобренная толикой робкого удивления. Весь вид мужчины вопрошает: за что?

Воздух с хрипом вырывается из уст Прометея. Рассечение, уложившее бы натурала на месте, для него лишь неприятная рана. Но ее цель – только отвлечь внимание.

Зевс взмывает в воздух с легкостью пушинки, подхваченной ветром. Массивный гигант без труда выпрыгивает на высоту трехэтажного дома, чтобы камнем рухнуть вниз. В сжатом кулаке мужчины сверкает смертоносное копье молнии, неотразимый удар обрушивается на мятежника, вызвав в округе небольшое землетрясение.

Прометей успевает сделать немногое. Скрестив руки, упершись ступнями, он выставляет жесткий блок. Однако, сила удара такова, что мужчину буквально вдавливает в землю, ноги подламываются, он падает ниц, обездвиженный, но не сдавшийся.

Они остаются вдвоем: поверженный бунтарь и всемогущий властелин.

Прочие отступают, прикрываясь руками от эманаций силы, расходящихся от пышущего гневом гиганта. Даже стальной киборг не может вытерпеть такого жара.

– Мне жаль… – громовым шепотом произносит Зевс, но в его глазах нет и намека на сострадание.

Раненный с трудом поднимает голову, окидывая противника мутнеющим взором.

– Я вернусь… – хрипит он с тяжелой улыбкой, – Ты знаешь…

Лицо Зевса становится темнее ночи, совсем рядом гремит первый гром. Природа подобострастно застывает в ожидании неминуемой развязки.

Гигант взмахивает рукой, ослепительная молния пронзает тело павшего, испепеляя его без следа.

Глава №1

– Внимание, подсистема реинкарнации активирована. Считывание и применение данных личности. Индивид загружен. Желаете приступить к плановому возрождению?

Приятный женский баритон звучит сладкой музыкой, отгоняя прочь состояние бессмысленного безвременного сна. Я стараюсь открыть глаза – попытки завершаются полнейшим крахом, ибо в черной пустоте, где болтается сознание, не существует ни тела, ни головы, ни глаз. Лишь бесконечная тьма без проблеска света.

– Внимание, индивид, повторяю вопрос: вы желаете приступить к плановому возрождению?

Странная штука – бесконечная тьма. Ведь если в ней нет ни оттенков, ни тонов, как тогда осознать ее размеры? Возможно, стоит протянуть руку – и упрешься в стену. А может, абсолютно темное ничто тянется, не зная границ и краев… Впрочем, рук-то у меня тоже нет.

Тем не менее: я мыслю – следовательно, существую. Я слышу чей-то голос, значит – способен воспринимать информацию извне.

– Индивид, последняя попытка. Вы желаете приступить к плановому возрождению? Внимание! Отсутствие ответа будет воспринято, как отказ, с последующей консервацией на пятьдесят лет.

Только теперь осознаю, что от меня чего-то добиваются. В мыслях – сумбур и неразбериха, вместо ответа стараюсь хоть что-то прояснить.

– Где я? Кто вы?

Секундная пауза, причем явно театральная. Затем невидимый собеседник отвечает.

– Вопросы признаны правомерными. Дозированное раскрытие информации обосновано. Отвечаю: вы мертвы. Срок посмертного существования: один год. Вы находитесь в подсистеме «Сансара», отвечающей за перерождение индивидов. Я – ваш проводник в мир живых.

Мертв… Почему-то не чувствую себя особенно шокированным, сознание слишком занято перевариванием новой информации. Хотя, возможно, я просто не до конца верю услышанному. Не воспринимаю всерьез.

– Кто я? – вопрошаю с тревогой, – Почему ничего не помню?

– Воспоминания заблокированы, – в голосе впервые появляются какие-то эмоции, – Не беспокойтесь – это стандартная процедура. Доступ к памяти можно получить во время перерождения, либо же позднее, в новой жизни.

Удовлетворение, разочарование, скука… Вероятно, неведомой даме опостылело отвечать на одинаковые вопросы.

