Свобода загородной жизни

Цветущая жизнь за пределами городской черты

© Лола Кретова, 2020

ISBN 978-5-4498-7974-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мечты о саде

Странное желание жить за городом приходит к жителям мегаполиса вместе с дуновением тёплого ночного ветра.

«А есть ли жизнь за гранью Москвы? – поднимая глаза к звёздам, вопрошают они. – Правда ли, что она такая, какой мы её видим в наших грёзах: волшебная, счастливая?»

При свете дня жители заговорят иначе. В ход пойдут рациональные доводы: о необходимости или о невозможности – настойчивые самооправдания, которые мы привыкли выслушивать и которым привыкли не верить.

Так что же по-настоящему привлекает людей мегаполиса в загородной жизни? Стремительный бурный поток веяний и тенденций? Мода на валенки и фермерское хозяйство, на шведский минимализм, на сад в стиле «новой волны»? Увлечения и тренды разгораются и гаснут, мерцают несбывшимися радостями, стынут золой пропавшего интереса. Кто-то погулял в валенках, посмотрел картинки с садами и вернулся к своим городским делам. А кто-то затаил мысль – о саде. О доме.

Мне совсем не хочется спорить о том, лучше ли человеку жить за городом или хуже, можно ли, живя в деревне, найти работу или придётся остаться бездельником. У меня нет убеждений о возрасте, в котором прилично заделаться помещиком, и нет желания развенчивать чужие убеждения на этот счёт.

Если человеку важно оставаться понятым, он, разумеется, обязан поспорить, поприводить веские общепринятые основания, порассуждать вслух. Никто и не догадается, что на самом деле человек отмалчивается, потихоньку продвигаясь к заветной садовой калитке.

Открывая калитку в свой сад, вы раздвигаете невидимый, волшебный занавес. Вы ступаете в свой мир, погружаетесь в него с головой, как в лучшую из обретённых книг.

А калитка закрывается за вами. Прежний мир остаётся позади.

Вы, конечно, не монашеский затворник, нет. Но может и да.

В детстве у человека есть – должен быть – собственный сад. Мир, в котором красота окружающей природы и любовь близких людей пробуждают чувства, мысли, интерес к творчеству, ощущение со-бытия. Современный человек покидает этот сад не просто физически, но прежде всего психически: отправляется на поиски себя, взращивает своё самосознание, сапомонимание. В этой своей жизни, жизни по-своему кочевнической – несмотря на собственную квартиру или хотя бы отдельную комнату – он многое пробует, много достигает, многое теряет и многое находит. Но время от времени его тянет назад, в сад: былой, прежний. О нём он вспоминает, прогуливаясь в парке, отправляясь на многочисленные городские выставки цветов, садов и ландшафтных дизайнов.

В какой-то момент человек понимает, что прожил свою жизнь – ту жизнь, в которой искал и осознавал себя. Случиться такое с человеком может в любом возрасте.

Загородная, усадебная жизнь предназначена людям, которые перестали ставить цели и подводить итоги, надумывать схемы своего и чужого самосовершенствования и жизнеустроения. Она предназначена тому, чья душа готова к внутреннему покою, созерцанию, творчеству, чей дух живо устремился к чему-то главному, к тайному смыслу устроения дома и сада, к новому пути в своей жизни.

Новый путь – путь-воспоминание. Ностальгия о «бывалом солнце», что «снится, и снится, и снится» (Александр Блок), безмятежном, бессловесном счастье, о бесконечности.

Знаете ли вы, как устроена ностальгия? Там, где-то далеко, её незыблемое начало – отсюда не видать – лишь тянется тонкая золотая нить, связующая нас с воспоминаниями о «совершеннейшем, счастливейшем детстве» (Владимир Набоков), с миром, обладающим неоспоримой внутренней реальностью.

«Туда, к бытию в целом, тянет нас в нашей ностальгии. Наше бытие есть это притяжение. Но „нас тянет“ – это значит нас одновременно неким образом что-то тащит назад» (Мартин Хайдеггер). Назад – к цветам и травам, к лесным тропинкам, к райским садам.

