Парад меньшинств

Если мы оглянемся вокруг себя, то увидим, что последние десятилетия ознаменовались подъемом активности меньшинств в самых разных сферах жизни. Причем меньшинства ведут себя все более демонстративно и вызывающе. Они в буквальном смысле стремятся демонстрировать себя в шествиях, процессиях и парадах. Недаром гей-парад – термин, которым обозначаются пароксизмы демонстративного поведения сексуальных меньшинств. Вообще же разного рода парады и демонстрации – общепринятые способы самопрезентации разных социальных и культурных групп, а для меньшинств они являются одним из самых важных способов оповещения публики о своем собственном существовании для того, чтобы получить реакцию публики и через эту реакцию убедиться, что да, нас видят, на нас реагируют, а значит мы существуем.

Поэтому книга и называется «Парад меньшинств».

Итак, меньшинств вокруг становится все больше, и сами они выступают все заметнее. Постепенно принадлежать к меньшинствам становится модой, а затем и нормой. Принадлежать к меньшинствам престижно, потому что это ново: меньшинства, как правило, это не то, что существует давно, а то, что только появляется, только начинает выходить на широкую общественную арену.

Еще предполагается, что меньшинства живут как-то иначе, чем мы, простые «средние» человеки, что члены меньшинств не совсем такие же люди, как все остальные. И не только человек, вызывающе модно одетый, но и тот, кто несет на себе опознаваемые знаки принадлежности к меньшинству – будь это субкультурное, этническое, сексуальное или любое другое меньшинство – часто ловит на себе если не завистливые, то заинтересованные взгляды окружающих, потому что эти знаки указывают на иной внутренний мир и вообще иную форму жизни, вроде бы недоступную простому, среднему, нормальному индивиду.

Почему так получается? Ведь еще несколько десятилетий назад даже речи не могло быть о том, чтобы принадлежность к меньшинству вызывала зависть. Наоборот, считалось, что достойный человек – это именно «нормальный» человек, а его главное достоинство есть соответствие норме, то есть нормальность.

Считается, что впервые словосочетание «средний человек» появилось в книге «Социальная физика» (1835) бельгийского социолога и статистика Адольфа Кетле (1796–1874). По теории Кетле, «носителем всех средних качеств, которые могут встречаться у людей», является «средний человек». Этот «средний человек», воплощающий в себе типичные, усредненные качества (физические, нравственные, интеллектуальные) данного общества, является образцовым его типом. Сохранение нормального, среднего человека поддерживается объективными мировыми законами, над которыми человечество не властно. Средний человек для Кетле – это идеал человека, а отклонения от этого идеала, или, по Кетле, искажения этого типа, являются «ошибками природы». Ну и легко прийти к выводу, что если отклонения от среднего типа человека противоестественны, то тем более противоестественны агрессивные меньшинства, углубляющие, усугубляющие, мультиплицирующие эти «ошибки природы».

Сам Кетле, конечно, последнего вывода не делал, потому что в его времена трудно было себе представить агрессию меньшинств, подобную сегодняшней. И точно также трудно было представить, что именно отклонения от среднего типа будут становиться даже не нормой, а идеалом, предметом стремления.

Что такое меньшинства

Меньшинства определяются сейчас, как правило, количественно, то есть пишут примерно так: «меньшинство – это группа, меньшая по численности… чем…» и т. д. Или как, например, в «Вики-словаре» (почему-то с пометкой: «полит.»): меньшинство – это «социальная группа, составляющая относительно небольшую долю в общем населении». Так же на Санкт- Петербургском сайте, посвященном толерантности: меньшинство – это «группа лиц, составляющая менее половины в конкретном обществе, государстве или коллективе»^[1]. Далее, правда, следует не совсем понятное уточнение: «Отличается от остальных своей национальностью, языком, религией или убеждениями». На самом деле ведь меньшинство («менее половины») можно выделить и по другим признакам – цвету глаз, сексуальной ориентации или, например, профессии. Дальше следует нечто совсем несуразное: «Члены меньшинства находятся в невыгодном положении по сравнению с остальными». Из чего это следует, авторы не разъясняют.

В специализированных изданиях имеются уже более тонкие разделения. В Философской энциклопедии, например, говорится об этническом меньшинстве: это «группа граждан, численно уступающая остальному населению государства и не занимающая господствующего положения, члены которой имеют этнические, религиозные или языковые отличия от остального населения и демонстрируют солидарное желание сохранить свое культурное своеобразие и групповую целостность»^[2]. Это также количественное, но при этом, как мы увидим далее, неудовлетворительное определение. Также как и у петербургских любителей толерантности, в нем содержится важное противоречие. Бывают случаи, когда группа численно уступает, но господствует (например, африканеры, то есть буры в Южной Африке), или же, наоборот, численно превосходит, но занимает подчиненное положение (автохтонные племена там же). Так кто же там являлся этническим меньшинством – белые господа или угнетенные черные? Или там, как и вообще во всем мире в колониальные времена, не было этнических меньшинств? Приведенное определение ответа не даст.

