Блэкджек для дилетантки

Глава 1

Телефон все звонил. Незатейливый фирменный рингтон, что известен в любом уголке нашего мира, в то утро действовал на нервы. Назойливая трель, бравшая начало в коридоре – именно там я бросила рюкзак вчера вечером, – проникала сквозь черепную коробку, хозяйничая там, где не следует, и заставляя крепче смеживать веки в напрасной надежде уснуть обратно. Взбрело же кому-то в голову добиваться меня с утра пораньше! В законный выходной, между прочим!

Справедливости ради, стоит сказать, что со вчерашнего дня у меня каждый день выходной – именно так в этом году я отметила начало осени. Написала заявление по собственному, воспользовавшись общедоступным шаблоном на отпуск, распечатала и отнесла Алле Федоровне. Давнишняя приятельница бабули смотрела долго и пронзительно, при том ограничилась одним единственным вопросом:

– Уверена? – прозвучало строго и как будто с укором.

«Так точно» – захотелось отрапортовать, но я лишь кивнула. Начальница подмахнула бумагу. Особых сожалений по этому поводу дама не испытывала – невелика потеря, если честно, бухгалтерия точно справится. С тем, что чувствовала я, определиться оказалось сложнее. С одной стороны – сброшенное, наконец, ярмо перестало душить и неподъемным грузом давить на плечи, с другой же – причина для этого была далеко не радостного свойства. Состояние легкой потерянности в этом большом и, как выяснилось, непонятном мире сопровождало меня вот уже несколько дней, ровно с того момента, как я закрыла за матерью дверь. Провожать их с Игорь-Петровичем в аэропорт она не позволила, сочтя это излишеством. Именно поэтому я не нашла ничего лучше, чем плакаться накануне в жилетки девчонкам:

– Она взяла и уехала в Европу. За пару часов собрала чемодан и даже толком не попрощалась, – жаловалась я и попутно пила нечто оранжево-алкогольное из стакана подруги, потому как в ресторан приехала позже и получить свой заказ пока не успела. – Вдохнуть, говорит, полной грудью, узнать, как нормальные люди живут, потому что не жизнь у нее была, а сплошная каторга: все время под надзором и ничего своего.

– Надолго? – Машка с сочувствием во взгляде пододвинула ближе ко мне «Цезарь».

– А они не знают, – хрюкнула я, непривычная к алкоголю. – Пока не надоест. Конечно, их же никто больше на Родине не держит.

– Они вроде два месяца как знакомы? – удивилась Юлька, которая, так же как и я, не понимала, как люди столь почтенного возраста могли позволить себе вытворить подобное.

– Не-а, – промычала я и махом допила чужой коктейль. – У них уже года три шуры-муры оказывается, просто мама бабкиной реакции побаивалась. Теперь-то, ясное дело, ей не от кого скрываться.

– А что, я б на ее месте тоже свалила при первой же возможности, – вдруг поддержала сбежавшую Машка.

Я призадумалась. Выходило, что подруга в некоторой степени права, и мать (возможно!) имела полное право поступить так, как поступила. Тем более что по наследству все, в том числе и волокита с бумагами, мне отошло – бабка-то по папе была. Да и сама я оказалась не лучше – сбежала же из ненавистной бухгалтерии, куда меня бабушка буквально насилием пристроила, и вот-вот заживу счастливо без старых грымз и их диффенбахий. Только бедно.

Мобильный, так и не дождавшись ответа, заглох, погрузив квартиру в приятнейшую тишину, но через пару мгновений ему на смену пришел домашний. Чтоб его! И почему мы до сих пор его не отключили? Пользовалась этим телефоном исключительно бабуля, поэтому вот уже несколько месяцев аппарат основным образом простаивал без дела.

– Алло! – рявкнула я, сдернув пластиковый пережиток времени с базы. Босые ступни тут же замерзли от тесного контакта с кафельным полом коридора.

– Анну Андреевну будьте добры к аппарату, – пробубнил незнакомый мужской голос.

