Цивилизация песка

© Лео Карлсон, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лечу…

Безморозное…

 
Вливайтесь в тесный наш кружок,
Мы побредем на бережок.
Вот этот, с этой, наш дружок,
А эта, с этим – не…
Давай, разломим пирожок,
Давай, разделим творожок,
Потом волшебный порошок
Достанем при луне.
 
 
Что было, вместе мы съедим,
Вдохнем в себя волшебный дым,
И рыбка с глазом голубым
Заплещется в пруду.
Мы к ярким звездам улетим
– Крылатый камерный dream team.
У нас с улетностью интим.
А вы о чем поду…?
 

Другой

 
Врываюсь в дверь в который раз
И не могу остановиться.
А синь высасывает глаз
и обесцвечивает лица.
 
 
И в листопаде бывших лиц,
Сквозь ровный шелест листопада,
Я различаю чье-то «надо»
И начинаю новый блиц.
 
 
Летят жемчужные шары,
Скользят причудливые тени.
Один невинной предан лени,
Другой в сетях своей игры.
 
 
Один мешает дом с трубой,
Другой наводит тень на темя…
Но разве кто-нибудь другой
Споет и спляшет наше время?
 
 
И в пустоту скользящих дней
Ползут медлительные корчи.
И каждый тронут знаком порчи,
и торжествует брадобрей…
 
 
Когда ж окончится игра,
Я раздарю свои игрушки
Всем тем, кто скачет на опушке
И красит желтым флюгера.
 

Кошка

 
На чердаках, в запыленных окошках
Тает закат. По вечерней Земле
Кто-то проходит крадущейся кошкой…
Бродит вокруг в наступающей мгле.
 
 
Прячется ласточек звонкая стая
В сонный уют вечереющих крыш.
Ты не услышишь, и я не узнаю,
Кто там тревожит вечернюю тишь.
 
 
Вот на прощанье закатное солнце
Бросит последний пронзительный луч.
Вспыхнет в ответ слуховое оконце…
Первые звезды мигнут между туч.
 
 
Вдруг, в янтаре застывающей мошкой,
Шифером крыш, ничего не тая,
Жизнь – грациозной, трехцветною кошкой…
В миг и навеки – твоя ли, моя?…
 
 
Выгнулась гордо, не просит участья,
Молча уносит, трехцветная, прочь,
Рыжее-рыжее-рыжее Счастье
В черную-черную-черную Ночь.
 
 
Ветер желаний… Ленивую негу…
Гибкие травы в росы жемчугах…
К Белому-Белому-Белому Снегу
Где-то не здесь, на Других Берегах…
 

Dragonfly

 
Лечу, по-прежнему лечу
Над теплою землей
И безнадежно хохочу
Над истиной простой.
 
 
Она простая – пустячок.
Так, капелька росы.
Вот Старичок-Часовичок
Свои подвел часы.
 
 
Года вливаются в века.
Над вечною рекой
Плывут неслышно облака.
Куда плывут? На кой?
 
 
И отразивши синеву
Фасеточками глаз,
Рву паутинок тетиву
Крылом в который раз.
 
 
Грохочут Времени Там-Там
И осени прибой
Я точно знаю – где-то там
Мы встретимся с тобой.
 

Вечер

 
Ветер радиоэфира…
Чай под красную икру.
Летний вечер плыл над миром
Занавеской на ветру…
 
 
Светлой тюлью… яркой шторой…
Тонким платьем на тебе…
Легким, призрачным и скоро
Исчезающим во тьме…
 
 
Кошка-ночь пришла украдкой.
Села рядом и мурчит.
Тихо, с вкрадчивой загадкой,
Саксофон в ночи звучит.
 
 
Ставим старую пластинку..
Нет, давай-ка лучше ту…
Память тонкой паутинкой
Улетела в высоту…
 
 
Улетала… замерзала…
Видишь – мы совсем не те…
Стены зимнего вокзала
Утонули в темноте.
 
 
Снег – вчерашняя пороша.
Небо – звезды… провода…
Там, где Будущее в Прошлом
Отражается всегда.
 

Корова

 
По небу радостно, легко
Летит корова.
Ныряет в тучки молоко.
И с нами снова.
 
 
И для меня такой экстаз —
Ее движенья.
Ее огромных добрых глаз
Без выраженья
 
 
Полупрозрачный влажный блеск —
Намек на Вечность.
Ушами машет, крыльев без —
Сама беспечность.
 
 
Летит с улыбкой на Восток.
Щебечет пташка.
В рогах из ландышей венок.
В зубах – ромашка.
 
