Переживание стыда в «зеркале» социальных теорий

Текст
Из серии: Тела мысли
0
Отзывы
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Переживание стыда в «зеркале» социальных теорий
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Памяти моей мамы Клавдии Савватеевны посвящается[1]


СЕРИЯ


НЕЗАВИСИМЫЙ АЛЬЯНС



АЛЕТЕЙЯ


Министерство науки и высшего образования Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования

«Ижевский государственный технический университет имени М. Т. Калашникова»


Рецензенты:

доктор философских наук, профессор Ф. Н. Поносов

доктор философских наук, профессор Г.М. Тихонов


© М. В. Баженов, 2021

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

Введение

«Так как только представляя то, что значимо для тебя, можно разговаривать с другими убедительно и уверенно».

Марио Якоби. Стыд и истоки самоуважения

По поводу эпиграфа – действительно, о чем мы еще можем рассказывать убедительно и уверенно, как не о себе родном?! Так что эпиграф адресован, в том числе, и мне самому – тому, кто писал данную монографию. Я[2] – типичный представитель так называемой «культуры стыда», если верить имеющимся в научной и философской литературе описаниям характеристик представителя этой культуры. А, значит, понять, что такое стыд для меня, означает еще и понять самого себя. И разговор с вами, читателями, о «человеке стыдящемся» у меня должно получиться вести «убедительно и уверенно», если верить М. Якоби.


К выбору языка описания стыда

Но на каком языке мне лучше будет рассказывать вам «о времени и о себе», пытаясь донести до вас собственные представления о стыде? Не на языке повседневного общения (который еще называют «естественным», или «натуральным» языком), котоый нередко порождает непонимание собеседниками друг друга, а на языке теории, для которой характерно стремление придать максимальную точность и ясность своим выражениям. Видом теории является научная теория. Когда слово или словосочетание входит в состав научной теории, оно превращается в научный термин. И те, кто использует данную теорию в качестве средства познания, договариваются, что понимать под тем или иным термином, какой смысл вкладывать в него. Кроме того, теория дает системное – связное и цельное – представление об изучаемом предмете. А еще она дает представление об изучаемом предмете более глубокое, чем обыденное (повседневное) знание.

И какая же теория позволит описать реальность стыда максимально полно и глубоко? В первую очередь приходит мысль о психологии. Традиционно стыд как эмоция (чувство, переживание), как класс психологических состояний, рассматривается в качестве объекта психологического исследования. Важным достоинством психологии является то, что она объединяет в себе гуманитарный и естественнонаучный подходы[3], т. е. пытается изучать свой объект комплексно, опираясь, в том числе на методы и результаты естественнонаучных исследаваний человека и его поведения. Но для правильного, адекватного, понимания как самого переживания стыда, так и человека, переживающего стыд, не достаточно совокупности результатов психологических исследований (исследований в области сравнительной психологии, зоопсихологии и т. д.) и исследований в области биологии, этологии, физиологии и генетики. И эта недостаточность подтверждается фактом публикации множества работ по стыду, написанных философами культуры, культурологами (культурантропологами), социологами, социальными философами и т. д. Данный факт заставляет нас предположить, что стыд не дан человеку как биологическому существу, а задан. Он не прирожден нам, а культивируется (воспитывается) у нас окружающими нас людьми, т. е. является не природным явлением, а выступает в качестве проявлений культуры и жизни общества. Таким образом, возникновение переживания чувства стыда определяется не только индивидуально-психологическими факторами, но и социальными, и культурными.

Учитывая это, а также опираясь на аналогию между социогуманитарным описанием стыда и описанием какого-нибудь объекта с помощью геометрии многомерного пространства, можно попытаться представить стыд в виде объекта в трехмерном пространстве. И тогда каждое из определений стыда – путем указания на его культурные, социальные или индивидуально-психологические аспекты – это словно «проекция» данного объекта (стыда) на одну из трех «плоскостей» социогуманитарного «пространства». Каждое из трех определений стыда будет являться – если опираться на указанную аналогию – по-своему правильным, по-своему отражающим стыд. Следовательно, мы в принципе не можем сказать, что какое-то из этих определений стыда является правильным, отражающим сущность и глубинный смысл стыда, а остальные – нет. Разные определения показывают лишь разные аспекты одного и того же объекта. И потому, я уверен, что теории, на которые опираются данные определения стыда, помогут нам изучить стыд с разных «сторон».

В монографии, представляемой вам сейчас, исследуется «проекция» стыда на социальную «плоскость», т. е. реализуется попытка описания стыда на языке социальных теорий – социальной философии, социологии, социальной психологии. Но даже если ограничиться лишь этими тремя областями теоретического знания, всё равно, переживание стыда и человек в стыде можно охарактеризовать языком очень разных социальных теорий. Почему «теорий», а не «теории»? Разве раньше никто не сообразил увязать все социальные аспекты стыда (а именно – причины, порождающие стыд у представителя той или иной эпохи, того или иного варианта человеческого сообщества, формы проявления стыда, определяемые спецификой того или иного социума, и т. д.) в единую систему в рамках единой теории? В наше время уже всем исследователям известно преимущество системного познания объекта – опыт применения на практике системного подхода в исследованиях показывает, что такой подход позволяет обнаружить такие свойства исследуемого объекта, которые нельзя обнаружить при изучении отдельных элементов, частей объекта (системы), аспектов ее функционирования.

