Агнец

− Дружище, − начал Марк. − Если ты хочешь и дальше оставаться в колее, то тебе нужен отдых. Пойми, настоящий профессиональный отдых, а не прозябание вечерами у ящика со стаканом виски. Тебя так на долго не хватит, еще и талант растеряешь.

− Ты всегда заботился не только о том, чтобы мои романы получали свой выход в мир, но и о моем здоровье в целом. Тебе же за это не платят, − улыбаясь в трубку, отвечаю я. – Все литературные агенты такие или только ты?

− Я не знаю. Другие тебе такого, наверняка, не сказали бы, но я же скажу тебе открыто, как не только твой агент, но и как друг, а ты уже воспринимай как хочешь: когда я брался сопровождать тебя в этом деле, то я понимал, что будут различного рода трудности, ибо они у всех бывают, но я всегда знал, что ты справишься, потому и верю в тебя с первого дня, всячески стараясь помогать.

Киваю головой, угукаю и молча слушаю дальше, так как что-то добавить как-то не особо находятся слова.

− Но мне это насколько интересно, − продолжает Марк. − настолько и выгодно. Имею в виду то, чтобы ты не прекращал творить. Для нас обоих важно, чтобы ты писал, и для тебя это не секрет. Хотя бы один роман в год, а все остальное сделаю я. Это не много, с учетом того, что некоторые горе-писаки выплевывают по два-три низкосортных романа за этот же промежуток времени. Низкосортных, слышишь? Я не буду говорить о всех, но, как ты и сам знаешь, два твоих последних романа стали настоящим фурором у поклонников твоего творчества и, появившись на полках магазинов мгновенно превратились в бестселлеры.

− Да-да, знаю, − вяло произношу я. − Это, по большей части, твоя заслуга. Твоими силами создавался дизайн, реклама, продвижение и вся остальная бумажная волокита, которая приносит эти деньги. А я-то что? Черт, да я даже редактора в глаза не видел, который корпел над моими рукописями все эти годы! Я просто набросал в «Ворде» плод моего больного воображения, − не без иронии выдавливаю из себя слова и слабый смешок в трубку, иными словами говоря Марку о том, насколько мне плевать на судьбу своих творений.

Покуда он пытается мне внушить важность моего дела, я безучастно гляжу на двигающиеся темные тени зонтиков за окном своей квартирки на третьем этаже в центре Лондона.

− Хорошо хоть, что чувство юмора ты еще не утопил на дне бутылки! – говорит Марк.

Я прям ощутил, как тот хлопнул меня по плечу, что он непременно бы сделал, будь он сейчас рядом. Хорошо же он меня понимает, думаю про себя. Надеюсь, что не слишком хорошо, чтобы понять почему я так говорю и что на самом деле меня гложет. Пока я провалился в свои мысли, оказалось, что прошло около половины минуты. Неловко, однако.

− Ты еще здесь?

− Да, это меня тоже радует, − быстро отвечаю ему, надеясь на то, что не упустил ничего важного в его словах. − Слушай, Уэббер, ты сегодня сильно занят вечером? Может по пиву, да вспомним былое? Или как там говорится в таких ситуациях.

− Хо-хо, − слышится радостный возглас на том конце провода. – Давно ты меня так не называл. Чувствуется, что ты уже начал вспоминать без меня! Хорошо. В восемь? Я заеду…

Марк даже не стал дожидаться моего ответа насчет времени, к которому ему стоит подъехать сюда, прекрасно понимая, что разнообразие моих последних вечеров давно не выходило за рамки прогулки в минимаркет на углу, где я два раза в неделю покупаю алкоголь; все другие продукты мне приносит экономка. Она же и убирается в квартире по воскресеньям.

***

− Ты все-таки пиво будешь, или может чего покрепче? – спрашиваю я у Марка, оценивая взглядом содержимое маленького холодильника под барной стойкой на кухне. – Есть еще джин, виски.

− Пиво, − сухо отвечает он. – Джимми, слушай, а в твоих книгах ведь не все вымысел, верно? Какая доля правды приходится, например, на последний роман?

В иной ситуации и с иным человеком я бы счел этот вопрос абсолютно нормальным, но не с ним. Вряд ли он догадывается о чем-то, но парень он смышленый, потому на этом моменте я малость занервничал, хотя, может и не стоило вовсе. Вот же угораздило меня написать о его жене в «Мысли четвертого».

Покуда я открываю нам две бутылки «Бада», Марк крутит в руке и рассматривает обложку моей книги, которую нашел на полке. Каждый ли писатель хранит у себя дома свою же книгу наряду со всеми остальными изданиями, которые хранятся в книжном шкафу? Даже не задумывался об этом никогда.

