Избранное. Рассказы, очерки, повести и стихотворения

© Любовь Шифнер, 2021

ISBN 978-5-4496-6586-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказы

Как меня замуж выдавали

Давно это было, в послевоенное время. Мне было уже за двадцать годков, а серьёзных предложений о замужестве не получала. Да и некогда было невеститься. Оставшись без отца и матери в четырнадцать лет в трудные военные годы, должна была заботиться не только о себе, но и о своих двоих младших братьях и старшем брате-инвалиде, потерявшем зрение. Пришлось сначала работать на ткацкой фабрике и делиться с ними жалким пайком. Потом окончила курсы поваров. Работа на кухне позволила не падать в обморок от голода, а свой продовольственный паёк отдавать братьям.

Была у нас и старшая сестрица, по тем временам очень образованная, с десятью классами. Работала она в какой-то солидной организации секретаршей, там познакомилась с молодым лейтенантом, вышла за него замуж и уехала с ним, исчезнув из нашей жизни на долгие годы. А мы одни тянули тяжёлую лямку, да еще волновались за пропавшую сестрёнку.

Конечно, кавалеры мимо меня не проходили, но была я чересчур застенчивой. Первым ухажером был Миша Кашеваров. Он работал мастером в ремесленном училище. Сюда же я пристроилась поварихой в столовую. Парень он был видный, сразу мне приглянулся, пару раз проводил до дома после работы. Узнала про это старшая повариха Дуська, и такую истерику мне закатила!

– Мы с ним давно встречаемся, не вздумай мне на пути становиться, – сказала она с угрозой в голосе.

Как поспоришь с начальством? Отшила я Мишку, даже не объяснив причины. А он, дурачок, с расстройства на фронт напросился, так и сгинул со свету в самом конце войны. Жаль было парня. С той поры ушла я из этой столовой – не могла смотреть на Дуську.

Подруга у меня была хорошая – Рита. Не давала она мне падать духом, как-то затащила меня в кино. Перед показом фильмов организовывали танцы, здорово мы тогда с ней кружились в вальсе. На следующий танец меня пригласил очень интеллигентный парень в очках и при галстуке. Танцевала я хорошо, опять же Рита меня научила. Весь вечер кавалер крутился возле меня, познакомились. Звали его Борисом, а родом он был из самой Москвы, в наш городок к тётке приехал. Каждый выходной стал наведываться Боря в гости к родственнице, чтобы встретиться со мной. Год мы дружили, и вдруг пришла ему повестка от военкомата для службы в Армии. Хорошо, что война к тому времени закончилась, служить было не так опасно, как раньше. Поехала я в Москву провожать Бориса. Здесь же была и его мамаша. Недружелюбно поглядывала она в мою сторону. И вдруг до меня донеслись её слова, обращенные к родственнице:

– Очень худая у Бориса невеста, уж не чахоточная ли она?

Горький комок подкатил к горлу от обиды, но я виду не подала и сразу после проводов уехала домой. Поняла я, что не ко двору пришлась, и ни на одно письмо Борису не ответила. Позже я узнала от Борисовой тётки, что долго он оставался в женихах, а когда женился, назвал свою дочку Ольгой, может быть, в честь меня.

Как-то перед Рождеством моя соседка, добрая тётка Василиса, посоветовала мне погадать на судьбу. Для этого надо было замесить тесто из муки, соли и воды, испечь лепешку и съесть ее перед сном, произнеся заклинание: «Суженый, ряженый, приходи водицы напиться». Сон увидела я необычный: какой-то незнакомый мужчина с мешком за плечами стоял возле нашей колонки, откуда мы берём воду, а возле него бегали какие-то девчонки.

– Ну, что же, голуба, – поведала мне тётка Василиса, – замуж ты скоро выйдешь за деревенского парня, которого до сей поры не знаешь, и родишь ему девочек.

Посмеялась я тогда над словами соседки:

– Где я могу встретить деревенского парня, коль в деревне не бываю?

– Поживём-увидим, – ответила мудрая женщина.

