Изумрудная книга

Не знаешь, что делать - падай в обморок

– Это потому, что я так смешно целуюсь, да?

– Что? – Гидеон недоуменно смотрел на меня поверх карты.

– Это просто катастрофа, как я целуюсь, правда? – Я старалась не дать прорваться истеричному тону в своем голосе, но мне это не совсем удалось. – Я до сих пор… я имею в виду, чтобы это уметь, нужно время и опыт. Из фильмов не всё можно узнать, понимаешь? И мне обидно, когда ты меня отталкиваешь.

Гидеон опустил карту и свет от его фонарика опустился на землю.

– Гвенни, послушай…

– Да, я знаю, мы очень спешим, – перебила я его. – Но я должна выговориться. Всё было бы лучше, чем оттолкнуть или… вызвать такси. Я очень хорошо умею принимать критику. Во всяком случае, если ее правильно красиво формулируют.

– Иногда ты действительно… – Гидеон покачал головой, потом набрал воздуха и серьезно сказал: – Когда ты, Гвендолин Шеферд, меня целуешь, то у меня возникает чувство, что земля исчезла под ногами. Я не имею понятия, как ты это делаешь и где ты этому научилась. Если из какого-то фильма, то мы обязательно должны посмотреть его вместе. – Он на мгновение замолчал. – Что я хочу на самом деле сказать: когда ты меня целуешь, я не хочу ничего другого, как прикасаться к тебе и чувствовать, как смешиваются наши дыхания. Черт возьми, я так ужасно влюблен в тебя, что у меня такое чувство, как будто внутри меня разлили канистру с бензином и подожгли! Но в настоящий момент мы не можем… мы должны сохранять ясность ума. Хотя бы один из нас. – Брошенный на меня взгляд развеял последние сомнения. – Гвенни, все происходящее очень пугает меня. Без тебя моя жизнь потеряет смысл, без тебя… я захочу умереть на месте, если с тобой что-нибудь случится.

Я хотела улыбнуться ему, но у меня в горле возник огромный комок.

– Гидеон, я… – начала я, но он не дал мне продолжить.

– Я не хочу, чтобы… ты не должна чувствовать то же самое, Гвенни. Потому что граф может использовать наши чувства против нас. И сделает это.

– Но для этого уже слишком поздно, – прошептала я. – Я люблю тебя. И без тебя не захочу жить.

Гидеон выглядел так, как будто в следующий миг расплачется. Он схватил меня за руку и чуть не раздавил ее.

– Тогда нам остается лишь надеяться, что граф никогда, никогда, никогда об этом не узнает.

Прыгни — и по пути вниз отрасти себе крылья.

 Жила-была одна овца, она любила молодца…

Вполне возможно, что я тебя недооцениваю. Но это ещё недостаточная причина, чтобы ты себя переоценивала!

Такие глаза следует запретить. Или нужно издать закон о том, что юноши с такими красивыми глазами могут ходить по улицам только в солнцезащитных очках.

Сегодня прыгаешь до небес, завтра — раздавлена в лепешку, — сказал он. — Девочка! Это будет продолжаться следующие двадцать, тридцать лет. А потом — плавный переход в климакс.

Мое сердце — драгоценный камень, который Гидеон разбил на тысячи кусочков, точно как в видении бабушки Мэдди.

— Звучит красиво, но — нет! В действительности сердца сделаны из другого материала. Можешь мне поверить. — Лесли откашлялась и торжественным тоном, будто открывая мне самую большую тайну в истории человечества, сказала: — Они сделаны из намного более прочного, небьющегося и способного постоянно принимать новую форму материала. Изготовлены по секретному рецепту. — Еще откашливание, чтобы усилить напряженность. Я непроизвольно затаила дыхание. — Как марципан! — провозгласила Лесли.

— Марципан? — на какой-то короткий момент я перестала всхлипывать и ухмыльнулась.

— Да, марципан! — повторила Лесли абсолютно серьезно. — Хорошего качества, где много миндаля.

...

— Ну если из марципана, то Гидеон откусил кусок моего сердца! И обгрыз весь шоколад вокруг!

— Давай останемся друзьями — это был гениальный ход, — пробормотала я. — Я в тот же момент от всей души возненавидела тебя.

Гидеон застонал.

— Но я этого не хотел — я действительно хотел, чтобы мы остались друзьями, — сказал он. Он взял меня за руку и на мгновение крепко сжал ее. — Что эта фраза так тебя разозлит… — Он не договорил.

Я наклонилась еще ближе к нему и взяла его лицо в руки.

— Ну, может быть, теперь ты запомнишь на будущее, — прошептала я. — Эту фразу никогда, никогда, никогда не говори тому, кого ты целовал.

Скоро я, наверное, буду прыгать в прошлое столетие, чтобы купить булочек.