Железный комендант

Глава 1

Машина летела по бездорожью на максимальной скорости. Свет фар выхватывал из темноты то искореженные ветрами ветви деревьев, то кусты, то детали рельефа – холмистый склон, поросший густой травой, живописную долину. Ветров резко бросил руль вправо, и колеса запрыгали на камнях, вспенили воду. Ручей был неглубокий, но с быстрым течением. Потоки воды веером разлетались из-под колес, захлестывали лобовое стекло. Водителю пришлось включить дворники. Преодолев водную преграду, машина выскочила на берег и вновь затряслась на ухабах. Он должен был успеть, успеть во что бы то ни стало. До поселка, где располагалась комендатура, минут пятнадцать езды. Вывернув из-за сопки, Ветров увидел озеро огоньков внизу – это светились окна в домах. Дорога пошла под гору. Данила выжал газ до отказа. «УАЗ» громыхал, как разбитое корыто, – того и гляди развалится, но он не обращал на это внимания. Его глаза были прикованы к светившимся в темноте окнам. Где-то там был и его дом. Душу терзала тревога. Поселок быстро приближался, и нехорошее предчувствие росло.

Вот он уже на главной улице, освещенной фонарями. Свернул в знакомый переулок – и едва не закричал от ужаса. Его дом был объят пламенем. На какое-то мгновение за клубами дыма ему почудились черные тени, метнувшиеся от дома в кусты. Данила в отчаянии ударил по тормозам, выскочил из машины и побежал к дому. К двери подойти было невозможно, тогда он бросился к окну. Отовсюду било жаркое пламя. Ветров чувствовал, как горит на нем одежда, скручиваются от жара волосы. Внезапно окно распахнулось, и он увидел жену. Одежда на ней горела. Крича от боли, она протянула к нему руки… и тут на нее рухнуло перекрытие. Язык пламени с воем вырвался из оконного проема и ударил Даниле в лицо, сжигая кожу, волосы, выжигая глаза. На долю секунды он увидел перед собой разверзшийся ад и… с хриплым воплем подскочил на кровати.

Сердце колотилось как бешеное. С трудом поднявшись, Ветров на подкашивающихся ногах прошел на кухню, налил кружку воды и залпом осушил ее. В окно лился бледный утренний свет. Из-за черных вершин могучих елей медленно поднималось солнце. Обессиленный, он опустился на табуретку и смахнул с лица капли холодного пота. Кошмарные видения медленно отступали…

Он не знал, как на самом деле погибли его жена и сын. Ему сообщили позже, по рации. Данила приехал на пепелище, долго ходил по месту, где раньше стоял дом, месил жижу из остывающих головешек и воды, пока кто-то не увел его. Похороны он помнил плохо. Казалось, рассудок его помутился от осознания собственной вины в гибели самых дорогих ему людей. В том, что пожар не был случайностью, Данила не сомневался ни на йоту.

Будучи начальником отделения пограничной береговой охраны, он наступил на хвост местной рыбной мафии, специализировавшейся на вылове ценных пород рыбы, крабов, моллюсков. За небольшой промежуток времени – с июня по февраль – тысячи тонн «неучтенки» синего камчатского краба и краба-стригуна ушли, минуя российскую биоресурсную охрану, в южнокорейский город Пусан, а оттуда – в Японию. От своего информатора Данила узнал, что на берегу, в глухом районе, работает целый подпольный завод по переработке добытых морепродуктов. А в ходе операции выяснилась еще одна немаловажная деталь: оказалось, что у капитанов задержанных браконьерских судов имелась точная информация о расстановке сил береговой охраны в территориальных водах и исключительной экономической зоне России. По всему выходило, что на бандитов работал кто-то из своих.

