Наследие викинга

Книга 1

Вода и камень – вечная любовь!

В часы затишья нежное касанье,

Любовный шепот, робкий поцелуй.

В часы разгула бешеной стихии

Безумной страсти громкий крик и стон:

Слиянье двух миров – воды и камня!

Пролог

Франция, 1661 год.

История рода де Морель начинается в те далёкие и смутные времена, когда территории многих государств подвергались непрерывным нападениям норманнов.

Совершая опустошительные набеги, скандинавы приносили немало бед. Подходя к берегам на быстроходных и драконоподобных судах, викинги под предводительством своих вождей, ярлов, нападали внезапно, грабя и убивая, сеяли ужас среди местного населения. Их набеги приравнивались к таким бедствиям, как засуха и чума. В те времена даже существовала молитва об избавлении от норманнов.

Со временем викинги стали совершать походы не только ради наживы, но и для завоевания новых владений. Так, в 911 году ярл Ролло вынудил французского короля Карла Простоватого отдать север Франции, образовал герцогство Нормандия и стал герцогом Роланом Нормандским.

Замок Моро Драг (чёрный дракон) был основан в начале десятого века Тьёдвальдом Темным – могучим и свирепым викингом, прибывшим на берега Франции с дружиной Ролана. Местные феодалы и крестьяне побаивались Тьёдвальда и говорили, что он продал душу дьяволу: Тьёдвальд был необычайно силен и, казалось, годы не имели над ним власти. За ним закрепилось прозвище Морель, что значит «тёмный», и впоследствии, когда в 1539 году во Франции вышел указ о фамилиях, осталось за его потомками.

Моро Драг каменной громадой нависает над водами Атлантического океана, тяжёлые тёмные волны которого с грохотом разбиваются о высокий и неприступный утёс. Древние стены замка увиты тяжёлыми ветвями дикого винограда и плюща. Круглый фундамент старинного донжона лежит в основании дворца. Позднейшие надстройки придали зданию вид законченного и красивейшего архитектурного ансамбля. Замковый дворец с высокими стрельчатыми окнами и балконами украшен многочисленными скульптурами и барельефами в виде стилизованных драконов. Моро Драг представляет собой великолепное и величественное зрелище. Обнесённый двумя рядами крепостных стен со сторожевыми башнями, глубоким рвом и подъёмными мостами, он и по сей день может стать, в случае необходимости, неприступной крепостью.

К замку прилегают обширные земельные угодья. Буковые, тисовые и сосновые леса, пашни и пастбища. Крестьяне нескольких селений снабжают своего сеньора провизией, прекрасным сидром и кальвадос. А также знаменитыми сырами, рецепты которых хранятся в строжайшей тайне и являются гордостью местных сыроделов.

Тьёдвальд, основатель рода де Морель, был человеком умным, предприимчивым и дальновидным. Он дал сыновьям, а через них и остальным потомкам, наказ следовать двум правилам во имя сохранения рода: не жениться на кровных родственницах и любым способом, даже не совсем легальным, хранить род от разорения. Он искусно скрывал ото всех способы приумножения капитала и передал это умение потомкам.

Маркиз Антуан Жермен Себастьян де Морель, прямой потомок Тьёдвальда и владелец замка, содержит его в отличном состоянии. Внутреннее убранство родового гнезда обставлено по последней моде: в пышном и страстном стиле барокко. Стены малых залов и огромного центрального украшают бесценные гобелены, настенная роспись, картины и портреты славных предков древнего рода. Отапливают залы огромные камины, украшенные флорентийской мозаикой.

Обладая от природы весёлым характером и способностью легко сходиться с людьми, де Морель, хотя и не был особой, приближенной к королю, имел при дворе выгодные связи. Маркиз через подставных и доверенных лиц вёл обширную торговлю, владел несколькими судами, разводил породистых лошадей. Он ловко избегал обложения непомерным налогом, установленным первым министром и интендантом финансов короля Людовика XIV Жаном-Батистом Кольбером, на товары, которые ввозились из-за границы.

