Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции

Введение

Белорусская стратегическая операция «Багратион» оставила яркий след в истории Великой Отечественной войны. В течение двух недель в Белоруссии была разгромлена почти вся немецкая группа армий «Центр». Масштаб событий определил и направленность работы автора, которая велась с 2009 года. Описать всю операцию в одной книге – задача действительно трудная, поэтому данный труд затрагивает действия лишь одного, 1-го Белорусского фронта генерала армии (Маршала Советского Союза с 29 июня 1944 г.) Константина Константиновича Рокоссовского. Ключевым моментом для проведённой фронтом на первом этапе «Багратиона» Бобруйской наступательной операции стало нанесение двух ударов. Этот эпизод вошёл в киноэпопею «Освобождение» и широко известен в кругу военных историков. Однако, говоря о планировании операции, корни принятия такого решения лежат в её предыстории. Ведь фронт К.К. Рокоссовского наступал на Бобруйск с октября 1943 года.

В данной работе ключевым является анализ процесса принятия решений на стратегическом и оперативном уровнях в период подготовки и проведения операции. Это позволяет обозначить причины именно такого хода событий в июне 1944 года и сделать выводы, которые могут быть актуальны и сегодня.

Рассмотрение событий на фронте Рокоссовского в конце 1943 – первой половине 1944 года через призму управления войсками, позволяет выдвинуть тезис о том, что органы управления должны быть прежде всего ориентированы на выполнение конкретной задачи, а не быть простым управленческим звеном. Отсутствие опыта наступления в лесисто-болотистой местности повлекло неудачи в ходе зимнего наступления войск фронта К.К. Рокоссовского, а наличие одновременно нескольких абсолютно противоположных задач сыграло свою роль на последнем этапе операции, когда, например, 65-я армия одновременно решала задачу выхода в район Слуцка и ликвидации окружённой группировки. При этом армия не была подготовлена к решению второй задачи и поэтому имела слабое взаимодействие с соседними соединениями.

Многие вопросы предыдущими исследователями операции «Багратион» и Бобруйской наступательной операции не затрагивались. Так, например, в отечественной историографии почему-то считается, что К.К. Рокоссовский предлагал нанести удар по сходящимся направлениям на Бобруйск и окружить всю группировку противника, хотя даже простой взгляд на директиву Ставки Верховного Главнокомандования фронту от 31 мая позволяет усомниться в этом тезисе. Абсолютно не освещён в литературе оказался и период планирования операции в целом, процесс принятия решений, хотя историческая наука ценна прежде всего тем, что выявляет закономерности, а в данном случае – чтобы их вывести, необходимо понимать поставленные на операцию задачи. В случае же с простым истолкованием событий, трудно делать какие-либо выводы. Таким образом, говоря о принятии плана Бобруйской операции с «двумя главными ударами», оказывается, мы также достаточно поверхностно знаем о работе штаба 1-го Белорусского фронта, а значит – без детального анализа в принципе не можем принимать чью-либо сторону в послевоенном заочном споре К.К. Рокоссовского и Г.К. Жукова о ходе планирования операции. Напомню, что в мемуарах Рокоссовский указывал, что он настаивал на нанесении двух ударов, а И.В. Сталин дважды предлагал ему выйти в соседний кабинет и продумать план ещё раз. Жуков же утверждал, что такого эпизода не было.

Есть и другие моменты, которые в свете советских и немецких позволяют по-новому взглянуть на историю операции. Например, из немецких журналов боевых действий, становится очевидно, что немецкое командование ожидало тот самый удар под Паричами, который наносился в лесисто-болотистой местности, и где оборона противника была якобы, согласно мемуарам советских военачальников, построена по «принципу опорных пунктов». И один уже этот факт заставляет по-другому оценивать действия советских командиров. Неверным становится и тезис о том, что немецким войскам не удалось покинуть бобруйский котёл.

Остаётся весьма спорным и вопрос о сроках окончания операции. Так как в директиве Ставки ВГК прописывалась задача разгромить бобруйскую группировку противника, стоит отметить, что эта задача если и была выполнена, то только 1 июля, когда немецким войскам удалось вырваться из котла к «линии фронта» в район Лапичей.

Всё это в корне меняет наши представления о событиях, которым в 2019 году исполнилось уже 75 лет. Большой фонд советских и немецких документов, их куда большая открытость нежели чем ещё буквально 20 лет назад, позволяет ответить на многие, в том числе вышеобозначенные вопросы, это и есть главная задача этого почти десятилетнего труда.