Сады эти могут давать о себе знать совершенно внезапно: заскользит по стене луч света, повеет ароматом чабреца или дыни. Или неожиданным образом: смотрит человек фильм про обречённые чаепития помещиков или про бодрый отдых советских профессоров, а всматривается не в сюжет – в дачные постройки, переплёты на верандах, старые кусты сирени, скамейку под дождём, некошеную лужайку перед домом: что-то вспоминает своё, родное, счастливое, о чём-то тоскует – о доме.

О саде.

Несведущему наблюдателю стремление создать сад, обустроить загородную жизнь, одолевающее всё большее и большее число жителей мегаполиса, может показаться бегством, стремлением к покою. Но «беглецы» знают или по крайней мере догадываются, что с садом не всё так просто. Сад меняет отношения с людьми, с собой, с жизнью. Сад – это близость к границе, к пределам представлений, ожиданий, к пределам жизни.

За пределами представлений

о правильных и неправильных действиях

есть сад.

Я встречу тебя там.

Руми

Сад – это предельный интерес к жизни, чаяния о главном.

Быть может, потому отчасти молодые люди, да и люди постарше не хотят жить за городом: дело не в лени, просто они чувствуют в этом связь с чем-то большим, к чему пока не хотят иметь ни малейшего отношения.

О чаяниях говорить не принято, но о них можно догадаться. Не напрасно слова «он разбил сад, все у него там росло, начал строить дом, но не успел достроить» вызывают особое сопереживание и тревожит нас сильнее, чем фраза «он купил квартиру, но так и не успел переехать».

Сама идея загородной жизни предполагает, что такая жизнь будет созиданием, сотворением. Счастливым трудом бок о бок с близкими людьми или трудом уединённым, усилием, значимым для будущей жизни, каким бы ни был её образ. Будет творческой жизнью. Будет встречей с жизнью.

Мои родители разошлись, прожив вместе всего пару лет. Мой отец давно умер. Однажды моей маме приснился сон. «Пойдём, я покажу тебе свой сад», – сказал отец моей маме.

Свой сон мама рассказала просто, с ясностью откровения. Незримый сад тотчас приблизился ко мне.

Как дуновение тёплого ночного ветра.

Когда с тебя стряхивают снег

Стою перед входной дверью, а муж стряхивает перчаткой снег с моего капюшона, со спины, и потом веником – с тыльной части сапог, где ты почему-то стряхнуть не подумала – такие знакомые весёлые пошмякивания по макушке и по лодыжкам: сколько раз такое было – сотню раз или тысячу? И у макушки с лодыжками нет никаких сомнений, что вот-вот совсем недавно, минут десять назад, я лазила по сугробам, каталась на картонке с ледяной горки, валялась в снегу, и что сейчас вот-вот с меня стянут пальто, и скреплённые резинкой варежки с налипшими комками снега отправят сушиться на батарею, а быть может и валенки, и озорство внутри, умеряемое веником, побуждает произнести что-то вроде «гы-гы» и замереть с улыбкой, которою иначе не назовешь как «когда с тебя стряхивают снег».

И весело мне от этих пошмякиваний, как и прежде. И всего-то чистила садовую дорожку в снегопад.

Пружа, наша кошка, сидит на ступеньках садового домика, смотрит, как падает первый снег. Прыгают синицы по веткам, неподалёку, но Пруже до них дела нет.

Медленно падает снег, Пружа смотрит, думает о чём-то.

О том, что будет зима. Пушистый, лёгкий снег, небольшой морозец, солнышко – хорошо гулять в такую погоду.

А может, Пружа вспоминает, как пришла к нам несколько лет назад. Был снег, конец ноября. Пружа съела еду и так и осталась сидеть на ступеньках садового домика, не уходила.

Медленно падает снег, многое можно вспомнить.

Зачем уезжать

Большинство людей на этот вопрос отвечают уклончиво, скрывают истину. Порой истина – это маленькое сокровище в маленькой коробочке: не дай Бог вопрошающий начнёт спорить, размахивать руками и ненароком выбьет коробочку из ваших рук. Ищи потом в кустах, в траве, под кухонным столом и коробочку, и сокровище, отряхивай от земли или городской пыли.