Вскоре предсказания вещего сна начали сбываться. Мне предложили работу в маленьком посёлке в столовой. Здесь я быстро подружилась со своей напарницей, статной и черноокой Марией. Многие ребята заглядывались на нас. Как могло быть иначе: и девки мы были молодые, видные да еще на раздаче поставлены. «Глядишь – перепадет порция побольше», – наверняка думали они. Маша была верна своему преданному ухажёру Николаю, интеллигентному на вид парню, при галстуке, а я была застенчивой. Так что от поклонников мы просто отшучивались. Однажды Коля пришёл в нашу столовку не один, а вместе со своим братом Михаилом, кудрявым темноволосым парнем с голубыми веселыми глазами. Ребята оживлённо беседовали и время от времени поглядывали в нашу сторону. Маша подшучивала надо мной:

– Похоже, что Николай и тебе жениха привёл.

Хоть я на раздаче была не новичок, а тут у меня все начало выпадать из рук. Пришлось Маше выпроводить женихов из зала, приговаривая:

– Из-за вас Ольга всю посуду переколотит.

После смены Миша встретил меня и напросился в провожатые. Я его отговаривала, мол, автобусы вечером не ходят и он не сможет добраться до дома.

– Для меня десять километров – не расстояние, доберусь, – ответил он уверенно.

К своему дому я его не подвела, распрощалась у дома подруги. Миша отправился в обратный путь, а я, перекинувшись с подружкой новостями, побежала к себе. Следующий день был выходной. Из головы не выходил новый кавалер, я даже сожалела, что не назначила ему свидание, несмотря на его настойчивые просьбы. Вдруг сосед сообщает, что меня вызывает какой-то мужчина в сером костюме. Я впопыхах оделась, выскочила из дома и обомлела. У калитки стоял Михаил.

«Ну, и партизан, – подумала я с восторгом. – Всё-таки выследил, где я живу». Миша, радостно улыбаясь, предложил съездить с ним в его деревню. Там намечалось весёлое гулянье с танцами. Как откажешь такому упорному кавалеру? Согласилась.

От автобусной остановки до деревни мы с Михаилом прошагали почти три километра, даже не замечая дальнего расстояния. Лес, окружавший нас со всех сторон, многоголосье птиц – всё настраивало на лирический лад. Михаил попытался обнять меня, но, получив отпор, утихомирился. Не имея ни хорошего слуха, ни голоса, он пытался что-то напевать, чем меня очень веселил. И вот вдалеке показалась деревенька. Непросто было пройти через неё незамеченными, на пустынных улицах, возле своих палисадников, как будто невзначай, появлялись бабульки. Щурясь от солнца, они старались угадать, кто прибыл в их деревню, с кем и к кому. Получив нужную информацию, они долго ещё стояли в раздумье, провожая любопытным взглядом чужих гостей.

В доме Михаила было многолюдно: собрались родственники и ближайшие соседи.

– Это моя Ольга, – представил меня Михаил.

Его мать, маленькая, юркая пожилая женщина с испещрённым морщинами лицом, быстро расстелила перед нами одеяло, сняла с образов икону и предложила нам с Мишей встать на колени. Повернув икону ликом к нам, нас ею перекрестила. Все присутствующие бросились нас поздравлять. Как по волшебству был накрыт стол и начался праздник. Быстро гости дошли до той кондиции, когда пошли песни и пляски. Миша от принятой дозы спиртного стал задорным, норовил при всех меня поцеловать. Я, вся пунцовая, не понимала, что происходит, и даже попыталась отправиться домой, чем здорово удивила гостей. К концу вечера Миша еле держался на ногах, но попросил мать приготовить нам постель в прохладном чулане. Заплетающимся голосом он доказывал мне, что мы теперь благословленные муж и жена.

Я поняла, что спорить с ним бесполезно, и придётся здесь заночевать. Перед носом Михаила я закрыла дверь чулана с внутренней стороны на крючок и улеглась спать. Половину ночи скрёбся новоиспечённый муж в дверь моей обители, но было напрасно. Так и проспал он остаток ночи где-то в сенях на полу. На следующий день, уже на трезвую голову он заявил, что благословение нарушать нельзя, и мы с ним должны жить вместе.

ПОСТСКРИПТУМ.

Через девять месяцев родилась я – автор этого рассказа, а через год с небольшим появилась на свет моя сестра. Сбылись предсказания мудрой тёти Василисы.