Антуан де Морель, статный красавец, был в своё время завидной партией, но он выбрал жену по велению сердца, а не расчёта и был счастлив в браке. Маркиза Аннета Кристель Элизабет де Морель, подарив мужу четверых детей, сохранила стройную фигуру и гордую поступь. Она слывёт любящей женой, умелой хозяйкой и заботливой матерью.

Старшая дочь де Морелей, Тесса Марианна Элоди, замужем, имеет двоих детей и живёт в поместье мужа. Она внешностью и характером похожа на мать.

Сын, Рауль Андре Лежер де Морель, получив прекрасное образование и купив должность, служит при дворе. Он, как все мужчины в роду де Морелей, высок и строен, красив и элегантен. Служа при дворе Людовика XIV, Рауль ведёт светский образ жизни, но так же, как и отец, имеет несколько весьма доходных торговых дел.

Второй сын, Мишель Тьери Ренард, семнадцатилетний юноша, похож на отца. Довольно высокий для своих лет, с густыми каштановыми волосами, вьющимися до плеч, голубоглазый красавец и любимец матери. Она с удовольствием представляет себе безоблачное будущее сына, проча ему великолепную карьеру (Мишель только что окончил школу морских офицеров и готовится к службе на судах Его Величества).

И младшая дочь, Николь Сисиль Мари четырнадцати лет, в отличие от старшей сестры, непоседлива и смешлива. Ее стройная фигурка с утра до вечера мелькает в самых неожиданных местах замка. Она неистощима на выдумки и проказы, чем доставляет маркизе де Морель постоянное беспокойство.

Глава 1

– Догоняй! – крикнул я и нырнул в темную глубину океана. Я погружался все глубже и глубже, вода стала мутно-зеленой и холодной. Она давила на уши и сжимала стальными клещами грудь, но я не останавливался. Повернув голову, я увидел, что Тибальд остался далеко позади, и, не выдержав, повернул назад. Я достиг дна и, схватив камень, поднялся на поверхность. Ухватившись за борт лодки, я с победным видом показал трофей Тибальду.

– Ну и что? Я знаю, что вы отличный пловец и умеете надолго задерживать дыхание, – проворчал Тибальд с напускным равнодушием. Он всегда говорил так, когда я делал что-нибудь лучше, чем все остальные. А во мне это проявлялось с самого раннего детства. Я бегал быстрее своих товарищей, плавал и нырял лучше сверстников, по лазанию по скалам и деревьям тоже был первым. Но вот с животными отношения у меня были натянутыми: лошади и собаки не любили меня. Тибальд, мой верный слуга, друг и наставник, не раз говорил, что это плохо, и, когда рядом были посторонние, старался сдерживать меня.

– Пора возвращаться. Скоро начнут съезжаться гости, а вы еще не одеты, – проговорил Тибо, помогая мне забраться в лодку.

Я вздохнул. Сегодня у нас большой прием: женится мой старший брат Рауль. Интересно, как он чувствует себя после вчерашней попойки?

– Ты видел Рауля? Как он?

Тибальд усмехнулся:

– Его на рассвете нашли на сеновале с двумя служанками. Горячие штучки эти городские, хочу вам сказать. Всего два дня как приехали из Парижа, а из-за них уже перессорилась вся дворня.

Он взял весла и повел лодку вдоль утеса к причалу, вырубленному в скале. Тибальд был коренаст и силен, его грубое, как у всех простолюдинов, лицо сглаживала добродушная улыбка и круглые, нависшие над серыми глазами брови.

Солнце, едва поднявшись над горизонтом, слепило глаза, играя бликами на волнах океана. Справа от нас высился белоснежный утес, на самом краю которого темной громадой нависал родовой замок де Морелей. На всех башнях замка развевались на ветру знамена с гербом моего рода.

– Вчера вы рано ушли. Удивляюсь, почему вы не любите шумные застолья? В вашем возрасте развеселые пирушки – самое первое дело. А вот молодые господа повеселились на славу, – Тибальд засмеялся и покачал головой, – господину Раулю сегодня придется несладко – выдержать такой прием и бал, тут не всякий вытерпит, а уж после такой ночи…

Тибальд налег на весла. Лодка стремительно понеслась к берегу.