Оттого первым делом в ход идут общеизвестные обоснования, почерпнутые из окружающей нас информационной среды, из рекламы продуктов и новостроек. Все знают, что за городом хорошая экология, тишина, свежий воздух, здоровая еда. Что детям полезнее быть за городом, и что взрослым необходимо отдыхать от городской жизни. Об этом принято говорить спокойно, как о чём-то само собой разумеющимся. Если же с чувством – тогда речь пойдёт о невыносимости бытия в Москве, в любом мегаполисе, в пространстве, стиснутом новостройками и переполненном людьми, нечеловеческой энергией и нечеловеческой усталостью.

Рациональные обоснования не ограничиваются экологией и здоровьем. Загородный дом предъявляется как способ решения жилищной проблемы. «Это дешевле, чем покупать отдельную квартиру, и простора в доме куда как больше». Или, если объяснения исходят от родителей: «Квартиру оставим сыну, пусть его семья там живёт, а то тесно, и внуки уже подрастают».

Рациональные доводы удобны тем, что их легко привести, но неудобны тем, что их легко оспорить. Любой пользователь соцсетей с ходу заявит, что и в Подмосковье мусорных свалок предостаточно, с экологией неизвестно что, что только на вид за городом всё прекрасно, да и вид всё чаще оставляет желать лучшего. Что фермер-частник использует гербициды и пестициды не реже крупных сельхозпроизводителей, да и в его твороге не меньше добавок и микробов, чем в магазинном. Что любую деревню могут застроить домами и аэропортами, что мигрантов в области скоро будет не меньше, чем в Москве, а вот московской работы и инфраструктуры в области не наблюдается. Что, занимаясь домом и садом, вы будете уподобляться каторжнику, а подчас даже Сизифу, ибо урожай ваш побьет градом, а в доме вновь заклинит входную дверь по весне. И что не следует сбегать от надоевших орущих внуков, а надо отправить молодое семейство на съемную квартиру; и между прочим, квартира в итоге обойдётся дешевле всех вложений, которые из года в год будет требовать от вас собственный дом.

Спорить о фактах, убеждать собеседника в рациональности своего поведения, можно бесконечно. Занятие это небесполезное – такие споры на темы, по сути отвлечённые, позволяют вам не говорить о ваших истинных мотивах.

Да и что тут сказать?

Причина, по которой вы уезжаете из города, строите дом и устраиваете сад – это ваша тайна. Не стоит поверять свой сокровенный замысел всякому и всякий раз, когда вам кажется, будто вас почитают за безумца. Вы и сами до конца не знаете, зачем вы решили уехать, но догадываетесь, что в этом есть некий важный смысл.

Не рассказывайте, что только живя за городом, вы можете писать картины. Умолчите о вечернем золотом солнце. Про ваши розы и замки из песка, про ночные звёзды, про то, что лишь здесь, где ваш дом и сад, вы живёте по-настоящему, случайному собеседнику знать не обязательно – даже если это ваш друг, родственник или коллега по работе.

«Вы что, корову решили завести, фермерами заделаться?», – будут спрашивать вас. Дальний родственник старшего возраста припомнит вам «Звенящие кедры», о которых вы слыхом не слыхивали. Или вашего коллегу, что тщетно силится вас понять, озарит воспоминание об американском фильме про французский виноград. Вы же в ответ лишь покачаете головой: «нет, не то».

Если вы и станете говорить об этом смысле, о своём сокровище, то неохотно, сожалея о том, что приходится объясняться, подбирать слова, а слова-то все неверные, неточные. Но случается, что сказать надо, нельзя жадничать. И вот, с тревогой вы смотрите на собеседника, не замашет ли руками. А вдруг с любопытством вытянет шею, заглянет в вашу коробочку – неужто и впрямь сокровище?

В начале девяностых горожане пытались стать американскими фермерами. Переведенные на русский журналы рассказывали об интересной фермерской жизни, жизни семейной, независимой и самодостаточной. Попытки у наших горожан получались неудачные: одни разорились, другие предпочли уехать в настоящую фермерскую Америку, третьи просто вернулись в город. Остались в деревне немногие, и уж совсем немногие остались фермерами.

Чуть позднее горожанам явились новые грёзы, на этот раз более аутентичные – в виде родовых гектарных поместий. Со временем воодушевление, свойственное девяностым, угасло. В нулевые идея приняла вид экопоселений, а затем и сама приставка «эко» измельчала до невразумительности, когда экологичное спуталось с экономным.

Не за картошкой люди бежали из города в деревню – за целым миром. У одних такой мир помещался в маленьком дачном домике, у других – разливался по лугам и полям.

