Голод

Так, так. Надо вставать, тем более судя о громкому шушуканию друзей рядом, я всетаки что-то натворила. – Вы можете разговаривать не так громко, – простонала я и, повернув голову все-таки открыла глаз. Один. Этого хватило, чтобы увидеть Нику, без макияжа в маечке и шортах. Ничему ее жизнь не учит. Второй глаз помог различить Пашу, лицо которого тоже было виноватым. Это уже плохо. – Рассказывайте, – сразу потребовала я и по тому, как они переглянулись, я поняла. Пиздец.

– У кого счет в швейцарском банке, тот и заказывает вскрытие.

баюсь, смотря прямо в глаза, чувствуя обжигающую близость и жар, что стремительным потоком направился в низ живота. А затем шепчу: – Макар. Стоило мне выйти из больницы, как руку аккурат зажали в тисках его пальцы и повели к огромному черному БМВ, не чета той «оке», на которой ездила его свита. – Немного грубо, тебе не кажется? – попыталась я разжать его пальцы, которые стали казаться стальными тросами, перекрывающими

желания людей позволяли шантажировать их снова и снова. Потому

руке. Растирает большим пальцем, втягивает чисто мужской запах, и, открыв рот, по привычке заглатывает сразу, глубоко. В тюрьме научили. Там были очень настойчивые учителя. Паша на диване дернулся, стиснаходит пальцем нужный вход

– И сок, – подтвердил Макар, дождался пока официант уйдет и продолжил

за моей спиной мощная поддержка в виде голубого друга – Пашки. Не то чтобы он может меня защитить, но хотя бы поддержит. Хотя бы морально. Хотя бы позовет на помощь или вызовет скорую. Боже, хотя бы принесет цветочки на могилку и сообщит родным.