Автор выражает благодарность всем тем, без кого эта книга никогда не увидела свет, прежде всего – сотрудникам читального зала Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации и лично Ольге Викторовне Волковой. Автор благодарен за неоценимый вклад в эту книгу своей жене и родителям, коллегам по работе, своим учителям Тайгачеву Г.Н., Трусову Ю.Д., Котюковой Т.В., Авагян З.Ж., Волковой А.А., Горбачёву А.Н., Шарипову М.М., преподавателям истории Отроковой О.Ю., Стоякиной И.В., Шаруновой Т.В., рецензентам Д.В. Суржику и Н.В. Илиевскому, офицерам Военного учебного центра МГТУ им. Н.Э. Баумана В.Д. Мещерякову и В.С. Кваше, а также Безлепкину Я.П., Тихоновскому И.В. и Ильяшенко И.Е.

Также хотелось бы выразить благодарность ветеранам Великой Отечественной войны, беседы с которыми использовались при написании данной работы, это Мруг Владимир Пантелеевич (16 гв. тбр), Сидоров Александр Николаевич (15 гв. тбр), Исхаков Самигулат Фатахович (1 мсбр), Щелконогов Николай Матвеевич (22 ад), Гуркин Владимир Васильевич (23 гмбр), Сметанов Владимир Гаврилович, Алехнович Евгений Антонович (115 сбр), Хроп Степан Степанович (323 сд), Кубышкин Николай Дмитриевич (354 сд).

В данной работе использовались воспоминания местных жителей, в большинстве своём «детей войны», им также хотелось бы высказать благодарность, это Мурманцева Софья Ивановна (д. Бояры), Гук Василий Васильевич (д. Вербки), Пинчук Раиса Федоровна (д. Вербки), Гайдукевич Раиса Григорьевна (д. Думановщина), Кот Аркадий Федорович (д. Миратино), Сахон Надежда Артёмовна (д. Миратино), Усов Иван Николаевич (д. Миратино), Вавуло Ольга Степановна (д. Савичи), Рыбакова Валентина Кирилловна (д. Савичи), Гацко Иван Филиппович (д. Телуша), Жарикова Зинаида Федоровна (д. Телуша), Крычко Анна Васильевна (д. Телуша), Герасимович Нина Михайловна (д. Чучье), Дивак Нина Станиславовна (пгт Елизово), Ларионова Флера Антоновна (пгт Елизово), Малиновская Нина Сигизмудовна (пгт Елизово), Шахавец Николай Федорович (пгт Елизово).

Огромную благодарность автор выражает жителю города Бобруйска Комару Андрею Геннадьевичу, сопровождавшего автора и ветеранов 1-го гв. танкового корпуса на празднованиях Дня освобождения г. Бобруйска в 2014 и 2016 годах, а также главе сельсовета п.г.т. Елизово Ждановичу Александру Викторовичу (в 2014 г.) и сотрудникам библиотеки Елизово.

Автор выражает признательность внуку К.К. Рокоссовского, Константину Вильевичу, и сыну М.С. Малинина, Михаилу Михайловичу, за помощь в работе над книгой.

Автор также выражает благодарность сотрудникам Бобруйского краеведческого музея за предоставленные фотографии, которые были использованы в данной работе.

Особую благодарность хотелось бы высказать сотрудникам издательства «Алгоритм», благодаря которым эта книга и увидела свет.

Глава 1. Боевые действия на Бобруйском направлении осенью 1943 – летом 1944 г. и их влияние на планирование Белорусской операции

1-1. Полководческий опыт как основа для принятия решений при планировании операции

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский (1896–1968) вошел в историю Великой Отечественной войны как один из наиболее выдающихся полководцев. С его именем связаны героическая оборона Москвы, окружение и ликвидация немецко-фашистских войск под Сталинградом, оборонительная операция на Курской дуге, парад Победы, которым и командовал Рокоссовский.

Кадр из фильма «Освобождение: Направление главного удара». Режиссёр Ю. Озеров, 1971 г.

Не менее часто вспоминают и его «два удара» – эпизод, вошедший в киноэпопею «Освобождение». «Два главных удара», которые Рокоссовский, по его воспоминаниям, лично отстаивал перед И. В. Сталиным на расширенном заседании Ставки Верховного главнокомандования (Ставки ВГК), со временем стали почти легендарными. Согласно устоявшейся версии событий, члены Ставки ВГК и лично Сталин настаивали на нанесении лишь одного удара, чтобы не распылять имеющиеся силы. Рокоссовскому дважды предлагали выйти и еще раз «продумать» план операции. Убедившись, что командующий не собирается менять свою точку зрения, Сталин утвердил план в том виде, в котором Рокоссовский его предложил.