Теперь, в нынешнее время, бегут, утратив любимый город, берут с собой воспоминания о том, как когда-то этот родной город был домашним, уютным, человеческим – точно куст сирени выкапывают и везут с собой из родных мест. Бывает, что бегут из мегаполиса, который и родным городом вовсе не был, а был депозитарием для фантазий и ожиданий – бумаг, которые легко обесцениваются, но домой не возвращаются – нету прежнего дома – оседают неподалёку, в соседней области, лишь бы сирень похожая цвела, напоминала о родном.

Бегут, захватив не только прошлое, но и будущее. Бегут, захваченные необычными притязаниями, предельным интересом к новой, необычной, творческой жизни. Без лучины и керосинки; с уютом, который, как и новое место, и новые занятия, выбран свободно и самостоятельно, по себе и для себя.

Каждый пусть сам узнает, отчего ему хочется жить за городом. Любая неправда выйдет боком, если основывать на ней такой значимый замысел. В конце концов, кому-то и рациональных причин вполне может быть достаточно для решения, для спокойной загородной жизни. Поживёт лет пять за городом, потом в город вернётся, если что: квартира-то там осталась. Иное дело, если к загородной жизни, с домом и садом, вас влечёт всей душой, весь ваш дух требует такой жизни, есть в ней нечто главное. Разве можно от такого отказаться?

Пусть узнает – и молчит. Пояснения про тишину, здоровье, жилплощадь пусть останутся для тех, кто «странные» решения принимает со скепсисом и иронией, кто спорит с вами из тревожной зависти, опасаясь упустить неведомую выгоду, а быть может, просто боится принять верное, но рискованное решение в своей жизни.

Кубанские сигары, кубанские электрики

Наш друг 25 лет назад уехал в другую страну. Говорит на разных языках, русский не забывает, благодаря чувству юмора умеет говорить забавные вещи.

Но порой забавные вещи говорятся у него сами собой: 25 лет говорения на разных языках заставляют принимать похожее слово за верное.

Как-то раз выложил он в Фейсбук свою фотографию с сигарой. Его спросили:

– Сигары настоящие или сувенирные?

– Настоящие, кубанские! – ответил он.

А вот недавно настоящие кубанские электрики рассказывали нам интересные кубанские истории. Самая интересная из них – про Жинску Щиню. Зашёл у нас разговор про вредителей сада и огорода. Электрик и говорит:

– У нас самый большой вредитель – это жинска щиня.

– Кто? – переспросили мы.

– Жинска щиня, – смущённо повторил электрик. – Всю картошку собирает и съедает. Если где заведётся, там уже не сажают, теплицы с помидорами делают.

– Медведка? – предположили мы.

– Нет, медведка маленькая, а жинска щеня вот какая, – и он развёл ладони сантиметров на тридцать.

Оказалось, и правда, есть такое страшное существо на юге России. Официально оно зовётся слепцом, но «жинска щиня» – куда страшнее. Не правда ли?

В прежние времена люди намного лучше видели и умели описывать сущность животных и растений. Поэтому, если захотите доподлинно разузнать о том или ином зверьке, не читайте Википедию, а поищите старинные записи английских и немецких шпионов, инструкции охотников и заметки путешественников.

Мифы о загородной жизни

Домыслы не появляются на свет просто так. Для того, чтобы появился домысел, нужен хотя бы минимальный интерес к предмету при его недоступности. «Виноград кислый» – таков миф, созданный лисой о винограде. Лиса изволит вредничать с досады. Существо более добродушное и мечтательное, возможно, напротив – наделило бы недосягаемый виноград лучшими, недосягаемыми свойствами. К примеру: «виноград снимает стресс, способствует саморазвитию, помогает строить нужные связи и экологичный бизнес».

Если же виноград вас нисколько не интересует, вам не придёт в голову о нём фантазировать, да и фантазии других людей на тему винограда не вызовут у вас отклика, не родят образов, побуждающих вас искать изображения винограда в интернете и отзывы в соцсетях.

Вот и жизнь за городом – на даче или в частном доме – способна взволновать не каждого. К легендам, басням, поверьям о загородной жизни многие отнесутся с безразличием. Но если у человека есть хоть капля любопытства, песчинка тайного желания, он весь обращается в слух, стоит только в его присутствии заговорить о прелестях или тяготах загородной жизни.