– Он надолго запомнит свой последний холостяцкий пир, – опять засмеялся Тибо. – А чем кончился ваш спор с мессиром де Морелем? Я слышал, вы опять повздорили из-за вашего решения служить на военном корабле.

– Ты же знаешь его, Тибальд. Упрям, как тысяча ослов. Уперся, и ни в какую. Вчера кричал, что лишит меня наследства и все такое, но я не сдамся! Я тоже упрямый!

– Да уж, упорство де Морелей всем известно. Эта черта, я думаю, в вашем роду от Тьёдвальда. Недаром он был свирепым викингом, норманном, легенды о нем слуги до сих пор рассказывают с ужасом и трепетом в голосе. Когда он заложил первый камень вашего замка? В начале десятого века? Вот-вот, прошло больше шестисот лет, а люди до сих пор шепчутся о нем. Говорят, что вы похожи на него, но кто это может подтвердить? В замке нет ни одного его портрета.

Поднявшись по крутым ступеням, выбитым в скале, мы подошли к лошадям. Они стояли привязанные к деревьям на краю кипарисовой рощи, которая широким кругом опоясывала крепостные стены замка.

– Пако! Ты где, бездельник эдакий?! – позвал Тибальд. – Вот погоди, надеру уши!

Кусты, растущие перед рощей, раздвинулись, и из-за них показалась хитрющая физиономия мальчишки. Он приложил палец к губам и поманил нас за собой. Переглянувшись, мы последовали за ним. Вскоре послышались голоса, девичий визг и смех. Мы вышли к небольшой поляне. На ней стояла карета, возле нее резвились девушки, бегая за маленькой лающей болонкой. В стороне, на расстеленном пледе, сидели дамы и двое мужчин.

– Это, наверное, кто-то из гостей. Решили отдохнуть после долгой дороги, – прошептал Тибальд и отвесил Пако звонкую затрещину, – ты чего это подсматривать вздумал? Кому было сказано: от лошадей ни на шаг!

Только я повернулся, собираясь вернуться к лошадям, как из кустов прямо на меня выскочила девушка. Невольно подхватив, я на мгновение прижал ее к себе. Девушка залилась румянцем и, вырвавшись из моих рук, бросилась прочь. Я растерянно смотрел ей в след. Какое-то странное незнакомое чувство шевельнулось в моей душе. Ничего подобного со мной раньше не случалось.

По подъемному мосту, перекинутому через широкий и глубокий ров, мы въехали в распахнутые центральные ворота замка. Их с утра украсили гирляндами из цветов и сосновых веток. Герб де Морелей, с изображением изготовившегося к прыжку дракона, красовался над воротами.

К полудню в замок начали прибывать приглашенные. По подъездной аллее то и дело громыхали кареты, из них выходили разодетые гости, съехавшиеся, казалось, со всей Франции.

Тибо, кружа вокруг и проверяя, как на мне сидит новый костюм, глухо ворчал:

– Мой господин, вы опаздываете. Мадам уже несколько раз спрашивала о вас. Все нервничают.

Он оглядел меня ещё раз и удовлетворённо кивнул:

– Ей- ей, до чего ж хорош! Как картина, что написал с вас тот приезжий художник!

– Скажешь тоже! Картина, – фыркнул я, но, посмотрев в зеркало, остался доволен собой.

– Мишель! Мишель, ну где же ты? – в комнату ворвалась Николь, моя младшая и любимая сестра.

– Маман в страшном гневе! Уже приехали кузины де Шантель, – она засмеялась и, прыгая, захлопала в ладоши, – ты не поверишь, кто с ними! Ну?! Угадай! Ага, не знаешь! А я не скажу, сам увидишь!

Я поймал Николь за руку и повернул, разглядывая со всех сторон:

– Ух, ты! Сестренка, ты восхитительна! С тобой не сравнится ни одна красавица Франции! Но разве подобает юной леди бегать и прыгать, как антилопа? Ненароком собьешь парик, и матушка упадет в обморок!

Мы рассмеялись: наша мать не могла упасть в обморок, она славилась твердым крутым нравом и держала весь дом в ежовых рукавицах.

