Дурная примета

– Воистину мертвый лес! – воскликнул Всеслав. – С рассвета псы еще ни разу след не брали. Небывалое дело, однако.

От досады царевич пнул сапогом замшелую корягу. Будучи прогнившей насквозь, та с треском развалилась, обнажив взору молодого охотника гнездо копошащихся червей.

– Экая мерзость… – Всеслав и обернулся к свите. – Эй, ваше сиятельство, как тебя там, по возвращению велю-ка отцу тебя казнить. Будешь знать, как царского сына в пустое место посылать. Только время мое потратил!

Было решено отправляться в обратный путь. По дороге один из охотников отлучился в заросли по нужде. Нездоровая бледность на лице вернувшегося не укрылась от царевича.

– Да на тебе лица нет, неужто кабана в кустах повстречал? – тот без слов замотал головой, и Всеслав с усмешкой добавил: – Али девицу красную?

Все разразились смехом. А перепуганный охотник ахнул, нелепо вскинул руками и затараторил:

– Там… Там… Ваше высочество, вы должны увидеть это своими глазами!

Всеслав нахмурил брови, спешился с коня и дал знак остальным сделать то же самое. Направив в заросли четверых охотников, готовых в случае чего принять угрозу на себя, царевич направился следом.

За густой растительностью их взорам открылась поляна с диковинными цветами – то тут, то там они высовывали пышные головки-бутоны из изумрудной травы. Охотники не раз за сегодня блуждали вокруг да около, и Всеслав был готов поклясться, что этого дивного места не было и в помине!

Посреди поляны стоял большой ларец, сбитый из дерева. Длинный и узкий, он сильно напоминал гроб, потому царевич сразу проникся недавним испугом охотника. Но правителю негоже показывать страх, потому Всеслав уверенно приблизился к коробу и дернул крышку. Оказалось, ту засмолили, но общими усилиями мужчинам удалось справиться с препятствием.

В гробу лежала дева, прелестью которой царевич был тут же безвозвратно покорен, несмотря на то, что очи красавицы были сомкнуты. Точеные вороные брови изгибались, будто хранили отпечаток последнего удивления перед ликом смерти. Белоснежные волосы разметались по груди. Алые, как розы в царском саду, губы лишь приподнятыми уголками словно намекали на печальную улыбку и просили поцелуя. Очарованный Всеслав, не понимая, что творит, и не в силах совладать с собой, коснулся их своими устами.