Что есть современная литература? Каким мерилом она измеряется? Уж точно не с помощью литературных премий. Однако, обладание определённым званием всегда придавало весь в глазах большинства. Оттого на обложки книг то и дело выносится гордое звание номинанта или лауреата. Так порою легче продать, особенно труд писателя, некогда сумевшего добиться признания в узких кругах. В современной России дело с литературными премиями обстоит не очень хорошо. Вернее, они существуют, но не несут требуемого от них определяющего значения. Каждая из них – своё собственное направление, выбирающее литературу по заранее заданным условиям. Поэтому, дабы помочь читателю ориентироваться в мире российских литературных премий, выпущено данное издание.

Всего охватить невозможно. Первоначально взяты для рассмотрения лауреаты следующих премий: Русский Букер, Национальный бестселлер, Ясная поляна, Большая книга и НОС. Учитывая необходимость ежегодного обновления издания, в последующем планируется пополнение новоиспечёнными лауреатами в том числе и с добавлением иных премий, первоначально оставшихся без внимания. Разумеется, тут интерес в первую очередь должен исходить от организаторов, либо непосредственно от читателя.

Премии решено расставить не по их весу в глазах читающей публики и не по алфавитному порядку, за основу взят год первого вручения. Сама структура каждой премии подразумевает её общую характеристику с последующим перечислением непосредственно лауреатов, где указывается год вручения и (год написания или издания) премированного писателя или лауреата. Если премия вручалась не за произведение, а за некие заслуги, то они просто указываются, без какого-либо дополнительного комментария, поскольку негоже прилагать старание к объяснению там, где никто не сообщил конкретики по сделанному из личных побуждений выбору. Часть публикаций повторяется – это сделано для удобства.

Дополнительного раскрытия содержание не требует. Читатель и без лишних объяснений поймёт, по какому принципу наполнялся данный труд. Вместе с тем хочется поделиться огорчением, выраженным через невозможность стать причастным к чтению некоторых отмеченных премиями произведений, что связано с необязательностью самих организаторов. Лауреаты продолжают оставаться важной составляющей частью премии на протяжении года, тогда как впоследствии они чаще всего забываются, причём вместе с премированными произведениями. Разве премии существуют ради сегодняшнего момента? Наоборот, принимающий лавры писатель должен стремиться сделать своё произведение более близким к читателю, если не сразу, то спустя время. К сожалению, спустя время обычно наступает полное забвение.

Выраженное тут мнение остаётся частным мнением составителя. Необходимо помнить, литература всегда воспринимается человеком с высоты жизненного опыта и, следовательно, сформировавшихся предпочтений. Говоря кратко: если не нравится одному, это может нравиться другому. А значит и не требуется создавать самому себе воинственное настроение. Наоборот, точку зрения оппонента следует принять в качестве допустимой, но никак не воспринимаемой за обязанную быть оспоренной. Лучшим способом станет вступить в диалог с другими читателями, писателями или составителем сего издания, используя корректные выражения. Ведь литература – это борьба внутри человеческого социума за право на самовыражение. Значит, достаточно оказаться услышанным, чтобы другие поняли, каков ваш собственный жизненный опыт, если он подразумевает высказываемое лично вами мнение.

Если вы решились на знакомство с лауреатами современных российских литературных премий, тогда не обходите вниманием и сайт http://trounin.ru – постарайтесь увидеть литературу в большем смысле, нежели того желаете. Наши современники заслуживают внимание, а ещё больше они хотят слышать мнение читателей, каким бы оно не являлось. Но и про мастеров пера прошлого забывать нельзя, о чём будет сообщено в других изданиях, обязанных когда-нибудь увидеть свет.