Но, увы, нет такой единой и единственной социальной теории стыда. А всё потому, что имеются разные варианты понимания того, как стыд «проецируется» на социальную «плоскость». И та же ситуация – в теоретическом осмыслении культурных и индивидуально-психологических факторов бытования стыда. Гергилов по этому поводу замечает: «Определения стыда, данные разными авторами, выглядят зачастую настолько несхожими и несравнимыми, что речь, скорее всего, должна идти не о каком-то едином, а о множественном феномене»[4]. М. В. Мелкая пишет о том, что «концептуализация стыда затруднительна, так как однозначного смыслового содержания данного понятия не существует. Скорее, множественные смыслы накладываются друг на друга, подобно луковице, у которой нет сердцевины[5]. Фактически стыд по-разному конструируется в различных дискурсах и культурных контекстах. Поэтому высказанное в 80-х годах XX века, замечание У. Кинстона о том, что большинство авторов не в состоянии "вместить феноменологию переживания стыда, описанную их коллегами, в свою концепцию"[6], по-прежнему актуально»[7].

 

Ну, а всё же – вдруг есть нечто общее в этой множественности смыслов, что позволило бы выделить единую сущность (или, хотя, взаимосвязанную совокупность таких сущностей) «проекции» стыда на социальную «плоскость» и описать стыд с помощью единого теоретического языка, единой терминологической системы? (Подобный же вопрос следует задать относительно «проекций» стыда на культурную и индивидуально-психологическую «плоскости».)

Не я один рассуждаю подобным образом – Гергилов, например, предлагает не останавливаться на представлении о стыде как множественном феномене, а продолжить поиск единого языка описания стыда. Этот автор объясняет необходимость подобного поиска тем, что трактовка стыда как множественного феномена «не может объяснить, что общего есть у этих (разных. – М. Б.) форм стыда, почему они, несмотря на их различие, объединены общим понятием. Определение стыда могло бы быть удачным, если изначально было бы схвачено общее, присущее всем его феноменам, а различия рассматривались бы как вторичные… Определение следует вырабатывать за рамками конкретного и, в конечном счете, лишь случайного наполнения стыда. Определение, вбирающее в себя общность всех проявлений стыда, идентично его структурному понятию… Ввиду того, что изначально оно должно абстрагироваться от случайных проявлений стыда, получить такую структуру теоретически можно лишь априорно. Определение, полученное таким образом, – совершенно иное, по сравнению с. дефинициями, исходным пунктом которых является определенное содержательное наполнение стыда, т. е. эмпирия, которая затем, путем абстрагирования, возводится в ранг теории. Априорное определение стыда идет противоположным путем.»[8]. Итак, Гергилов предлагает идти по пути поиска априорного определения стыда в направлении нахождения априорной структуры стыда. Соглашаясь с возможной эффективностью таких поисков и попытавшись самостоятельно найти такую априорную структуру стыда, я всё же постараюсь не пренебрегать дефинициями, исходным пунктом которых является определенное содержательное наполнение стыда, т. е. эмпирия, но попытаюсь вписать эту эмпирию стыда в единую теоретическую систему. И, может, мне удастся найти такой единый – для социологии, социальной психологии и социальной философии – язык описания эмпирии стыда. И, мне кажется, описание эмпирии стыда с помощью единого теоретического языка может выступить как дополняющее определение стыда по отношению к априорному определению стыда через его структуру.


Снова о выборе языка описания стыда: о соотношении социологии, социальной психологии и социальной философии

Я по своей специальности – философ (да, вот так вот – сразу, как только получил диплом, так и стал философом! (☺)) и ни разу – не социолог в том смысле, что не проводил социологических исследований (хотя изучал социологию, т. е. «проходил» ее во время учебы в УрГУ на философском факультете, и проходил там же социологическую практику), не занимался теоретическими социологическими исследованиями. Но попытки профессионально заниматься социальной философией позволили понять мне, что грань между социальной философией и теоретической социологией тонка. И мне кажется, что я смогу, не опозорившись (не устыдившись!), рассуждать о стыде на языке теоретической социологии[9].

Автор данной работы также – ни разу – не социальный психолог, но с общей психологией знаком (опять же – по учебе в УрГУ на философском факультете). А, кроме того, пытаясь понять сущность стыда в качестве философствующего субъекта, я неоднократно был вынужден «заходить» и на «территорию» как общей психологии, так и социальной психологии в попытках понять специфику стыда как переживания и специфику поведения «человека стыдящегося». Значит, есть шанс, не опозорившись, рассуждать и на основе эмпирического и теоретического материала исследований социальных психологов.