Поскольку мифы – это не только сказки Древней Греции, но и «ложные, некритические, оторванные от действительности состояния сознания, концепции и представления» наших современников, мне хочется, во-первых, обратить внимание на то, что одни представления – ложные, а другие – просто некритические, а во-вторых, поговорить сперва о тяготах, а потом о прелестях загородной жизни.

Мифы о тяготах я бы, таким образом, поделила на две части. Мифы «урбанистов» – людей, которым крайне неприятны все эти разговоры об исчезающей Москве и проблемах мегаполисов. К жизни за пределами мегаполиса они относятся неравнодушно, указывают на её тяготы и отсутствие перспектив, подчеркивают преимущества агломераций (существование собственного комфортного дома с газоном и садом в ближайшем пригороде ничуть не противоречит заявляемой позиции, ибо душа урбаниста по-прежнему принадлежит мегаполису). И мифы людей, которые хотели бы уехать из мегаполиса и жить привольно, в собственном доме с собственным садом, но по ряду причин сделать этого не в состоянии. Вздохнув, они приведут собеседнику в качестве аргументов как мифы «урбанистов», так и свои собственные.

И вот на свет появляются утверждения в таком духе:

«Зимой за городом всегда идёт снег. Поэтому вы никогда не сможете расчистить дорожки в саду, а администрация – дорогу к вашей деревне; это попросту невозможно».

Снег идёт не всегда. Где-то администрация хорошо чистит дороги, где-то плохо – ситуация с уборкой такая же, как в Москве, но есть важно преимущество: не используются реагенты. Между прочим, в цивилизованных европейских деревнях и городках жители обязаны сами чистить не только садовые дорожки, но и проезжую часть перед своим участком. Если вы живёте в частном доме постоянно, чистить дорожки – не обременительно.

«Если зимой не идёт снег, тогда идёт ледяной дождь. Если идёт ледяной дождь – не идут машины, автобусы и электрички, и нет электричества».

Ледяной дождь – это природный катаклизм, вроде урагана, лесного пожара и наводнения. Сельских жителей словацких деревень, живописных долин Австрии и Германии трудно было бы убедить в том, что наводнения с бездорожьем и отсутствием электричества – это повод переместить себя в условия городской цивилизации, не говоря уже об обитателях североамериканской глухомани.

«Деревенские жители не любят горожан и всячески над ними издеваются».

Не в меньшей степени над горожанами издеваются сами горожане. Хамство – это отдельная проблема, и дело тут не в деревне.

«В загородном доме холодно зимой, потому что отапливать его слишком дорого».

Многое зависит от того, продумана ли система отопления, учтены ли местные условия и возможности. Опять-таки, наибольшие трудности и стресс испытывают горожане, которые бывают в загородном доме наездами, а не живут постоянно.

«Если в доме нет газа – загородная жизнь не имеет смысла».

Это и сегодня не так, а с годами всё больше не соответствует действительности.

«Жизнь за городом не отдых, а постоянный каторжный труд».

Подростки именно так и думают, когда родители заставляют их полоть огород или собирать смородину.

«Вдали от МКАД невозможно решить проблему с работой».

Проблемы с работой непросто решаются и вблизи от МКАД. Да, очень трудно найти такую же работу, какая была в городе, зачастую надо совсем по-другому выстраивать всю жизнь.

«Пока дети не закончат школу и институт, уехать не получится».

Вполне может получиться, особенно если дети ещё в младших классах, а родители не возлагают на детей свои карьерные ожидания и прочие тревоги.

«Без внедорожника в деревню не добраться и из деревни не выбраться».

Вы, быть может, удивитесь, но я знаю москвичей, людей более-менее обеспеченных и деятельных, которые живут в деревне без автомобиля. Пользуются автобусом и электричкой.

«Дом надо постоянно ремонтировать, а в саду постоянно косить траву».

Время от времени. Такое впечатление, будто московские квартиры ремонта не требуют, а городские жители никогда не моют полы. Между прочим, сломавшийся в городской квартире кран для матери-одиночки, у которой оба ребенка заболели гриппом – куда как более критическая ситуация, чем просевшая под тяжестью снега крыша веранды у пожилого пенсионера – он и не такое переживал в своей жизни. Что касается газонов: косить траву приятно и необременительно, если ваша загородная жизнь настроена на размеренный лад.

