Пропавший пассажир теплохода «Достоевский». Боевик

© Лев Голубев-Качура, 2019

ISBN 978-5-0050-7937-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

«Пропавший пассажир теплохода «Достоевский»» – третья книга трилогии «ПРЕДАТЕЛЬ». В ней описываются странные события произошедшие на круизном теплоходе совершавшем рейс НИКОЛАЕВ-СЕВАСТОПОЛЬ».

По заданию руководства УБЭВИЦ расследованием занялись наши старые знакомые: майор Васильев и аналитик Гросс Екатерина.

Эти события не обошлись без боевых действий между «чёрными беретами» и, захватившими в заложники пассажиров, неизвестными лицами…

Предисловие

Во время рейса стюард третьей палубы не досчитался одного пассажира, хотя он, пассажир, прошёл предпосадочный контроль – каюта была пуста!

Поиски пропавшего результата не дали.

А в ночь на второй день рейса вахтенная команда увидела луч света соединивший застывшую над теплоходом яркую звезду с вертолётной палубой… Но вскоре луч света и звезда исчезли.

С этого момента на теплоходе начало происходить что-то непонятное…

Начальник службы безопасности и его подчинённые только недоумевающе разводили руками, не понимая, что происходит… Капитан принял решение – сообщить о пропаже пассажира и сложившемся чрезвычайном положении на корабле администрации порта приписки.

Глава первая

К морскому вокзалу Николаева такси доставило молодого человека приятной наружности.

Он был облачён в серый костюм, а глаза прикрывали тёмные противосолнечные очки.

Расплатившись с водителем, молодой человек, прихватив с заднего сидения кейс, направился прямиком к стоявшему у причальной стенки пассажирскому теплоходу «ДОСТОЕВСКИЙ».

Теплоход наполнялся пассажирами приобрётшими билеты на круизный рейс: Николаев-Очаков-Одесса-Евпатория-Севастополь. На пути следования ему вменялось делать остановки, судя по программе круиза, в вышеуказанных городах на сутки-двое.

А обратно он должен был проследовать без остановок от Севастополя до Николаева.

Тихонько насвистывая «Красотки, красотки, красотки кабаре вы созданы лишь для развлечений…» из оперетты Имре Кальмана «Сильва», он подошёл к пассажирскому трапу.

Став за очередным пассажиром, им оказался толстячок с огромным баулом, он, вежливо, но в тоже время немного насмешливо спросил: «Тоже в круиз собрались? А морской качки не боитесь?»

Затем, косо взглянув на баул, он, опять же вежливо посоветовал: «Я бы на вашем месте баульчик-то в багаж сдал. Чего с собой такую тяжесть таскать».

Вытирая пот с блестевшей в лучах солнца лысины, толстяк раздражённо ответил: «Не ваше дело! Куда хочу, туда и плыву! Что хочу, то с собой и беру! Стойте, и не вякайте1

Нечего к людям приставать, и указывать.

Я же не указываю, что вам брать с собой, и что с этим делать»».

Ну да, ну да, снисходительно согласился с ним молодой человек, и улыбнувшись замолчал.

* * *

Пассажиры вереницей, таща чемоданы и сумки, всё поднимались и поднимались по трапу на борт теплохода…

Их встречал старший помощник капитана и двое матросов с коммерческим директором.

Коммерческий директор, стоя прямо у конца трапа, проверял билеты, а матросы объясняли кому, куда идти.

Теплоход был огромен, и впервые попавшим на него пассажирам было легко затеряться в его бесчисленных коридорах и помещениях.

Они, пассажиры, впервые в жизни попав на морской корабль, растерянно-восхищёнными взглядами таращились на всё вокруг.

Робея, предъявляли билет, и спрашивали, где находится такая-то каюта, и как к ней пройти?

Снисходительная улыбка превосходства не покидала лиц бывалых моряков.

Особенно долго и подробно они объясняли молоденьким девушкам дальнейший путь по кораблю.

Но у них перехватывали девушек и других пассажиров вездесущие, пронырливые стюарды.

Подхватив одной рукой чемодан или сумку, стараясь поддержать под локоток какую-нибудь красотку, они провожали их до дверей каюты.

Поставив чемодан или баул на пол, вопросительно глядели в лицо и чего то ждали.