– Э-м-м, – зависла я спросонья, прикидывая, как бы помягче оповестить собеседника, кем бы он бабуле ни приходился. В итоге пауза неприлично затянулась, и я выдала топорное: – Извините, не могу, она умерла.

Однако человек на том конце не растерялся и почти без заминки задал новый вопрос:

– Квартиру на улице Мира вы сдаете?

– Да, мы.

– Жалоба тут на вас поступила, придется подъехать. И документики захватить не забудьте, – напутствовал мужчина перед тем, как отключиться.

А я присела на банкетку в коридоре, где на тумбочке с незапамятных времен у нас стоял телефон – менялась лишь модель, и попыталась сообразить – сейчас что ли ехать, и какие документы нужно взять с собой, а то у меня ими целый ящик в спальне забит.

Стало понятно, что отложить это дело на потом не получится, да и с квартиросъемщиками давно пора познакомиться. Заодно и погляжу, с кем жизнь свела – насколько знаю, туда не так давно новые жильцы заехали.

Завтракала быстро и в одиночестве, чьей верной спутницей была с недавних пор оккупировавшая квартиру тишина. И то была не та тишина, что позволяет вечерком расслабиться как следует и отдохнуть от забот, нет, это была тишина, в которой реальность наваливается во всей своей неприглядности и не позволяет забыться ни на миг. Настроение под стать ситуации было мрачное. Я, стоя, жевала наспех приготовленный даже без масла бутерброд, рядом на столе в любимой кружке дымился чай.

«На клеенке наверняка след останется» – отстраненно подумала я. – «А и пусть! Никто теперь не отругает». После похорон бабушки прошло немногим более двух месяцев, и именно столько времени понадобилось матери, чтобы упорхнуть, наконец, из квартиры свекрови, где она, признаться честно, никогда не была счастлива. Вот во что превращается уравнение, в котором вместо неизвестных служат: одна нечаянная ранняя беременность, мягкотелый юноша и его мать со стальным и властным характером. Поженились родители, как понимаете, далеко не в силу пылких чувств и невозможности прожить жизни друг без друга.

И если поначалу отец хоть как-то держался, стараясь получать радость от нового положения вещей, то по мере моего взросления все чаще находил отдушину в бутылке. Не стало его аккурат в канун моего пятилетия, так что про мужчину, чьими стараниями я появилась на свет, рассказать могу мало, да и то в основном со слов матери и бабки. Последняя, сколько себя помню, всегда утверждала, что человеком он был не плохим, но слабовольным. Это-то его и сгубило, ну и дурная компания в придачу – время тогда непростое было. Мать же насчет отца предпочитала отмалчиваться, повторяя, что поступки его понимает, хоть и одобрить не может, но судить не берется.

В общем, до недавних пор заправляла у нас всем бабка, причем, судя по всему, успешно. Если бы не она, семьи не стало бы гораздо раньше. Ведь три женщины с одной фамилией, живущие под общей крышей, – все равно семья?

Этим вопросом я и терзалась, жуя никуда не годный бутерброд всухомятку, раз уж чай разбавить оказалось нечем, а обжигать язык не хотелось. Попутно вспоминала неизменную овсянку крупного помола на воде, что каждое утро обязательно варила на всех бабушка, считая ее лучшим началом дня и средоточием пользы. Потом кашу стала готовить мама, добавляя фрукты для вкуса, а кончилось все тем, что я осталась одна, наедине с подсохшим куском хлеба и кружочком вареной колбасы.

«Все же человеку необходима хоть какая-то стабильность, чтобы было на что опереться в моменты, когда море под названием «Жизнь» начинает штормить…» – философствовала я, мысленно выстраивая в голове словесные конструкции, и старалась это делать так, чтобы за душу брало.

Спустя полтора часа такси высадило меня на улице Мира. Именно столько понадобилось времени, чтобы натянуть юбку и джемпер, по-быстрому накрасить ресницы и доехать. Дом, в котором находилась наша жилплощадь, был добротным, еще сталинской постройки. Я поднялась пешком на третий этаж и прямо с лестницы услышала голоса, доносящиеся из-за двери. Внутри кто-то ругался. На всякий случай подергала ручку – раз уж меня ждут, и дверь, как по заказу, поддалась, гостеприимно распахнувшись наружу. Несознательные люди, однако, снимают у меня квартиру, надо будет им сделать внушение.