– Так кого же привезли кузины?

– Пошли, пошли сам увидишь!

Мы спустились вниз. Бальный зал сверкал в праздничном убранстве. Рауль с невестой, отцом и матерью встречали гостей. Лакей, в лиловой пелерине, непрерывно провозглашал титулы и имена вновь прибывших вельмож. Мы с Николь прошмыгнули мимо, затерявшись в толпе гостей, свернули в правое крыло и через увитую декоративными лианами арку вышли в зимний сад. Там, среди кустов роз, на каменной скамье сидел наш дед по материнской линии Флавьен де Ле Руа, старый вояка, участник многочисленных войн, терзавших Францию. Он был высок но, несмотря на годы, держался прямо. Казалось, возраст не властен над ним: его волосы, густыми прядями лежавшие на белоснежном кружевном воротнике, были лишь слегка подёрнуты сединой.

Рядом стоял младший брат отца граф Жевьез де Морель. Много лет назад он оставил родные берега и отправился в Новую Францию с торговым судном. До этого времени о нем ничего не было слышно, и вот теперь он стоит здесь, живой и здоровый!

– О, Мишель, рад видеть тебя, мой мальчик! Когда мы встречались в последний раз, ты еще под брюхом коня проходил! А теперь уже вон какой взрослый. Сколько тебе? Семнадцать? Слышал, ты мичманскую школу окончил? Хвалю, сам-то я учился в море, но теперь думаю, что учёба в школе – великое дело! Как думаешь поступить в дальнейшем? В море или на берегу осядешь?

– Конечно, в море! – воскликнул я. – Если удастся уговорить отца.

– Узнаю племянника, ему бы всех поближе ко двору – хитрый лис. Но ты не сдавайся! А то окрутит какая-нибудь красотка, и все, – конец вольной жизни! – и он, запрокинув голову, громко рассмеялся. – Или уже? Признавайся! А?! Есть какая на примете?!

Он подошёл и крепко обнял меня. Я помнил своего шумного родственника. Он приносил в наш дом романтику моря. С ним всегда было весело и интересно. Именно он зародил в моей душе тягу к приключениям и отвращение к придворной жизни с её интригами и скукой. Я помнил его рассказы о дальних морских переходах, экзотических портах, о корсарах, что нередко появлялись у берегов Франции. Он в то время служил на военном корабле. Из-за какой-то нелепой истории ему пришлось уехать, и вот теперь, спустя почти 10 лет, мой дядя вернулся.

* * *

После венчания и свадебного пира начался бал. Пары медленно выводили па торжественной паваны. Звучала праздничная музыка, но я скучал. Меня мало привлекали светские развлечения, вместо них я бы с удовольствием послушал рассказы вернувшегося из-за моря Жевьеза.

Я стоял на верхней ступени парадной лестницы бального зала в окружении молодых дворян.

– И вот, господа, эта красотка роняет платок и жеманно так посматривает в мою сторону. Я, естественно, поднимаю его и вместе с платком передаю записку со стихами и просьбой о встрече! – рассказывал граф Жульен де Блейзье о своих романтических приключениях в Париже, куда ездил по долгу службы. Все смеялись.

– О, смотрите! Какая прелесть. Кто они?! – вдруг воскликнул барон Жиль де Дюран.

Все повернулись и посмотрели вниз: танцующие пары в центре большого зала; вдоль стен сидели дамы в возрасте, не позволяющем принять участие в столь обременительном развлечении; группки вельмож, проводившие время за разговорами; молодые дамы с опекавшими их ревнивыми мужьями. Все, как всегда бывает на балу.

– О ком ты говоришь, Жиль? – спросил барона его брат Оноре де Дюран.

– О, мой Бог, да вон же, у третьей колонны!

В самом деле, у колонны стояла небольшая группа людей. Пять юных девушек в окружении престарелых дам и под надзором двух внушительного вида мужчин. Все были одеты роскошно, по последней моде. Прекрасно подобранные драгоценности, платья, выгодно подчёркивая фигуры, указывали на хороший вкус. Но не это привлекало внимание к необычной группе, а красота девушек, необычная для наших дам, естественная, не скрытая слоем пудры, завораживающая. Девушки просто лучились необыкновенным цветом кожи и свежестью. Волосы, не спрятанные под напудренные парики, были уложены в новомодную причёску, а ленты, перевивающие их, украшены нитями жемчуга.