Впервые этот эпизод упоминался Рокоссовским в интервью в Военно-историческом журнале в 1964 году^[1]. Затем он был упомянут и в мемуарах маршала «Солдатский долг»^[2]. С начала 70-х годов прошлого столетия были написаны несколько биографий Рокоссовского, и в каждой из них этот эпизод полностью переписывался со слов Рокоссовского. В частности, это наблюдается в работах В. И. Кардашова «Рокоссовский»^[3], в труде В. Г. Радченко «Константин Рокоссовский – солдат, полководец, человек»^[4], в работе И. Свистунова «Сказание о Рокоссовском»^[5], в труде А. Ф. Корольченко «Маршал Рокоссовский»^[6], К. Константинова «Рокоссовский. Победа не любой ценой»^[7]. При этом идею о «двух главных ударах», согласно отечественной историографии, Рокоссовский выработал буквально за несколько дней до совещания в Ставке ВГК.

В целом история стратегического планирования операции «Багратион» описана в мемуарах известных военачальников – Г. К. Жукова^[8], К. К. Рокоссовского^[9], И. Х. Баграмяна^[10], С. М. Штеменко^[11]. В ряде же научных трудов, затронувших тему Белорусской наступательной операции, практически не представлен анализ действий СВГК в ее подготовительный период^[12]. И. П. Макар^[13] хотя и посвятил этому вопросу одну из своих работ, но не уделил в ней должного внимания планам 1-го БФ и не осветил подробно многие важные вопросы, обсуждавшиеся на совещаниях в СВГК в конце мая 1944 г., в том числе и такой, как возникшие между Ставкой и Рокоссовским разногласия относительно плана боевых действий фронта в ходе Бобруйской операции. Рассматриваемая проблема остается «за кадром» и в работах исследователей действий СВГК в годы войны. Так, А. А. Александров^[14] этап планирования пересказывает с мемуаров Штеменко, а генерал-полковник Ю. А. Горьков^[15] лишь упоминает об отсутствии согласия между Ставкой и Рокоссовским, цитируя мемуары последнего. Затронувшие эту тему бывший начальник штаба 1-го БФ генерал армии М. С. Малинин^[16] и бывший член Военного совета фронта генерал-лейтенант К. Ф. Телегин^[17] ряд эпизодов трактуют по-разному.

Отсутствие фактологической информации в силу закрытости архивных документов послужило толчком для именно такого описания событий в Ставке ВГК. Вместе с тем серьезные разночтения этого эпизода наблюдались в мемуарах других военачальников. Так, Г. К. Жуков прямо писал, что версия о «двух главных ударах» лишена основания, а оба удара упоминались в общем плане операции еще до совещаний в Ставке^[18]. Генерал И. Х. Баграмян, который, по его словам, также присутствовал на совещании, наоборот, писал, что два удара были предложены именно Рокоссовским и что все члены Ставки ВГК эту идею сразу же поддержали^[19]. К. Ф. Телегин, член военного совета фронта Рокоссовского полностью подтверждал в мемуарах слова Рокоссовского^[20], а маршал А. М. Василевский, начальник Генерального штаба, в беседе в К.М. Симоновым упоминал, что такой спор и вовсе не припомнит^[21].

И в настоящее время многие документы из фондов центральных управлений Красной армии остаются секретными. Материалы совещаний в Ставке ВГК также до сих пор находятся под грифом. Вместе с тем в последнее время были рассекречены многие документы из фондов фронтов и армий. Это в значительной степени расширило источниковую базу.

Анализ совместной работы Ставки и штаба 1-го Белорусского фронта в ходе планирования Белорусской стратегической наступательной операции «Багратион» (23.6.44-29.8.44) в апреле-мае 1944 года с указанием трех предлагавшихся вариантов действий войск уже представлялся автором в одной из своих статей^[22]. По архивным источникам и мемуарам была сделана первая попытка описать общий ход принятия плана с «двумя главными ударами».

В то же время следует отметить, что фронт Рокоссовского наступал в данной местности с ноября 1943 г. и, как указывалось в ранее секретной работе военно-научного управления Генерального штаба, к концу ноября войска Рокоссовского «освободили часть восточных районов Белоруссии и вышли в основном на тот рубеж, с которого в июне 1944 г. начали Бобруйскую операцию (составная часть Белорусской стратегической операции. – М. С.)»^[23]. И если даже предположить, что три месяца войска в Белоруссии «стояли на месте» (хотя это утверждение для фронта Рокоссовского неприменимо), постоянно проводя наступательные операции, то опыт этих мог в дальнейшем использоваться. Соответственно, логично предположить, что все три предлагавшихся в апреле-мае 1944 г. штабом фронта Рокоссовского плана боевых действий войск вытекали из ранее предпринимавшийся операций.