Русский Букер

О премии

Премия «Русский Букер» создавалась для возрождения художественной литературы на всём пространстве говорящих на русском языке людей. Ставилась задача позволить быть коммерчески успешными произведениям, поддерживающим «традиционную для русской литературы гуманистическую систему ценностей». Задуманное оказалось нереализованным. За всё время существования премия себя не оправдала, каждый год выбирая победителем писателя, создавшего труд, далёкий от понимания русским человеком окружающей его действительности. Шла прямая пропаганда не русских, а западных ценностей. Либо наоборот, перед Западом показывалась литература, которой не суждено создать и близкого подобия произведений, создававшихся в России на протяжении XIX века. И не приходится удивляться, почему год от года «Русский Букер» терял авторитет среди нарождающихся премий. Будучи вручён двадцать шесть раз, он столкнулся с отторжением спонсоров, вследствие чего появилась необходимость пересмотреть смысл существования, изыскав требуемое читателем преображение к истинно русской гуманистической системе ценностей.

С первых лет вручения «Русский Букер» поддержал стремление писателей к модернистическим изысканиям. Это произошло согласно склонности деятелей от литературы находить нечто новое, далёкое от социалистического реализма. Их не устраивала необходимость воспевать подвиги народа, идеализировать должное оказаться вскоре утраченным. Допускались истории о выдуманных обстоятельствах, поток сознания, произведения по мотивам громких событий. Но уже в девяностые среди лауреатов премии всё чаще возникала необходимость писать об общем упадке культуры. Писатели громко провозглашали факт разложения устремлений общества. Вместо пути к светлому будущему, они собственное настоящее пытались применить в отношении прошлого, прибегая к использованию лишь мрачных оттенков.

Возникла необходимость выпячивать присущее западным писателям чувство эгоизма, выпестованное философией солипсизма, когда ничего не имеет значения, кроме осознающей действительность личности. Какие бы процессы не происходили в мире, они оказывались не подлежащими воспроизведению на страницах произведений. Бралась выдуманная обстановка, неизменно присутствующая в телевизионных и газетных сюжетах, основанная на провокационном осознании случающихся событий, из-за чего новость-муха раздувалась до слона-сенсации, невзирая на везде и всегда встречающиеся случайности. Само по себе сформировалось новое направление в мышлении писателей, считавших необходимым о том писать, как о неоспоримом факте нашей жизни.

Не случайно придуман термин сексуального реализма, оный заменил собой реализм социалистический. Можно смотреть шире, видя в качестве лауреатов сторонников сугубо мрачности. Не повседневность они описывают. Отнюдь, лауреаты «Русского Букера» погружены в некий фантастический мир, изыскивая в нём сюжеты для произведений. Насколько он мрачен, о том можно судить, стоит ознакомиться с некоторыми случайно выбранными произведениями. Обязательно там встретится правдоискатель, вынужденный мириться с непотребством нависшей над ним действительности. Только этот правдоискатель чаще представлен раздутым комплексом, причём присущим не ему, а писателю, чей подход к изложению позволил его совести подобное сочинить.

Всему нужно время. И премиям оно требуется в той же мере. Не сразу удаётся установить, какой стороны следует придерживаться. Но «Русский Букер» успел обрести определённую нишу, согласно которой и находил лауреатов. Поэтому, когда читатель берётся за книгу, видит на её обложке будто бы гордую надпись «Русский Букер», он скорее откажется, сделав выбор в пользу другого произведения. Почему? Знакомиться с историями, лишёнными правдивого восприятия действительности, может каждый, но всегда ожидая нечто радужное. Не могут герои художественных произведений постоянно жить среди неадекватности. Это грозит депрессией, от которой всегда хочется найти спасение.

«Русский Букер» не должен восприниматься ведущей литературной премией России, что-то определяющим или должным внести важную составляющую в бытие россиян. Не для того он создан. Ему полагается показывать мрачность обыденности, специально выдуманную как раз под нужды западного читателя. Вот он поймёт подобную литературу. Ему ведь интересно, как гниёт Россия. Благо лауреаты «Русского Букера» такие ожидания оправдывают.