Вскоре после операции ему позвонили и предупредили, чтобы не лез куда не надо, но он послал звонившего «по матушке», а все собранные материалы по рыбной мафии передал в управление. А потом был пожар…

Когда спустя некоторое время после похорон Ветров вновь приступил к своим обязанностям, то понял, что за время его отсутствия ничего не изменилось. Подпольный консервный завод продолжал работать, а морские деликатесы все так же вылавливали как местные, так и японцы. Сволочей, что подожгли его дом, он не смог найти – постоянно мешала местная полиция, прикормленная бандитами. Все вокруг кормились с браконьерства – начиная от бомжей, работавших грузчиками на консервном заводе, и заканчивая отдельными представителями руководства края. Он словно бился головой о стену, но все его усилия были напрасны. И тогда он сорвался. Как-то ночью Данила взял со склада конфиската на заставе взрывчатку, заминировал консервный завод и взорвал его к чертовой матери. В душе как-то разом потеплело от созерцания того, как на месте заводских корпусов поднимаются грибовидные облака взрывов, как огненный смерч сметает постройки и технику. Затем бритоголовые «быки» из охраны подняли в воздух вертолеты. Началась такая свистопляска, что только держись. Ветрова спасли выучка, физическая выносливость и опыт – годы, проведенные на границе с Афганистаном, где боестолкновения с бандами наркокурьеров были обычным делом.

Как раз тогда, в мае, в Охотском море проводилась пограничная операция по противодействию незаконной добыче водных биоресурсов «Волна». После всей этой ночной кутерьмы, наскоро переодевшись и умывшись, он на рассвете вышел в море на борту пограничного сторожевого катера «Грозный» Северо-Восточного пограничного управления береговой охраны ФСБ России. Операция была назначена на полдень, но Данила решил ударить раньше, чтобы обеспечить себе хоть какое-никакое алиби. На нарекания начальства ему было наплевать.

В ходе рейда в море обнаружили сотни две немаркированных крабовых ловушек. Затем патрульный катер засек судно под камбоджийским флагом. Началось преследование, стрельба. Чтобы остановить браконьеров для досмотра, он попросил по рации поднять в воздух вертолет с оперативной группой ФСБ. Со сторожевика, что находился неподалеку от них, обещали помочь. Но шли минуты, судно уходило к японским берегам, а поддержки все не было. Дали предупредительный залп осветительных ракет. Браконьеры немедленно ответили залпом из крупнокалиберного пулемета. Данила едва успел пригнуться. Иллюминатор рядом разлетелся на осколки, две пули прошили стальную обшивку. Командир группы отдал приказ стрелять по корме браконьерского судна, чтобы повредить энергетическую установку. Дали залп, но браконьеры каким-то чудом уклонились. Пули попортили правый борт, рубку, но это никак не сказалось на скорости и маневренности противника. По рации пришел приказ прекратить преследование, так как судно уже вышло в территориальные воды Японии. Якобы командование уже связалось с береговой охраной Японии и те сами разберутся с браконьерами.

– Как же, разберутся, – хмыкнул Данила и отобрал рацию у командира группы. – Повторите, вас не слышно. Повторяю, не слышно!

Отключив приемник, он приказал командиру бить на поражение: «Всю ответственность беру на себя».

Чувствуя себя в полной безопасности, браконьеры обстреляли их на прощание из пулемета. На «Грозном» полетела навигационная РЛС. Одному из матросов пробило плечо. Данилу и самого зацепило осколками.

– Ну все, суки, доигрались, – процедил он сквозь зубы и грозно посмотрел на бледного командира. – Топи их!

Вопросов больше не было. Пограничный катер дал залп из артиллерийской установки. Снаряд попал в боезапас, отчего корабль браконьеров буквально разорвало пополам. В считаные секунды остатки судна, объятые огнем, затонули. Спастись никому не удалось. Из экипажа пограничного катера никто серьезно не пострадал, однако само судно нуждалось в серьезном ремонте.