Они не уходили до тех пор, пока пассажир или пассажирка соображали…

Некоторые догадливые пассажиры и пассажирки, из числа вечных путешественников, достав кошелёк, подавали деньги и благодарили.

А другие, которые…

А недогадливые, или прижимистые, сухо произнеся «спасибо», скрывались за дверью,

Обманувшийся в своих надеждах на чаевые стюард, скривив недовольную мину, быстро возвращался к трапу за новой жертвой…

Молодой человек, предъявив билет, уверенно, словно он уже бывал на теплоходе прежде, или изучил его устройство по каким-то документам, направился к каюте номер семнадцать.

Войдя в неё, он сразу, заперев за собой дверь, открыл кейс, и ни к кому не обращаясь, произнёс: «Я на месте».

Затем, закрыв, положил его в корзину для бумаг, и равнодушно стал наблюдать, как он, вспыхнув голубым пламенем, превратился в горстку пепла.

* * *

Постепенно, словно кит заглотив макрель, теплоход загрузился, оставив на причале кричавших и машущих платочками и шляпами провожающих.

До уплывающих доносились слова прощания и назидания, вроде: «Саша, много не пей, а то я тебя знаю!», или «Наденька, не стой долго под солнцем, тебе вредно! Шляпу не забыла?».

Издав прощальный гудок, круизный теплоход отправился в свой очередной рейс.

Погода вместе с синоптиками обещали много солнца, нежаркие ночи, и вообще – удовольствия, удовольствия…

Им вторили динамики, из которых лились мелодии Глена Миллера…

Постепенно посадочная суматоха начала утихать, и в коридорах корабля воцарилась тишина.

Пассажиры в каютах расслабленно-умиротворённо вытирали вспотевшие лица, или знакомились с временным своим жильём.

Они, любопытствуя, заглядывали в каждый уголок, открывали холодильник, или включали-выключали бра…

А теплоход, вырвавшись из сутолоки порта на морской простор, набирал скорость.

Позади остались: морской вокзал с провожавшими, само здание вокзала, носящиеся над водой крикливые чайки, и все заботы быта.

Лишь пенный след от крутящихся винтов мощных корабельных дизелей сопровождал теплоход в огромном, без конца и края, морском просторе.

Прошло немного времени, и пассажиры, придя в себя и успокоившись, переоделись в яркие лёгкие одежды. А, затем, начали выползать из кают словно муравьи из норок.

До первого общего обеда была ещё уйма времени.

Поэтому, более солидные пассажиры торопились завести себе новых друзей и товарищей по игре в бридж, или погонять шары по зелёному сукну бильярдных столов.

Молодёжь же начала во всю флиртовать. Для этого на теплоходе были созданы все условия – отсутствие родительской опеки, полная свобода в выборе желаний и партнёров. И, конечно же, расслабляющая мелодия льющейся из динамиков музыки…

Обстановка на круизном судне всей своей откровенно-чувственной аляповатостью прямо таки подталкивали человека совершать необдуманные поступки, ослабляли внутренние запреты, а иногда и вовсе убирали их.

Для этого были созданы все условия, как-то:

Рестораны и буфеты с прекрасной кухней.

А в них, дополнительно, предлагался набор напитков.

Танцевальная площадка и помещения для игры в карты и биллиард, бассейны и прогулочные палубы…

И много-много разных соблазнительных вещей… Которых человек никогда бы не увидел, и не вкусил за всю свою жизнь, и, о которых мог только мечтать.

Да что мечтать, он даже во сне не увидел бы.

И он, человек, наслаждался, купался в них! И причмокивая, говорил – красотища-то какая!

Всё это великолепие было собрано, и с умом размещено на теплоходе.

И везде, словно золотые рыбки в аквариуме, порхали вышколенные до автоматизма, с вечно застывшей улыбкой на лице, стюарды и стюардессы.

И если бы пассажир даже попытался избежать выставленных на показ соблазнов и роскоши, он бы не смог этого сделать.

Они прямо таки кричали ему в уши, лезли в глаза, не оставляя времени задуматься о призрачности всей этой сказочно-прекрасной мишуры.

И многие пассажиры, не выдержав атаки окружавших их соблазнов, сдавались…

Глава вторая

Коммерческий директор, убедившись, что все пассажиры, согласно списку переданному из билетных касс, на борту, подошёл к старшему помощнику.