Я вошла, аккуратно прикрыв за собой дверь. В коридоре, ближе к кухне, тесным кружком расположились двое мужчин и женщина и о чем-то спорили. Больше всех старалась дама лет шестидесяти на вид, одетая в махровый халат и тапки, на голове вихрь из разномастных кудрей. Глубокая надежда, что это всего лишь соседка, а не новая квартирантка, питала мою юную душу, потому что я ясно понимала – подобного арендатора я не потяну. Такая способна и из более крепкого человека все соки выжать.

В противовес женщине оба мужчины были одеты «по-уличному»: тот, что постарше и внешне попроще – в брюки и рубашку невнятного оттенка с коротким рукавом, второй – в явно фирменные джинсы и темно-серую футболку с круглым вырезом. Оба в кроссовках. Интересно, который из них мне звонил, голос-то точно мужской был.

Я топталась возле двери, безуспешно пытаясь охватить смысл претензий женщины. Внимания кого-либо из троицы так и не удостоилась, настолько они были увлечены друг другом. Малодушная мыслишка не мешать людям ругаться, дабы самой не быть втянутой в заварушку, все же проскочила. Я прокашлялась, чтобы обозначится, пока действительно не дала деру, и, как только все трое повернули головы в мою сторону, кивнула:

– Здрас-с-сте.

– Вы по какому поводу? – источая суровость, поинтересовался мужчина, что был в рубашке.

Стоило, наверное, возмутиться и ответить что-нибудь в духе: «Нет, это вы тут по какому поводу?», – но, как неоднократно повторяла бабка, характером я уродилась в папашку, а потому выдала:

– Так меня вызвали, – и потрясла документами на квартиру, наспех вытащенными из кожаного рюкзака.

– Паспорт с собой? – потребовал любитель рубашек, коротко просматривая документы.

– Да. А вы кто? – чужой напор сбивал с толку.

– Стыдно, гражданочка, не знать своего участкового. Кирилл Борисович Моховой, – попенял Кирилл Борисович и тут же пошел в наступление: – Квартиру сдаете официально? Налоги платите государству? – глаза с претензией на проницательность просканировали с головы до пят и обратно.

Видимо с расчетом вытащить на свет белый все грязные секреты и даже секретики. Пришлось разочаровать человека. К собственному стыду, самым грязным из моих секретов был о том, как я специально вылила чай на отчет Софьи Павловны в отместку за измотанные нервы. Так это было в прошлой, бухгалтерской жизни, и к настоящему дела не имело.

– Через агентство сдаем, все официально…

– Да вы проходите, не стесняйтесь, – участковый заметно подобрел, распознав в моем лице сознательную гражданку, и провел под локоток на кухню.

Кирилл Борисович оказался… среднестатистическим: среднего роста, средней комплекции – не худой и не толстый, но животик уже намечается, выпирая слегка над ремнем, русые волосы, обыкновенная стрижка, – все в нем было непримечательно. Единственное, за что зацепился глаз, – так это кольцо на безымянном пальце, человек оказался женат. Заставляло задуматься.

Женщина в тапках тем временем отвлеклась от собеседника, коим в отсутствие участкового был вынужден выступить мужчина в футболке и джинсах, и переключилась на меня:

– Так значит, это с вашего попустительства в этой квартире творится вакханалия?

Так как лично я видела тут лишь одну зачинщицу вакханалии, решила тактично смолчать, на выручку пришел участковый:

– Зинаида Матвеевна, – представил оппонентку тот и, стараясь выглядеть бесстрастно, пояснил: – Старшая по подъезду и по совместительству ваша соседка.

– Очень приятно, – ляпнула я, излишне довольная, что не сия дама проживает на моей жилплощади.