Концепция нанесения «двух главных ударов» появилась, по-видимому, не случайно и была принята исходя из опыта ранее предпринятых операций фронта, с учетом допущенных ошибок. Анализ связи зимних наступлений и предложений Рокоссовского по действиям войск его фронта весной 1944 года позволяет установить логику действий командующего фронтом и продемонстрировать, что эти два удара – результат длительной кропотливой работы.

Теория процессов принятия решений утверждает, что основой для поиска решения той или проблемы является опыт лиц, принимающих решения^[24]. То есть именно опыт определяет решение, в случае с планированием – план последующих действий опирается на действия предыдущие.

В то же время в работах, в которых затрагиваются эпизоды планирования Белорусской операции и Бобруйской наступательной операции, на эту взаимосвязь внимания не общается. Да и в целом стоит признать, что боевые действия Белорусского фронта зимой 1943–1944 гг. до недавнего времени оставались буквально «белым пятном» в истории Великой Отечественной.

Белорусская стратегическая наступательная операция, проведенная летом 1944 г., по своему масштабу и достигнутым успехам превзошла все ранее проведенные наступательные операции Красной армии. В то же время, оставив столь яркий след в истории, она затмила целую череду наступательных операций Красной армии конца 1943 – начала 1944 г., целью которых было освобождение Белоруссии.

В многотомном труде «Германский рейх и Вторая мировая война» период с осени 1943 г. по май 1944 г. известный немецкий историк К.-Х. Фризер называет не иначе как «забытым годом войны»^[25].

В советской же историографии укрепилось мнение, что все фронты, наступавшие в Белоруссии, с осени 1943-го оказались на второстепенном направлении^[26]. Поэтому их главной задачей было сковать силы противника, и с этой задачей они справились. Так, в вышедшей во времена Брежнева двенадцатитомной истории Второй мировой войны утверждалось, что наступавшие в Белоруссии «фронты сковали основные силы мощной по своему составу группы армий „Центр“, не позволяя немецко-фашисткому командованию за счет ее сил оказывать помощь группам армий „Юг“, „А“ и „Север“, терпевшим в то время тяжелейшие поражения»^[27]. В результате в советской историографии укоренилась теория о том, что действия этих фронтов носили вспомогательный характер и потому интереса для изучения не представляют. Тем не менее именно эти бои оказали существенное влияние при планировании операции «Багратион», а командиры частей получили существенный опыт действий в лесисто-болотистой местности. Потому эти бои требуют разбора в данной работе.

В первой декаде октября войскам, наступавшим в Белоруссии, были даны директивы Ставки ВГК на овладение Минском (Центральному фронту, с 20.10 – переименован в Белорусский), Вильнюсом (Западному фронту) и Ригой (Калининскому фронту)^[28].

Стоит признать, что и впоследствии Ставка ВГК регулярно направляла фронтам приказы на наступление. Поэтому в шеститомной советской «Истории Великой Отечественной войны», написанной в 1962 г., в период оттепели, непосредственно на И. В. Сталина возлагалась вина за то, что Ставка ВГК ставила фронтам невыполнимые задачи, не обеспечивая фронты необходимыми силами и средствами^[29].

В целом же в советской историографии об операциях на западном направлении почти не упоминалось. Говоря о Белорусском фронте, упоминались лишь две успешные наступательные операции^[30], а обо всем остальном периоде умалчивалось.

В уже упоминавшемся четырехтомном труде Военно-исторического отдела Генштаба, издававшемся под грифом «Секретно», также указывается, что фронтам в Белоруссии удалось сковать силы 36 немецких дивизий, что значительно облегчило действия на Украине^[31]. О действиях же фронта после Гомельско-Речицкой операции (10–30.11.43) и вовсе ничего не упоминается вплоть до начала операции «Багратион».

В труде Ю. В. Плотникова^[32] описываются лишь отдельные боевые эпизоды, без общего анализа оперативной обстановки на участке Белорусского фронта. То же можно сказать и о книге К. А. Маланьина «Разгром врага в Белоруссии»^[33].

Стоит также отметить диссертацию Л. С. Золотова^[34], в которой частично затрагиваются наступательные действия фронта зимой 1943–1944 гг. Но так как цель диссертационного исследования была поставлена достаточно широко, подробно на этих операциях автор не останавливается.