В порту их встречала целая делегация из управления. Начальник так орал, что половина личного состава едва не оглохла, а вторая часть находилась в предобморочном состоянии. Когда после обеда Данила явился в управление для «прилюдной порки», его ждал сюрприз. Оказалось, до этого по телевидению выступал президент, который во всеуслышание заявил в ответ на ноту протеста со стороны японского правительства, что пограничники действовали правильно и так будет со всеми, кто проявит агрессию по отношению к гражданам Российской Федерации. Поэтому удивленный не меньше его начальник управления зачитал приказ о присвоении Даниле Андреевичу Ветрову внеочередного воинского звания и о его переводе в пограничное управление ФСБ России по Хабаровскому краю на должность начальника одной из комендатур. А он-то думал, что так и умрет капитаном… Но начальству, как говорится, виднее. Оно и перед руководством страны отличилось, и от строптивого героя избавилось.

Впрочем, герою было все равно. Наскоро собравшись и простившись с родными могилами, майор Ветров отправился в почетную ссылку. На новом месте ему выделили дом в селе. Пара дней ушла на то, чтобы ознакомиться с обстановкой и принять дела у своего нового заместителя. С самим комендантом, майором Пилипенко, на чье место был назначен Ветров, приключилась темная история. Он пошел поохотиться – и исчез. Ни тела, ни даже следов коменданта обнаружить не удалось, несмотря на то, что силами местного погранотряда был прочесан весь район предполагаемого места охоты…

Не прошло и недели, как Ветров приступил к своим обязанностям, а руководство решило провести проверку боеготовности личного состава, состояния воинской дисциплины и правопорядка в подразделениях, обустроенности городков пограничных застав и состояния режима государственной границы. Готовясь к предстоящей инспекции, Ветров объезжал заставы, проверял отчеты. К вечеру он возвращался домой и буквально валился на кровать от усталости. Очень не хотелось засыпаться на первой проверке.

* * *

…Стряхнув с себя тяжелые мысли, Ветров умылся и вышел во двор полюбоваться восходом солнца. Яркий шар солнца парил над верхушками деревьев. Данила зажмурился и прикрыл глаза рукой, вдыхая смолистый запах леса. Потом сладко потянулся, разминая суставы, и приступил к зарядке. Сделал несколько упражнений из карате, затем из айкидо – отработку перемещений и базовых форм движения тела «кихон доса»; плавно перешел к различным техникам единоборств, а после – к бревну, подвешенному у сарая на толстой цепи: на нем он отрабатывал удары. В какой-то момент его мысли улетели так далеко, что когда он очнулся, то обнаружил, что разбил руки до крови. Потеря самоконтроля – это очень плохо. Раздосадованный, он сунул руки в бочку с водой, что стояла возле сарая, и услышал, как к дому подъехала машина. Двигатель снизил обороты, а затем смолк. Хлопнула дверца. Обернувшись, Ветров увидел знакомый «УАЗ» с военными номерами и прапорщика Олега Семенова, своего водителя.

– Здравия желаю, товарищ майор, – вяло козырнул Олег.

– Здорово! Сейчас оденусь и поедем, – бросил ему Данила и вошел в дом.

Там он быстро надел форму, застегнул ремень, проверил оружие, нахлобучил фуражку, захватил планшет и ежедневник. Ключи от дома висели в прихожей на гвоздике. Закрыв дверь, майор сунул их в карман и вышел за калитку. «УАЗ» стоял «под парами».

– В комендатуру? – поинтересовался Олег, разминая в пальцах сигарету.

– Нет, к Лапину на заставу, – сердито ответил Ветров. – И выкинь сигарету. Закуришь в моем присутствии – на «губу» отправлю.

Олег тяжело вздохнул, выкинул сигарету и стал разворачиваться.

* * *

Новый современный гостиничный комплекс со знакомым каждому русскому названием «Путин» располагался в одном из живописнейших мест туристической части города – парке Хэйлунцзян. По набережной Хэйхэ, вымощенной разноцветной плиткой, среди изящных фонарей и красивых лавочек прогуливались туристы; тут же сновали «помогайки», предлагая на ломаном русском свои услуги, так как большинство туристов были из России. На противоположном берегу Амура, окутанный туманной дымкой, виднелся Благовещенск, который старался ни в чем не уступать китайскому собрату. Там тоже пытались строить небоскребы, украшали набережную и здания иллюминацией.