Годы знаний и надежд

Когда золото осени едва коснулось деревьев и кустарников, и георгины и гладиолусы призывно засияли, наступило долгожданное для меня первое сентября. Мать нарвала в нашем палисаднике букет из тёмно-красных бархатистых гладиолусов, и мы вместе c ней направились в среднюю школу №12 моего родного города Орехово-Зуево, который прославился в России – Морозовской стачкой. Наш путь проходил через пустырь и барачный посёлок, где проживали долгие годы рабочие химического завода «Карболит» без элементарных удобств со своими семьями. Со следующего дня долгую дорогу к знаниям я начала преодолевать самостоятельно. Первую мою учительницу Веру Сергеевну Востокову я до сих пор вспоминаю с благодарностью. Это была пожилая женщина с проседью в густых тёмных волосах и огромными карими глазами, излучающими доброту. На первом уроке она спросила: «Кто из вас, ребята, знает стихи?» Я нерешительно подняла руку. Сначала волнуясь, потом увереннее, я прочитала несколько стихотворений, которые прозвучали на прощальном утреннике в детском саду. По непонятной для моего детского ума причине, воспитательница Лидия Михайловна Жарковская невзлюбила меня, поэтому стихов на праздничных утренниках я никогда не читала. Вера Сергеевна стала для меня доброй феей, благодаря которой я почувствовала в себе уверенность, быстро освоилась с учёбой и вскоре стала круглой отличницей.

Наступила эпоха правления Хрущёва, когда с прилавков магазинов начали исчезать необходимые продукты и товары, появились очереди за хлебом, а по радио с утра до вечера звучали набившие всем оскомину фразы: «Дорогой Никита Сергеевич», «Целина» и «Кукуруза».

В День Пионерии, 19 мая 1960 года, я вместе с учениками нашего четвёртого класса «Б» поехала в Москву вступать в ряды пионеров. На большом автобусе нас привезли на Красную площадь и подвели к знаменитому Мавзолею. С трепетом вошли мы в небольшое, слабо освещенное помещение. По пути нашего следования застыли солдаты в почётном карауле. И вдруг мы увидели стеклянные саркофаги, в которых находились вожди пролетариата. Ленин почивал в костюме с широким галстуком, Сталин – в сером военном кителе. Помню, что малый рост великих людей меня очень удивил.

Когда мы вышли из мавзолея, нас выстроили в линейку, и после того, как мы дружно и громко произнесли заранее заученную «клятву пионера», нас приняли в ряды пионеров, и каждому из нас симпатичная вожатая Нина Сергеевна повязала на шею красный галстук. После торжественного мероприятия мы отправились на экскурсию по столице нашей Родины. Вымытые с утра мостовые сверкали чистотой, нежная зелень весенней листвы украшала улицы и проспекты. Глядя на высотные дома, у меня захватывало дух, я их видела впервые. Возле Московского Государственного Университета нас сфотографировали. Я с восхищением рассматривала солидное здание и мечтала учиться в нём, но моей мечте не суждено было сбыться.

В седьмом классе меня посадили за парту с Юрой, так звали молчаливого серьёзного парнишку. Он был невысокого роста, носил очки, редко улыбался, но отлично делал чертежи и быстро решал математические задачи. В Международный женский день Восьмого марта, Юра удивил всех одноклассников. Когда мальчишки нашего класса собрали деньги и купили девочкам безделушки-сувениры, он отказался от общей затеи и преподнёс мне свой подарок – плюшевого медвежонка. Я смутилась от неожиданности и покраснела, но от подарка не отказалась.

Как-то в конце занятий Юра протянул мне записку.

«Я люблю тебя, но не думай, что это шутка – это совершенно серьёзно», – прочитала я.

Первое признание в любви меня озадачило и взволновало. Как бы мне хотелось в тот момент получить признание от другого Юры, который мне очень нравился, хотя был лоботрясом и двоечником. Впрочем, я ему тоже нравилась. Он частенько посматривал на меня, провожал восторженным взглядом, иной раз отнимал портфель, чтобы привлечь моё внимание. Но я была стеснительной девчонкой, своих чувств не показывала, и взбалмошный ухажёр переключился на новенькую ученицу – смуглолицую задорную Нину.

Полученную записку от соседа по парте я всё-таки оставила, спрятав в своей комнате в укромном месте – за обогревательную батарею. Периодически я доставала сложенный листок бумаги, аккуратно разворачивала и перечитывала, но не отвечала на любовный призыв. Через неделю Юра вручил мне ещё одну записку, в которой предложил встретиться после занятий в школьном сквере. Когда я подошла к назначенному месту, мальчик меня уже поджидал.