Но какие именно социально-философский, социологический, социально-психологический «диалекты» языка теоретического описания выбрать, т. е. какие теории в социологии, социальной психологии и культурологии, какое социально-философское учение будут более адекватными для описания стыда и позволят мне охватить максимально возможное количество социальных проявлений этого переживания? А может это будет какая-то одна теория? Которая (может с небольшими уточнениями применительно к специфике предметной области) позволит объединить результаты изучения стыда в рамках всех трех дисциплин – социальной философии, социологии, социальной психологии – и тогда мы получим по-настоящему комплексное описание стыда? Ибо комплексность исследования человека в стыде заключается не только в том, что исследуемый объект рассматривается с разных сторон – со стороны социологии, психологии и философии, но и в том, что осуществляется попытка организовать этот комплекс исходя из единого основания, попытка дать объяснение фактам, собранным в разных науках с помощью единой системы терминов. Попробуем для начала разобраться с предметной областью данных теоретических дисциплин.

Не вдаваясь в детали дискуссии по поводу разграничения предмета социальной философии с предметом социологии, социальной психологии, укажу на две фундаментальные особенности социальной философии, опираясь на мнение самих социальных философов. Во-первых, ее отличает от науки мировоззренческий характер: «как и другие части философского знания, социальная философия представляет собой синтез научного знания с ценностными мировоззренческими выводами…включает в себя собственно научное знание и ценностные суждения»[10].

Во-вторых, социальная философия в отечественной философской традиции понимается не столько как один из видов социального познания, сколько как методология социального познания[11]. Авторы учебника по социальной философии под редакцией И. А. Гобозова, раскрывая ее методологическую функцию, указывают на то, что «социальная философия ориентирует познание с субъектной стороны, т. е. ценностей, потребностей, целей. Во-вторых, социальная философия ориентирует познание с предметной стороны. Социальная философия выступает общей методологией социального познания именно потому, что она и сама исследует предметную реальность бытия людей: объективные универсальные связи их отношений, которые характеризуют всякое общественное образование. В-третьих, социальная философия как общая методология ориентирована на поиск и обоснование новых знаний на основе разработки самой логики познания общественной жизни»[12].

Что касается взаимоотношений социологии и социальной психологии существует несколько аспектов этих взаимоотношений. Во-первых, специалистов, работающих в этих областях, объединяет интерес к поведению людей в обществе, а потому есть общие понятия, в одинаковой степени используемые как в той, так и в другой науке. Это такие понятия, как «сознание», «индивид», «поведение», «мотив», «социальная группа». «Но – замечает Д. Майерс, – социологи в большинстве своем изучают группы (от малых до очень больших – до обществ), а социальные психологи – индивидов (что думает человек о других, как они на него влияют, как он относится к ним). Сюда входит и изучение влияния группы на отдельных людей, а индивида – на группу»[13]. Поэтому объектом социальной психологии является – как и для социологии – социальное взаимодействие людей, но упор деляется при этом на психические явления (а значит, на сферу индивидуального бытия), возникающие в ходе взаимодействия между людьми в социальных группах. Хотя – несмотря на различие предметных областей этих двух наук – следует учитывать, как указывает Г. М. Андреева, большое влияние теоретического аппарата социологии на современную социальную психологию – «социальная психология может достичь успеха только на путях ее большей "социологизации", т. е. отступления от канонов индивидуальной психологии и усиления меры и степени ее "социальности" – вплетения в ткань реальных проблем общества. Вопросы социальной психологии задает общество, социальная психология лишь отвечает на них, – таково credo Московичи и всей европейской школы социальной психологии»[14].

 

На основании приведенной выше информации о близости предметных областей трех интересующих нас теоретических дисциплин можно сформулировать цель данного монографического исследования – комплексное описание стыда на языке социальной теории, объединяющей социальную философию, социологию и социальную психологию. В соотвествии с этой целью, я попытаюсь «вписать» категорию «стыд» в логическую модель «общества вообще» на примере современного гражданского общества и попробую выступить в качестве сознания, рефлектирующего над содержанием того или иного фрагмента научной социальной теории. Данная цель предполагает существование такого языка теоретического описания, который позволил бы объединить результаты изучения стыда и социальной философией, и социологией, и социальной психологией.

М. Ю. Горбунова пишет, что «социологическая теория эмоций должна быть не только междисциплинарной (принимать во внимание научные данные психологической и нейрофизиологической науки), но и мультипарадигмальной, то есть объединять непротиворечивые знания, выработанные в рамках различных социологических парадигм»[15]. Вот об этом у меня здесь и идет речь (но только конкретно о стыде, а не о всех эмоциях, как в статье М. Ю. Горбуновой)! Только вот останется ли после принятия во внимание данных социальной психологии и идей социальной философии социальная теория стыда чисто социологической, как предполагает М. Ю. Горбунова? Сомнительно. Это будет уже метатеория, или универсальная теория.