Многие из россиян останавливались и фотографировались у поющего фонтана или на фоне Амура, а нагулявшись, отправлялись в гостиницу. На верхнем этаже гостиничного комплекса располагался ресторан «Красный феникс», где, кроме обычных курицы, говядины и свинины, можно было заказать змей, улиток, насекомых, червяков, утиные языки и потроха. Почти все готовилось на пару или быстро обжаривалось во фритюре, чтобы сохранить вкус свежих продуктов. Ну и, конечно, обилие специй: имбирь, зеленый лук, сахар, соль, соевый соус, рисовое вино, крахмал и масло плюс большое количество чеснока.

Были здесь и совсем уж экзотические блюда, вроде «Битвы тигра с драконом», которое готовилось из мяса кошки и кобры. В меню не значились запрещенные законом блюда для отъявленных гурманов, от которых цивилизованных людей бросало в дрожь, но и их можно было заказать по договоренности.

О наркотиках и малолетних проститутках и говорить нечего. И все эти «милые» шалости сходили владельцу «Красного феникса» Ли Хай Су с рук лишь потому, что он работал на господина Ван Цзянь Чжэня – отца местной преступной группировки «Две головы дракона», которая имела своих людей и в милиции, и во властных структурах. Группировка была разделена на две части. Одну часть, контролировавшую бизнес в Хэйхэ, возглавлял сам Ван Цзянь Чжэнь, а вторую, в Благовещенске, – его младший брат Ван Цзянь Бо. «Красный феникс» стал постоянным местом деловых встреч руководителей «триады», и поэтому не стоило удивляться тому, что рядом с гостиничным комплексом и днем и ночью тусовались атлетически сложенные молодые парни с цветными татуировками на руках. Центральным персонажем тату неизменно был черный дракон в окружении человеческих черепов.

Встречи руководителей «триады» проходили в VIP-зале, закрытом для простых смертных. На этот раз встреча была особенной, так как в ресторан приехал сам Линь Яо – владелец корпорации «Куньлунь», группы акционерных предприятий международного сотрудничества, утвержденных министерством внешнеэкономических связей и внешней торговли КНР. Трудно было найти сферу деятельности, в которую корпорация не запустила бы свои щупальца. Ко всему прочему, Линь Яо являлся депутатом Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Именно он, используя свою власть и связи, прикрывал мафиозную группировку и направлял ее действия в нужное русло. Братья Ван отлично понимали, что без его поддержки им долго не протянуть, так как китайское руководство начало активное наступление на «триады». Не помогало даже прикрытие с помощью законно функционирующих фирм. Все труднее становилось отмывать сверхприбыли в Китае через подпольные меняльные лавки, а потому приходилось перетаскивать свой бизнес в Россию. Китайское землячество в Благовещенске росло день ото дня. Весь бизнес там находился под контролем «триады». Линь Яо активно помогал этому и получал немалую выгоду, покупая у братьев Ван по бросовым ценам лес и другие природные ресурсы.

Ли, улыбаясь во весь рот, провел гостей в зал, куда услужливый официант принес на чайной доске заварник и ча-хай и стал разливать чай в высокие чашки. Заполненную высокую чашку он тут же накрывал другой, широкой чашкой, переворачивал и передавал участникам чаепития.

Линь Яо взял со стола о-сибори – влажную махровую салфетку, вытер полное широкое лицо, как бы отстраняясь от всех забот и хлопот, дабы полностью насладиться трапезой. Затем, приподняв высокую чашку, поднес ее к носу и медленно вдохнул неповторимый аромат.

Некоторое время сидели молча и пили чай. Высокий худощавый Ван Цзянь Чжэнь сохранял абсолютное спокойствие и, казалось, получал истинное наслаждение от чаепития. Его брат Цзянь Бо напоминал медведя, которого силой усадили за стол. Все эти церемонии были ему не по нутру. Сила распирала его изнутри. Могучие мышцы то напрягались, то расслаблялись. Он пил чай, но предпочел бы употребить маотай или, на худой конец, шаосинское рисовое вино.

Молчание нарушил хозяин ресторана.