– Николай Фёдорович, все пассажиры в наличии. Опоздавших нет. Посадка никаких проблем не доставила.

– Прекрасно, Панас Григорьевич. Да я и сам видел, вы хорошо всё организовали. Молодец!

Продолжайте и дальше так работать. Я вами доволен.

Так что можете пойти отдохнуть, – ответил старпом. – А я пойду доложу капитану.

Панас Григорьевич довольный похвалой старпома, и в предвкушении скорого обеда, решил пройтись по корабблю. Его не столько беспокоило размещение пассажиров (он был уверен, что всё в полном ажуре), сколько желание нагулять аппетит.

Спустившись в коридор первого класса (на теплоходе пассажиры размещались в каютах, в зависимости от собственного бюджета – от первого до четвёртого классов).

Первый класс был самым дорогим и престижным.

В нём размещались люди побогаче, с достатком

И, конечно же, получали услуги тоже в зависимости от класса кают.

Пассажиры первого и второго классов могли пользоваться бассейном, курительным салоном, помещением для деловых встреч, и игры в карты… Ну, и конечно же, баскетбольной площадкой и теннисным кортом.

Да и много ещё чем могли воспользоваться, что не входило в стоимость билетов пассажиров третьего, а тем более четвёртого классов.

Вероятно поэтому Панас Григорьевич предпочитал пройтись и посмотреть на пассажиров именно этих классов, пассажиров более респектабельных, одетых в смокинги, и курившх дорогие сигары, или сигареты.

Да и себя, чего уж тут греха таить, он хотел показать всесильным директором, от которого на корабле многое зависит.

Показать себя этим пассажирам, так, на всякий случай, вдруг какое-нибудь знакомство в жизни пригодится. А нет, так хотя бы покрасоваться, пустить пыль в глаза.

* * *

Он шёл по устланному ковровой дорожкой коридору, любезно раскланиваясь с мужчинами, холёнными женщинами и их отпрысками.

Вежливая, профессиональная улыбка не покидала его лица, и лишь иногда, на короткое мгновение, на нём проскальзывало что-то жестокое и ненавидящее.

У самого входа в ресторан он столкнулся, почти нос к носу, с начальником службы безопасности и двумя его подчинёнными.

– Как успехи, Вениамин Семёнович? – немного иронически поинтересовался директор. – Всех шпионов и нарушителей судового порядка выловили, или как? Может кто-то остался? Так я, с вашего позволения, помогу.

Начбез, посмотрел на него, как на недалёкого человека, или прилетевшего с луны.

– Вашими молитвами. Вашими молитвами, – в тон ему ответил офицер, и не задерживаясь, пошёл дальше.

Его подчинённые, не убирая с лиц официального выражения, последовали за ним.

Тоже мне… Корчит из себя чего-то, прошипел ему вслед Панас Григорьевич!

После этой короткой встречи настроение его испортилось, и он, бубня: «Выскочка! Тоже мне, Царь и Бог… Давно ли на захудалом вокзалишке штаны протирал?», – прошёл к барной стойке.

– Налей-ка мне, любезный, коньячку грамм двадцать… Нет, лучше пятьдесят, – приказал он бармену.

Пока бармен наливал коньяк, он внимательно рассматривал его. Придя к какому-то выводу, он спросил:

– Ты из новеньких, что ли? Что-то я тебя раньше не видел здесь, – и добавил: – «Запиши на мой счёт. Он у меня давно открыт. Посмотри свои талмуды, если не веришь. Я старожил уже, между прочим».

– Да. Я первым рейсом иду, – наливая напиток в стакан, ответил молодой парень, – Почему под запись? Вы кто будете?

– Я-то… Я коммерческий директор! – с апломбом ответил Панас Григорьевич. – Так что… наливай и записуй – грубо ответил он.

Бармен нерешительно посмотрел на Панаса Григорьевича, затем перевёл взгляд в сторону стоявшего чуть в стороне администратора.

Поняв его немой вопрос, администратор разрешающе кивнул головой.

А Панас Григорьевич, взяв со стойки стакан, сделал глоток, и отвернувшись от бармена стал рассматривать сидящих за столиками посетителей.

