Полая женщина. Мир Барби изнутри и снаружи

Человек заходит в магазин и обнаруживает, что на полках стоит «Барби-Космонавт» за 10 долларов, «Барби-Врач» за 10 долларов, «Барби-Ветеринар» за 10 долларов и "Разведенная Барби" за 200 долларов. Удивленный покупатель спрашивает у продавца, чем вызвана такая разница в ценах. Продавец поясняет, что разведенная Барби продается вместе с домом Кена, машиной Кена и вещами Кена.

Кен появился в жизни нашей девочки в 1961 году и выглядел омерзительно: прилизанный подросток начала 60-х с литыми пластиковыми волосами, губами и подбородком слабого человека и безвольным взглядом голубых глаз. Он выглядел совсем мальчиком, и рядом с Барби, сохранявшей на тот момент черты опытной шлюхи, казался не то ее сыном, не то пришедшим лишаться девственности робким гимназистом. Тело Кена тоже было телом мальчика тринадцати-четырнадцати лет, здорового, но не слишком подвижного: гладкое, почти лишенное мышц тело с девичьи-стройными ногами. Неудивительно, что он не слишком привлекал девочек.

Взрослые часто полагают, что ребенок способен считывать только самые непосредственные смыслы предлагаемых ему историй и не способен просматривать за ними более сложные сюжетные, этические и моральные конструкции. Если бы мы оценивали волшебные сказки с такой же степенью адекватности, с какой мы оцениваем Барби, то Золушке следовало бы пенять на то, что она учит детей подчиняться всякому, кто ими помыкает, стыдиться своей честной рабочей одежды, считать, что работа — это позор, и отдаваться в руки первого встречного с высоким социальным положением. Нас не передергивает от слов "прекрасная принцесса", повторяющихся из сказки в сказку, мы почему-то не считаем их способными внушить девочке, что любовь достается только прекрасным (а если и считаем, то не перестаем читать ей сказки и слово «прекрасная» не опускаем). Мы искренне верим, что дети, слушающие сказку, некоторым магическим образом различают за поверхностными атрибутами сюжета сложную «мораль», но дети, играющие с Барби, замечают только неправильные пропорции тела, розовые двухэтажные дома и слишком яркие костюмы.

Постоянная попытка Барби облачиться в подвенечные наряды "напрягает Кена" и "действует ему на нервы". "Он совершенно не собирался на ней жениться, и когда она наряжается в эти платья, она пытается выдать желаемое за действительное".

Мы смотримся в Барби как в зеркало современной цивилизации, и увиденное нами очень сильно зависит от нас самих. Попытки переложить на кусочек пластика ответственность за воспитание наших детей, за их взгляды на мир, за их представления о себе, наконец, за спасение их души, должны вызывать у нас некоторую неловкость.

Кен охранял исключительно сексапильную, телесно развитую и свободомыслящую барышню Барби от лишних вопросов со стороны как детей, так и родителей. Кен был чем-то вроде фиктивного мужа для королевской куртизанки, персонажем, не имеющим самостоятельного значения, но введенным в картину для того, чтобы охранить репутацию женщины.

В мире Барби нет смерти; в мире Барби нет даже старения, а взросление выпадает не каждому . Это мир без взрослых, остров, на котором Барби оказывается "повелительницей мух"; ей и ее друзьям не на кого ориентироваться, что, возможно, и объясняет их чудовищную инфантильность.

По большому счету, «Маттел» не случайно прибавляет к названиям этих объектов слово «мечта»: "яхта мечты", "кровать мечты", "автомобиль мечты", с откровенным цинизмом давая девочкам понять, что эти элементы будут существовать, в лучшем случае, в мире их Барби, а в худшем случае, в силу немаленькой стоимости таких кyкoльныx аксессуаров, только в их собственных мечтах.

Для современного искусства Барби — это что-то вроде полуфабриката.Образ Барби, с одной стороны, настолько идеален, что вызывает жажду разрушения, схожую с желанием рано или поздно вывести из себя вечно улыбающегося и нарочито дружелюбного человека. С другой — идеальный мир Барби пестрит смысловыми дырами. Его ярко разукрашенный фасад наводит на мысль о совсем не идеальной жизни, творящейся за стенами розового дома мечты.Единственными обнаруженными мною людьми, заявляющими: "Барби стала причиной моих проблем с собственным телом", оказались взрослые.С какой стати компания «Маттел» вместо увеличения своей прибыли должна заниматься спасением человечества? У нее и так уходит довольно много сил на поддержание "хорошей мины" при не слишком хорошей игре.

Меня всегда поражает тот факт, что при разговоре об игрушках идея коммерческой компании, занимающейся коммерцией и стремящейся в результате этой коммерции получить в свое распоряжение деньги покупателей, воспринимается как непристойное откровение, в котором взрослые люди должны "отдавать себе отчет".

Попытки обвинить производителя игрушек в детских проблемах так же наивны и бессмысленны, как и попытки бывшей "Миссис USA" обвинить Барби в том, за что стоило бы наказать ее родителей.

Отдельное удовольствие лично мне доставило прослеживание изменений, вносимых в фигуру и внешность Кена. Персонаж он второстепенный, и внимания ему традиционно уделялось и уделяется меньше, чем Барби, но и он, естественно, пережил несколько модификаций. Я много думала о том, что Кен и Барби должны были, конечно, эволюционировать по разным принципам. Дело в том, что Барби создавалась и продолжает создаваться как воплощение мечтаний девочки о самой себе; она — идеальное «я» своей хозяйки, в то время как Кен — идеальное «он», т. е. воплощение того мужчины, которого она должна желать себе в качестве партнера и спутника жизни. Я твердо уверена, что Кен выглядел бы совершенно иначе, если бы его создатели хоть на секунду предполагали, что он будет игрушкой для мальчиков. Но Кен — игрушка для девочек, и его внешность в каждый конкретный момент времени стремится запечатлеть образ идеального мужчины. Однако эта идеальность — идеальность в терминах Барби; это означает, что Кен не должен быть агрессивным, брутальным, слишком маскулинным, подчеркнуто независимым. Он должен быть эдаким мальчиком-одуванчиком, тем, что называется all-American Boy, ясноглазым существом с повадками вожатого бой-скаутов, т. е. фигурой, традиционно не слишком импонирующей мужчинам, но очень импонирующей женщинам. Честно говоря, постоянные подозрения касательно гомосексуальности Кена, так часто проявляющиеся в анекдотах об этом персонаже и в многочисленных художественных работах, видимо, объясняются не только фактом отсутствия у его подружки Барби сексуальной жизни (о чем позже), но и этой его чрезмерной прилизанностыо и даже некоторой фемининностью.