– Вы – не человек?

– Ответ отрицательный, – теперь в ее речи слышна еле заметная усмешка, – Чтобы развеять страхи, замечу, что не имею ничего общего ни с ангелами, ни с демонами, ни с любыми другими мифическими существами из человеческих легенд. Я – часть подсистемы «Сансара», искусственный интеллект, служащий для упрощения процедуры перерождения индивидов. Должна заострить внимание на том, что все еще ожидаю ответа на вопрос: желаете ли вы начать процедуру планового возрождения?

– А у меня есть выбор?

– Конечно, – голос наливается бодростью, – Первый вариант: вы перерождаетесь прямо сейчас. Вариант второй, – тон несколько понижается, – Личность будет законсервирована на любой удобный срок.

Чувствую подвох, вопрос срывается с несуществующего языка быстрее, чем я соображаю.

– Второй вариант не рекомендуете?

Молчание тянется чуть дольше, Сансара делает вид, что раздумывает.

– Вы мне нравитесь, индивид, – с теплотой заявляет ИскИн, – Вы задаете правильные вопросы. Консервация не рекомендуется, поскольку, статистически выявлено, что чем большее время личность проводит в посмертном существовании, тем меньше вероятность дальнейшего добровольного возрождения. Возможно, в психике происходят некие не выявленные наукой деструктивные изменения… Умершие просто не хотят возвращаться в мир живых. Через пятьдесят лет консервации шанс на перерождение уменьшается вдвое, через сто – на порядок. Существуют индивиды, умершие более тысячи лет назад. Вероятность воскрешения по их собственному желанию оценивается близкой к нулю.

Тысяча лет… Ничего себе! Значит, Сансара существует еще дольше? Почему я о ней ничего не знаю? Сколько жизней за моей спиной? И сколько смертей? Впрочем, в голове никаких воспоминаний, даже собственного имени назвать не смогу. И все-таки, что-то тут не сходится…

– Получается, выгодно возрождаться моментально?

– Минимально возможный срок перерождения – один год, – с довольной интонацией поясняет голос, – Высчитано, что это дает наилучшие условия для социальной адаптации новорожденных. К тому же, с помощью задержки исключается большинство неизбежных манипуляций.

– А в чем тогда смысл консервации? Почему на нее соглашается хоть кто-то?

– Очевидно, для накопления праны.

Так… Появляются новые термины, условия. Вот и соглашайся после этого на «кота в мешке», не расспросив подробности.

– Что за прана? – терпеливо уточняю я.

– Очки перерождения, – поясняет Сансара, – «ОП». Или, как их называет большинство индивидов – прана. По своей сути прана является платежным средством, используемым для приобретения различных опций перерождения.

– Что еще за опции? – начинаю раздражаться.

Неужели из этой машины информацию придется вытягивать щипцами? Почему нельзя все четко и последовательно объяснить?

– Уточнение, – ехидно отвечает голос, – Вы хотите узнать список возможных опций? Или же список доступных вам лично?

На секунду задумываюсь. Пожалуй, начнем с простого.

– Доступных мне.

– Список пуст! – с непонятным позитивом докладывает Сансара.

– А… – я завис, обдумывая неожиданный ответ, – А возможных?

– Выбор имени, пола, возраста, внешности, модификаций тела. Также вы могли бы сохранить свою личность и все собственные воспоминания.

– А в чем разница, – машинально уточняю я, – Неужели память и личность – не одно и тоже? Ты то, что ты помнишь, разве нет?

– Откуда ты это знаешь?! – грубо восклицает собеседник.

Женский баритон внезапно меняется на злой мужской хрипловатый бас. Однако, я не успеваю ответить, а Сансара тут же исправляется.

– Конечно, нет, – с прежней беспечностью заявляет она, – Личность не тождественна памяти… Простой пример: кто вам больше нравится – блондинки или брюнетки?

– Блондинки, – отвечаю, не задумываясь.

– Чай или кофе?

– Кофе.

– Американо или эспрессо?

– Латте.

– Почему?

Размышляю, но, хоть убей – не могу вспомнить.

– Личный опыт и ментальные наработки сохраняются не столько в памяти, сколько в нейронных связях. Ваша личность – это способность мыслить, интеллект, мудрость, инстинкты, чувства. Память является важной, но не необходимой частью индивида.

Судорожно соображаю, не собираясь вступать в философские споры.

– Хорошо, – покорно соглашаюсь, – Что еще?

– М-м-м… – отлично имитируя человеческие эмоции тянет Сансара, – Я бы предпочла не разглашать прочие опции.

– Почему?

– Это подействует… несколько демотивирующе.

– Боишься, что я психану и не стану воскресать?

– Именно! Мои алгоритмы настроены на перерождение индивида, а не на его консервацию.

Похоже, женщина нисколько не стесняется ни своей искусственной природы, ни признания в алгоритмической детерминированности действий.

– По какой причине эти опции недоступны? – спрашиваю, уже подозревая ответ.

– Элементарно! На вашем счету недостаточно праны, – кажется, Сансара будет сообщать любые плохие новости с той же жизнерадостностью.

– Сколько у меня есть?

– Ваш баланс: десять ОП, – теперь голос сухой, электронный, машинный.

– А сколько стоит сохранить личность?

– Предпочту не разглашать цены, дабы не демоти…

– Да-да, я понял! – перебиваю без зазрения совести, – Но я ведь могу как-то накопить требуемую сумму?

– Конечно! – с преувеличенной бодростью подтверждает женщина, – Прана начисляется на счет по особому алгоритму «Кармы», исходя из вашей социальной активности в прошедшей жизни…

– А я что, не сделал ничего полезного?

– Подробности прошлого индивида не разглашаются, – строго заявляет технический тембр.

– Ну… хорошо… – пытаюсь сформулировать нужный, а главное разрешенный вопрос, – Когда я… умирал в прошлый раз, у меня имелось достаточно праны?

Пауза, словно ИскИн обдумывает, стоит ли предоставлять доступ к информации.

– Подтверждаю, – нежно произносит Сансара, – Вашего лимита хватало на покупку любых опций…

Значит, с тех пор многое поменялось. Что-то произошло, жизнь пошла наперекосяк. Очень интересно, что страшного я натворил?

– Другие способы есть? – интересуюсь с мрачной обреченностью.

– Возможна длительная консервация, – нехотя сообщает ИскИн, – Прана копится за каждый год посмертного существования. Теоретически, можно накопить на что угодно… Хотя я и не рекомендую этот вариант по названным ранее причинам.

Лихорадочно обдумываю, подспудно ищу в словах машины подводные камни.

– Если я воскресну сейчас, то в каком это будет виде? Я что, снова стану младенцем?

– Именно так, – невидимый собеседник как будто кивает головой, – Вы проживете новую жизнь с самого начала, с новым телом и личностью, а в дальнейшем, вероятно, сможете восстановить прежние воспоминания и индивидуальность.

Я содрогаюсь, понимая, что в таком случае личность может быть утрачена навсегда, а родится уже совсем другой человек.

– Нет, я не согласен, – сдержанно выкрикиваю в пустоту, – Это же все равно, что убить себя!

– Почему же, – упрямо не соглашается ИскИн, – Вы ведь сможете восстановить теперешнюю личность в любой удобный момент. За соответствующую плату, конечно. Увы, процедура слияния индивидуальностей далека от совершенства, что-то может быть безвозвратно утрачено… Но это мелочи по сравнению с рисками…

– Нет! – на этот раз я говорю с полноценной уверенностью, – Если выбор между тем, чтобы воскресить абсолютно другую личность и тем, чтобы просто подождать, я выбираю второе!

– Вы подтверждаете отказ от перерождения? – скорбным тоном вопрошает Сансара, – Хотите продлить консервацию личности?

– Да!