Скорей всего они были родственницами, так как не сильно отличались друг от друга. Три девушки слегка полноваты, но это их не портило, скорее, наоборот, привлекало взгляд. Четвертая девушка, невысокая, но стройная, держалась прямо, с достоинством, граничащим с надменностью. Она была красива и знала это. Но моё внимание привлекла самая юная и самая необычная из всех. Я сразу же узнал ту незнакомку, с которой столкнулся утром. Небольшого роста, стройная, как стебелёк, закованная в бальное платье, она казалась драгоценной фарфоровой куколкой. Все эмоции настолько ярко отражались на ее хорошеньком личике и в огромных глазах, что в них ясно читалось и нетерпение, и страх остаться не замеченной в огромной толпе, желание сорваться и начать танцевать прямо здесь, на месте. Она ни единого момента не простояла спокойно, а вертелась и пританцовывала, чем вызывала постоянные одергивания со стороны почтенных дам.

– Это две дочери маркиза Эдмонда де Бонне и его племянницы. Они только что прибыли из колоний в Канадской Франции. Старшая дочь – Лаура, помолвлена. Младшей 15 или 16 лет. Три племянницы на выданье, и за ними дают весьма недурное приданое в виде золотых приисков, – проговорил Роланд де Перье.

– Ты знаешь их, Роланд! – воскликнул Оноре де Дюран, – откуда?

– Они мои родственницы, хотя и не кровные, – ответил де Перье.

– Прошу, представь нас, и я твой вечный должник! – попросил Жиль де Дюран.

– Хорошо, но предупреждаю: маркиз – суровый господин и проказ не прощает!

– Ну что ты, мы просто потанцуем, уверяю!

Когда виконт представил нас и мы обменялись всеми полагающимися в таком случае любезностями, я спросил:

– Вы позволите пригласить вас, маркиза де Бонне? – за моей спиной послышался чей-то вздох. Я кого-то опередил, и мне это понравилось!

– С удовольствием, – ответила Диана, покраснела и опустила глаза. Но я успел увидеть в них задорные искорки радости и благодарности.

Мы передвигались в быстром темпе вольто. Она была так хороша: легкая, как бабочка, порхающая по залу. Невесомо, едва касаясь пола маленькими ножками. Глаза сияли восторгом! Она умела и любила танцевать!

– Я хотел бы похитить у вас все танцы это вечера, как жаль, что этого нельзя сделать, – прошептал я ей на ушко, низко склонившись и едва ли не касаясь губами ее щеки, – от этой близости у меня вдруг перехватило дыхание. Не ожидая от себя такой реакции, я растерялся.

– Да, очень жаль, – тихо проговорила Диана и залилась румянцем.

Бал продолжался всю ночь, но я, небольшой поклонник подобных развлечений, не уходил из танцевального зала со своими друзьями, а следил за юной Дианой, чем немало удивил своих родителей.

– Мишель, мальчик мой, тебе понравилась маркиза де Бонне? – спросила меня матушка в один из перерывов. – Да, она хорошая партия. Тебе следует подумать об этом.

* * *

На следующий день, проснувшись поздно, я приказал готовить ванну. Сам же, стоя у окна, стал вспоминать вчерашний вечер. Я хотел разобраться в своих чувствах, в новых ощущениях, охвативших меня с такой неожиданной силой, что я оказался не готов принять их.

Меня обуревали то отчаяние, то дикий восторг. Кровь бурлила во мне, и сердце ныло так сладко и странно. Я видел перед собой лицо Дианы, ее прекрасные волосы, открытые плечи и шею. Я не хотел бы и на миг отпустить ее от себя. Впервые мне хотелось, чтобы эта девушка, а не мой друг Тибо, оказалась сейчас рядом со мной. Мне хотелось постоянно видеть её, прикасаться к ней, вдыхать аромат духов. Голова шла кругом от этих новых для меня ощущений.