− Знаешь, Марк, − начал я. − Это не всегда однозначною. Что-то правда, а что-то и чистый вымысел. Особенно если учесть жанр, в котором я пишу. Не часто на улицах Лондона можно встретить пробегающего инопланетного монстра или же… Ну ты понял, о чем я.

− Или же? Ты что, забыл имена своих же, так называемых, детей, которых самолично создал на бумаге?

От него такой выпад выглядел очень колко, а если сделать мне неприятно и являлось его целью, то у него это получилось. Возможно, будь это иная ситуация, я бы ответил чем-то соответствующим, только вот не справедливо было бы в моем положении поднимать тему о неуместности подобных упреков.

Немного подумав, я решил опустить неприятный момент и не отвечать на прямо поставленный вопрос, так как он, как мне показалось, ответа не требовал. Но в то же время, это была хорошая возможность рассказать ему о том, что со мной происходит.

− Слушай, Марк, об этом я и хотел с тобой поговорить, − произношу я и, пользуясь моментом, забираю из его рук «Мысли четвертого».

Усаживаюсь в кресло посреди гостиной, жестом предлагая ему последовать моему примеру. Он заинтересованно смотрит на меня и присаживается.

– У меня какой-то кризис, − продолжаю я начатое. − Даже не знаю, как более правильно описать. Я начал следующий роман, но после нескольких страниц понял, что не имею больше никакого желания этим заниматься. Может обыденность или еще что-то. Приелось все. Тошнит даже от звуков, которые издает клавиатура под моими пальцами…

Хотелось что-то еще добавить. Марк это видел и не торопился что-то говорить. Повисла неприятная тишина.

− Чего ты так укоризненно смотришь на меня? – спрашиваю у я Марка, не выдержав тяжелой тишины.

− Нет, что ты. Я просто размышляю над твоими словами. И знаешь что? – нацепив едва заметную улыбку на лица, спросил Марк. − У меня есть одна интересная мысль, которая вполне может тебе помочь справиться с этим периодом.

− Когда Линда ушла, − продолжал он. – Я на какое-то время тоже потерял весь вкус к жизни. Ничего не помогало. Я чуть не лишился всех сбережений, когда пустился во все тяжкие. Вовремя остепенился. Хочешь узнать, как я смог вернуться в колею?

Звучит очень даже заманчиво. Конечно мне стало интересно, о чем он говорит, но в этот миг подумал о другом:

− Я даже не знал, что у тебя были такие проблемы. Прости, мужик. Я совсем погряз в своей собственной каше, что и не замечал…

− Не переживай, − сказал Марк. − Я ведь и не стремился никому рассказывать, что и почему со мной происходит. Ты не виноват. К тому же, все хорошо закончилось, потому нет смысла все это поднимать, а еще и винить себя за что-то.

− Хорошо. И да, мне интересно, говоря о том, что тебя вытащило из пропасти.

Сделав несколько глотков пива, Марк закурил, закинул одну ногу на вторую и начал:

− Один мой товарищ, старый знакомый, сдает домик в аренду в поселке Саут Уорнборо, к северу от Альтона. Городок этот очень маленький, человек четыреста населением, очень простой, но тем и привлекателен: приветливые, добрые люди, красивые виды и спокойная атмосфера. Как по мне, то это место отлично подходит для того, чтобы подлечить душу. Думаю, пребывание там тебе поможет. Кстати, у них есть весьма неплохой паб с выпивкой, приготовленной по местным нормандским традициям; вся эта атмосфера, которая буквально поглощает, я уверен, разбередит твою фантазию и, возможно, даже там тебя посетят свежие мысли и идеи по поводу нового романа. Если хочешь, я могу сделать звонок и узнать для тебя, свободно ли у него сейчас.

Закончив, Марк стал пристально смотреть мне в глаза, ожидая ответа.

Как красиво он все описывает, думается мне. Открыв ноутбук на журнальном столике перед диваном, я тут же нашел этот поселок на карте, прописав название в поисковике. Я просмотрел маршрут пути, пролегающего от Лондона до Южного Уорнборо, открыл несколько ссылок с информацией о том, что еще там интересного может быть, помимо паба, и прочие мелочи.

Марк молча сидел и улыбался.

− Слушай, мне уже ехать нужно, а ты позвони мне, как надумаешь, хорошо? – внезапно произнес он, поднимаясь, чтобы попрощаться.

− Договорились, − отвечаю я. − Да, я подумаю. Возможно, это пойдет мне на пользу. Когда, говоришь, ты отдыхал там?

Он не говорил…

− Несколько месяцев назад, − улыбается и пожимает мою руку. – До скорого, Джимми.

Он закрыл за собой дверь, а я снова увяз в своих мыслях.