Автор родился, жил и учился во «времена диалектического и исторического материализма», а потому хорошо помнит диалектический метод, согласно которому наука только тогда становится теорией, когда она находит своебразную «клетку» (в смысле – исходный уровень, уровень элементарного, исходную единицу, т. е. то, что подобно клетке организма по своему месту в структуре целого и по своим функциям в этой структуре) – наиболее общее и абстрактное понятие, специфичное только для данной предметной области, на основе которого можно начинать объяснение любого явления и процесса предметной области данной науки (теории). Метод восхождения от абстрактного к конкретному, разработанный в рамках диалектической философии, применяется при построении самых разных научных теорий – как в естественных, так и в общественных науках, да и в самой философии. «Метод предполагает движение от первых общих и абстрактных определений, схватывающих отдельные существенные стороны исследуемой действительности, к системе конкретных определений, воспроизводящих в мышлении взаимодействие этих сторон на новом уровне знания»[16]. Поиск таких «общих и абстрактных определений» стыда, таким образом, есть поиск того, что имеется у любого социального явления или процесса, а потому способно стать исходным теоретическим определением стыда, по нашему мнению, как для социальной философии, так и для социологии, социальной психологии. Если стыд мы собираемся рассматривать как объект социальной теории, то в нем есть что-то такое (какое-то свойство или вид связи с другими объектами), что имеется также у любого другого социального объекта в качестве элементарного, исходного для них. Только в этом случае, по моему мнению, и можно получить комплексное теоретическое описание стыда – метатеорию стыда.


Продолжение поисков единого языка описания стыда

Теория, чтобы быть адекватной описываемому ею объекту, должна содержать в своей структуре термины (категории, понятия), которые отражают какие-то существенные свойства исследуемого объекта или его существенные связи с другими объектами.

И не может быть так, чтобы один и тот же аспект (сторона, свойство) объекта описывался несовместимыми друг с другом терминологиями (терминосистемами), если они одновременно претендуют на адекватность исследуемому объекту. Должна быть область пересечения этих терминосистем. Эту область пересечения социальной философии, социологии и социальной психологии – назвав ее метатеорией – я и решил искать. То, что содержание одного и того же термина может интерпретироваться иногда противоположным образом, исходя из разных парадигм, мировоззренческих установок и/или недостатка эмпирического материала по исследуемому у объекта признаку (свойству или связи) – это для меня понятно, и не это главным было для меня в моем поиске. Вселяло в меня надежду то, что многих исследователей, работающих над интересующей меня темой, специалисты относят к представителям разных отраслей знания. Теория классиков марксизма, например, кем только не использовалась в исследованиях общества и культуры в XX XXI вв., а потому К. Маркса и Ф. Энгельса можно назвать и социальными философами, и социологами, и социальными психологами (и еще – сами разными «-ологами»). Идеи Дж. Мида «органично вплетаются в канву социальной философии и культурной (социальной) антропологии, социальной психологии и социологии культуры»[17]. Значит, были у этих мыслителей идеи, общие для разных отраслей знания. Были термины в их учениях, с содержанием которых были согласны представители разных отраслей знания. Представления об обществе и человеке указанных мыслителей, по моему мнению, можно назвать метатеориями, или универсальными теориями. Наиболее проработанные (обширные по привлекаемому для анализа фактическому и теоретическому материалу, детализированные и глубокие) проекты понимания стыда российских исследователей – проекты Р. Е. Гергилова и А. В. Прокофьева – также разрабатывались на «стыке» разных теоретических дисциплин.

Сознательно задачу создания универсальной социальной теории поставил перед собой Т. Парсонс. Вот что в связи с этим пишет, например, Е. М. Бабосов: «Т. Парсонс считал, что основной проблемой социологии как теоретической дисциплины является исследование процессов интеграции социальных систем»[18]. В его теории помимо действующего лица в качестве второй компоненты общей модели действия отмечалось ситуационное окружение, т. е. факторы окружения действующего лица – биологический организм, система культуры, личность в качестве определенной социальной системы и собственно социальная система. Значит, этот мыслитель создавал термино-систему, общую для психологии, социальной психологии, культурологии, социальной культурологии и социологии.

С какого же понятия нужно начать анализ стыда в рамках социальной теории? [19] Мне показалось, что есть такой единый язык описания социального, который может быть использован в социальной философии, социологии, социальной психологии одновременно – это язык, исходным термином которого является «социальное действие». Я считаю, что ситуацию стыжения/стыдимости можно описать на этом языке, и это описание может быть использовано во всех трех указанных видах социальной теории.

Содержание понятия «социальное» предлагает раскрывать на основе понятия «социальное действие» социологическая традиция, идущая от М. Вебера[20]. Эта традиция в основных своих чертах поддерживается и в современной американской социологии (которая, в свою очередь, «задает тон» в социологии XXI в.). «В качестве необходимой предпосылки социологии Вебер ставит не "целое" (общество), а отдельного рационально (осмысленно) действующего индивида… В этой связи можно говорить о методологическом индивидуализме Вебера»[21]. Но – как отмечают И. А. Громов, А. Ю. Мацкевич, В. А. Семенов, – «Вебер не остановился на крайнем индивидуализме. Отсюда неотъемлемым моментом социального действия он считает "ориентацию действующего лица на другого индивида или окружающих его других индивидов". В этой "ориентации на другого" получает свое "признание" и "социально общее", как то: "государство", "право", "союз" и т. д. Отсюда "признание" – "ориентация на другого" – становится одним из центральных методологических принципов социологии Вебера»[22].