Я в волнении прошёлся по комнате. Диана Флер де Бонне… даже ее имя казалось необыкновенно прекрасным. И мне было лестно, что на балу она отдавала мне явное предпочтение. Даже танцуя с другими кавалерами, она постоянно встречалась со мной взглядом, а встретившись, смущенно улыбалась.

Затем ликование сменилось сомнением: может ли быть, чтобы один-единственный вечер смог зажечь во мне настоящую любовь? Я не знал. И все же меня не могло оставить равнодушным то, как на неё смотрели мужчины. Меня охватывал гнев от этих пристальных, а иногда и не очень приличных взглядов. Мне даже пришлось почти силой увести ее от подвыпившего и слишком настойчивого шевалье. Тот пригрозил мне дуэлью.

Мы встретились с ним на крытой террасе. Она нависала над самым краем утёса, и, когда стоишь у каменных перил, кажется, что ты находишься на носу гигантского корабля или паришь над пропастью. Далеко внизу плескались воды океана. Ночной бриз качал ветви плюща, увивающего колонны террасы.

Встав в стойку и отсалютовав шпагами, мы начали поединок. Мой противник был старше года на три. Немного ниже меня, плотного телосложения. Со злой усмешкой на лице он бросился в атаку. Наши секунданты не отставали от нас: мы сражались тремя парами. Несколькими выпадами я сумел прижать противника к перилам террасы. Шляпа с его головы, сорвавшись вниз, закружилась в воздухе. Поняв, что перед ним достойный противник, шевалье перестал ухмыляться и, прищурив глаза, бросился в атаку с невероятной яростью. Эта ярость и подвела его: в бою нужно быть хладнокровным. Сделав шаг назад и уклонившись от его прямого укола, я одним движением клинка, выбил его шпагу.

– Вы признаете своё поражение, шевалье? – спросил я его.

– Скорее сгорю в огне ада! – вскричал он.

– Ваше право! – ответил я и носком сапога подтолкнул к нему оружие.

Наш поединок возобновился с ещё большим ожесточением. Мои секунданты к тому времени уже покончили со своими противниками. К моей радости, только Жиль де Дюран получил незначительную рану. Остановившись у стены, они с интересом наблюдали за нами. Снова приняв боевую стойку, я ждал нападения шевалье. И когда он опять пошёл в атаку, молниеносным броском, которому научил меня Рауль, нанёс ему смертельную рану.

Затем мы поодиночке вернулись в бальный зал, надеясь, что наше отсутствие не было замечено: дуэли строго запрещены и у нас могли быть неприятности.

Я встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Во мне вспыхнул гнев на самого себя.

Диана, Диана, Диана – эта девушка не выходила из моей головы. Да что со мной такое? Может, она совсем обо мне не думает! Может, это и есть ее мечта: выйти замуж за столичного щеголя! А я размечтался, схожу тут с ума и мечусь из угла в угол! У меня и без этой девушки достаточно проблем!

Мне стало душно в комнате. Скорее на воздух. Конная прогулка – вот что мне сейчас нужно! Все ещё злясь на себя, я сбежал по ступеням парадной лестницы и почти бегом отправился к конюшням.

– Месье, виконт де Морель, подождите, прошу вас! – услышал я за спиной. – Да погодите же, мне не догнать вас!

Я обернулся. По лестнице, едва касаясь ступеней изящными туфельками, быстро спускалась Диана. В лёгком платье, с волосами цвета спелой пшеницы, отливающими золотом и ниспадающими густыми прядями ниже спины, она была похожа на ангела. Глаза, казавшиеся вчера при свете свечей синими, сегодня, на солнце, оказались необыкновенного фиалкового цвета!

– Я искала вас, вы мне нужны! – Диана подошла ко мне. Я смотрел на ее зардевшееся от быстрого шага и смущения лицо, на её маленький рот с чётко очерченными алыми губками. И мне вдруг мучительно захотелось взять её лицо в ладони и поцеловать. Весь мир растворился. Я смотрел на нее и не понимал, что она говорит. Я ее просто не слышал!