1993 Марк Харитонов «Линия судьбы, или Сундучок Милашевича» (1992)

Список лауреатов литературной премии «Русский Букер» открывает роман Марка Харитонова «Линия Судьбы, или Сундучок Милашевича», написанный в начале восьмидесятых годов, опубликованный в 1992 году. В романе рассказывается о писателе Семёне Кондратьевиче Богданове, чья доля вела его через реалии советского государства с первых дней основания, и в итоге ни к чему не привела. Не приведёт жизнеописание к полезным мыслям и читателя. Харитонов смешал вымысел с ещё большим вымыслом, разбавив повествование порцией хронологических причуд.

О Семёне Богданове известно мало. В действительности, разумеется, такого писателя не существовало. Не существовало и писателя с псевдонимом Симеон Милашевич. Как не существовало исследователя его творчества. Но на страницах произведения одним из действующих лиц найдены свидетельства, сообщающие обратное. Почему бы читателю не попытаться вместе с Марком Харитоновым восстановить фрагменты утраченной биографии и заодно прикоснуться к никогда не написанным художественным произведениям? Желание похвальное, вполне может быть нужное, но скоротечное.

Для начала требуется обвинить писателя Милашевича в плагиате, чтобы усомниться в истинной ценности его произведений. Возникает мысль, будто он брал материал из изданий с низким тиражом, переписывал истории и слегка изменял само повествование. После обвинение потребуется снять, дабы читатель проникся уважением к нему, человеку с трудной жизнью. Жил он в тишине, спокойно работал и старался оставаться незамеченным. Потому и так трудно восстановить его биографию.

Все дальнейшие события в повествовании перемешаны. Они восстанавливаются перед читателем скорее сумбурно, нежели способствуя правильному пониманию происходящего на страницах. Личность Милашевича будет всё чаще отходить на второй план, уступая место исследователю его творчества Антону Лизавину. В разговорах о разном, вплоть до обсуждения присадок для водки, перед читателем пройдёт ряд событий, неизбежно обязанных получать подпитку в виде тех или иных обстоятельств жизни непосредственно Милашевича.

Понять особенности творчества исследуемого писателя сможет не каждый. Трудно разобраться в том, почему, сказывая житие Макария, мораль сведётся к превращению человека в куст. Реальность у Харитонова то и дело искажается. Если с особенностями творческого процесса такое допустимо, то в отношении настоящей жизни – не совсем. Неужели Лизавин мог встретить Милашевича? Только во сне такое возможно. Про инопланетян допустимо не упоминать. Впрочем, чему удивляться – загадок в романе Марка хватает. Было бы желание их разгадывать.

Думается, не Лизавин писал кандидатскую диссертацию о творчестве земляков, а делал это Харитонов, причём рассказывая о судьбе человека, чьи произведения могли бы его вдохновить на литературные свершения. Приходится признать, у Харитонова получилось заинтересовать людей, ежели отлежавшийся в столе роман сразу после публикации получил одобрение. А может быть общественность давно ждала свежего взгляда на литературу: чего-то экстраординарного и далёкого от реалий будней Советского Союза. К тому же хорошо, что неоценённое в двадцатых годах творчество Милашевича, нашло спрос спустя семьдесят лет.

Скорее всего, это именно так. Сошла лавина, обнажив перед читателем сходных по духу с Харитоновым писателей. Их произведения не публиковались в Союзе, либо издавались за рубежом. Не в рамках «Русского Букера», но с помощью других литературных премий их имена стали известны русскоязычному читателю. Но Харитонова можно считать первым среди подобных, какой бы действительной ценностью его произведения не обладали.

Теперь сундучок Милашевича позволительно закрыть – линия судьбы восстановлена. Не в наши дни, а лет через сорок-пятьдесят, кто-то проявит интерес к творчеству писателей девяностых. Марка Харитонова точно не обойдут вниманием.