«Ориентация на другого», действия индивидов, направленные друг к другу – это социальное взаимодействие. «М. Вебер считал, что социология – это наука о социальном взаимодействии (действии индивидов, направленном друг к другу)»[23]. И действительно – «даже простое наблюдение показывает, что социальное действие, рассматриваемое как попытка одного индивида или социальной группы изменить поведение другого индивида или группы, редко на практике встречается в единичном, обособленном виде… Происходит обмен действиями, или социальное взаимодействие»[24]. Механизм социального действия и специфика социального взаимодействия подробно разработаны и изучаются на обоих уровнях социологического исследования – микроуровне и макроуровне, т. е. социальные действие и взаимодействие универсальны для социальной реальности.

Наличие субъективного смысла – помимо «ориентация на другого» – другой необходимый признак «социального действия». Темин «социальное действие» связан с еще одним термином – «поведение». Поведение – это свойственное всем живым существам взаимодействие с окружающей средой, а у человека – это любое внешнее проявление его психической деятельности. Поведение может быть как неосознанным, так и разумным, осмысленным, преднамеренным. Данное понимание термина «поведение» традиционно идет от бихевиоризма, называемого иногда наукой о поведении (behavior – поведение). Предмет бихевиоризма – «это все поступки, слова, действия, как приобретенные, так и врожденные. Поведение с точки зрения бихевиористов – это всякая реакция в ответ на внешний стимул, посредством которой индивид приспосабливается к внешней среде»[25]. Термин «социальное действие» в таком случае охватывает только часть поведения, а именно – только такое поведение индивида, которое является осмысленным и при этом направлено на другого человека.

Создание теории социального действия, которая должна исходить из индивида и субъективной осмысленности его поведения, было результатом полемики, в том числе, и с марксизмом – другой авторитетной традицией в социальном познании, наряду с традицией, идущей от Вебера. Марксизм обвиняли в принижении значения для социальной жизни индивидуальных действий и сознательной постановки целей действий индивидом. Но вот сами К. Маркс и Ф. Энгельс, основатели марксизма, пишут, что для них «исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительно жизненного процесса»[26] они выводят развитие идеологии. «Действительно жизненный процесс» «деятельных людей» – разве это не «социальное действие» «актора» и не «социальные взаимодействия» «акторов»?

Я в своем исследовании стыда как переживания опираюсь на понимание процесса переживания, предложенное Ф. Е. Василюком. Этот психолог предложил «поставить проблему переживания в контексте психологической теории деятельности» и «вести анализ с позиций определенной психологической концепции – теории деятельности А. Н. Леонтьева»[27]. Ю. Б. Гиппенрейтер отмечает, что Леонтьев и другие «авторы теории деятельности взяли на вооружение философию диалектического материализма, и, прежде всего, ее главный для психологии тезис о том, что не сознание определяет бытие, деятельность, а, наоборот, бытие, деятельность человека определяют его сознание. Этот общий философский тезис нашел в теории деятельности конкретно-психологическую разработку»[28]. Этот же автор далее пишет: «Деятельность человека… состоит из нескольких "слоев", или уровней. Назовем эти уровни, двигаясь сверху вниз. Это, во-первых, уровень особенных деятельностей (или особых видов деятельности); затем – уровень действий; следующий – уровень операций; наконец, самый низкий – уровень психофизиологических функций… Действие – это основная единица анализа деятельности. Что же такое действие? По определению действие – это процесс, направленный на реализацию цели»[29]. Ну, и где здесь серьезные расхождения с веберовской традицией?

Г. П. Орлов, известный советский социальный философ, пишет: «Извечный вопрос: с какого элементарного "кирпичика" работает социология как наука? Какое понятие является базовым, ключевым? Если обратиться к "клеточке", то в любом случае – это человеческая деятельность – ее процесс, либо опредмеченный, овеществленный результат. В сущности – социальное действие. Для социологии это имеет принципиальное значение, поскольку действие целесообразно и целерационально. Оно и цель, и процесс, и результат»[30]. «Значение социального действия обусловлено тем, что оно представляет собой простейшую единицу, простейший элемент любого вида социальной деятельности людей»[31].

Т. Парсонс продолжил разработку теории социального действия Вебера. Он утверждал, что действие есть основная единица социологического анализа и включает в себя: 1) агента или деятеля (actor); 2) определенную цель или будущее положение дел, на достижение которых оно направлено; 3) ситуацию, состоящую из условий и средств действия; 4) совокупность норм, направляющих действие и определяющих выбор средств[32]. «Дж. Тернер, резюмируя парсоновскую модель единичного действия, отмечает, что Актор (русский аналог – "Деятель") преследует некую цель, действие же включает принятие Актором субъективных решений относительно средств достижения целей, причем все решения (относительно определения цели, выбора средств ее достижения) принимаются под давлением идей и условий ситуации[33].

У такого направления в социологии и социальной психологии, как символический интеракционизм, представления о социальных взаимодействиях (пусть и с акцентированным вниманием на межиндивидуальное общение) также лежат в основе анализа социокультурной реальности. И если в концепциях социального взаимодействия Т. Парсонса и его последователей была зафиксирована способность понятия «взаимодействие» фиксировать социальность как таковую, то в теориях символического интеракционизма на уровне микросоциологического анализа фактически раскрывается сам механизм воспроизводства этой социальности. Данный механизм включает иерархию взаимодействий, в основе которой лежат внешние, межличностные взаимодействия[34]. Таким образом, структурный функционализм и символический интеракционизм дополняют друг друга, имея при этом одинаковое основание – представления о «социальном взаимодействии».