– Повар приготовил сегодня для вас нечто особенное. Вы не уйдете разочарованными или голодными.

– Никто в этом не сомневается, Ли, – спокойно ответил старший из братьев Ван.

– Да, в этом сомнений нет, – согласно кивнул Линь Яо. – Я сомневаюсь в другом – что мои заводы получат необходимое сырье в назначенный срок. Это меня действительно сильно беспокоит.

– Откуда у вас появились такие сомнения, депутат Линь? – уважительным тоном спросил Ван Цзянь Чжэнь, отставив от себя чашку с чаем. Добродушный вид и улыбчивость депутата могли обмануть кого угодно, но не его. Разговаривая с ним, следовало взвешивать каждое слово.

– Лао Ван, в бумагу огонь не завернешь, – хитро прищурился Линь Яо. – До меня дошли слухи, что на границе возникли какие-то проблемы.

– Я решу все проблемы, – уверенно ответил Ван Цзянь Чжэнь и посмотрел на младшего брата. Тот согласно кивнул, поняв все без слов.

– И в чем же суть проблем? – невинно спросил Линь Яо. – Может, я смогу чем-то помочь?

Его улыбка стала шире.

– Нет, мы сами все сделаем, – покачал головой Цзянь Чжэнь, не желая показывать слабости, – начальник комендатуры русских оказался несговорчивым.

– Что, отказался взять деньги? – делано удивился депутат.

– Нет, попросил слишком много, – поджал губы Цзянь Чжэнь.

– И как вы решили проблему? – изобразил интерес Линь Яо, отстраняясь от стола и давая возможность официанту поставить перед ним тарелку тушеного мясом с ростками молодого бамбука.

– Ну, проблема решилась сама собой. Он просто исчез, – сурово ответил Цзянь Чжэнь.

– Да, русским следовало бы помнить, что чрезмерность навлекает беду, а умеренность призывает богатство, – вздохнул Линь Яо, протирая салфеткой палочки из слоновой кости. – Только на место пропавшего коменданта пришел новый, и с ним, похоже, будет сложнее, чем с предыдущим.

– Если есть деньги, можно и с богами договориться, – вспомнил Цзянь Бо старую китайскую пословицу, ловко орудуя палочками.

– Верно говоришь, Сяо Ван, только ты не знаешь этого человека, – ухмыльнулся депутат. – По своим каналам я получил досье на него. Он настоящий воин. Получил много наград. Не подчиняется приказам начальства. Сюда его перевели с другого участка границы. Люди, делавшие там бизнес, так и не смогли с ним договориться. В конце концов он расстрелял судно браконьеров, хотя начальство приказало отступить.

– Если с ним не удастся договориться, то он тоже исчезнет, – отрезал Цзянь Бо, которого раздражало, когда к его имени прибавляли приставку «сяо» – младший. Он считал себя равным брату.

– Сяо Ван, ты слишком горяч. Голову-то можно отрубить, да языкам не запретишь говорить, – назидательным тоном напомнил Линь Яо. – Действовать нужно тоньше. Есть много способов уговорить человека, не прибегая к насилию.

– У нас есть люди, которые этим займутся, – пообещал Цзянь Чжэнь, переходя с птицы на тушеного карпа в соевом соусе. – В организации имеются психологи для работы с представителями власти; есть женщины, способные соблазнить любого мужчину; он может оказаться любителем азартных игр или запретных удовольствий. У любого человека есть слабое место, нужно только его найти.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – засмеялся Линь Яо и с серьезным лицом добавил: – Только не затягивай. В долгой игре нет победителя. Из-за отсутствия сырья я каждый день теряю деньги.

– Сырье будет, – поспешил заверить его Цзянь Чжэнь.

– А как прошли переговоры с Кривым? – поинтересовался Линь Яо, ободренный этим заверением.

– В Поднебесной нет трудных дел; надо только, чтобы были люди с головой, – засмеялся Цзянь Бо. – Кривой принял наши условия. Он понимает, насколько мы сильны, и решил сотрудничать, а не воевать. Мы будем пользоваться услугами его пассажирско-перевозочной фирмы и использовать склады. Сумма аренды мизерная.