 
Достанешь тихо коробок…
Забьешь, и снова
Летит корова на Восток.
Летит корова.
 

Дух и Тело

 
Ты свободна?… Смело
Ставим «Чай для двух»…
У тебя есть Тело.
У меня есть Дух.
 
 
Дымчатая просинь…
Мокрая сосна…
У тебя есть Осень.
У меня – Весна…
 
 
Тело часто манит
Полежать ничком,
Нежась на диване —
Дух всегда торчком!
 
 
Тело любит манго…
Дух – любимец муз.
У тебя есть Танго,
У меня есть Блюз!
 
 
Вижу, тело в белом…
(Тело знает драйв!) —
Ставим Тарантеллу,
Танго, Румбу, Джайв!
 
 
Весело, танцуя,
В сторону идем
И с тобой другую
Вряд ли мы найдем,
 
 
Где ни разу не был…
Речка… мост… поля…
У тебя есть Небо…
У меня – Земля!..
 
 
Как с тобою нам бы
Пересечь пути?
Тело, Праздник Самбы,
Дай в тебя войти!!!
 

Африканский пикник

 
Разрывают душу нервы,
Треплет ветер волоса.
Надоели мне консервы,
И обрыдла колбаса!
 
 
Жить желаю полной массой!
А не в четверть, и не в треть!
Я хочу наесться мяса…
Я мечтаю озвереть!
 
 
В африканские пампасы,
И конечно с Вами, Мисс…
Танганьика или Ньяса!
Остальное – компромисс!
 
 
…Разрывают негры тушу.
Жарят, жарят на костре.
И в горшочке тушат, тушат
Соус я ядом Кураре.
 
 
Пахнет жареным барашком.
Негры пляшут «оп-ца-ца…»
Я хочу вцепиться в ляшку…
Очень хочется мясца…
 
 
Где же негры – где-то, где-то…
Разбежались вдоль реки.
У шамана три кастета
Потому что три руки.
 
 
Мы с тобой одни на свете…
Нам, быть может, по пути?
Я – Шаман. Лечу как ветер
Чтоб в твою Мечту войти.
 
 
Танганьика или Ньяса…
Мне с тобою – как в Раю.
Я когда наемся мяса
Сам себя не узнаю.
 
 
Видишь – на моих ладонях
Нарисованы зрачки…
Дым летит и в небе тонет…
Скинь, родная, башмачки.
 
 
Я запутался в штанине.
Убегаешь?! Ну беги…
У шамана три штанины,
Потому что три ноги.
 
 
Я тебя догнал у Ньясы.
Что, попалась?! Вся дрожишь…
Видишь, я наелся мяса —
Никуда не убежишь!!!
 

Времена

 
Зарей античности согретый,
(фалерно чаша, козий сыр)
С сосны фаюмского портрета
Смотрю на ваш на новый мир.
 
 
Ау, Катулл!.. Вот и Гораций
Гуляет в дантовом аду
А в объективы папарацци
Уже и я не попаду.
 
 
Куда времен несутся кони,
Нам боги то не говорят,
И только виллы Берлускони
Огни сигнальные горят.
 

Восьмиклассница

 
– Восьмиклассница… ты взрослая совсем!
Сорок семь тебе, родная, сорок семь…
Как ты эти годы прожила?
– Светка Соколова умерла.
А сама я вышла замуж два разА.
Есть работа, дети и коза.
Дом, сарай, машина. Кавардак…
Ну а ты-то, ты-то, сам-то как?
– Да никак. Смотрю на вашу хуергу.
Ничего ж поделать не могу.
Как тогда мы ждали перемен!…
То, что вы не встанете с колен…
Кто сказал бы, вздул бы как вруна.
Что тут скажешь… бедная страна!
Если б не уснул я за рулем,
Двинул бы с гитарой за рублем
А потом хоть в Хайцу!.. за мацой!
Ладно, все. До встречи. Виктор Цой.
 

Антоновские яблоки

 
Запах яблочных дней из далекого сада,
Из забытого теплого летнего дня,
От нагретой на солнце дощатой ограды,
За которой на речке купали коня.
 
 
Облаков проплывали армады над нами
Отражая холмы, зеленела река.
И антоновских яблок зеленое пламя,
Чьих тяжелых плодов наливные бока
 
 
Из усталой листвы так призывно манили,
Обещая свой сочный неистовый хруст.
И резной, озаренный закатным светилом,
Черноплодный пахучий смородины куст
 
 
Предлагал – угостись. А не хочешь, не кушай.
В августовских лучах вечереющий конь,
Из вод выходя, отряхнулся под грушей.
И антоновских яблок зеленый огонь
 
 
Мне светил семафорно, железнодорожно,
Обещая ночной, на четыре часа,
Полуночный вагон в край чудес невозможных.
И билет в те края, где живут чудеса.
 