– То, что я написал – это правда. Давай дружить, – робко произнёс он.

– Я должна подумать, – нерешительно произнесла я.

Вспомнив, что Юра хорошо чертит тушью, я попросила его о помощи. Парень охотно согласился. В итоге, по черчению я получила «пятёрку», а Юра – «четвёртку», потому что свою работу он выполнил карандашом.

Я была, конечно, ему благодарна, но встречаться отказалась, ссылаясь на нехватку времени. Нежданно-негаданно к моему дому прикатила на велосипеде одноклассница Татьяна. Заговорщически улыбаясь, она протянула мне письмо.

– Это тебе Юрик передал. Сказал – срочно.

«Если ты сегодня не придёшь на наше место в 14 часов, со мной что-нибудь случится», – прочитала я и протянула записку подруге.

– Да я уже в курсе, – сообщила она. – Ты должна непременно с Юриком встретиться, а то вдруг он с собой что-нибудь натворит – там же река неподалёку, – посоветовала одноклассница.

Долго не раздумывая, мы решили проследить за незадачливым ухажёром. Прибыв в указанное место, мы спрятались в ближайших кустах и замерли в ожидании. Юра пришёл вовремя. Выглядел он печальным и задумчивым. Мне захотелось выйти из укрытия и его успокоить, но в последний момент я отказалась от этой идеи. «Что я ему сейчас скажу? Ну, не нравится он мне. Неужели он сам этого не понимает?», – крутилось в голове.

Юра долго стоял, с грустью поглядывая по сторонам, потом резко развернулся и направился к реке.

– Я так и думала, что он пойдёт топиться, – мрачно подытожила подруга.

– Так пойдём и проследим, – отозвалась я.

К нашей радости, Юра, побродив по берегу, вернулся в город.

Записок от него я больше не получала, а он лишь печально посматривал в мою сторону. Его любовные записки так и лежали за батареей, пока мой отец их не обнаружил. Мне он ничего не сказал, а мать упрекнул: «Что же ты дочь до любви довела?»

Будучи в двадцатилетнем возрасте Юра всё же осуществил своё намерение расстаться с жизнью, и по неизвестной причине выпил смертельную дозу снотворного.

После окончания восьмого класса я задумалась, что делать дальше. Я хотела продолжить учёбу в школе, потом поступить в какой-нибудь институт, но мать уговаривала меня учиться в техникуме.

– Там всё-таки стипендию получишь, – убеждала она. – Ты скоро повзрослеешь, будешь требовать наряды, а у нас лишних денег нет. Да ещё отец пьянствует.

Пришлось мне согласиться с её доводами, но я долго сомневалась, в какое учебное заведение сдавать документы.

Проходя мимо солидного здания сталинской эпохи, в котором располагалось медицинское училище, я заглянула в него. Студентки в белоснежных халатах и шапочках выглядели необычно и привлекательно, мне захотелось стать медиком. После успешной сдачи экзаменов я стала студенткой. Училище находилось в нескольких километрах от дома, но я ходила на занятия пешком – у матери денег, как всегда, не хватало. Путь проходил через городское кладбище, и курсировать каждый день между могилами вначале было страшновато. Потом привыкла, но ещё долго видела навязчивые мрачные сны. Но это уже другая история.

В нашей фельдшерской группе был всего один парнишка, весёлый и бойкий Гоша. Он быстро освоился в девичьем коллективе и с переменным успехом ухаживал за смазливыми однокурсницами, потом переключился на другие коллективы. Большинство девчат были иногородними, жили в общежитии и держались особняком. Местных девчонок они недолюбливали – может быть, завидовали их жизни в родном городе.

Самым трудным предметом на первом курсе считалась анатомия. Вернее, студенты боялись не самого предмета, а учительницу Валентину Иосифовну. Строгая преподавательница была необычно крупных размеров и с тяжёлым нравом. Кто-то из студентов дал ей прозвище «Гома», что в переводе с латинского означает «человек», так оно и закрепилось за ней. На занятиях Гома с лёгкостью поднимала гипсовый «муляж», на котором были изображены внутренние органы человека. С наглядным пособием весом около пятидесяти килограмм, она свободно курсировала по учебной аудитории. Неожиданно Гома подходила к какой-нибудь студентке, тыкала пальцем в какой-нибудь изображённый на муляже орган и просила о нём рассказать. Если ученица запиналась, преподавательница свирепела и ставила в журнал «двойку». Вначале учёбы я тоже попала под её прицел. На заданный вопрос я ответила правильно, но неуверенно, за что получила тройку. Горько переживала я свой первый провал, но удача вскоре улыбнулась. Когда мы изучали эмбриологию, никто из студентов не усвоил эту сложную тему. Со злостью и разочарованием обратилась Гома к аудитории:

– Может ли кто-нибудь из вас правильно ответить?