Мужчина в джинсах прокашлялся в кулак, явно маскируя реакцию на мой промах, а Зинаида Матвеевна отбрила:

– А вот для нас, коренных жильцов, наоборот – приятного мало! То шумят, то соседей затопят, то рожи подозрительные шастают! Внимательнее, девочка, надо квартиросъёмщиков подбирать! Поразительная беспечность у молодежи, а если он вам квартиру спалит? Что тогда делать-то будете, к нам плакаться придете? Бестолковая молодежь нынче пошла, – махнула рукой дама. – Мой старший внук, например…

– Благодарим вас, Зинаида Матвеевна, за своевременный сигнал, – участковый подхватил развоевавшуюся соседку за плечи и повел на выход. – Я все запротоколировал, мы обязательно разберемся.

– Очень рассчитываю на это. Не заставляйте меня обращаться в вышестоящие инстанции, – пригрозила та напоследок и скрылась за дверью.

Дышать в квартире сразу стало легче, хотя окна никто не открывал. В том, что Зинаида Матвеевна непременно обратится, сомнений ни у одного из нас не возникло. Кирилл Борисович вернулся на кухню и, расположившись за столом, принялся заполнять какие-то бумаги. Повисла тишина. Я и второй мужчина без дела сидели рядом.

– Прошу прощения, – через несколько минут я все-таки решилась прояснить ситуацию. – Я не совсем понимаю…

– Да-да, один момент, – участковый закончил предложение и поведал: – Жалоба поступила на вашего жильца, – кивнул он в сторону второго мужчины, что невозмутимо сидел по соседству, сложив руки на груди. Его ноги заняли все пространство под столом, так что мне оставалось сидеть, зацепив свои за ножки стула, и держать спину ровно. Так себе позиция. Складывалось впечатление, что его все это никоим образом не касается, и он лишь ждет, когда посторонние покинут его кухню. – И уже не в первый раз, кстати, жалуются. Но для начала уточните, что там с Шевцовой Анной Андреевной, хотелось бы пообщаться именно с ней, как с владелицей.

– Бабушка умерла, квартира переходит ко мне.

– В таком случае, хозяйка, давайте разбираться. С квартирантом уже знакомы?

– Нет, не успели еще.

– Неважно начинаете, – пристыдил Кирилл Борисович. – Участкового не знаете, кому собственность сдаете, тоже. Таким макаром далеко не уедете. Знакомьтесь, Никита Максимович Мороз, ваш квартирант, и Дарья Андреевна Шевцова, как вы поняли, новая хозяйка квартиры.

Я коротко взглянула на мужчину, почему-то казалось, что долго его разглядывать с моей стороны неприлично. Несмотря на поразительную правильность черт, присущую больше рисованным персонажам, лицо его нельзя было назвать притягательным. Скорее смазанным что ли, не оставляющим в памяти следа – слишком уж оно было правильным. Что-то подобное я видела, когда читала про идеальные пропорции лица и форму черепа. Мужчине, на мой вкус, не хватало малюсенького изъяна, из тех, что можно смело записать в изюминки: небольшого шрама над губой, например, или родинки, или, на худой конец, кустистых бровей.

Тот, в свою очередь, внимательно изучал меня, не терзаясь лишний раз условностями. Холодный и пронизывающий взгляд удивительно голубых глаз Никиты Максимовича абсолютно и полностью оправдывал фамилию владельца – у меня буквально пошел по коже мороз. Почувствовала себя рыбкой, которую он уже поймал на удочку и готовится препарировать. А вот участковый сидел себе спокойно и в ус не дул. То ли успел по службе и не к такому привыкнуть, то ли награждал леденящими душу взглядами мой квартирант исключительно женщин.

– Думаю, обойдемся без отчеств, – резюмировал Мороз и удовлетворенно кивнул.

Честно говоря, от чужого напора я слегка растерялась, и что ответить в тот момент не нашлась. Хотя и выглядел мужчина лет на тридцать с хвостиком, а значит, был минимум на полдесятка лет старше, разговаривать мог и повежливее. Да и вообще, ничего плохого я ему не сделала!