 
Где живут, говоришь?.. Да никто и не спросит…
А над миром плывут, растворяясь как дым,
То зеленое лето, то яркая осень,
Что доступны по прежнему только живым.
 

Возвращение

 
На излете далекого лета
В летней кухне, в чесночном чаду,
Жарит бабушка с луком котлеты,
И оладьи набухли в меду.
 
 
Пахнет салом копченым и хлебом,
Борщ, картошка, простая еда.
Я уехал… Я больше там не был.
И не буду уже никогда.
 
 
…Мы уедем из этих предместий.
Есть на свете другие места.
Может, лет через сто, через двести
Кто-то просто, как в речку с моста,
 
 
Словно в омут, в любое из прошлых,
В чью-то келью и в шум площадей…
Столько было, плохих и хороших,
Но живых и реальных людей!
 
 
Каждый день воскрешения чудо —
Яркий танец из мест и имен!
Это будет конец Голливуда,
И начало для Светлых Времен…
 
 
…Спрятав ключик от Тайны Творенья…
Я вошел в незнакомый простор,
Где малиновый тазик варенья,
Заполняющий запахом двор…
 

Весеннее пробуждение

Уговорил

 
Три дня, три дня, от ночи до зари,
не слыша птиц, не видя небосвода,
Я был настойчив, и уговорил
холодную красавицу Природу.
 
 
Ах! где я только с нею не бродил
Среди полей и по лесным опушкам,
Каких я с ней речей не заводил,
Читал стихи или шептал на ушко,
 
 
Она была надменна и строга.
И вдруг, внезапно – милая, простая…
Снега, они, для строгости, снега…
Но день назначен! И они растают!..
 

Экспромт

 
Безморозно и бесснежно…
Так, как будто некий Бог,
Вдруг застенчиво и нежно
Сам добавил запись в блог.
 
 
То Весна, зеленокрыла,
Вся в сиреневом манто
Встрепенулась и поплыла
Над спешащими авто,
 
 
Пешеходами, домами…
Окна, крыши, вечер, ночь…
Вместе с синими ветрами
Прямо в Будущее, прочь…
 

Безнадежность

 
Вот и снег уже не нужен
– Постоянства безнадежность…
Где-то здесь в весенних лужах
Затерялась льдинка-нежность.
 
 
Белоснежность исчезает
В Бесконечном, Абсолюте.
Мысль надежная. Простая.
Да и верная по сути.
 
 
Ни о чем жалеть не стоит.
Скоро, скоро, вместе с нами
Этот мир опять накроет
Изумрудными волнами.
 
 
И из всех страстей (иль стрАстей)
Только эта не утонет —
Стать твоей сосулькой счастья.
И сгореть в твоих ладонях.
 

Весеннее-ботаническое

 
Бывет, не лямурно, не тужурно,
Проходит день как странный вязкий сон.
Но до чего же нежно и ажурно
Даваллия сползает на вазон!
 
 
Апрель… Как выразительно и грубо
Аралия бутонами торчит!
Но наш гобой иные знает губы,
И музыка весенняя звучит.
 
 
Среди скворцов безумолчного хора
И воробьев безумной чехарды
В который раз божественная Флора
Ждет пахаря весенней борозды.
 

Про зверяток

 
Вчера на выставке котят
Мы встретились случайно.
И те хотят и те хотят
Любви черезвычайно.
 
 
Я так люблю любить зверей,
Пушистых и не очень.
И здесь, у вашенских дверей,
Хочу сказать короче.
 
 
Давайте выпьем коньячка
И скушаем икорку.
Потом запустим хомячка
В тугую вашу норку.
 

Апрельский марш

 
Апрельский марш холодных чистых волн.
Дырявят небо запятые чаек.
И море звонким плеском отвечает
О лодку. Глухо, хрипло вторит мол.
 
 
О чем сегодня ты, морской оркестр?
Но сдуло ветром ноты у флейтиста.
И тишина. И в блестках серебристых
Сплошное синее, куда ни глянь окрест.
 
 
Ты сам себе матрос. Ты сам и капитан.
Зюйд-Вест ершист. Бодрит, немножко ежит.
И ничего на свете не тревожит.
Весь груз забот мирских растаял как туман,
 
 
Как в синей выси белый тает след…
Тут леса вздрогнула! И туго натянулась.
Ты потянул. И кто-то там в ответ.
Как старый друг. И сердце улыбнулось.
 