1994 Владимир Маканин «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» (1993)

Структура произведений Владимира Маканина не так проста, каковой она представляется после прочтения. Сперва кажется, автор испытывает читателя, проверяет его на прочность – сможет ли тот понять, в какие степи унесёт фантазия писателя. И если сможет, то сумеет ли переварить предложенный ему текст, и какой интерпретации он будет удостоен. В случае «Стола, покрытого сукном и с графином посередине» всё оказалось неизмеримо сложно. Само название отдаёт уклоном в модернизм. Поэтому читателю требуется задуматься над осмыслением текста самостоятельно, поскольку Маканин излагает, не предлагая объяснений. Кто захочет понять – поймёт, кто не захочет – удостоит произведение того прозвания, коим оно по его мнению является.

Маканин постоянно возвращает повествование к столу, заново начиная сказывать ещё одну историю. Учитывая малый объём повести, вникнуть в произведение до конца не получается. Пусть над строчками бьются те, кто в том видит смысл. Если смысл не улавливается в общем, значит подобный модернизм остаётся уделом избранных, к коим не всякий согласится себя причислить. Грубо говоря, текст не усваивается и не откладывается, словно его нет. Словно на страницах не описывается ничего кроме стола, покрытого сукном и с графином посередине. Это есть. Оно запоминается. Прочее не так важно, скорее следует размышлять в ином ключе.

Истинный модернист способен написать книгу, просто взирая на мир через преломляющие свет грани стакана. Картинка искажается и позволяет иначе посмотреть на привычные вещи. Стакан можно наполнить разными жидкостями, тогда действительность предстанет в разноцветных красках. Но то стакан – он прозрачный, лёгкий, мобильный, всюду доступный. А вот стол, покрытый сукном, либо без сукна, свойствами стакана не обладает: в нём два удобства – сидеть за ним и лежать на нём. Сквозь стол смотреть не получится – это глупо делать в стране, где практиковаться в постижении дао предпочитают с помощью всё того же стакана. Зато у Маканина есть графин – малая толика здравого смысла. Однако, графин без стола не функционирует. В том-то и беда русского человека – здравый смысл всегда к чему-то привязан, иначе смыслом он не считается, тем более здравым.

Вновь возвращается Маканин к столу, покрытому сукном. С одного положения он с его помощью посмотрел, пришёл черёд занять другую позицию. До того был подход адекватный, и далее будет адекватный, потом уже не будет адекватным, пока адекватность не сойдёт на нет. Читатель внимает, стараясь уловить смысл происходящего. Может следовало представить себя столом, отгородившись от мира сукном? Что до графина, то он останется стоять посередине. Без графина, как оказалось, стол отдельно существовать не может, а значит продолжит стоять на том, кто представляет себя столом. Занимательное получается отождествление живого с неживым, разумного с неразумным, чистого душой с чистым по содержанию.

И снова перед читателем стол. Забыт стакан, не вспоминаются последствия чрезмерно испитой жидкости. С нового листа начинается повествование, словно прежняя жизнь имела значение в свете других обстоятельств, прошедших через иную грань, преломившихся и будто потерявших связь с прежними обстоятельствами. Тот же самый стол, покрытый сукном и с графином посередине, но уже воспринимаемый под другим углом – Маканин занял новую для повествования позицию.

Опять стол, на нём прежнее сукно и неизменно сохраняет срединное положение графин. Они не изменились, изменилось всё остальное. И будет изменяться. И пока Маканин способен менять позиции для восприятия, стол будет им храним.

1994 Булат Окуджава «Упразднённый театр» (1993)

Обществом легко манипулировать. Скажешь людям – это плохо. Люди верят и считают плохим. А скажешь – это гениально. Мало кто оспорит. И только утрата памяти поможет разглядеть в некогда плохом хорошее, в гениальном – посредственное. Всему своё время и всему своё отношение к действительности. Годы пройдут, прошлое будет иметь значение лишь для тех, кто не имеет других аргументов в настоящем. И пока живы свидетели, до той поры они будут нести в себе истинное отношение к нам более неведомому.