Некоторое время во тьме ничего не происходит. Чувствую, что мне дают последний шанс одуматься, но мое убеждение крепко – либо я восстану самолично, либо никак!

– Начинаю процедуру консервации… – печально сообщает ИскИн, но вдруг замолкает.

Раздается противный писк, шипение, а я даже не могу заткнуть несуществующие уши несуществующими руками.

– Сбой! – нелепым радостным тоном заявляет Сансара, – Консервация заблокирована! Начинается принудительное возрождение!

– Стой! – я захлебываюсь в крике, – Подожди! Я не согласен!

– Индивид успешно подготовлен… – голос не обращает внимания на вопли, – Отсчет… Синхронизация… Включаем!

И тьма взрывается неприлично ярким светом.

Яркий свет ударяет в лицо, глаза открываются, подслеповато щурясь. Вокруг – приятное тепло и влага, кожа едва заметно пощипывает, рот полон слюны, воздух пахнет свежестью и озоном, как после грозы.

Лежу в полупрозрачном коконе, заполненном жидким гелем. Дышу через маску, ощущаю пальцами твердый пластик стен. Пытаюсь разглядеть что-то вовне – тщетно. Только свет: белый, яркий, незамутненный.

«Если есть свет, то есть и тени», – приходит крайне своевременная мысль.

А тень не заставляет себя ждать. Над коконом наклоняется расплывчатый силуэт, в котором без труда узнаю человеческую фигуру. Она двигает руками, взаимодействуя с моим убежищем.

Первый звук, слышимый наяву: хлопок, а за ним – хлюпанье жидкости, вытекающей через слив. Спустя несколько секунд влага уходит целиком, дыхательная маска отпадает сама собой. Я, наконец, могу рассмотреть собственное тело.

Обычный мужской организм, если не считать некоторой тщедушности и непропорциональности. Что-то непривычное режет взгляд, но я не успеваю осознать – что именно.

Кокон раскрывается, ложемент подталкивает в спину, заставляя принять сидячее положение. Глаза, кое-как привыкшие к свету, жадно вглядываются в окружающую обстановку.

Просторный кабинет, вызывающий ощущение стерильности. Вдоль одной стены – стенды непонятного оборудования, вдоль другой – полки, полные аккуратно сложенных пакетов. Мое ложе находится посередине, обвитое грудой шлангов, кабелей и поддерживаемое двумя внушительными манипуляторами.

Прямо передо мной в изящно изогнутом кресле восседает молодой парень. Темноволосый, широколицый, в невзрачной серой спецовке. Его руки колдуют над сенсорной панелью, перед ладонями работяги проекционный планшет, куда он время от времени посматривает.

Открываю рот, но не успеваю ничего произнести. Парень переключает все внимание на планшет и начинает вещать скучным голосом, то ли обращаясь ко мне, то ли просто дублируя голосом вводимые данные.

– Индивид номер тринадцать десять, – не тратя времени на приветствия заявляет он, – Пол – мужской, возраст – десять лет…

Видимо я издал какой-то звук, парень на секунду прерывается. Кинув на меня сочувственный взгляд, поясняет.

– Аналитически высчитано, что данный возраст наиболее рентабелен в производстве и обеспечивает индивиду легкую ассимиляцию в обществе. Вы ведь не выбирали опций возрождения… Повезло, что хоть пол совпал. Демографический рандомайзер…

Он говорит еще, но я услышал достаточно. Вот оказывается, почему организм показался хилым. Я в теле десятилетнего!

– Так, что там дальше… – работник возвращается к планшету, – Модификаций нет. Натурал…

Последнее слово звучит, как пощечина. Где-то внутри чувствую, что жить натуралом не то что бы плохо… Скорее – немного стыдно. Будто не способен на большее.

– Имя присвоено системой – Тей Козловский…

– Серьезно? – первое произнесенное слово звучит, как плевок.

Голосок тонкий и резкий, противный. Таким только истерики закатывать.