 
Волна. Колтрейн, пронзительный и строгий.
Здесь все мое вокруг. И горы вдалеке…
Хороший день. Один из стольких многих.
Апрельский джаз. И камбала в руке.
 

Золотая рыбка

 
Там, где волны соленые лижут
Лед весенний, на лесу в натяг
Я ловил фиолетово-рыжих,
Переливчатых дивных наваг.
 
 
И поклевку, упругую, в руку,
И на льду неуемную прыть,
И конечно, томленную с луком.
Мне уже никогда не забыть.
 
 
Как блестели на солнце мормышки!
В сизой дымке оранжевый шар
Был велик, но не ярок. Не слишком.
И знакомый по леске удар
 
 
Бил куда-то несильно, но твердо,
В место то, что в тебе и нигде.
И знакомая рыжая морда
Возникала в холодной воде.
 
 
Пела леса как старая скрипка
Свой мотивчик, короткий, простой,
Что вот эта красавица рыбка
Может быть, и была Золотой.
 

Вечный закон

 
Синее море в барашках, и льдины что скоро растают,
Ветер весенний, что ветви качает как летом,
Пыль приносящий с пустынных предгорий Китая,
Солнечный диск, что от пыли слегка фиолетов,
 
 
В сумрачный день акварельная серая морось,
Та, что капелью кустов украшает рапиры,
Снова напомнят, как света конечная скорость
– Миф о конечности этого вечного мира.
 
 
Я бесконечно не верю в такую конечность,
Мне говорят динозавры, додо и морошка:
Нашей Галактики яркая блесткая млечность
– В платье Вселенной не самая яркая брошка.
 
 
Даже не стразик, а так – чепушинка, пылинка,
Крохотный атом, каких мириады на свете.
Если растает как самая малая льдинка,
Мир ничего теряет и даже едва ли заметит.
 
 
Мы, обитатели мокрого плоского мира,
Те, что влекомы волнами к последнему морю,
Были как рыбы – акулы, сомы, конносиры,
Выросли – стали мечтать о великом просторе.
 
 
Мир наш велик и пока еще так не изучен!
Тайны как скалы, чьи склоны пока неприступны.
Мы, что слепые живем в лабиринтах излучин.
Рекам, увы, никакие прямые пути недоступны.
 
 
Знаем Закон, что не нужен ослам и мокрицам,
Вечный Закон бесконечной цепи измененья.
Были как рыбы, а станем… хотя бы как птицы!
Вольные птицы для неба, полета и пенья.
 
 
Солнце сгорит как свеча. Улетая на Север,
Знаем – Закон никогда не блуждает по кругу,
В новой Вселенной – иные морошка и клевер.
Вечно стремясь к неизвестному теплому Югу,
 
 
Разум однажды, со смертью играючи в прятки,
Враз, как обноски, отмершее, косное, бросит,
Так и пойдет по Пути, от загадки к загадки,
Из Бесконечной Весны в Бесконечную Осень.
 
 
Как мы не помним ни жабр, ни хвостов, псевдоподий,
Так же забудем однажды и ноги и руки.
Главное, чтобы поменьше повторов и глупых «подобий»,
Главное – это в Пути не свихнуться от скуки!
 
 
Главное – страсть и напор, красота, напряженье,
Где-то забота, а где-то – шальная беспечность,
Танго и твист бесконечного мира движенья,
В каждой крупице которого прячется Вечность.
 

Грядущее тело

«Тело электрическое я пою…»

 

У. Уитмен

 
Опять ты дренируешь в почву,
Нелепый смешной организм…
Ты знаешь, здесь как-то не очень…
Зачем ты залез на карниз?
 
 
Весенние голы дубравы.
Туманны родные края.
Пожухлые мертвые травы
К земле прибивает струя.
 
 
Набухшие вешние почки.
Скворцы в ожиданьи скворчат.
А снизу ростки и росточки
О дальнем грядущем кричат.
 
 
Падут купола и короны
(Труба возвестит и гобой)
Когда целиком электронный
Я буду искриться собой.
 
 
Я буду веселый и вечный.
Хочу – навещу мезозой.
Как археоптерикс, беспечно,
Там стану резвиться с грозой.
 
 
Потом, целиком бестелесный,
Возьму и прибуду туда,
Где свод выгорает небесный,
Кончается наша звезда.
 
 
Где ложе пустых океанов
Заполнил багровый закат.
Но мне ни печально, ни странно
– Ведь новые звезды манят.
 
 
И хоть говорят, что не дело
– страницы былого листать.
Тебя, мое бывшее тело,
Я буду порой вспоминать.