На старости лет тянет вспомнить былое. Булат Окуджава взялся рассказать о собственном детстве и показать жизненный путь предков. Биографией его труд не назовёшь, скорее он художественно обработан. Равномерного повествования нет – Булат то о себе рассказывает, то погружается в прошлое, то заглядывает вперёд. Кто знаком с Булатом, тому его подход будет безразличным, а кто об Окуджаве имеет смутные представления, тому содержание «Упразднённого театра» покажется чрезмерным нагромождением со множеством действующих лиц.

В семейных хрониках Булата есть ряд сомнительных моментов. Во-первых, кто тот предок, от которого Окуджава происходит? Он приезжий, толком о нём ничего неизвестно. Он мог быть русским, либо кем угодно ещё. Остальные предки происходили со стороны армян или грузин. Особого значения это для самого Булата не имеет. По тексту нельзя определить, кем же был сам Окуджава. К нему не применишь определение Фазиля Искандера, касательно национальностей среди кавказских народов.

Не имеет значения и тот факт, что в 1924 году в Москве родился мальчик, названный Дорианом, после фигурировавший в тексте под обилием разных имён. Этот ребёнок периодически появляется в тексте, являя собой связующий элемент между настоящим и ушедшим временем. Через него проходят сюжетные линии, тогда как он являет собой их завершение. Мальчик, чаще прочего прозываемый Иван Иванычем, примечательным не является. Талантов в нём вроде бы и нет. На стихотворной ниве он не блистал, музыкальным дарованием не отличался.

Раз проявившись в тексте, Иван Иваныч уступает место на страницах предкам. Булат снова возвращается к ранним событиям. Показывает гражданскую войну. После Окуджава заново описывает рождение Иван Иваныча, чтобы далее рассказывать о событиях 1932 года, красной пропаганде и борьбе с троцкистами в 1937 году. Идеологии столкнулись, никого не пощадив. Кто стоял за действующую власть, тех первыми забрали: отца Булата расстреляли, мать арестовали и сослали в карагандинский исправительно-трудовой лагерь. Ирония в том, что когда Иван Иваныч спрашивал мать о том, может ли кому не нравится их страна, то получил ответ, что кому она не нравится – тот является врагом.

Обществом легко манипулировать. Не существует общественного сознания. Есть идеи, вдохновляющие вершителей. Они долго созревают, мгновенно покоряют умы и обязательно растворяются в безвестности. Но люди живут идеями, подчиняются им, стремятся соответствовать ожиданиям современников. Общество варится, томится в ожидании воплощения кажущихся важными устремлений. Рождаются дети, становятся свидетелями дел родителей, задумывая изменить до них устоявшееся. Кто не сможет пробиться во власть, тот найдёт иной способ сообщить о воззрениях.

Театр предков Окуджавы упразднили. Одних актёров сократили, другим предложили новые роли. Театр никуда не делся, он продолжил функционировать. Упразднённым он оказался для Булата, тогда как кроме него этого никто не заметил. События тех дней давно стали историей. Для Окуджавы они продолжали оставаться частью настоящего. И когда он умер, документальным свидетельством личного восприятия прошлого осталось его произведение «Упразднённый театр».

1995 Георгий Владимов «Генерал и его армия» (1994)

Историческая беллетристика полезна, но её действительное значение трудно понять. Редкий автор повествует именно о том времени, о котором рассказывает. Скорее, он повествует со своего рабочего места, окружённый бытом повседневности и заботами сегодняшнего дня. Поэтому на содержание беллетристики падает тень не прошлого, а авторского настоящего. Касательно произведения Георгия Владимова «Генерал и его армия» – всё так и есть. Казалось бы, Вторая Мировая война, некий гениальный генерал, подчинённые, общее дело, противостояние врагу, стремление развивать успех. Не было бы при этом излишних фантазий. Получилось произведение по мотивам.