– Значит, склады наши, – задумчиво произнес Линь Яо, обдумывая услышанное, – это хорошая новость. Постепенно мы захватим весь Дальний Восток. И все богатства этой земли будут принадлежать мне.

– Нам, – поправил Цзянь Чжэнь и, перехватив недобрый взгляд депутата, поправился: – Китаю.

Линь Яо хитро прищурился, глядя на лидера «триады», и подумал, что парень высоко метит, да плохо кончит. Приближалось время, когда придется избавиться от балласта. Китайская экономика более не нуждалась в деньгах, полученных полукриминальным или криминальным путем. Инвестиции шли со всего мира, внешнеторговый оборот Китая рос как на дрожжах. Впереди маячила перспектива обогнать по товарообороту Америку. И, выходя на новый уровень, следовало обрубить все связи с криминалитетом. Братья должны решить его проблемы с поставками, создать мощное землячество на территории России, подмять под себя местную промышленность, – а потом исчезнуть.

Официант принес фарфоровые кувшины с расширенным горлом, заполненные подогретым шаосинским вином. Линь Яо правой рукой поднял свою крошечную нефритовую пиалу, придерживая ее донышко левой рукой, и с улыбкой произнес тост:

– Каждому небо дарует жизнь, каждому земля готовит смерть. Так пусть мы встретим свою смерть тогда, когда на карте останется только одно государство – Великий Китай, а мы будем богатыми, знатными и уважаемыми людьми, постигшими все великие истины.

Его тост бурно поддержали. Следующий тост предложил Цзянь Чжэнь:

– Большой лавке нужны маленькие лотки, большому кораблю – маленькие лодки. Наши предприятия малы по сравнению с «Куньлунь», но сотрудничество обоюдовыгодное. Пусть так и будет всегда.

– Хорошо сказал, – улыбнулся Линь Яо, кивнул и осушил свою пиалу.

– Как вы дальше планируете поступить с Кривым? – поинтересовался Линь Яо.

– Мы внедрили наших людей в его группировку и с их помощью возьмем его под контроль, – по-деловому ответил Цзянь Чжэнь.

– И какие же функции выполняют в группировке ваши люди? – прищурился Линь Яо, внимательно изучая лицо собеседника.

Цзянь Чжэнь выдержал его взгляд и бесстрастно ответил:

– Они выполняют роль наводчиков, сдают наших торговцев, которые отказываются мне платить или пытаются обмануть. Русские с ними расправляются, а остальные начинают платить мне еще больше, только бы получить защиту. Так мы не вызываем недовольства у простых людей, держим торговцев под контролем, а плохими остаются только русские. Это нам на руку. В нужный момент можно сыграть на этой ненависти к варварам.

– Понимаю, – улыбнулся депутат. Его лицо излучало благодушие. На губах блуждала легкая улыбка. Напомнив братьям Ван о сырье для заводов, он переключился на отвлеченные темы. Рассказал, как отдыхал недавно в Удалянчи, о местных минеральных источниках. По его словам, тамошние врачи творили чудеса.

Цзянь Чжэнь кивнул брату, и тот достал обшитую красным бархатом и украшенную золотыми драконами шкатулку.

– Это для вас, депутат Линь, подарок от нас с братом, – поклонившись, произнес Цзянь Бо.

– Зачем вы себя утруждали? – ухмыльнулся Линь Яо, глаза которого изучающе скользили по шкатулке. – Спасибо, но я не могу это принять.

– Пожалуйста, примите, это женьшень, для продления жизни, – настойчиво продолжал Цзянь Бо. Он знал, что отказ депутата – формальность, обусловленная традициями. И оказался прав.

– …Надо решить проблему на границе, – сухо сказал Цзянь Чжэнь брату, когда после ухода депутата они спускались на лифте.