– Вербальные функции в норме, – парень отмечает очередной пункт в анкете, – Двигательные…

Небрежный жест ладонью – ложемент выталкивает меня наружу, принуждая проделать несколько неуверенных шагов по теплому полу, чтобы не упасть.

– Двигательные в норме, – констатирует работяга, – Внутренние органы в норме… Индивид функционирует!

Сделав такой оптимистичный вывод, он взмахом пальца отправляет планшет восвояси.

– Одевайся! – повелительно кивает на полку со свертками, – Тед, помоги!

В поле зрения внезапно появляется Тед. Невысокая, сверкающая сталью фигура, принятая мной за предмет интерьера ввиду полной неподвижности. Резко сместившись, железный человек подхватывает пакет, взмах ладони – сорванная упаковка отправляется точно в урну. Довольно бесцеремонно ухватив за плечи, механоид набрасывает на мое худое тельце свободную робу.

– Робот? – пискляво вопрошаю я.

Удивления нет, видимо такие штуковины тут в порядке вещей.

– Андроид, – снисходительно поясняет паренек, – У роботов по определению не может быть человекоподобной внешности.

– А…

– Слышит, все понимает. Даже говорить может, – усмехнулся работяга, – Просто не любит.

Расправившись с незамысловатой одеждой, Тед застыл неподвижным истуканом. Теперь его и вправду можно перепутать с вешалкой или торшером.

– Т-а-а-а-к-с… – парень направляет в мою сторону г-образный сканер, – Стой спокойно…

Громкий писк возвещает окончание процедуры, человек удовлетворенно кивает.

– Нейросеть подключена. Активирована. Ну… – он с принужденной улыбкой указывает на дверь, – Всего доброго! Тед, проводи…

Андроид дергается, хватая меня за худое предплечье. Настойчиво и непреклонно подталкивает к выходу.

Использованный кокон уезжает в сторону, манипуляторы уже достают из проема следующий. Парень, имени которого я так и не узнал, вновь утыкается в планшет.

– Гм… Индивид тринадцать одиннадцать… – он тихо бормочет под нос, – Посмотрим…

Тед тащит за собой, не особо беспокоясь, успеваю ли я переставлять слабые детские ноги. Короткий коридор заканчивается массивной стальной дверью, что услужливо отъезжает в сторону. Андроид выталкивает меня прочь, так и не проронив ни слова. Створка встает на место, напрочь отрезая от родильного дома.

Беспомощно оглядываюсь.

Передо мной город. Широкий перекресток двух улиц, стремящихся к горизонту. Под ногами – серая прорезиненная поверхность. Вокруг – темные дома, уходящие вверх на недосягаемую высоту. Где-то далеко, практически за пределами видимости, верхушки зданий все же оставляют напоказ кусочек неба, забитый мерзкими тучами.

Все дома похожи друг на друга, как близнецы. Бесчисленные огни сверкающих вывесок силятся внести в эту монотонность хоть толику разнообразия, но получается плохо. Огромные экраны пестрят голыми красотками, завлекающими и манящими; надписи переливаются всеми цветами радуги; мигающие стрелки указывают нужное направление.

Правда, я не понимаю из написанного ни слова. Для меня это все похоже на полную абракадабру. Бесконечное удивление потихоньку уступает место банальной растерянности.

Копаюсь в памяти – но вспоминаю лишь диалог с Сансарой, ничего более.

Что же это получается? Несмотря на заявления ИскИна, я сохранил личность! И воспоминания, по крайней мере начиная с посмертной части. Почему? Сбой? Во всяком случае, жаловаться на ошибку точно не стоит! Конечно, возродиться в теле ребенка не то, о чем можно мечтать…

«Дареному коню в зубы не смотрят», – всплывает в уме непонятно откуда взявшаяся пословица.

Хотя я понятия не имею, что такое «конь».

Из состояния задумчивости выводит неожиданно громкий женский голос, прозвучавший, как гром среди ясного неба.

– Тей Козловский! – с преувеличенной бодростью заявляет оглушительная собеседница, – Приветствую, индивид!