В энциклопедии всеобщей грамотности – Википедии – меньшинства выступают не как таковые, а в образе групп меньшинств: «Группа меньшинств – это социологическая группа, вес которой не является доминирующим среди общего населения в данном общественном и временном пространстве. Социологическое меньшинство совсем не обязательно должно быть меньшинством в количественном отношении; оно может представлять группу, ущемлённую в своём социальном статусе, образовании, трудоустройстве, медицинской помощи и политических правах. Во избежание путаницы, иногда предпочитают пользоваться терминами подчинённая группа и доминирующая группа вместо меньшинство и большинство».

Если не придираться к стилистике («в данном… временном пространстве»), то это определение можно считать более сбалансированным, чем предыдущие, но и здесь главные проблемы не решаются. Ибо термины «подчинённая группа» и «доминирующая группа», которые можно и нужно использовать в определенных обстоятельствах, как раз нельзя использовать вместо терминов «меньшинство» и «большинство». Они обозначают разные и иногда совершенно не соотносящиеся друг с другом характеристики явлений.

Таковы практически все определения меньшинств, даже те, что приводятся в документах международных организаций, ставящих своей задачей борьбу за права меньшинств. Это приводит к множеству несообразностей. Например, издавна ведется энергичная борьба за права женщин. Значит ли это, что женщины – меньшинство? Если да, то как совместить это с часто встречающимся количественным преобладанием женщин в обществах, в частности, таких, где правах женщин особенно подавляются? Если нет, то как объяснить, что женщины неизменно фигурируют в ситуациях борьбы за права меньшинств.

На самом деле, меньшинства – это, в социологическом смысле, во-первых, не количественное понятие и, во-вторых, не группа угнетенных, депривированных, лишенцев и т. п., и тем более не то и другое вместе.

Меньшинство – это совокупность индивидов, демонстрирующих отклоняющееся, то есть не соответствующее норме поведение или обладающих другими признаками, представляющими собой отклонение от общепринятого.

Меньшинство – это не те, кого меньше, чем других, а те, чье поведение (или внешний облик, или способ одеваться, или сексуальная ориентация, или этническая идентификация и т. д.) отличается от нормального, как бы мы ни определяли понятие нормы.

Поэтому когда мы говорим о меньшинствах, надо в первую очередь задавать вопросы не о количестве таких людей, а о том, каково их место в ценностно-нормативном континууме общества, как они влияют на реальное общественное поведение, на воспитание молодежи, формирование личности и т. д. В самом широком смысле – как их поведение соотносится с господствующей в обществе нормой. Разумеется, количественным аспектом тоже нельзя пренебречь, но прежде всего надо знать, играют ли соответствующие индивиды реальную роль в социальном поведении, или же они – некая нематериальная цифра, пустая абстракция, за которой ничего не стоит.

Возьмем, к примеру, проблему гомосексуализма и однополых браков. Считается, что от поколения к поколению гомосексуалисты составляют приблизительно 2–4 % от популяции. Петербургские социологи приводят данные об отношении российских граждан в однополым бракам. Приблизительно 73 % их отвергают, и лишь приблизительно 10 % их поддерживают^[3]. То есть средние цифры дают вполне утешительное представление о состоянии общества в его семейно-половой сфере и о состоянии общественной морали. Но не нужно пристально изучать прессу и специально отсматривать ТВ, чтобы увидеть, насколько реальное поведение – и отмечу: публичное, в смысле экранное, то есть в определенном смысле демонстративное поведение! – отличается от средней цифры. И это уже вселяет тревогу, и указанные петербургские социологи не без оснований подозревают, что весь этот гомосексуализм с однополыми браками нам кто-то «вбрасывает». Ссылаясь на американский и европейский опыт, они высказывают обоснованное опасение, что через полтора-два десятилетия количество приемлющих однополые браки может достичь 50 %.

Тема гомосексуализма и однополых браков – лишь одна из популярных на нынешнем ТВ тем. Раньше на ТВ царила норма, а уж «за» нормой – например, в детективах, где преступление полагалось «раскрыть», – царила та самая раскрываемая, то есть разоблачаемая, а следовательно и искореняемая ненормальность, то есть отклонение от нормы. Теперь на телевидении отклонение господствует: вампиры, киллеры, зомби, убийства, расчленения… Печально наблюдать, как это телевизионное отклонение расширяется на все новые телевизионные жанры, то есть из триллеров постепенно перекочевывает в новости. Это означает, что сюжеты фильмов ужасов (расчленения, например, и массовые расстрелы) перестают быть «пугалками», сочиненными для щекотания нервов зрителей, а становятся реальными сюжетами жизни. Отклонения становятся нормой.

Все это вместе есть свидетельство реального увеличения веса и ценности этнических, сексуальных, религиозных и других меньшинств. В реальности (статистически) вампиров мало, но они занимают несообразно значимое место на телевидении, а вследствие этого и в общественном сознании. Поэтому возникает опасение, что их численность увеличится; как и в любом гротескном проекте, найдутся желающие поучаствовать, попить человеческой крови, потом они объединятся (для разных надобностей, но прежде всего для защиты права на собственную особость) и… сложится группа меньшинства.

Интересная перспектива, правда?