На душе у него были нехорошие предчувствия. Взгляд депутата Линя напоминал ему взгляд сытого волка. Пока Линь позволял им жить, но придет время, и он сожрет их – вернее, позволит сожрать МГБ. Главное, чтобы это время не настало раньше, чем они смогут закрепиться в России.

– Да, брат, я все сделаю, – кивнул Цзянь Бо.

– Если будут проблемы, сразу сообщай мне, – предупредил Цзянь Чжэнь.

Они вышли в холл комплекса, и весь персонал, попадавшийся навстречу, кланялся и угодливо улыбался. Служитель стоянки подогнал к крыльцу их машины: черный «Хаммер», принадлежавший младшему брату, и белый «Роллс-Ройс Фантом» – старшему. Цзянь Чжэнь бросил служителю щедрые чаевые и задумчиво посмотрел на реку. За «рекой черного дракона» начиналась территория русских. Там было их будущее.

* * *

Лесовский был не в восторге, что его оторвали от дел и бросили, что называется, «на амбразуру», но приказы начальства не обсуждались. На Дальнем Востоке сложилась критическая ситуация с контрабандой леса, угрожавшая национальным интересам страны. Чиновники погрязли в коррупции, а сотрудники местного управления ФСБ действовали вяло и безынициативно. В довершение поступила информация, что в пограничной службе происходит утечка информации. Сразу же по приезде Лесовский стал готовить операцию по внедрению агента в банду, действовавшую на территории Хабаровского края. Кандидат уже был подготовлен до него, и майору осталось лишь побеседовать с агентом, уточнить кое-какие моменты плана, провести психологическую подготовку и приступить к выполнению.

Че – так звали китайца, подготовленного к внедрению, – попался на контрабанде наркотиков. Его подельников в перестрелке положили всех до единого, а парня забрали в управление, промыли мозги и убедили работать на ФСБ.

«УАЗ» прыгал по ухабам грунтовой дороги. Кабину хлестали еловые ветки, сквозь разрывы крон деревьев прорывались редкие солнечные лучи. Старая дорога лесорубов. Ей не пользовались уже довольно давно. Просека вела почти до самой границы, а потом резко обрывалась. У Лесовского было тревожно на душе. Нет, это не обычное волнение перед сложной операцией, а нечто другое. Может быть, предчувствие…

Они находились в нескольких десятках километров от границы, а внедряемый агент трясся как осиновый лист. Было от чего разволноваться. Лесовский скосил глаза вбок – Че сидел рядом на заднем сиденье. Бегающий взгляд и капли пота, стекающие по лицу, делали его похожим на приговоренного, стоявшего перед расстрельной командой. Во взгляде китайца был настоящий ужас. Парень боялся, и это естественно, ведь ему предстояло внедриться в группировку, которую возглавляли братья Ван, славившиеся своей жестокостью. Предыдущих агентов, о которых доложили майору, после провала собирали потом по кусочкам. Лесовский сверился с картой и подумал, что Че придется еще два километра отмахать пехом, через непролазную тайгу и болото. Зато он практически без риска пересечет границу. Пограничников об операции не предупреждали, и, если что, можно запросто схлопотать пулю. Однако иначе нельзя – среди погранцов завелся оборотень.

– Скоро будем на месте, – весело сообщил капитан Мещеряков, сидевший впереди рядом с водителем.

Лесовскому он напоминал задиристого мальчишку. Рыжие вихры, веснушки и открытая улыбка – салага, что тут еще скажешь, и тем не менее подающий надежды. По-настоящему опытных сотрудников, равных ему, в местном управлении не было. Кивнув, майор посмотрел на Че.

Китаец совсем сник. Зубы стиснуты, пальцы сведены в замок. Вся его поза говорила о страшном напряжении. Чтобы как-то разрядить ситуацию, Лесовский дружески похлопал парня по плечу и сказал на китайском:

– Ну что, Че, теперь у тебя начинается новая жизнь. Тебе больше не надо быть преступником, зарабатывать на кусок хлеба, продавая наркотики. У тебя будет все – и деньги, и уважение.

– Да, конечно, – кивнул китаец, не поднимая глаз.