– Итак, на повестке дня у нас три вопроса, а именно: повышенный уровень шума, на который жалуются соседи, в связи с чем я вынужден провести профилактическую беседу, – Кирилл Борисович вытащил из потрепанного портфеля какие-то распечатки и раздал нам. – Здесь подробно описано, какой шум и в какие часы не допускается производить. Также приведен текст закона и информация о штрафах, – указал он пальцем, где именно. – Далее – залитые соседи. Тут, надо отдать должное, ваш квартирант проявил сознательность и быстро устранил причину протечки, вызвал сантехника, и тот отремонтировал полотенцесушитель, который и явился причиной протечки, – Моховой откашлялся. – Ремонт соседей на ваше счастье не пострадал.

– Потому не удивляйтесь, что в следующем месяце вам придет на некоторую сумму меньше, – снисходительно вставил жилец, будто я была лично виновата в низкой надежности труб.

«Индюк!» – возмутилась я, правда не вслух. Но поскольку мое лицо всегда до обидного точно отражало мои мысли, не думаю, что вспыхнувшая к квартиросъемщику неприязнь осталась для кого-то секретом. И умудрились же в агентстве пустить на постой подобного типа.

– Ну, с этим вопросом вы уже без меня разберетесь, – вернул инициативу в свои руки участковый. – А вот тот факт, что возле вашей квартиры бдительными гражданами были замечены подозрительные субъекты, мне уже не нравится. Скажите, вы или кто-нибудь из ваших родственников наведывались, так сказать, проведать собственность, в отсутствие Никиты Максимовича?

– Нет. Да и родственников особо нет у нас.

– У кого еще, по вашему мнению, могли быть ключи от квартиры?

– Не знаю. Вроде у бабушки лежал запасной комплект в тумбочке, а сколько ключей было у предыдущих квартирантов, я понятия не имею.

– Когда умерла ваша бабушка?

– В июле.

– Кто-нибудь еще претендует на наследство?

– Нет. По завещанию все мне отошло. Да и некому претендовать, отец умер давно, других близких родственников по той линии нет. Во всяком случае, за двадцать с лишним лет я о них ни разу не слышала.

– У предыдущих жильцов могли остаться ключи от квартиры?

– Не могу сказать. Бабушка заведовала этим единолично.

– Какие-нибудь их контакты у вас сохранились?

– Могу поискать или узнать в агентстве, – старалась я помочь следствию в меру возможностей и исполнить-таки гражданский долг.

– Я правильно понимаю, лично с ними вы знакомы не были и охарактеризовать не можете?

– Нет.

– Ваша бабушка что-нибудь о них говорила?

– К сожалению, – развела я руками и помотала вдобавок головой.

Участковый смотрел с укоризной и некоторой долей обиды, хотя может последняя мне и почудилась. А что я могла сделать? Бабуля в ближайшее время почивать не собиралась, а потому в «дела» никого не посвящала.

– От чего, говорите, скончалась ваша бабушка? – резко сменил тему Кирилл Борисович и нахмурил чело.

– Геморрагический инсульт, – растерянно пробормотала я, это он что меня в чем-то нехорошем сейчас заподозрил?

– Плохо, – тут же сник представитель закона, но затем взял себя в руки и бодро продолжил: – Вот что, Дарья Андреевна, вы мне свои контакты на всякий случай оставьте и контакты агентства, через которое недвижимость сдаете, тоже. Сами понимаете, проверить ваши слова, я обязан. А что касается соседей и их жалоб, то лучше вам и Никите Максимовичу с ними полюбовно договариваться, так сказать в частном порядке, иначе придется и впредь вас дергать с работы. Или того хуже – до штрафов дело дойдет.

Я кисло кивнула. Как можно о чем-то мирно договориться с типом, сидящим по правую руку, и теткой в халате, представлялось слабо. Было бы славно, если бы они это дело как-нибудь без моего участия урегулировали. Да разве ж мне так повезет?..

От размышлений отвлек все тот же участковый, сообщивший, что с нашим делом на сегодня он покончил, а посему рад откланяться. Никита (раз уж договорились без отчеств) на правах хозяина закрыл за ушедшим дверь. Я собиралась последовать положительному во всех смыслах примеру Кирилла Борисовича и тоже по-быстрому сделать ноги, но удача в тот день оказалась не на моей стороне – дорогу мне с покровительственным видом загородил квартирант, руки сложил на груди. Будь он неладен!

Глава 2

– Не так быстро, уважаемая Дарья.

– Что-то еще? – не потрудилась я скрыть недовольство.

– Да, я требую, чтобы ты, как приличный арендодатель, сперва разобралась с моими проблемами. Или ты как раз по моим делам так заторопилась?

– А я-то здесь причем? – слегка опешила я. – Это ж не я вам полотенцесушитель сломала, тем более что эту проблему вы уже решили. И тем более это не на мой шум жалуются соседи.

– Я хочу знать, что за типы здесь ошиваются, – заявил Мороз и с претензией уставился на меня.

Будто я была лично знакома со всеми подозрительными типами района. Если хотите знать мое мнение, единственным «типом» здесь был этот самый Мороз. Как жаль, что на данный момент я без работы, а этот непонятный и наглый товарищ – единственный источник дохода, иначе бы сходу предложила разойтись, как в море корабли. Это ж надо, первый квартирант, и такая невезуха!

– А я, по-вашему, кто? Экстрасенс? Или Википедия, – огрызнулась я.

– Хорошо, переформулируем. Может быть, ты скажешь, кто жил здесь до меня, или, может, у них были похожие жалобы?

– А может быть кто-то дал на вас наводку домушникам? При чем тут предыдущие жильцы!

Мужчина смотрел со всей строгостью. Я глядела в ответ исподлобья. Ибо, в тот самый момент я дала себе клятву ни у кого не идти на поводу. Имея папанин характер, легко закончить точь в точь как он, а случись что, поддержать меня теперь некому.

– Ладно, поехали, – спустя время объявил оппонент.

– Куда это?

– Искать, кому твоя родственница жилплощадь сдавала.

– И как вы себе это представляете? – растерялась я.

– Ну, явно не у прохожих поспрашивать. Будем смотреть бумаги твоей бабки. Все старики дотошно ведут записи, наверняка у нее была какая-то тетрадь или что-то типа того.

– Нет! – выпалила я. Добровольно пустить этого неадекватного типа к себе домой – прямой путь к потере остатков самоуважения. А может и чего более материального. – Я сама посмотрю, и все-все вам расскажу. Могу даже фотоотчет прислать.

Никита помолчал, явно прикидывая, можно ли мне верить на слово.

– Хорошо, – протянул он, прозвучало угрожающе. – Но если не перезвонишь в течение дня, пеняй на себя, милая. Мне хороводы водить недосуг.

Я молча кивнула. Тоже мне, мистер серьезный нашелся – хороводы не водит! А мне вообще не до чужих проблем, своих хватает! По-моему, этот Мороз не лучше всех подозрительных типов, шастающих у приличных граждан под дверями, вместе взятых. Так что на месте последних я поискала бы жертву попроще. Что касается моих забот – следует срочно искать заработок, чтобы как можно скорее избавиться от жуткого квартиранта. Это тараканов вытравить сложно, а в договоре аренды, уверена, есть какой-нибудь пункт, за который можно будет зацепиться.

«А я-то, дура, еще радовалась, что не тетка в халате снимает квартиру. Да она, чувствую, сущий ангел по сравнению с тем, кто мне достался» – возмущалась я мысленно, пока ждала маршрутку. Теперь придется весь дом переворачивать вверх дном, чтобы хоть что-то отыскать на предыдущих жильцов, можно подумать, мне заняться больше нечем! Хотя гораздо вероятнее, что во всех бедах виноват сам Никита. Вот ни капли не удивлюсь, если приходили действительно по его душу – у такого, как Мороз, неприятелей должно быть воз и маленькая тележка.

И кстати, имей я больший вес в этой жизни (не в буквальном смысле, конечно же!), с удовольствием бы пополнила ряды последних. Но чего нет, того нет. А посему я, как только разулась в родных пенатах, проследовала в бабулину комнату и первым делом открыла сохранившийся с незапамятных времен секретер, за которым я еще школьницей делала уроки. В его недрах вперемешку с коробками аккуратными стопками лежали папки, тетради и прочие, скопившиеся за жизнь, документы. В том числе и квитанции за квартиру, которые надлежало оплачивать исключительно в кассе – никакой оплаты онлайн – и складывать в специально отведенную коробочку. Я вздохнула, узрев фронт работы, ощутила близкое родство с Золушкой и пошла на кухню в преддверии трудового подвига выпить чая. Тем более что подвиг будет свершаться во благо не самого приятного мне человека.

Пока пила чай, позвонила в агентство – вдруг там помогут, и груды из секретера так и останутся лишь угрозой. Любезная девушка, представившаяся Ириной, со всем вниманием вникла в проблему, но конфиденциальных сведений по телефону огласить не смогла. Предложила приехать лично и во всем разобраться. Тащиться ради того, чтобы удовлетворить Мороза, я никуда не собиралась, так что секретер со всем содержимым ждал в соседней комнате, и давил на плечи неприятной перспективой с той же силой что и походный рюкзак, который я имела дурость таскать прошлым летом в течение двух долгих недель. Воспоминания незабываемые.

Разгребала шкаф долго, то и дело отвлекаясь на давно забытые, но такие милые сердцу мелочи, что дарят теплые воспоминания и ненадолго окунают в детство. Из-за этого даже испытала подобие благодарности к Морозу – если бы не его придурошные претензии, еще не скоро бы я решилась залезть в бабулины закрома. Оказывается, она хранила мой выпускной альбом и даже прививочный сертификат – вот уж точно раритет!

За окном успело стемнеть. Итогом моих трудов послужила аккуратно подколотая стопочка платежек за квартиру на улице Мира – квартплату бабуля предпочитала оплачивать сама во избежание, да квитанция о смене дверного замка, датированная несколькими месяцами ранее. Похоже, мама после смерти бабушки успела-таки сменить замок. Там же лежала копия договора аренды, подписанная бабушкой с одной стороны и Снегиревой Юлией Сергеевной – с другой, ксерокопия паспорта последней прилагалась. Ни номера телефона, ни других контактных данных я не нашла.

Как ни прискорбно, порадовать Мороза оказалось почти нечем. Не представляю, каким образом старые бумаги могут помочь хоть сколько-нибудь законопослушному гражданину, но чего только не сделаешь, лишь бы клиент остался доволен. А главное в моем случае – имел как можно меньше поводов для встреч.

Дабы не иметь удовольствия слышать Никиту Максимовича лично, написала тому о мизерных успехах в сообщении. Жаль, номер не прошел – дотошный квартирант тот час же перезвонил и велел ждать ответного визита вечером. Что касается визита – я была категорически против. В итоге сговорились, что буду ждать его со всем найденным в кафе неподалеку от дома.

– Ты опоздала, – констатировал Мороз, лениво развалясь за столом. Осуждающий взгляд голубых глаз смерил с головы до пят.

Захотелось тут же оправдаться. Пришлось прикусить язык, пока подобострастные слова не вырвались сами собой. Казалось, я вызываю у нового знакомого эмоции сплошь отрицательного свойства. Либо это, либо у человека язва кишечника в стадии обострения, и тогда ему лучше обратиться за помощью к врачу, нежели трепать мне нервы.

Несмотря на вечернее время, мужчина пил кофе, в некоторой степени опровергая предположение о неполадках с кишечником. Пустая тарелка из-под какого-то явно мясного блюда отодвинута в сторону – жирный минус официантам заведения.

– Добрый вечер, – попыталась я подать положительный пример.

Напрасно. Мороз кивнул, давая понять, что приветствие услышано, но ответной любезности ждать не стоит. Я уселась напротив и, будучи не в настроении терпеть дурацкие паузы, тут же достала документ о смене дверного замка и копию паспорта Снегиревой, пускай любуется.

– Вот, – сунула я под нос Морозу бумажки, – квитанция о том, что замок в двери после предыдущих жильцов был поменян, так что попасть в квартиру можете только вы.

– Или ты, – перебил он меня.

От возмущения я втянула щеки.

– У вас паранойя, да? Или вы там, в шкафу, миллионы храните, что с такой силой за дверь переживаете? Так отнесите их в банк и спите себе спокойно! Делать мне, что ли больше нечего, как в дома к чужим людям вламываться…

– Я понял, ты ко мне не заходила и не будешь, – прервал мою полную возмущения речь Мороз. – У кого еще есть или был доступ к ключам?

– Ни-у-ко-го! – по слогам процедила я.

– Кто проживает с тобой в квартире, приходит в гости? – не отставал сдуревший квартирант. Явно возомнил себя Шерлоком, а то и кем-нибудь покруче.

– Никто, – сложила я руки на груди и откинулась на спинку стула.

– Родственники, подруги, любовник, в конце концов? – никак не мог оставить тему мужчина.

– Да нет у меня никого! Мать и та заграницу уехала, – не выдержав, взревела я и готова была добавить что-нибудь еще, не вполне печатное, но тут подоспел официант.

– Здравствуйте, готовы сделать заказ?

– Нет.

– Да, девушке чай и медовик, – одновременно со мной ответил Мороз и пояснил: – Сладкое вроде как поднимает слабому полу настроение.

Тоже мне, знаток нашелся! Лично мне на тот момент сильно бы поднял настроение метеорит, приземлившийся на голову придурка.

– Знаете что, засуньте себе этот медовик… куда поглубже, – прошипела я, после того, как официант, кивнув, отошел. – Мне от вас нафиг ничего не нужно, тем более угощения. Вот все, что нашла, – я швырнула на стол бумажки и поднялась со стула. – Больше ничем помочь не могу, в агентстве какую-либо информацию предоставлять отказались. Если бывшие жильцы со мной свяжутся, я вам напишу.

– Постой, ты что, звонила в агентство? – схватил он меня за руку, а когда я утвердительно кивнула, вдруг возмутился: – Тебя кто просил?

– Всего хорошего, – высвободила я руку и гордой поступью покинула кафе. По пути домой запретила терзаться размышлениями на тему, правильно ли поступила, не сдержавшись и нахамив неприятному типу.

Остаток вечера прошел как обычно, за исключением того, что теперь я была вынуждена не отбиваться от компании мамы и бабушки, желавших непременно поговорить, а привыкать коротать время в одиночестве. Пустая квартира с темными комнатами наводила тоску, а поводов выйти за ее пределы не находилось, впрочем, как и для радости. Из очевидных плюсов – квартирант больше не звонил. То ли его никто не беспокоил, то ли человек, наконец, понял, что палку перегнул, и я по сути ничего ему не должна.

Дни потянулись один за другим, одинаковые как пять моих офисных блузок. Благо интернет худо-бедно помогал скоротать время, а доставка продуктов – не помереть с голоду. Девчонки тоже позванивали в свободное от работы время, с мамой разговаривали по строго заведенному графику – раз в неделю, ибо международная связь нынче дорога, да и рассказывать лично мне было особо не о чем.

Озарение насчет того, как дальше жить и чем заняться, не спешило одарить своей милостью, а потому волевым решением я отправила себя в строительный магазин за новыми обоями. Чем не повод вымыть голову и глотнуть свежего воздуха? Тем более что, совсем скоро затянут дожди, и о теплой и сухой погоде можно будет только мечтать. Да и с бабушкиной комнатой все равно нужно было что-то делать. А там, глядишь, на подъеме душевных сил меня и посетит вдохновение.

Что могу сказать, день, чтобы взять себя в руки, я выбрала не слишком удачно. Мало того, что он оказался воскресным, то есть выходным у большинства, занимающегося ремонтом, так еще и погода не оставляла особых альтернатив горожанам.