– Месье, вы слышите? – Диана дернула меня за рукав. – Вы должны мне помочь! К сожалению, я здесь никого не знаю, так что мне не к кому обратиться кроме вас! Я полагаюсь, виконт де Морель, на вашу порядочность и надеюсь, что моя просьба останется между нами, – она вопросительно взглянула на меня.

– Да, конечно, почту за честь и сделаю все, что в моих силах, – я медленно приходил в себя, – но как же ваш отец, разве не разумнее обратиться за помощью к нему?

Она нетерпеливо дернула плечами:

– Он хочет запереть меня в монастырь!

– Что?! – я изумленно смотрел на нее.

– Ну, не на всю жизнь, конечно. Он хочет, чтобы я прошла обучение. Вы должны спрятать меня, а затем помочь сесть на корабль, уходящий в Новый Свет, в Квебек! Я просто не вынесу этого: несколько лет взаперти, среди хмурых монахинь и глупых жеманных девиц.

Я с удивлением смотрел на нее. Это поразительно, такая храбрость, непосредственность. Ни одна из известных мне девушек даже и помыслить не могла бы о таком поступке!

– Да, но обучение проходят все юные леди, – проговорил я медленно, словно ребенку. – Это необходимо для того, чтобы войти в высшее общество. Моя старшая сестра окончила такую школу. Младшая, Николь, сейчас учится при монастыре святой Агнессы ордена святых Проповедников. – Мне вдруг стало неловко от того, что приходится объяснять ей такие очевидные истины.

Она опять нетерпеливо передернула плечами:

– Знаю, но кто сказал, что мне хочется входить в это общество? Больше всего я хочу вернуться домой. Ах, месье де Морель, если бы вы знали, как хорошо у нас в Квебеке. Там все намного проще и люди добрее. А здесь даже и не знаешь, как себя держать: все такие чопорные и надменные.

Господи, да она же еще совсем дитя! Здесь, во Франции, девушки в 16 лет уже выходят замуж, а она, по всему, еще даже не думала об этом.

– Зачем же вы приехали, леди Диана? – спросил я.

– Отец хотел показать нам с сестрой родину предков, ну и по своим делам, конечно. Сестра уже помолвлена, и ей не придется идти в монастырь, – она обиженно надула губки. – И потом… он не посвятил меня в свои планы!

– И когда же маркиз де Бонне планирует отправить вас в монастырь, и в какой?

– Он только что сообщил мне о том, что получил письмо из монастыря святой Елены и что я отправляюсь туда сразу после окончания вашего праздника! Его здесь задерживают какие-то дела, но затем он намерен отправить меня незамедлительно.

– Маркиза, я очень польщен тем, что вы выбрали меня своим защитником. Но я не уверен, что смогу взять на себя смелость и перечить воле вашего отца. Мне до сих пор не приходилось встречать девушку, протестующую против монастырской школы. Вы ставите под угрозу свое будущее, – говоря это, я вдруг почувствовал себя таким напыщенным болваном, что захотелось провалиться на месте, – прошу меня простить. Я искренне желал бы помочь вам, но боюсь, что в данных обстоятельствах это не в моих силах. – Осознание того, что Диана хочет уехать и что я ей, судя по-всему, абсолютно безразличен, неприятно кольнуло сердце.

– Хорошо, в таком случае мне придется обратиться к кому-нибудь еще, – прошептала Диана и, развернувшись, пошла к дому.

Я стоял и растерянно смотрел ей в след. Что за необыкновенная девушка! А потом вдруг испугался: что если она попросит помощи у кого-то из этих молодых вельмож, прибывших из Парижа со свадебным кортежем невесты. Они-то уж точно не упустят шанса посмеяться над провинциальной простушкой, и, как далеко это может зайти – одному Богу известно!

– Диана, леди Диана, что за ребячество, в самом деле! – воскликнула в дверях дома одна из тетушек девушки. – Ради Бога, вернитесь, ваш отец в гневе! Вы не можете вести себя как ребенок! – спустившись по ступеням, она крепко схватила Диану за руку и повела в дом.