Итак, у нас сформировалось исходное множество терминов для описания любого социального явления, и это множество может быть использовано различными теориями – как в рамках социологии, так и в социальной философии, и социальной психологии[35]. Теперь уже можно рассмотреть с позиций этого множества терминов стыд, т. е. попытаться описать ситуацию стыжения/стыдимости с помощью терминов теории социального действия. Но почему мною учитываются только три теоретические области – социальная философия, социология и социальная психология – и не учитываются культурология, культурная антропология и философии культуры?


Немного о специфике исследований культуры

Еще одно признание читателю (стыдно, но что делать?!): автор предлагаемого вам текста – и не культуролог вовсе! И опять же (как и в случае с социологией и социальной психологией) – я изучал в вузе всемирную историю культуры, а разные ее аспекты мною изучались еще и в рамках разных философских дисциплин. Так что и тут можно рискнуть (с надеждой не опозориться), т. е. можно попытаться рассуждать аки культуролог относительно ее предмета.

Есть версия, что культурология – в широком смысле понимания этого термина – не самостоятельная научная дисциплина[36]. «Более взвешенным – замечает Б. С. Ерасов, – представляется подход, понимающий предмет культурологии в узком смысле и представляющий ее в качестве отдельной самостоятельной науки. При таком подходе культурология выступает как общая теория культуры, основывающаяся в своих обобщениях и выводах на знаниях конкретных наук, какими являются теория художественной культуры, история культуры и другие частные науки о культуре. При таком подходе исходным основанием выступает рассмотрение культуры в ее конкретных формах…»[37]. В этом случае философию культуры, а равно и социальную философию, как методологию осмысления культуры и формирования мировоззренческих оснований ее понимания, не следует включать в структуру собственно культурологической науки, а нужно относить к области именно философского знания[38].