Их было не очень много. Все разные: не только по одежде и драгоценностям на супругах, но и по поведению.

Смокинги, вечерние платья… – это был другой мир!

Но у всех на лицах были написаны самодовольство, и даже какое-то пренебрежение к окружающим.

От одного их вида у Панаса Григорьевича что-то сжалось внутри, и он прошипел, но так тихо, что стоявший за стойкой бармен ничего не понял – «Пиявки! Кровососы! Жируете? Мне бы ваши деньги, с завистью подытожил он свою обличительную речь!».

Но всё же один человек его услышал. Это был молодой человек в элегантном сером костюме и тёмных очках, который только что вошёл в салон. Он внимательно посмотрел на коммерческого директора, словно пытаясь запомнить его.

Сев рядом, он обратился к бармену:

– Пожалуйста, дайте мне стакан апельсинового сока.

– И… больше ничего? Может ещё чего-нибудь закажете? У меня есть орешки вкусные…

Бармен удивлённо уставился на странного, по его мнению, молодого человека. Кто же из уважающих себя пассажиров пьёт просто апельсиновый сок. Пьют коньяк, бренди, или модное сейчас виски, а этот…

Его глаза ясно говорили – какой-то ненормальный. Кто просит апельсиновый сок вместо коньяка или шампанского… И он переспросил:

– Вы, действительно, хотите сок, а не чего-нибудь покрепче?

– Да. Стакан апельсинового сока, – подтвердил свой заказ посетитель.

Услышав подтверждение заказа лицо бармена отразило все его чувства: непонимание, недовольство, пренебрежение, и даже жалость к клиенту, который, вероятно, случайно забрёл в дорогой салон.

Сидевшие за столиками посетители тоже услышали просьбу молодого человека, и словно на белую ворону, случайно затесавшуюся в стаю чёрных, обратили на него удивлённые взоры.

Женщины и девушки сразу решили – красавчик! Обязательно надо с ним познакомиться.

А он, нисколько не смущаясь, стал тоже их разглядывать. Правда, смотрел он не на их лица, а на их костюмы, и драгоценности на шеях и запястьях дам и девушек.

Рассмотрев, он довольно улыбнулся, и, допив сок, не произнеся ни слова покинул салон.

Словно брошенный камень в пруд, от которого расходятся круги, было появление молодого человека в обществе респектабельных посетителей.

И, как только внешний раздражитель ушёл, круги постепенно угасли – опять воцарились покой и тишина – солидные люди должны вести себя солидно. Они же не как некоторые…

Вот и вели они себя солидно, согласно своему статусу и положению в обществе.

Глава третья

С раннего утра над морем повисло жаркое летнее солнце. Своими лучами оно постаралось проникнуть во все щели и глухие закутки теплохода, нагрело палубу и воду в бассейне.

Пассажиры покинули каюты и разбрелись по теплоходу в зависимости от своих вкусов и желаний.

Большинство мужчин щеголяло в белых шортах, а женщины среднего возраста и девушки надели яркие цветастые сарафаны. У некоторых на носу были прилеплены обрывки газет.

Прошло часа два-два с половиной и молодёжь вообще скинула верхнюю одежду, оставшись в плавках и купальных костюмах – подошла очередь бассейна.

А детишки уже давно плескались на отведённом для них месте. Оттуда доносились детский радостный смех и визги.

Это был для них рай, и они блаженствовали в нём, наслаждались кто как мог!

Пожилые матроны, оккупировав пляжные кресла и шезлонги, спрятались от солнца под зонтами, и оттуда, сплетничая, наблюдали за происходящим.

Палубы теплохода превратились в цветники, среди которых яркими бабочками носилась детвора.

Не пустовал и салон с биллиардными столами и столиками для игры в карты.

Здесь, в большинстве своём, были мужчины среднего и пожилого возраста – солидные, а некоторые даже с брюшком. В общем.., солидные и респектабельные.

И разговоры они вели неторопливые: всё больше о делах и ставках на бирже.

Среди них, переходя от одной группы к другой, а иногда и включаясь в разговор, находился коммерческий директор.

Большинство присутствующих были с ним знакомы по прошлым поездкам, или только что познакомившись. Поэтому никто не чурался его, не замолкал при его приближении, а продолжали вести деловые разговоры, или обговаривать совместные планы.