«Чтобы спокойно жить за городом, необходимо быть инженером: чинить водопровод, канализацию, электрику. И ещё надо быть строителем».

Инженером быть не обязательно, но научиться делать что-то безопасное самому – это весьма кстати. Ничто так не способно развить вас личностно уже сейчас и предотвратить старческое слабоумие в будущем, как газонокосилка, починенная собственными руками.

Итоговое назидание звучит следующим образом:

«Жизнь за городом – это вам не летний отдых с шашлыками, и даже не возня на грядке с клубникой. Это борьба за выживание, непрестанные сражения со сломанным водопроводом и замёрзшим замком, непроездные грязные дороги, небезопасные вылазки в магазин и аптеку в темноте. Это ежедневный тяжёлый труд и постоянные непредвиденные расходы. Проведённые зимой выходные в своём доме – это ещё как бы романтика, а постоянное проживание – обыденность и рутина с лопатой и ломом».

А вот итоговое напутствие:

«Горожанину для счастья вполне достаточно летней дачи».

Бывшие жители мегаполисов, умудрившиеся прожить в частном доме несколько лет и не погибнуть, внимают рассказчику с большим интересом: оказывается, здесь, совсем рядом с ними, есть иная, очень трудная, совершенно невыносимая загородная жизнь. Или же это он о каких-то других местах рассказывает? А быть может, они слушали рассеянно и не заметили, что речь про американский фильм о конце света?

Фрагменты реализма в изложении трудностей, сопутствующих загородной жизни, бесспорно, присутствуют. Но дело тут не в том, существуют эти трудности или нет, и не в том, насколько успешно они решаются теми или иными москвичами и петербуржцами, или, к примеру, уроженцами Флориды, что по зову души перебрались в минессотское захолустье.

Вопрос загородной жизни – это не вопрос целесообразности.

Хотя кто-то исходит из прагматичных соображений, рассчитывая выгоды и доступность загородного варианта, но в большинстве случаев люди решают совсем другие вопросы – вопросы о себе, о смысле и счастье.

Как правило, за городом живут вовсе не любители романтики и шашлыков – типажи, которые по замыслу урбанистов, должны, замерзнув, из последних сил расчищать дорожку, отковыривать примерзший замок и, бросив застрявшую машину, бежать обратно в Москву. В темноте, не встретив по пути ни одного магазина, поликлиники или объекта досуга.

Загородная жизнь – это в каком-то смысле призвание. Не стоит уезжать из Москвы, если, пребывая постоянно за её пределами вы, несмотря на свежий воздух, красоту и приволье, перестаёте чувствовать себя собой, если вас теснят загородные заботы – независимо от их масштаба.

В дачной жизни есть своя – дачная прелесть: лёгкость, непринуждённость. Прелесть, услаждавшая дачников во все времена. Приготовления, смена дачного и городского пейзажа, возвращение к любимым городским занятиям, зимние воспоминания о дачном лете – составляющие дачного счастья.

Трудности и критерии выбора важно принимать во внимание. Но люди, которые внутренне намерились уехать из Москвы, предпочитают решать трудности, а многие «смущающие» обстоятельства и вовсе воспринимают не как трудности, а как часть жизни – неизбежные затруднения (порой, действительно суровые), сопутствующие радостям.

Мифы рождаются, когда их автор берёт свою ситуацию – свои желания, возможности или невозможности, и расширяет её до вселенских масштабов. В итоге владелец трёхэтажного газифицированного коттеджа, который добирается до московской школы и работы за полчаса, никак не может взять в толк переживаний дачника с шестью сотками, каркасным домиком и тремя теплицами, возведёнными на торфяных болотах.

Как уже было сказано, ещё есть мифы о прелестях загородной жизни, тех же двух видов. Ложные представления о ней – басни риелторов, и некритичные – рассказы людей, загородная жизнь которых складывается весьма непросто, но признаться в ошибочном выборе и неверных целях ещё труднее. Но для того и нужны мифы – хоть как-то помочь человеку жить в тех условиях, в которых он находится.

Кто-то не хочет признавать правду, кто-то не хочет говорить правду. Это их личное дело.