– Подумай, Че, ты помогаешь не только нам, но и своей стране, – продолжал Лесовский вкрадчиво, понизив голос. – Россия и Китай ведь не враги. Мы союзники. А братья Ван – бандиты. Если ты поможешь разобраться с ними, то в первую очередь поможешь своей стране. Мы же не заставляем тебя предать свой народ, украсть какую-то секретную информацию или кого-нибудь убить. Это наша помощь союзному государству, твоему народу. Если ты все сделаешь, то станешь настоящим героем и для нас, и для своих соотечественников, которые смогут дышать свободнее.

– Да, конечно, – бесцветным голосом повторил Че, глядя в окно.

– Сам понимаешь, что задание опасное, но не все так страшно, как кажется на первый взгляд, – заверил его Лесовский, а сам подумал, что толкает парня на верную смерть.

– Я помню инструкции, – сглотнув подступивший к горлу комок, произнес Че.

– Главное – перейти через границу, – кивнул Лесовский. – Маршрут ты помнишь. Когда доберешься до Хэйхэ, сразу отправляйся в гостиницу «Путин». Там тебя встретит наш связной и передаст инструкции. Если попадешься на границе, то скажешь, что собирал женьшень.

– Да, я понял, – отозвался Че, и Лесовский отметил, что парень немного успокоился. Казалось, что он наконец-то принял какое-то решение и волнение сменилось уверенностью. Вот только знать бы какой… О провале не хотелось и думать, ведь на подготовку нового агента уйдет уйма времени, а начальству нужны результаты, и немедленно.

– Саша, останови, надо зайти в кустики, пока к границе не подъехали, а то потом будет не до этого, – приказал Мещеряков водителю.

– Давай, только недолго, – буркнул Лесовский и, глянув на Че, поинтересовался: – Выйти не хочешь?

– Нет, – коротко ответил китаец.

Когда Мещеряков вернулся, Лесовский сказал, что тоже, пожалуй, сходит, и глазами указал капитану на агента: мол, остаешься за старшего.

Выбравшись из «УАЗа», Лесовский захлопнул дверь, отвернулся к лесу и стал расстегивать ширинку. Солнце ласково припекало, в лесу пели птицы, а воздух пах еловой смолой – не день, а сказка. Однако насладиться всеми прелестями таежного лета ему не дали. Стоило майору отвернуться, как Че напал на капитана. Повернувшийся на шум водитель получил пинок в лицо и мгновенно отключился.

– Черт, – вырвалось у Лесовского, когда он увидел, как китаец душит Мещерякова ремешком бинокля. Отбиваясь, капитан выхватил пистолет, но китаец перехватил руку с оружием.

– Не дури, Че, – закричал Лесовский, выхватывая свой пистолет из кобуры.

Грохнул выстрел. Пуля, пробившая стекло, пролетела у майора мимо виска, слегка опалив волосы. Лесовский отшатнулся, вскинул оружие, но в этот момент китаец бросил капитана и, распахнув дверцу со своей стороны, нырнул в густой подлесок.

– Вот сука, – прохрипел Мещеряков, откинувшись на сиденье и растирая горло.

– Я его возьму, доложи в штаб, – коротко бросил Лесовский и вломился в подлесок следом за китайцем.

Че забрал пистолет капитана и теперь в любой момент мог пустить его в ход. Майор слышал, как в тридцати метрах впереди трещат ветки, но разглядеть ничего не мог. Однако нетрудно было понять, что китаец шел в сторону границы.

И как такое могло случиться?! Видать, у парня совсем крыша поехала. Или страх перед главарями «триады» был настолько велик, что Че решил выбрать смерть от рук русских, чем разоблачение. Хотя он мог сначала перебраться через границу, а потом сбежать, ломал голову Лесовский, осторожно пробираясь вперед. Нет, все-таки Че сдвинулся. Чего-чего, а этого майор никак не ожидал. Парень стойко держался на допросах, показал себя молодцом, потом с ним работали, склонили к сотрудничеству. Он согласился – и теперь выкинул такой фортель…