Для них он был «свой» человек.

Подойдя к одной небольшой группе, он услышал, как солидный мужчина спрашивал совета по поводу сохранности драгоценностей во время пребывания на теплоходе.

Кто-то, он не понял кто, ответил:

– Я полностью доверяю нашему капитану Василию Кирилловичу и корабельному сейфу. Я не первый раз пользуюсь сейфом, и не было ещё случая, чтобы из него что-нибудь пропало. Можете смело доверить драгоценности своей жены им – это надёжно.

– Спасибо за совет. Так и скажу жене, что она может не беспокоиться.

Правильный совет, поддержал говорившего подошедший Панас Григорьевич. Это безопаснее, чем оставлять драгоценности, хотя и в запертой каюте, но без присмотра… Наш сейф и служба безопасности гарантируют сохранность!

Он ещё не закончил говорить, как почувствовал направленный на себя чей-то взгляд.

Повернув голову, Панас Григорьевич увидел сидевшего на диване молодого человека. Того, который вчера попросил у бармена апельсинового сока. И так неучтиво отказавшегося от всего остального.

Он был всё так же одет «с иголочки», а в руках держал дорогую сигару.

Взгляд его был изучающе-холодным, до такой степени холодным и изучающим, что у Панаса Григорьевича непроизвольно пробежал мороз по коже.

Глава четвёртая

Пассажир из каюты номер семнадцать оказался очень любознательным человеком. Сразу посде обеда он самостоятельно отправился осматривать теплоход.

Вначале он прогуливался по пассажирским палубам, побывал в салонах первого, второго и третьего классов.

Затем, его можно было увидеть в концертном зале.

В нём он провёл не менее часа, наблюдая за репетицией оркестра, и молодой исполнительницей современных песен. Он даже похлопал в ладоши после одной исполненной ею песни, за что получил замечание от режиссёра.

А если попросту – то его вежливо попросили покинуть зал, чтобы не строил ей глазки и не отвлекал, так раздражённо сказал сказал раздосадованный руководитель оркестра.

Пассажир совершенно не обиделся, лишь с улыбкой покидая зал, извинился за прерванную по его вине программу.

Режиссёр, провожая его мрачным взглядом, пробормотал: «Путаются здесь всякие под ногами. Мешают работать с коллективом. Вот теперь заставь её опять настроится на рабочий лад».

* * *

Следующим объектом его «экскурсии» оказался капитанский мостик.

То место, куда пассажирам было запрещено заходить.

Скорчив гримасу пьяницы, и бормоча: «Я хочу выпить…», он стал, спотыкаясь, подниматься по трапу.

Поднявшись, он, продолжая изображать пьяного недоумка, открыл дверь в святая святых теплохода – рубку управления судном.

Быстро окинув цепким, запоминающим взглядом оборудование и приборы, он заплетающимся языком пьяницы, спросил: «Подскажите, пжалста, где расположился бар с «нектаром молодости и здоровья? Он куда-то убежал…»

Находящаяся в рубке вахтенная команда во главе с третьим помощником, молодым розовощёким моряком, при вопросе пьяного пассажира рассмеялась.

Сидящий на диване, в свободной позе ничем не занятого человека, начальник службы безопасности быстро поднялся.

Подойдя к пассажиру, он повернул его лицом к двери, и со словами: «Здесь посторонним нельзя находиться!», подтолкнул его к выходу.

Про-сти-те, заплетающимся языком и икая, начал извиняться пассажир, я на-вер-ное ошибся дверью.

Ошиблись, конечно ошиблись, с улыбкой подтвердил его слова третий помощник. Вам нужно спуститься на две палубы ниже: там вы найдёте свой нектар молодости и здоровья.

Спа-си-бо, поблагодарил разыскивающий «нектар» пассажир, и неуверенно стал спускаться по трапу.

На предпоследней ступеньке он всё же не удержался на ногах, и покатился вниз.

Моряки, увидев падение, пожалели его. А молодой помощник даже, сострадая, прошептал: «Бедняга».

И больше на него никто не обращал внимания. Им было не до него. Они находились на службе.