1Моя мама часто говорила мне (не только когда я был маленьким, но и когда стал уже взрослым): «А что люди скажут?» и была ярким представителем «культуры стыда».
2Лучше К. М. Гожева мне не сказать: «По всему тексту употребляю личное местоимение "я", так как не приемлю императорско-великокняжеское "мы", не прячусь за него, отвечаю за себя. "Прислонение" к преобладающему мнению большинства, привлечение на помощь этого самого большинства ведет к социальной мимикрии. Отсутствие личного местоимения "я" – важнейший признак первобытного сознания. С этим связано и отсутствие исторической памяти. И ребенок начинает помнить себя с того времени, когда впервые сказал о себе "я". Мифический Адам, оправдываясь перед Господом, уже говорит о себе в первом лице. Личностная ментальность, осознание себя является величайшим открытием человека, несоизмеримым ни с каким другим, он должен скорее вытеснить коммунальное "мы", тогда человек быстрее очеловечится» (Гожев К. М. История и философия великой Кавказской войны: к вопросу о методологической концепции // Общество. Среда. Развитие (TERRA HUMANA). 2007. № 3 (8). С. 34).
3См.: Психология: Учеб. для гуманитарных вузов / Под общей ред. В. Н. Дружинина. СПб., 2001. С. 12.
4Гергилов Р. Е. Стыд как множественный феномен: теоретико-методологический анализ // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2016. № 4. С. 2.
5Автор цитируемой статьи использует здесь метафору из работы: Pattison S. Shame: theory, therapy, theology. Cambridge University Press, 2003.
6Дана цитата из работы: Кинстон У Стыд, теоретический обзор (Kinston W. A Theoretical Context for Shame // The International Journal of Psycho-Analysis. – 1983. – № 64 (2). – P. 213–226). Пер. с англ. Д. Г. Борисова. URL: http://www. PsyQ.ru>publications/kinston_shame.html (дата обращения: 03.08.2020).
7Мелкая М. В. «Стыд» в философии Аристотеля // История – интернет ресурсы. Специальность 07.00.00. С. 111. URL: http://www.net.knigi-x.ru>…misli… stid…filosofii-aristotelya… (дата обращения: 03.08.2020).
8Гергилов Р. Е. Указ. соч. С. 3.
9Чтобы не опозориться, я решил опираться как можно чаще на определения основных социальных понятий, данные ведущими западными и российскими социологами, социальными психологами – если что, прикроюсь их авторитетом (☺). При этом в выборе источников информации предпочитал учебные пособия – они редко содержат в себе теоретические утверждения, разделяемые лишь небольшим количеством исследователей из-за своей неапробированности, сомнительности исходных данных и несогласованности с основным «корпусом» теории. Вот что пишет по поводу обращения к учебной литературе в исследовательских целях (правда, не для изучения стыда, а относительно определения предмета социологии) Н. С. Смольников: «Мы не случайно для выяснения предмета социологии используем учебники по ней. Именно они наиболее релевантны этой познавательной процедуре, так как предлагаемые в них определения социологии являются наиболее устоявшимися и получившими признание в разных группах научного сообщества» (Смольников Н. С. О предмете социологии // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Социально-экономические науки. 2014. № 23. С 179). Кроме того, цитирую я разные учебные пособия – чтобы показать, что создаваемая мною «картина мира стыдящегося» («энциклопедия стыда») согласована с мнением многих авторитетных исследователей (каждый автор учебного пособия в душе – хотя бы немножко – исследователь), а также продемонстрировать читателям, что я использовал многие источники информации в поисках ответов на поставленные перед собой вопросы, а не списал всё из одной умной книжки (☺).
10Социальная философия и социология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений / Под ред. д. филос. н. С. А. Хмелевской. М., 2002. С. 5. Подобное определение мы находим и в учебнике под редакцией И. А. Гобозова, в котором отмечается, что «философия, социальная философия в том числе, проводит свое исследование реальности, опираясь и на умозрительную идею, в которой обосновываются и делаются явными ценностные основания философских изысканий», что «социальная философия, будучи не только наукой, но одновременно и формой общественного сознания, осмысливает… факты еще и с точки зрения ценностного понимания их содержания» (Социальная философия. Учебник. Под редакцией И. А. Гобозова. М., 2003. С. 9, 15).
11Социальную философию можно понимать как верхний, методологический «этаж» социологии (ниже – «этаж» социологических теорий среднего уровня, еще ниже – прикладной «этаж» науки). При этом социальная философия занимает весь верхний «этаж здания» данной науки – об этом пишет, например, С. Э. Крапивенский (см.: Крапивенский С. Э. Социальная философия: Учеб. для гуманит. – соц. специальностей высших учебных заведений. 3-е изд., испр. и доп. Волгоград, 1996. С. 17).
12Социальная философия. Учебник… С. 40 41.
13МайерсД. Социальная психология. СПб., 1997. С. 30.
14Андреева Г. М. Социальная психология. Учебник для высших учебных заведений. М., 1999. С. 32. (Г. М. Андреева ссылается здесь на работу Московичи С. Общество и теория в социальной психологии // Современная зарубежная социальная психология. Тексты, 1983. С. 217).
15Горбунова М. Ю. Символический интеракционизм как методологическое основание изучения эмоций в социологии // Известия Саратовского университета. 2011. Т. 11. Сер. Социология. Политология. Вып. 2. С. 10 11.
16Зиновьев А. А., Стёпин В. С., Голдберг Ф. И. Метод восхождения от абстрактного к конкретному. Гуманитарная энциклопедия [Электронный ресурс] // Центр гуманитарных технологий, 2010–2017 (последняя редакция: 27.06.2020). URL: |Щр://\у\у\у. д1тагке1.ги>Копценты>Гумапитарпая энциклопедия (дата обращения: 07.08.2020).
17Кравченко Е. И. Научные воззрения Дж. Г. Мида в курсе истории и теории социологии // СоцИс. 2010. № 10. С. 131.
18Бабосов Е. М. Общая социология: Учеб. пособие для студентов вузов. Мн., 2004. С. 97.
19В связи с поставленным мною вопросом следует учитывать рассуждения Г. П. Орлова: «Систему категорий нельзя начинать с любой абстракции, ибо она так или иначе тянет за собой дискурсивно всю цепочку, образующую понятийную логику. Следовательно, постоянное возвращение к "исходной категории" – отнюдь не дурной тон» (Орлов Г. П. Категории социологии: проблема классификации // Социс. 1997. № 10. С. 110).
20М. Вебер пишет, что социальным следует назвать «такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него» (Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избр. произв. М., 1990. С. 602).
21Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семенов В. А. Западная теоретическая социология. СПб., 1996. Часть первая. Глава 5. § 2. Теория «социального действия».
22Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семенов В. А. Указ. соч. Часть первая. Глава 5. § 2. Теория «социального действия».
23Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семенов В. А. Указ. соч. Часть вторая. Глава первая. § 1. Общая теория действия. «Единичный акт» и системы действия.
24Фролов С. C. Социология: Учебник. 3-е изд., доп. М., 2000. С. 72. «Социальное действие – это любое проявление социальной активности., ориентированное на других людей. Социальное действие, как правило, предполагает социальное взаимодействие, но оно может остаться без ответного действия. Социальное взаимодействие – процесс непосредственного или опосредованного воздействия социальных субъектов (акторов) друг на друга. Это процесс обмена действиями между двумя или более акторами» (Козырев Г. И. Социальное действие, взаимодействие, поведение и социальный контроль // Социс. 2005. № 8. С. 124).
25См.: Мельник С. Н. Психология личности: Учеб. пособие. Владивосток, 2004. 4.1.2. Основные положения классического бихевиоризма. Но есть и иная точка зрения на содержания термина «поведение». Вот что пишет, например, Г. И. Козырев: «Социальное поведение – это качественная характеристика социального действия и взаимодействия; это то, как человек ведет себя в той или иной ситуации, в той или иной социальной среде» (Козырев Г. И. Указ. соч. С. 126). Если в бихевиоризме смысл этого термина близок значению русского слова «поведение» как «ведение» себя за кем-то или чем-то («А ты и повелся!» говорят тогда, когда человек оказался ведомым, и кто-то сумел ему навязать свое представление, но «повестись» можно и за своими потребностями, социальными нормами и т. п.), то здесь главное то, что «человек ведет себя», т. е. «сам себе указывает путь». «Следовательно, социальное поведение – это способ проявления социальным актором предпочтений, мотивов, установок, возможностей и способностей в социальном действии или взаимодействии» (Там же).
26Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. М., 1955. С. 25. К. Маркс и Ф. Энгельс писали «Немецкую идеологию» еще в 1845–1846 гг., т. е. задолго до М. Вебера.
27Василюк Ф. Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). М., 1984.С. 3.
28Гиппенрейтер Ю. Б. Введение в общую психологию: курс лекций. 2-е изд. М., 2008. С. 6566.
29Там же. С. 66.
30Орлов Г. П. Указ. соч. С. 111. Как тонко правоверный советский марксист в середине 90-х годов прошлого века, когда в России все дружно открещивались от советской идеологии, перешел в своем рассуждении от идеологически правильного термина «человеческая деятельность» к термину, принятому в западной социологии, а значит, неправильному по меркам советской идеологии, – к термину «социальное действие»!
31Фролов С. C. Указ. соч. С. 75.
32См.: Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2000. С. 200.
33См. Общая социология: Учебное пособие / Под общ. ред. проф. А. Г. Эфендиева. М., 2000. С. 114. Авторы данного пособия ссылаются здесь на работу Тернер Дж. Структура социологической теории. М., 1985. С. 6162.
34Д. В. Ушаков пишет в связи с этим: «Как формирование отдельной личности, так и общественные процессы, социальная структура и социальный порядок в целом являются продуктами социального взаимодействия, а само оно выступает, в сущности, как основа общественного развития» (Ушаков Д. В. Концепции социального взаимодействия в теоретической социологии теоретико-методологический анализ: автореферат дис… кандидата философских наук: 09.00.11. Новосибирск, 1999. URL: http://www.dissercat.com>…kontseptsii… sotsiologii-teoretiko (дата обращения: 07.08.2020).
35Когда я уже убедил себя в правильности выбора основных понятий теории социального действия как фундамента описания стыда, «на просторах Интернета» нашел автореферат диссертационного исследования Д. В. Ушакова, в котором отмечается, что проблематика социального взаимодействия занимала в зарубежных социальных исследованиях, проводимых как на макро-, так и на микроуровне, одно из ключевых мест. Речь идет об исследованиях Р. Дарендорфа, Л. Козера, В. Бланша, Р. Кеохейна, Д. Най, Д. Розенау, М. Смуте, М. Шоу, И. Валерстайна, Г. Блумера, Ч. Кули, М. Куна, Д. Мида, Д. Морено, Р. Парка, Т. Партленда, А. Стросса, Т. Шибутани, П. Блау, Д. Хоманса, Р. Эмерсона, Г. Гарфинкеля. В последнее десятилетие XX-го в., указывает этот автор, использование понятия «взаимодействие» для объяснения широкого круга явлений социальной действительности стало характерной тенденцией и для отечественного обществознания. В области социологии и социальной философии, в частности, Ушаков указывает на публикации A. M. Аблажей, С. Н. Артановского, С. А. Арутюнова, В. И. Бойко, В. В. Браницкого, В. В. Груздевой, А. Я. Гуревича, С. Н. Еремина, Н. К. Иконниковой, А. Д. Карнышева, С. Г. Ларченко, В. В. Мархинина, Ю. В. Попкова, Н. С. Розова, И. В. Удаловой, H. A. Фролова. См.: Ушаков Д. В. Указ. соч. Упс! А я-то думал, что сделал что-то прорывное в исследованиях социальных явлений, а, оказывается, сотни исследователей давно уже пользуются этими понятиями как рабочим инструментом! (☺)
36Имеется несколько вариантов данной версии. Например, по мнению некоторых специалистов, как пишет об этом Б. С. Ерасов, «в широком смысле культурология представляет собой комплекс отдельных наук, а также богословских и философских концепций культуры. В таком случае культурология лишается своего собственного предмета исследования и становится составной частью отмеченных дисциплин» (Ерасов Б. С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. М., 2000. С. 32). Близкий указанному вариант понимания – когда считают, что культурология формируется на стыке многих наук (философии, социологии, психологии и др.), синтезируя знания различных наук о культуре в целостную систему (см.: Культурология. XX век. Энциклопедия. Т.1. СПб., 1998. С. 371). И тогда культурология выступает как комплекс дисциплин, изучающих культуру. Несколько иной вариант, но также лишающий культурологию статуса отдельной дисциплины, – когда «культурология включается в социальную философию, которая использует общие философские, социологические подходы, а также и категории смежных дисциплин…» (Ерасов Б. С. Там же). Еще один вариант – культурология понимается как раздел философии культуры, но и этот вариант лишает культурологию самостоятельного статуса.
37Ерасов Б. С. Там же. Хотя, замечают авторы энциклопедии по культурологии, в западной науке название «культурология» не привилось, но закрепилось в России, а основными науками о культуре в Европе и Америке являются социальная и культурная антропология. См.: Культурология. XX век… С. 371.
38См.: Культурология. XX век… С. 372.
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»