Биографы Рокоссовского зачастую за зиму 1943–1944 гг. упоминают лишь поездку Рокоссовского в штаб 1-го Украинского фронта для помощи в организации работы штаба командующему 1-го Украинского фронта Н. Ф. Ватутину. В книге Свистунова «Сказание о Рокоссовском»^[35] за промежуток ноябрь 1943 – май 1944 описываются лишь два случая о Рокоссовском. О его поездке к генералу Ватутину в декабре 1943-го и о споре с подчиненным Рокоссовскому командующим 3-й армии А. В. Горбатовым относительно боевого использования армии в ходе Рогачевско-Жлобинской наступательной операции (21–26.2.44).

Корольченко^[36] упоминает за весь период лишь о случае с Ватутиным, Константинов^[37], подробно описывая события октября-ноября 1943 года, на боевые действия частей фронта вплоть до операции «Багратион» оставляет лишь две страницы, из которых полторы описывают Калинковичско-Мозырскую операцию. Более того, Константинов пишет, что «…на Белорусском фронте в декабре 1943 года наступило затишье. Столкновения с врагом ограничились лишь боями местного значения»^[38]. Кардашов упоминает Ватутина, Калинковичско-Мозырскую и Рогачевско-Жлобинскую операции^[39]. Радченко же также упоминает о Ватутине, о трудной местности, в которой пришлось наступать войскам Рокоссовского и затем сразу же переходит к планированию операции «Багратион»^[40].

Мало упоминалось о действиях Белорусского фронта зимой 1943–1944 гг. и в мемуарной литературе. Так, Г. К. Жуков упоминал лишь о том, что «Западному направлению ставилась задача возможно большего освобождения территории Белоруссии»^[41], и даже Рокоссовский в своих мемуарах периоду с декабря по апрель 1944 г. посвятил лишь полторы страницы^[42]. В книге «Полководцы и военачальники Великой Отечественной» П. И. Батов, описывая полководческий талант Рокоссовского, приводит операцию на Лоевском плацдарме в ноябре 1943 г. и далее – сразу пишет уже об операции Белорусской^[43].

Воспоминания о событиях зимы оставили командующие 3-й и 65-й армиями П. И. Батов^[44] и А. В. Горбатов^[45], а также М. Ф. Панов^[46] – командир 1-го гвардейского танкового корпуса, находившегося в составе Белорусского фронта.

В воспоминаниях отражается положение в соединениях этих командиров. События на уровне фронта описывает член Военного совета Белорусского фронта К. Ф. Телегин^[47]. Однако в его воспоминаниях содержатся неточности. Так, он упоминает, что был в декабре 1943 г. в штабе 65-й армии в Паричах^[48], хотя Паричи были освобождены лишь 26 июня 1944 г. в ходе летнего наступления.

В белорусской историографии в силу отсутствия доступа к фондам Центрального архива Министерства обороны РФ об операциях на западном направлении дается лишь общая информация. Так, в сборнике работ конференции, посвященной 70-летию освобождения Белоруссии, две работы были посвящены операциям в белорусском Полесье^[49]. При этом в обеих работах отсутствуют сноски на архивные документы.

В отечественной историографии первые исследования действий Белорусского фронта появились сравнительно недавно. В 2012 г. был издан 4-й том из двенадцатитомника «Великая Отечественная война 1941–1945 годов», в котором частично отражены действия войск фронта генерала Рокоссовского^[50]. К 70-летию освобождения Белоруссии Институтом истории НАН Беларуси совместно с Институтом военной истории МО РФ была подготовлена книга^[51], в которой описываются действия Белорусского фронта в период с января по февраль 1944 г. Однако и в двух последних работах не обращается внимание на логику планирования наступательных операций штабом Рокоссовского.

Также стоит отметить книгу А. В. Исаева об «Операции «Багратион»^[52]. Рассматривая боевые действия зимой-весной 1943–1944 гг., он много уделяет внимания Западному и 1-му Прибалтийскому фронту, практически не упоминая о действиях Белорусского фронта.

Исходя из рассмотренного списка работ, стоит отметить, что к настоящему моменту в отечественной историографии не уделялось должного внимания вопросам изучения наступательных действий фронта К. К. Рокоссовского в предшествующий Белорусской операции период.

Без этого же невозможно должным образом проанализировать процесс планирования Бобруйской операции. Это можно назвать главной причиной неточностей в работе А. В. Исаева, где основным аргументом в пользу неправоты Рокоссовского (что на самом деле, по мнению Исаева, спора Рокоссовского со Сталиным не было) выступает его мартовский план наступательных действий. Но ведь фронт вел боевые действия и до, и после документа от 4 марта.

Для того чтобы детально проанализировать ход планирования операции, необходимо проследить логику принятия решений Рокоссовским, попробовать установить взаимосвязи между операциями зимы 1943–1944 гг. и этапами планирования летнего наступления.