Не замеченный разгневанной почтенной дамой, я стоял, не зная, что предпринять. Все еще злой на себя, на нее и на весь белый свет. Встревоженный ее упрямством, я не мог оставить без внимания то, с какой решимостью настроена Диана. Эта девушка каким-то непостижимым образом входила в мою жизнь, и я не знал, чем это кончится. Постояв еще немного в размышлениях, я медленно пошел к конюшням. Тибо, уже в седле, ждал меня у ворот.

– Господин, что-то случилось? У вас такой вид, будто вы кислого вина хлебнули, – он внимательно смотрел на меня.

– Тибальд, мне нужен совет.

– В чем дело, сеньор Мишель? Давненько не видел вас в таком подавленном настроении.

– Ко мне сейчас обратилась маркиза Диана де Бонне с просьбой о помощи, но, черт возьми, если бы я знал, как ей помочь! – и я рассказал Тибо о нашем с Дианой разговоре.

– Ваша милость, о девушке есть кому позаботиться. И все, что вы сказали ей, совершенно правильно. Я думаю, она и сама, поразмыслив, поймет, насколько вы правы. К тому же, мой сеньор, подумайте, как будет выглядеть ваша помощь в глазах ее отца! Девица вздорным характером осложняет жизнь своим близким, не думая о последствиях, и тянет вас за собой!

– Тибальд, а если не получив помощь от меня, она вздумает просить ее у кого-то другого? Ты понимаешь, какие могут быть последствия? Как я могу оставить это, не попытавшись защитить ее?

– Хорошо, можете не волноваться, все время, пока леди де Бонне пробудет в вашем доме, за нею присмотрят! И если ей придет в голову прогуляться с кем-то из этих расфуфыренных парижских франтов, мы сможем вовремя вмешаться. Думаю, что в этом случае ваша помощь будет действительно необходима.

Мы не спеша ехали по лугу. Скошенная трава, убранная в небольшие стожки, пахла свежим сеном. Августовское солнце проглядывало сквозь облака. Тихий ветерок подхватывал пыль из-под копыт наших лошадей и тут же уносил прочь. За лугом чернел лес, щебет птиц веселым хором доносился оттуда, наполняя землю покоем и безмятежностью.

* * *

Настал второй вечер свадебного торжества. Солнце еще не село. Зацепившись за верхушки сосен, оно огромным золотым шаром висело над дальним лесом и полем, посылая свой последний привет отходящей ко сну земле. Легкий ветерок едва касался нежным дуновением листьев на кустах и деревьях, и они трепетали ему в ответ.

В замке шли последние приготовления к вечерним развлечениям. Весь парк, словно в сказочном царстве, сверкал тысячами огней. Деревья и кусты были украшены стилизованными цветами и разноцветными лентами. В каменных чашах горели ароматизированные масла. Сотни красочных бумажных фонариков, с зажженными в них свечами, висели на деревьях и гирляндах вдоль площади, перед фонтаном и театральными подмостками, на которых в скором времени будет разыграно представление актерами известного театра Марэ. Сам Флоридор, знаменитый актер, согласился участвовать в спектакле «Гораций». Поэтому костюмы последующего за спектаклем бал-маскарада будут на тему древнегреческих мистерий. И в завершение нас ждет грандиозный фейерверк.

Переодевшись к вечернему пиру, я спустился в зал. С балкона, где играли музыканты, лилась тихая мелодия. Гости неторопливо прохаживались по огромному центральному залу, зимнему саду и крытым галереям, откуда открывался великолепный вид на океан. Переходя от одной группы к другой, я искал Диану. Не найдя ее в зале, я остановился поодаль от лестницы, ведущей из внутренних покоев вниз, предполагая, что она еще не спустилась к столу. Мне хотелось убедиться в том, что с ней все в порядке. Облокотившись на стену возле комнатных пальм и кустов экзотических растений, образующих своеобразные беседки со скамейками, я почти полностью был скрыт от посторонних глаз. Две молодые девушки, вышедшие из дверей зимнего сада, остановились неподалеку. Не замеченный ими и не имеющий подходящего предлога показаться на глаза, я невольно стал свидетелем их разговора: