Тяжелейшие испытания притупили в ЕГО сознании страх смерти, приучив относиться к ней, как к естественному явлению. Более того, явлению, при определенных обстоятельствах спасительному – в ситуации, когда умереть легче, чем выжить. Поэтому ОН знал цену жизни, знал, что порой она не стоит ломаного гроша, и не боялся ее потерять.

Тем более сейчас, когда было утрачено все, что представляло главные ценности, – родители, друзья, любимая девушка… и даже привычная среда обитания, в которой ОН родился и вырос, получил представления о добре и зле, обрел цели. А если это утрачено, то в чем смысл дальнейшего существования? Зачем оно? За что бороться, к чему стремиться?

И все-таки ОН не хотел умирать. Хотя бы по той причине, что валялся в траве без чувств, и решения принимал не ЕГО затянутый дымкой забытья разум, и даже не пресловутое подсознание, о котором так любят рассуждать психоаналитики. Все решали рефлексы уникального организма, невероятно крепкого, выносливого и не желающего погибать.

Не желающего сдаваться. Однако находящегося в страшном и жестоком мире Чернобыльской Зоны. А она, кровожадная и прожорливая, как первобытный дикий зверь, не знала жалости. И уже приготовилась принять в ненасытное чрево очередную добычу, направив к ней палача в образе уродливого мутанта. Этот посланник смерти стоял всего в десятке метров от обреченной жертвы. И, принюхиваясь, медленно поводил из стороны в сторону абсолютно лысой, смахивающей на тыкву башкой.

Откуда-то из середины этой уродливой головы тянулись, шевелясь, два щупальца, напоминающие слоновьи хоботы. Их покрывали колючие шипы-присоски – вопьются в чью-то плоть, уже не отдерешь, разве что с кусками мяса. Нижнее щупальце – оно было толще и короче – имело на конце длинные, как у саблезубого тигра, клыки.

Башка покоилась на мощном каркасе шеи, перетекающей в покатые плечи и мускулистые руки-лапы, пальцы которых «украшали» кривые когти. Довершали облик чудовища широкое грузное туловище, покрытое клочьями свалявшейся шерсти, и могучие нижние лапы а ля динозавр. Разве что хвоста недоставало для полного «боекомплекта». Зато вдоль хребта монстра топорщились плотные, склерозированные, словно у жуков, крылья-панцири – по паре с каждой стороны.

При одном взгляде на мутанта становилось понятно: такой не упустит жертву. Особенно беспомощную. Не упустит, потому что, будучи сотворенным безумной природой Зоны исключительно для убийства, не имеет представления о милосердии. Зато великолепно приспособлен для того, чтобы выслеживать и уничтожать добычу. Вот почему лежащий на земле в беспамятстве человек был обречен…

* * *

– Смотри, Грек, ктулху! – негромко, но экспрессивно выговорила девушка в защитном кевларовом шлеме болотного цвета. – Ну и тварь. Давай завалим.

Высокая и поджарая – легкий бронежилет сидел на фигуре как влитой, – она держала наперевес штурмовую винтовку LR-300 с оптическим прицелом. И, судя по напряженному лицу с раздувшимися крыльями носа, намеревалась использовать оружие по назначению. Однако стоявший рядом усатый здоровяк был иного мнения.

– Погоди, Мара, не пори горячку, – отозвался он, тронув девушку за плечо. – Мы здесь не на охоте. У нас и без того с боеприпасами затык.

– Так я же не очередью. Одним патроном. Максимум – двумя.

– Сказал тебе – нет. Топал ублюдок своей дорогой и пусть дальше топает. Зачем он тебе сдался?

– А для коллекции, – сказала Мара, продолжая раздувать ноздри. – В моей коллекции ктулху как раз не хватает. Завалю и голову отрежу. Спорим, я его с одного выстрела сниму? В глаз – и готово.

– Не снимешь. Твоя пукалка для такого монстра не годится, у него мозгов-то, считай, нет. Разве что парализуешь частично, если повезет. Так что…

– А вот давай попробую. В буркало – точно попаду.

– Прекрати, а? – Мужчина, которого девушка назвала Греком, поморщился. – Тебе лишь бы пострелять. Дело не в том, куда ты попадешь. Зачем нам лишний шум? Забыла, куда идем?

Мара недовольно дернула уголком рта. Однако сдержалась. Она, конечно, помнила, что группа направлялась на оптовую базу, чтобы обменять хабар на продукты и боеприпасы. А когда передвигаешься с товаром по Зоне, то лучше обойтись без лишнего кипеша. Ведь Зона, она только на взгляд стороннего наблюдателя кажется безлюдной. На самом деле народу здесь хватает, причем такого, что палец в рот не клади – вмиг откусят вместе со всей рукой. Да еще и добавки попросят.

Так что командир отряда Грек был прав, запрещая Маре отвлекаться на случайного мутанта. Ктулху он, снарк или какой иной урод ходячий – не имеет значения. Главное, что не лезет на рожон, и ладно. И мы не полезем.

Все резонно. Потому Мара и не стала дальше спорить, невзирая на свой дерзкий нрав и привилегированное положение дочери главаря банды Ирода – ну или атамана, как величал себя сам Ирод. Ибо даже статус дочери атамана не дает основания нарушать дисциплину. И даже такой дочери, как Мара, – девицы безбашенной, психически неуравновешенной и почти неуправляемой.

Почти. Грека, ближайшего помощника Ирода, она все же слушалась. Иначе бы отец не выпустил ее за пределы Логова – здания бывшей школы, превращенной бандитами в крепость. А торчать неделями в Логове безвылазно – то еще развлечение. Мара это познала вполне и неоднократно – за свою строптивость и склонность к авантюрным поступкам. Так что выбор у нее имелся небогатый – либо соблюдай дисциплину, либо сиди под замком и кукуй.

– И чего мы тогда ждем? – пробурчала девушка. – Урод, между прочим, рядом с тропой притаился. Вдруг он там решил засаду устроить? Чего нам теперь – крюк из-за него делать?

– Может, и сделаем.

– Из-за этой твари? Не слишком ли много чести для нее?

– Много. Да не в муте дело. Думаю, не поменять ли маршрут.

– Ты чего, Грек? Мы же меняли уже один раз. А маршрут, вообще-то, отец утвердил.

– Утвердил. Но, видишь ли, Маруся, нет ничего хуже, чем ходить в Зоне по утвержденным маршрутам. Не любит она постоянства и предопределенности.

– Сталкерские заморочки?

– Типа того. Если хочешь – интуиция. А ктулху этот… Не нравится мне он.

Они расположились на небольшом холме – скорее, взгорке, – откуда хорошо просматривалась болотистая низина впереди и опушка начинавшегося за ней леса. Именно там, на опушке, около толстого ствола старой осины топтался сейчас ктулху. Мутант явно чего-то выжидал, настороженно поводя туда-сюда приплюснутой башкой – принюхивался, всматривался. Но не в сторону пригорка, где в густых кустах скрывалась группа Грека, а куда-то перед собой – в низинку.

– Вот и я говорю – лучше его сейчас грохнуть, – сделала еще одну попытку переубедить командира упрямая Мара. – А то выскочит потом, как из…

– Ти-и-хо! – шелестящим шепотом прервал девушку Грек. – Помолчи. Кажется, вон там кто-то есть…

* * *

Ктулху аж вздрогнул от неожиданности и тут же напрягся, жадно всасывая воздух воронкой своего верхнего щупальца-хобота. Несколько мгновений назад ветер изменил направление, и мутант вдруг отчетливо уловил запах человечины. Да, именно человечины – живой, окровавленной и потной, а не какой-то там разлагающейся плоти. При этом добыча, как успел почувствовать монстр, скрывалась поблизости.

Хотя слабый ветерок снова быстро сменил направление и запах исчез, ктулху уже сориентировался. Тронувшись с места, он преодолел несколько метров. Остановился. Принюхался. Сделал – по наитию – еще один шаг. И снова учуял запах человека.

Четкий и внятный запах. Не принесенный издалека ветром, а устойчиво исходивший от близко расположенной потенциальной добычи. Скорее всего, неподвижной, так как насыщенность запаха не менялась, чуткий слух мутанта не ощущал подозрительных шумов, а глаза не замечали никакого движения. Следовательно, искомый объект в виде живого человека таился где-то совсем рядом. А то, что он, этот человек, не шевелится, ктулху беспокоило меньше всего. Коли жертва обездвижена, так нашим легче – не надо гоняться по полям и лесам, можно сразу приступать к трапезе.

От приятного предвкушения сытного перекуса у мутанта заныло под ложечкой. Он был уже стар, подслеповат, страдал одышкой. При таких физических кондициях толком не подерешься и не побегаешь. А коли приличная добыча была уже не по зубам, то оставалось питаться всякой падалью. А тут же, считай, под носом свежая белковая пища. Как не возбудиться?

Окончательно забыв о маскировке, ктулху, грузно переваливаясь с лапы на лапу, целеустремленно двинулся вперед. И почти тут же обнаружил вожделенную добычу – возле черного остова дерева, некогда пораженного молнией. Да, там навзничь лежал человек. И хотя он по-прежнему не подавал признаков жизни, чутье не подвело старого мутанта. «Нет, не сдох еще, – мелькнуло в его примитивном мозгу подобие мысли. – Свежатинкой пахнет…»

* * *

– Ага, вижу! – приглушенно воскликнула Мара, следившая за происходящим через оптический прицел винтовки. – Во-он возле обгоревшего ствола валяется. Человек вроде бы.

– Мертвяк? – без особого интереса отозвался Грек.

– Непонятно. Не шевелится вроде. Странный какой-то.

– Чего в нем странного?

– Да одет как-то не по-нашему…

* * *

Громко хрустнула ветка под тяжелой лапой мутанта.

Судорожно дернувшись всем телом, человек открыл глаза. И сразу, еще ничего толком не поняв, инстинктивно провел ладонями по туловищу. Затем начал шарить руками по траве вокруг себя.

Ктулху наблюдал за поведением жертвы со снисходительным презрением. Наверное, примерно так реагирует паук на действия несчастной мухи, угодившей в паутину. Мол, чего дергается? Даже забавно. И очень способствует своими телодвижениями повышению аппетита. Ведь если жертва шевелится, значит, наполнена жизненными соками, будет чем полакомиться.

Мутант издал раструбом нижнего щупальца – того самого, снабженного клыками, – звук, похожий на чмоканье. И сделал еще один шаг вперед. Теперь охотника и жертву разделял какой-то метр.

Монстр уже решил, с чего начнет свою трапезу. Первым делом он распорет клыками шею и, впившись в рану щупальцем, насосется свежей крови. Вволю насосется – ведь подобного деликатеса он не пробовал очень давно. Даже вкус подзабылся. Еще бы не подзабыться, когда месяцами жрешь одну тухлятину. Так и до изжоги недолго…

Увлекшись своими гурманскими фантазиями, мутант перестал обращать внимание на суетливые движения жертвы. Ну, сучит там по земле своими ручонками, и фиг с ним. Конвульсии, наверное, предсмертные. Скоро ручонки эти оторву и зажую по одной. Но сначала займусь шеей и головой. Шею элементарно сворачиваем лапами, затем впиваемся щупальцем. Вот этим.

Наклонившись к жертве, ктулху вытянул в ее сторону нижний «хобот» – как бы примериваясь. И упустил из виду очень важное обстоятельство. Полумертвый вроде бы человек все-таки сумел к тому времени нашарить то, что искал, – рукоять меча, лежавшего в траве. И в тот момент, когда мутант опрометчиво протянул клыкастое щупальце, человек вдруг взмахнул клинком.

Резко взмахнул. От земли. С неожиданной для умирающего силой. Потому как меч-то был не абы какой, а полуторный, так называемый бастард. Ктулху подобного за свое относительно долгое и мерзкое существование в Чернобыльской Зоне отчуждения никогда не видел. Да и не мог, потому что не водилось в Зоне чудаков, таскавшихся со средневековыми мечами.

Вот боевой или охотничий кинжал – это запросто. Но длинный громоздкий бастард… Им ведь еще пользоваться надо уметь, фехтовать, так сказать…

Умирающий человек неизвестного роду-племени, судя по всему, владел таким оружием в совершенстве. Что и продемонстрировал, ловко отрубив мутанту нижнее щупальце почти наполовину – вместе с расположенной там клыкастой пастью.

Жестоко обманутый в самых естественных намерениях – разве не естественно добить и сожрать умирающего хомо? – ктулху крякнул и машинально отпрыгнул назад. Противник тут же воспользовался предоставленным шансом – перекатившись по траве, поднялся на ноги и занял оборонительную позицию.

Нельзя сказать, что он действовал особо проворно. Скорее, мутант, получив неожиданный отпор, растерялся и на какое-то время упустил инициативу. Но в затяжном поединке – даже с потрепанным жизнью ктулху с отсеченной пастью – человек был обречен. Потому что разъяренный монстр по-прежнему имел в своем распоряжении четыре могучие лапы, оснащенные когтями-крючьями, и мощное двухметровое щупальце с колючими присосками. А вот его противник…

Да, он оказался крепким орешком, сильным и умелым бойцом. И сумел выиграть первый раунд, буквально восстав из мертвых под носом ошарашенного ктулху. Более того – исхитрился нанести тому серьезное повреждение. Однако это спасение потребовало от бойца запредельного напряжения сил и слишком большого расхода энергии. Той самой энергии, которая, согласно законам физики, не берется из ниоткуда сама по себе. Откуда же ей было появиться у израненного человека, балансировавшего между жизнью и смертью на протяжении нескольких часов, а то и суток? Вопрос, как говорится, риторический.

Вот почему неизвестный боец лишь отсрочил свою гибель, продолжая оставаться в смертельной опасности. Отсрочил, по сути, не осознавая данного обстоятельства, действуя исключительно на рефлексах. Сейчас сознание начало потихоньку возвращаться к нему. Но что толку от сознания, если тело не в силах выполнять его команды?

Поднявшись, человек покачнулся, с трудом удержавшись на ногах. Даже меч опустил, уткнув кончик лезвия в землю. Легким не хватало воздуха – из горла вырывалось хриплое, надсадное дыхание. Кружилась голова, перед глазами вращались розовые круги.

Он еле различал массивную фигуру монстра, маячившую на расстоянии не больше трех метров. Вдобавок она еще и начала двоиться. Человек почувствовал, что вот-вот упадет, так и не сумев достойно встретить врага в своем последнем поединке. Эх, хотя бы несколько минут на передышку. Хотя бы минуту…

Но ктулху не собирался предоставлять отсрочку обреченному на смерть. Потерпев неудачу в первой попытке, теперь монстр намеревался покончить с ерепенистым хомо быстро и без новых осечек. Более того. Невзирая на охватившую его ярость, мутант смекнул, что «очень длинный кинжал» представляет в руках противника грозное оружие. Такое, что ни лапой, ни щупальцем не перешибешь. Вот если бы…

Взгляд ктулху упал на верхушку камня, торчавшего из травы. И хотя камень – натуральный валун – на треть врос в землю, монстра это ничуть не смутило. Присев, он несколькими рывками раскачал валун и вытащил его на поверхность. Затем обхватил лапами, встал, поднял над лысой башкой и, издав грозный рык, двинулся на врага.

А тот не мог даже шагнуть с места, чтобы занять более удобную позицию, потому что с трудом удерживал равновесие на подгибающихся ногах. Разве что зрение чуть сфокусировалось, фигура мутанта, по крайней мере, перестала двоиться в глазах. Да что толку разглядывать урода, коли сил нет даже на то, чтобы поднять оружие? Мечом, разумеется, двухпудовый валун не отразишь, но можно хотя бы попытаться нанести удар. Правда, прежде необходимо сократить дистанцию. А перед этим надо вскинуть меч. Но он, кажется, весит все десять пудов. Или руки так ослабли?

И тогда человек зарычал – с такой бешеной яростью, что даже видавший виды ктулху на мгновение остолбенел. Продолжая рычать, боец схватил рукоять бастарда обеими ладонями и, побагровев от напряжения, вскинул оружие вверх.

Это был миг торжества человеческого духа. Увы, именно что миг. Неизвестный покачнулся. И, пытаясь устоять на ногах, отступил на шаг назад. Чем лишь усугубил ситуацию. Плотный с виду дерн оказался мягким мхом, скрывавшим впадину – обычная история в заболоченных низинах. Оступившись, человек потерял равновесие и упал навзничь, едва удержав меч в правой руке.

Мутант будто бы ожидал подобного развития событий. Преодолев одним прыжком расстояние до поверженного противника – жесткие крылья на хребте со скрипом вздернулись и опустились, словно створки ставней, – ктулху приземлился рядом. Да так удачно, что сразу наступил лапой на руку с мечом, вдавив ее в почву.

Теперь жертва была не только обезоружена, но и практически обездвижена. Оставалось выполнить завершающее действие – размозжить череп валуном. Эту процедуру ктулху освоил, можно сказать, с пеленок. Свежие мозги хомо, к слову, настоящий деликатес. Для тех, разумеется, кто знает толк в здоровой диетической пище.

От гибели распластанного на земле человека отделял миг. Монстру даже не требовалось напрягаться, чтобы швырнуть валун, – просто разожми лапы, и тот сам рухнет на голову обреченному на смерть пришельцу из другого мира.

И все-таки незнакомец не умер…

Выстрел сухо треснул, казалось, где-то в отдалении. Но пуля на то и пуля, чтобы преодолевать большие расстояния за считаные мгновения. Так вот, пуля, выпущенная Марой из винтовки LR-300, долетела до цели за одну миллисекунду – что не удивительно при начальной скорости около тысячи метров в секунду – и угодила точно в буркало монстра, войдя в глазницу сверху вниз под небольшим углом и застряв в задней стенке черепа.

Но, как и предсказывал Грек, подобное ранение не произвело особого эффекта в случае с ктулху. Зато именно данное обстоятельство парадоксальным образом спасло неизвестному человеку жизнь. Потому что мутант не выпустил валун из лап, а, дернув простреленной башкой, рефлекторно отступил на шаг в сторону. Где его и поразил второй выстрел – из автомата «Вал» со встроенным глушителем.

Этот выстрел оказался для ктулху смертельным. Бронебойная пуля калибра 9×39 мм снесла монстру затылочную часть со всем ее мозговым содержимым. И он завалился на бок по соседству с намеченной жертвой, так и не испробовав вожделенной свежатинки…

* * *

– Вот что значит подходящий калибр в руках настоящего охотника, – с иронией заметил Грек, опуская автомат. – Вот теперь упырь готов.

– В буркало я ему попала, точняк, – с раздражением отозвалась Мара. – Между прочим, я тебя не просила вмешиваться.

– А я тебя просил не поднимать шума. Что, руки зудят? Или этого полудохлого чудака пожалела?

Девушка ответила после паузы, поправив светлый завиток, выбившийся из-под защитного шлема:

– На фига мне его жалеть? Просто любопытно, откуда он здесь такой взялся. Это же меч у него?

– Он самый.

– А что за странный прикид? Вон та блестящая хрень – это что?

– Эта блестящая хрень называется кольчугой, – задумчиво произнес Грек. – Ладно, пойдем глянем на твоего чудака. Заодно отпилишь монстру башку – будет тебе трофей для коллекции.

Он хохотнул.

– Не нужен мне такой трофей. – Мара брезгливо поморщилась. – Ты же ему полчерепа снес, снайпер… Кстати, ты-то зачем стрелял? Получается, тоже пожалел этого типа?

– Еще чего, жалеть кого ни попадя. Жалость, она у квазимухи в попке.

– Тогда зачем?

– Да так… Глазомер хотел проверить.

Глава первая
Заказ

Картинка на записи была смазанная и мутная. Специалист сразу бы определил, что оператор снимал с приличного расстояния и, видимо, через стекло. Да и качество звука оставляло желать лучшего. Тем не менее речь двух собеседников, запечатленных на цифровую видеокамеру, звучала достаточно отчетливо. Хотя и приглушенно.

«Почему вы уверены, что «панацея» находится именно у него?» – спросил мужчина в кителе без погон, сидевший спиной к объективу: на экране монитора виднелся лишь темноволосый затылок с короткой стрижкой.

«Потому что уверен, – резко отозвался второй мужчина. – Я привык отвечать за свои слова. Надеюсь, вы тоже, капитан».

В отличие от собеседника он располагался лицом к камере, поэтому можно было различить светло-серый пиджак, кремовую рубашку и широкоскулую физиономию, обрамленную седой бородой.

«Я почему уточняю, Илья Владиленович? – без эмоций произнес капитан, словно не заметив выпада в свой адрес. – Видите ли, артефакт «синяя панацея» очень редкий, поэтому желающих заполучить его очень много. Такая информация обычно не афишируется».

«Повторяю – у меня надежные источники. Надежнее не бывает».

«Что ж… – Собеседник помолчал. – Тогда я должен уточнить еще один момент. Возможность договориться по-хорошему однозначно исключается? Так?»

«Так. Добавлю для пущей ясности – мне он «панацею» не продаст. Ни за какие деньги».

Бородатый взял со стола фужер с темным напитком, отхлебнул. Еще раз отхлебнул. Небрежным движением вернул фужер на стол – так, что напиток едва не выплеснулся на скатерть. Он заметно нервничал, этот Илья Владиленович.

А вот его собеседник в кителе внешне казался спокойным. Сидел неподвижно, не поворачивая головы. Ни дать ни взять – манекен.

«А зачем ему знать имя покупателя? – все тем же ровным голосом произнес он. – Имя совершенно необязательно указывать. Главное…»

«Поздно об этом рассуждать, – оборвал Илья Владиленович. – Он знает, кто выступает заказчиком. И уж точно способен умножить дважды два. Вы же сами сказали, что артефакт редкий и очень дорогой, верно? Поэтому он сразу просечет, кто заказчик. И откажет. Или заломит совершенно несусветную цену. Чтобы поиздеваться. Понимаете? Время переговоров прошло. Понимаете?»

«Теперь – да. Что же… Но и вы поймите меня. Если нельзя купить, то остается только… кхм… отобрать. А это, учитывая личность владельца, задача чрезвычайно сложная. Скажем…»

«Меня не интересуют подробности. Делайте, что хотите. Хоть в плен его захватывайте, пытайте, не знаю… Можете хоть кожу с него заживо снять, разрешаю. Мне нужен результат! И чем скорее, тем лучше. Вы беретесь за работу?»

«Хм… Это очень сложная работа. И, в некотором роде, деликатная. Особенно – с учетом срочности. Боюсь, она влетит вам в копеечку».

«Я плачу не в копейках, а в евро. Так что вам нечего беспокоиться».

«Ну что же… Если срочно…»

«Очень срочно! Замечу, капитан, мне вас рекомендовали, как специалиста по решению подобных задач. Для меня это в прямом смысле вопрос жизни и смерти. Если вы сомневаетесь в своих силах, откажитесь прямо сейчас. Я не могу впустую терять время».

«Я понимаю ситуацию, Илья Владиленович. И возьмусь за работу. Но… мне потребуется аванс».

«Я догадываюсь. Однако должен вас предупредить. Условия контракта не предусматривают разрыва. Взялись – обязаны выполнить. Никакие оговорки о форс-мажорных обстоятельствах со мной не прокатят. Если мой сын умрет – вы тоже умрете. И не один. Учтите, я все знаю о вашей семье».

…Капитан ответил после тягучей паузы:

«Я всегда выполняю контракт. И знаю, с кем имею дело. Не стоит меня пугать – это излишне».

«А я и не пугал. Я лишь информировал об особых условиях контракта… Хорошо. Давайте пройдем в другое помещение».

Илья Владиленович поднялся из-за стола и, показав рукой, направился к двери – она виднелась в глубине комнаты. Капитан последовал за ним, так и не повернувшись к объективу камеры лицом…

– Это все? – спросил высокий мужчина в очках, просмотревший запись встречи на мониторе. – Не густо.

Он был в сугубо гражданском облачении – кашемировом двубортном костюме, серой рубашке, галстуке. И напоминал киношного интеллигента – ученого, профессора университета. Но в подтянутой фигуре чувствовалась хищная сила, а низкий голос звучал требовательно, с командирскими нотками.

– Так точно, товарищ генерал, все, – с готовностью отозвался человек в военной форме, стоявший сбоку. – К сожалению, мы поздно узнали о встрече. Да и подходы там сложные. Кроме этой записи, получить ничего не удалось.

– Не сказать, что особенно информативно… А капитан этот, похоже, тертый калач. Как будто знал, что за ним ведется наблюдение.

– Вряд ли знал. Скорее, просто всегда очень осторожен. Нам так и не удалось зафиксировать его на выходе. Как сквозь землю провалился. Но зацепки есть.

Генерал достал из пачки, лежащей на столе, сигарету. Щелкнув позолоченной зажигалкой, закурил. И только потом, выпустив облачко дыма, отреагировал на слова подчиненного:

– Зацепки? Конкретизируй, майор.

– Есть основания считать, что с Ланским встречался некто Олег Юргенс, бывший офицер спецназа.

– Прибалт, что ли?

– Немец. Вернее, отец – немец, но из обрусевших. А мать – наша, местная, из Житомира. Так вот, этот Юргенс несколько лет назад подозревался в контрабанде оружия. При аресте оказал вооруженное сопротивление, убил сотрудника полиции. Обратите внимание – на тот момент Юргенс находился в чине капитана. На какое-то время его следы затерялись. Но потом он всплыл на территории Зоны. В настоящее время командует группировкой армейских сталкеров.

– Понятно. – Генерал криво усмехнулся. – Имеет «крышу» в Министерстве обороны, выполняет их «деликатные» поручения. Взамен пользуется иммунитетом от уголовного преследования, как и весь этот сталкерский сброд из бывших вояк. Верно?

– Так точно, так оно и есть. Всем армейским сталкерам путь в нормальную жизнь заказан. Вот почему Юргенс так осторожничал. Он входит в список особо опасных преступников и объявлен в международный розыск. Любой полицейский имеет право его пристрелить на месте, если опознает.

– И, несмотря на это, Юргенс все-таки приехал в Киев на встречу с Ланским?

– Именно так. Видимо, овчинка стоит выделки. Судя по всему, уж очень большой куш на кону. К слову, в Зоне Юргенса знают как Капитана Вальтера.

– Псевдоним?

– Скорее, кличка. Прозвище Вальтер прилипло к нему давно, еще со времен службы. По слухам, он не расстается с наградным «Вальтером», полученным в начале нулевых. Вот тогда сослуживцы и прозвали так. А в Зоне, сами понимаете, паспорта ни у кого не спрашивают. Так Юргенс стал Вальтером.

Генерал затушил в пепельнице сигарету и с жестким прищуром взглянул на собеседника.

– Значит, ты полагаешь, что человек на записи и Юргенс – одно и то же лицо? То есть этот самый Капитан Вальтер?

– Практически уверен. Нужно лишь получить подтверждение. И мы получим. Рано или поздно Вальтер обязательно свяжется с Ланским. А тот у нас под колпаком.

– Ну-ну… Собственно, мне все равно: Юргенс он, Вальтер или револьвер системы Нагана. Меня интересует «панацея». Вот она не должна пройти мимо нас… А у Ланского на самом деле критическая ситуация с ребенком?

– Похоже, что да. По нашим данным, пацан сейчас лежит в клинике, врачи ввели его в искусственную кому. Ланской чего только не перепробовал, возил его и в Израиль, и в Германию. Не помогло. Традиционная медицина оказалась бессильна. Тогда он начал искать альтернативные способы. Собственно, потому мы и взяли это дело под особый контроль – в связи с вашим поручением.

Генерал задумчиво покачал головой. Да, он давал такое поручение. Однако не по собственной инициативе. Таково было требование «особо важного лица», службу безопасности которого генерал Калина возглавлял. «Лицо» патологически опасалось за свою жизнь, поэтому усиленно собирало артефакты, обладающие доказанным лечебным эффектом. И много чего уже насобирало, в том числе и при активном содействии генерала.

В этой оригинальной коллекции «препаратов альтернативной медицины» имелись «браслеты», «живая вода», «зрачки», «веретено»… И даже экземпляр «бодяги», запечатанной в специальном контейнере. Но самые ценные артефакты, способные в буквальном смысле исцелить мертвого, в коллекции пока отсутствовали. Потому что являлись уникальными, то есть такими, о которых все слышали, да мало кто видел.

Легендарными, короче говоря, они являлись. А при подобном раскладе даже очень сильного хотения даже «особо важного лица» – да хоть трижды «особо важного»! – недостаточно. Уж больно много желающих было заполучить вещь, которую сталкеры искали годами.

К таким легендарным и крайне редким лечебным артефактам-препаратам относилась в первую очередь «синяя панацея» – кристалл, внешне напоминающий заледеневший цветок кувшинки, вроде бы как бесцветный, белесый, но с ярко полыхающим синим пламенем внутри. Вылечить, по слухам, этот артефакт мог от любого заболевания: хоть от рака мозга, хоть от лихорадки Эбола, да хоть от цирроза печени, вызванного чрезмерным употреблением самогона, настоянного на волчьей ягоде. И даже в случае смертельного ранения кристалл мог спасти – главное, как говорили, успеть засунуть его в рану, а дальше он уже сам лучше Склифосовского разберется, что к чему.

В общем, считай, волшебная палочка-выручалочка направленного действия – воскрешения из состояния «полумертвец». Не удивительно, что трусоватое «лицо» прямо-таки грезило о чудо-средстве. Но мечтать, как говорится, не вредно. В реальности «панацея» не то чтобы ускользала из рук, а куда хуже – вовсе не давала знать о своем местонахождении. Слухов, правда, ходило много. Однако все они на поверку оказывались липой или умышленной дезинформацией. И вот вроде бы появился конкретный след.

– Это что же выходит? – пробормотал Калина. – Ланской получил надежную наводку на владельца «панацеи» и привлек к операции Вальтера?

– Выходит, что так, товарищ генерал.

– Хреново выходит, товарищ майор. Олигарх информацию добыл, а мы, получается, проморгали. Спецы, называется.

– Все деньги, – глубокомысленно изрек майор. Его тонкие черты лица с удлиненным носом уточкой и плутоватые, бегающие глаза вызывали ассоциацию с лисой.

– Чего-о?

– Деньги правят миром, я хотел сказал. Он же олигарх, миллиардер…

– А ты, майор, что, за доброе слово работаешь? – генерал вспылил. – Вы, дармоеды, тоже не нищенствуете. Знаешь, сколько простой учитель в нашей стране получает? А рядовой мент?.. Хочешь в патрульно-постовую службу вернуться? Ты ведь там, кажется, начинал?.. Горбатиться надо, землю рыть, а не о чужих деньгах рассуждать… Кстати, когда состоялась встреча Ланского с Вальтером?

Майор, малость растерявшийся после внезапного наезда начальства, зачем-то взглянул на наручные часы и доложил:

– Около трех суток назад.

– Че-е-го? – Генерал аж приподнялся со стула. – Трое суток? И ты лишь сегодня поставил меня в известность?

– Так вы же, товарищ генерал, за рубежом находились. Сопровождали «первого» в загранпоездке.

– Я, Бобок, без тебя знаю, кого сопровождал.

Калина помаячил около стола на полусогнутых ногах, но обратно садиться не стал – подошел к окну и остановился там, глядя во двор. Разглядывать, собственно, было нечего – двор внутренний, одни автомобили и никаких достопримечательностей. Генерал, однако, и не рассматривал. Он уже пожалел о том, что вспылил, и теперь восстанавливал утраченное психическое равновесие.

Калина знал, что раздражение отнюдь не признак силы. Скорее, наоборот, оно выдавало неуверенность. Майор Бобок, как считал генерал, в принципе, действовал верно, инструкций не нарушал. И в целом добросовестный исполнитель. А вот у него самого в последнее время нервишки начали сдавать. Что и неудивительно, у любого сдали бы при таком дурдоме. А он все-таки не мальчик.