А пьяница, кое-как поднявшись, пошатываясь и хватаясь руками за что под руку попадёт, побрёл прочь. Скрывшись из поля зрения вахтенных, он внезапно протрезвел.

Больше не качаясь, он направился к радиорубке.

Подёргав за дверную ручку, и убедившись, что дверь заперта, прошептал: «Радист запирается изнутри. К нему так просто не попасть…», начал спускаться на следующий дэк (палубу).

Никого не встретив на своём пути, он дошёл до входа в машинное отделение.

* * *

Потянув на себя металлическую дверь, на которой на двух языках – русском и английском, было написано – «Внимание! Посторонним лицам вход строго запрещён!», он вначале заглянул внутрь.

Открывшееся перед ним машинное отделение – железное «сердце» дизель-электрохода, предстало перед любознательным пассажиром.

Убедившись, что ничто и никто не помешает ему, он шагнул внутрь.

Снизу напахнуло горячим воздухом с примесью машинного масла, и шумом работавших дизелей.

Дизеля – громадины высотой с двухэтажный дом, издавали тот неповторимый рокот, что присущ только работающим моторам в закрытых помещениях,

Сам же машинный зал был величиной с трёхэтажный дом! Вокруг, вдоль бортов, если сравнивать с жилым домом, на каждом этаже были проложены металлические террасы, с ограждением.

Опять же, если сравнивать с жилым домом, то по ним свободно могли передвигаться люди с чемоданами, и другими, необходимыми в их жизни вещами.

И всё это соединялось лестницами, по которым, если это вызывалось необходимостью, сновали одетые в униформу, машинисты и наладчики.

Создавалось впечатление, что двигатели находятся в окружении металлического кружева, созданного человеческим разумом.

Осторожно, шаг за шагом, постоянно прислушиваясь не раздастся ли шум чьих-либо шагов, он начал спускаться.

Ниже, на уровне второго этажа, он обнаружил небольшой коридор. Пройдя по нему несколько шагов, он упёрся в закрытую дверь.

Но она, к его неописуемой радости, тоже оказалась не запертой.

Потихоньку отворив её, пассажир заглянул внутрь…

То, что предстало его взору, не удивило его, а лишь отразилось на лице чувством полного удовлетворения.

Он словно ожидал увидеть то, что увидел – помещение с сотней приборов и экранов, и тысячью, никак не меньше, мигающих, или светящихся ровным светом разноцветных индикаторов!

За пультами сидело двое операторов, а третий, склонимшись к какому-то прибору, что-то записывал в тетрадь.

Удовлетворённый увиденным, пассажир каюты номер семнадцать отправился в обратный путь.

Уже открывая дверь чтобы покинуть машинное отделение, он столкнулся с человеком в морской форме.

– Вы что здесь делаете? – строго спросил моряк с двумя, серебрянного цвета, шевронами на рукавах форменного кителя.

– Я…? Я… хотел посмотреть, что движет наш пароход, – робко ответил пассажир. – Это настолько интересно…

А почему людей так мало? Оно, что, само работает? Можно я ещё посмотрю?

– Сюда категорически запрещено входить посторонним лицам! – ещё строже сказал моряк. – К тому же это… не…

Прежде чем ответить, он внимательно посмотрел на непонятливого пассажира, скорее всего дремучего деревенского увальня, который не может отличить теплоход от парохода:

…не пароход, а дизель-электроход, – поправил моряк «тупоголового» пассажира.

Вы видели надпись на двери? Там ясно написано, не только на русском языке, но и по-английски – «Посторонним вход строго воспрещён!» Видели?

– Я не посторонний, – прикинулся дурачком пассажир, – я плыву на этом паро.., простите, теплоходе.

Моряк, услышав ответ пассажира, только вздохнул. Он понял – пассажир «ничего не понял из его строгого нравоучения», и посторонившись, пропустил его к выходу.

Заперев за пассажиром дверь, моряк, шепча: «Откуда только берутся такие тупицы?», начал спускаться.

А пассажир, покачивая головой, и с сарказмом шепча: «Ох, уж эти самодовольные моряки всех времён и народов», возвратился к себе, в каюту номер семнадцать.

Подняв трубку внутреннего телефона и услышав в ответ – «Ресторан», он заказал бутылку шампанского, кофе, фрукты, и парочку бутербродов с сыром и колбасой в номер.