Откинулся в кресле и раскрыл «Мысли четвертого», которая все это время была то у меня в руке, то лежала на коленях, подсознательно пытаясь защитить ее рук и взглядов от Марка. Быстро перелистав хорошо знакомые мне страницы, нашел нужную:

…ее осиная талия, в этот раз не прикрываемая одеждами, была столь притягательной, что отказать себе в удовольствии прикоснуться к ней я не смог. Не совладал я с собой. Столь великой силой наделено изящное женское тело, в совокупности с умом, которые в действии обезоруживают и пленят мужчину, заставляя терять рассудок и без остатка отдаваться этому сладострастному…

Перевожу фокус со страниц книги на открытую страницу в браузере компьютера и борюсь с самим собой. Может действительно именно это мне и нужно? Снова в книгу, где, мельком пробегая по строкам, наблюдаю свои же слова о женщине. Женщине своего друга. А друг ли я ему еще, после этого? Его вопрос «Какая доля правды приходится на твой последний роман?» поселился в голове. Неужто он знает? Нет, этого не может быть…

***

Когда я только начинал «Мысли», тогда мы с Марком общались более тесно, нежели сейчас. Я частенько бывал у него дома, в Кэмдене, где и узнал о его привычках, предпочтениях в фильмах и, собственно, в литературе. Я был очень удивлен, когда узнал, что скрасить досуг ему помогают произведения далеко не тех жанров, продвижением которых он на протяжении стольких лет занимается. Как ни странно, именно там я познакомился с его фигуристой красавицей женой, из-за которой у меня сейчас такие трудности; виноват во всем, конечно же, я сам.

Это произошло тот период, когда наши профессиональные отношения с Марком были в самом разгаре. После того, как два моих первых романа получили признание в мире, Марк понял, что со мной можно иметь дело и согласился курировать меня дальше, сопровождая уже третье издание.

На одной из выставок, когда закончился ажиотаж и гости самостоятельно гуляли по холлу, перелистывая страницы моих книг и читая аннотации на обложках, Марк подозвал меня к себе и предложил выйти на балкон под предлогом необходимости обсудить срочное дело.

Забавно было узнать, что этим срочным делом была просьба его жены передать мне приглашение на ужин, который состоится сегодня вечером. Также, когда мы уже перестали смеяться – да, после придания приглашению грифа невероятно серьезного дела я залился хохотом, а он поддержал меня своим сдержанным смехом в кулак и похлопал по плечу – он добавил, что его жена также попросила передать мне то, что она не примет отказа и ровно к восьми часам мы оба обязаны быть за столом и наслаждаться ее секретным блюдом. Как уже стало ясно, выдавать мне тайну сегодняшних угощений она не стала, а лишь упомянула, что это семейный рецепт, который придумала еще ее прабабушка.

Именно для того, чтобы я не подумал, что приглашение было сугубо от его жены, как мне показалось, после всего сказанного Марк положил руку мне на плечо и добавил уже от себя: «Это и правда старинный рецепт ее семьи, которым она чествует только важных гостей или близких людей. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Потому мы с Линдой будем очень рады, если ты придешь». Приятно осознавать, что тебя с каких-то пор считают важным, хотя помимо деловых, никаких отношений у нас с Марком тогда еще не было.

После трапезы мы с Марком вышли на террасу, покурить и поболтать «о мужском», глядя куда-то в темноту. Подобные моменты очень важны как для сотрудничества, так и для дружбы, потому как они позволяют лучше узнавать друг друга и сближаться, говорил Марк. Я с ним согласен, да и тому подтверждением послужила наша дальнейшая совместная деятельность: он стал моим постоянным литературным агентом, который решает за меня абсолютно все вопросы, связанные с тем, чтобы мои труды увидели мир, а я для него – стабильным источником авторской писанины, возвращающейся ко мне в виде неплохих гонораров и толп поклонников, что и дело умоляющих подписать им мою книгу. В общем, что тут скажешь, мы неплохо сработались.

Марк был абсолютно прав, когда сказал, что встречи и общение наедине сближают людей. Так и произошло. Только я, будучи отныне частым гостем в его доме, стал ближе узнавать не только самого Марка, но и его жену.

С каждым новым днем я все сильнее себя ненавидел за то, что позволил тогда себе думать о ней чаще, чем следовало. Это и привело меня к тому положению, в котором я сейчас нахожусь − писательская кома. Не сразу. Скорее, по завершению всего этого.

Сначала мне было просто немного не по себе, встретив в торговом центре Линду. Она тут же радостно заулыбалась и обняла меня так тепло и приветливо, будто бы близкого, хорошо знакомого друга. Это было не менее приятно, нежели странно, так как ранее, сколько себя помню, жены моих друзей и товарищей не лезли обниматься, случайно встретив меня где бы то ни было. Она так приятно пахла, будто бы несколько минут назад вышла из ванны, наполненной различными экзотическими цветами. В какой-то момент я забыл о своей неловкости, потому как ее внимание и вопросы о том, как мои дела и какими ветрами я здесь, вытеснили из моей головы все лишнее.