Исторический фон реален. Владимов задействовал на второстепенных ролях настоящих участников войны. Но всё-таки они являются второстепенными персонажами описываемого действия. Главная роль отводится генералу и его ближайшему окружению. С первых страниц читатель едет с ними в одном автомобиле, проникается чувствами каждого из них, а после случается то, чего не должно было произойти. Таково краткое содержание произведения. Его вполне достаточно, чтобы знать о чём написал книгу Георгий Владимов.

Читатель желает узнать детали. Какие детали ему важнее? Из чего состоит американский армейский автомобиль Виллис или каким образом складывались судьбы основных действующих лиц? Владимов удовлетворил оба интереса. Сперва он рассказал о Виллисе. Эта машина передвигается по разминированной дороге, везёт генерала. Хорошо бы Виллис подлатать, заменить колёса и двигатель не помешало бы поставить более мощный. Генерал не должен чувствовать неудобств, многое зависит от принимаемых им решений. И кто же является генералом в повествовании? Он – вымышленное лицо. У него вполне может быть прототип, о чём в тексте нет упоминаний. Личность, понимая со слов Владимова, способная и деятельная.

Кто окружает генерала? Люди, прежде всего. Каждого из них Георгий чрезмерно детально описал. Всякая эмоция и маломальское желание не проскользнёт мимо читательского внимания. Кто интереснее – адъютант, водитель, сотрудник Смерша, обыкновенный солдат? Все они важны в одинаковой степени, если не важнее самого генерала, как некоторые из них склонны думать. И не беда, что они выдуманы. Они – единственное украшение повествования, поскольку не претендуют на отношение к истории. И они – те, кто обречён познать на себе горечь войны до самого конца. Чего нельзя сказать о генерале.

Последовательности при повествовании нет. События происходят хаотично. Владимов отступает назад и прыгает вперёд. Чаще так поступают, когда пишут по наитию, имея представление о чём, но не представляя, где надо поворачивать сюжет. Георгий знает, Виллис заедет в лес, там случится непоправимое. До того момента следует наполнить страницы текстом. Так изначально безвестный генерал, чья фамилия долгое время никак не обозначается, прописывается Владимовым за вылитого Власова. Читатель недоумевает: почему всё спокойно, где месиво Мясного Бора, почему не описываются реалии 2-й ударной армии, отчего так нелепо изображается спасение важного человека, когда пробиться к генералу практически не было никакой возможности. Просто перед читателем не Власов, а, продолжающий оставаться безвестным, генерал, пусть уже и с фамилией, ничего никому не говорящей, ибо с такой фамилией генералов в рядах Красной Армии в период Великой Отечественной войны не было.

Что не касается напрямую повествования, о том Владимов позволил вольные предположения. Его упоминания о Гражданской войне лучше лишний раз не упоминать, в той же мере не следует ссылаться на думы действующих лиц о том, что кто-то из них мог стать диктатором Советского Союза. Не надо трогать без надобности исторический фон. Он – конструкция шаткая, и без того грозящая обвалиться при желании разобраться в имеющемся на страницах. Существование генерала стоит допустить. К его окружению нужно проявить симпатию. Нам всё равно не дано знать, как обстояло дело на войне в действительности. Мы можем верить очевидцам. Можно верить и лицам посторонним. Достаточно верить, тогда любая информация, подаваемая под видом правды, будет восприниматься в качестве правды.

Виллис грыз русскую землю, впиваясь колёсами во фронтовую дорогу – Владимов внёс вклад в понимание людей на войне, усеяв фронтовую дорогу опасностями. Смерть нёс случайный снаряд, пущенный случайной рукой – Владимов дал русской земле вспомнить об испитии ею крови павших бойцов, разными путями шедших к единому итогу жизни.

12 3 4 5 ...8 След.

Лауреаты российских литературных премий

Предисловие