Я рискнула, подняла руку и подробно рассказала о развитии эмбриона. Мой смелый поступок был высоко оценён, я получила «пятёрку». С тех пор я стала любимой ученицей у Валентины Иосифовны.

В качестве практических занятий по анатомии предусматривалось посещение морга. С любопытством и страхом ожидала я этот день. Страх сменился ужасом, когда я вошла в помещение морга. Пары формалина, витавшие в воздухе, не могли заглушить тошнотворного трупного запаха. Все студентки, как по команде, закрыли носы платками, и вдруг прозвучал сердитый голос Гомы:

– Убрать платки! Ишь, кисейные барышни собрались. Не забывайте – вы медики!

Когда занятие закончилось, мы опрометью выскочили на улицу. Я долго не могла прийти в себя – всюду мерещились трупы. Как во сне, добралась я до дома, и в течение недели не могла смотреть на мясо.

Наступило время сессии. На первом же экзамене по анатомии произошёл инцидент, повлиявший на мою дальнейшую учебную карьеру. До полночи я готовилась к важному экзамену, повторила самые сложные разделы, а в билете попался вопрос, ответ на который я не знала. На мою беду, на экзамен пришла сама директриса. Я что-то лепетала, старалась выкрутиться. Гома была шокирована и сверлила меня уничтожающим взглядом. Ответ на второй вопрос она уже не слушала, но прошлые мои успехи зачла и поставила за экзамен «четвёрку». На следующий день я выслушала много упрёков от однокурсников.

«Гома так лютовала, что нам всем снижала отметки да ещё приговаривала: «Если отличница не знает мой предмет до конца, тогда что знаете вы?» – рассказала близкая моя подруга Ольга.

На следующем экзамене по физиологии я ощутила последствие своего провала. Когда я ответила на все вопросы без запинки, преподавательница поставила мне всего лишь «четвёрку». Впоследствии я вошла в свою колею, и государственные экзамены сдала на пятёрки, но полученные на первом курсе четвёрки помешали мне получить «красный» диплом.

Осенью на втором курсе нашу группу направили на уборку картофеля в подшефный колхоз. Нас поселили в просторной избе, которая называлась «Красным уголком», и предназначалась для проведения колхозных собраний. Наш трудовой коллектив возглавил учитель физкультуры Станислав Иванович, низкорослый, щупленький мужчина, которому было около тридцати лет. Между собой мы его называли Стасиком. В первый же день, распределив девчат по картофельным грядкам, наш руководитель бесследно исчез. Вечером в наше жилище прибежала деревенская женщина.

– Заберите своего учителя, – крикнула она. – Валяется он, горемычный, возле магазина.

Мы всей гурьбой отправились по указанному адресу и на траве возле сельмага нашли мирно посапывающего Стасика.

С большим трудом мы приподняли мужчину, волоком притащили в «Красный уголок» и положили на матрац отсыпаться. На другой день история повторилась. Слух о нашем руководителе дошёл до училища, Стасика лишили руководства, а затем с треском выгнали с работы.

Эстафету принял пожилой учитель истории и научного атеизма, коммунист Николай Васильевич. Он был строг, но справедлив и требовал от студенток беспрекословного подчинения. Ходить на танцы в сельский клуб нам разрешалось, но с одним условием, чтобы в десять вечера мы возвратились в свою избушку. Никто из девчат не пытался нарушать запрет, все хорошо усвоили, что училище – не школа, могут и стипендии лишить.

Как-то в воскресный день деревенские жители организовали народное гуляние. Мы с любопытством выскочили на улицу, следом за нами вышел наш руководитель. Задорные пляски в исполнении сельских женщин сопровождались весёлыми частушками. «А ты, колбаса, мне не путай волоса!» – неожиданно прозвучала частушка. Суровый преподаватель рассмеялся до слёз. Мы с удивлением смотрели на него и не могли понять, что же его так рассмешило.