До упора

Copyright © 2019 by Kendall Ryan

Cover Design by Uplifting Author Services

© Наталья Болдырева, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Плейлист

«This Girl» – Kungs & Cookin’

«Broken» – Lovelytheband

«Stubborn Love» – The Lumineers

«Ophelia» – The Lumineers

«Delicate» – Taylor Swift

«Wish I Knew You» – The Revivalists

«Kamikaze» – Walk the Moon

«Change» – The Revivalists

«You Say» – Lauren Daigle

«Gold» – Chet Faker

Глава 1
Пьяные признания
Оуэн

– Ну, давай, вот так. Потихоньку. По шагу за раз.

Обхватив руками за талию, я медленно веду Бекку по коридору к своей спальне, прочь от наших друзей, которые все еще веселятся, включая мою сестру Элизу и моего лучшего друга Джастина, ставших недавно объектом всеобщего внимания.

– Но я не устала, – говорит Бекка, и мучительный зевок прерывает ее на середине этого утверждения. – Я могу веселиться часами.

Я коротко смеюсь.

– Точно. Ну, тогда повесели меня.

Наша группа друзей собралась покутить, чтобы отпраздновать нашу победу над противниками в сегодняшнем матче, а после некоторые из них приехали сюда, чтобы продолжить празднование.

Уже почти два часа ночи, и, как любой хороший друг, я помогаю очень пьяной Бекке добраться до своей комнаты, где она сможет отоспаться. Я ни за что не посажу ее в «Убер» с незнакомцем: не в таком состоянии и не в это время суток. Вот уж нет.

– Занимай мою кровать. Я могу поспать на диване в игровой комнате, – говорю я, заведя ее в свою комнату.

Я закрываю дверь за нами, отрезая шум вечеринки. Большая часть народу уже разошлась по домам, но пара парней все еще зависает в гостиной.

– Хочешь сказать, что никого не трахнешь сегодня? – бормочет она, голос у нее игривый и немного удивленный.

– Я не так уж часто трахаюсь.

Ну, ладно, часто, и все же я не знаю, почему она ставит мне это в укор. Мы с Беккой дружим уже много лет, раньше она никогда не комментировала мою чрезвычайно насыщенную сексуальную жизнь. Точно так же, как я не комментирую ее сексуальную жизнь, вернее – ее отсутствие. Что меня вполне устраивает. Я никогда не позволял себе думать о Бекке никак иначе, кроме как о подруге.

Пока она садится на край моей постели, чтобы снять ботинки и носки, я ищу в шкафу чистую футболку, дабы она могла переодеться в нее на ночь. Когда я поворачиваюсь, чтобы отдать ей футболку, Бекка уже наполовину разделась: ее брюки расстегнуты, и она неловко пытается стянуть их вниз по бедрам с громким пыхтением.

Я бросаю футболку на край постели рядом с ней и отворачиваюсь, чтобы не смущать ее.

Она, кажется, не думает сейчас, что дает мне бесплатное представление, но я знаю, утром она придет в ужас, когда вспомнит об этом. Обычно Бекка скромна и зажата. Не помню, когда в последний раз видел ее такой пьяной.

– Все. Теперь можешь смотреть.

Когда я поворачиваюсь, она стоит напротив в моей мягкой серой футболке с лого моей команды. Одежда поглощает всю ее пятифутовую фигурку, опускаясь ниже колен. Бекка выглядит такой маленькой, что я не могу не улыбнуться.

– Ты в порядке?

– Ага. Но не лги мне, Оуэн. – Она делает шаг ближе и тыкает пальцем мне в грудь. – Я знаю, ты лучше, чем ты думаешь.

Я ухмыляюсь в ответ.

– Неужели? И что ты себе воображаешь?

Я вдруг немного беспокоюсь о том, что могу услышать дальше.

Мои сексуальные аппетиты ни для кого не секрет. Как только я стал профессиональным игроком, я потворствовал себе, вероятно, немного больше необходимого, но у меня нет никаких сожалений по этому поводу. Я молод и одинок, после многих лет тяжелой работы, посвященной спорту, живу так хорошо, как только могу себе позволить.

Мне весело, и никто не пострадает от ложных обещаний длительных отношений. И я чертовски уверен, что не готов остепениться. Но сейчас, когда Бекка смотрит на меня так, словно я – загадка, которую она хочет разгадать, я чувствую себя немного неловко.

Она поджимает губы, размышляя.

– Честно? Я бы хотела быть как ты.

Она хочет спать со всеми подряд? Это новость. Не говоря уж о том, что любой парень в здравом уме будет счастлив переспать с ней.

Я вспоминаю наш разговор на прошлой неделе, когда мы встретились за чашкой кофе. Слушая, как откровенно Бекка рассказывает о своей личной жизни, я думал, мол, это всего лишь небольшой период одиночества, но теперь начинаю думать, что за этим, возможно, скрывается нечто иное.

– Эм, почему? – удается выдавить мне.

– Хотела бы я относиться к сексу проще, как ты. Мне кажется, ты не заморачиваешься, просто наслаждаешься жизнью и хорошо проводишь время.

Я переминаюсь с ноги на ногу, осознав, как близко мы стоим.

– Да, это так. Я наслаждаюсь сексом, так и есть.

Что-то тут не сходится. Бекка – хорошая девушка. Она не из тех, кто занимается случайным трахом. Она из тех, с которыми остаются насовсем. Моногамия и все такое.

Она тянется похлопать меня по груди, шепча и хихикая одновременно.

– Знаешь, ходят слухи, что у тебя очень большой член. Я ходила на массаж и слышала, как девчонки обсуждали его.

Я едва не проглатываю язык. Пьяная Бекка – чертовски забавная, и у нее совсем нет тормозов. Что можно ответить на такое? «Спасибо» кажется неуместным. И я уж точно не собираюсь спорить с ней, так что мой выбор – промолчать.

– Ну, ладно. – Хлопок в ладоши. – Достаточно сказок на ночь. Пора тебе проспаться.

Драматично вздохнув, она падает на мою постель, и когда делает это, футболка задирается, позволяя мне прекрасно рассмотреть ее трусики.

Бледно-голубые. Хлопковые. Обычные. И все же чертовски сексуальные.

Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

– Бекка, прикрой ноги.

Она садится по-турецки и поднимает взгляд на меня.

– А?

– Я вижу твои трусики. – Я выразительно смотрю на ее колени и сглатываю. – Прошу, прикройся.

Кажется, ее это не колышет, вероятно потому, что со мной она чувствует себя в безопасности. И трусики у нее не очень-то эротичные, но моему телу плевать.

Бекки красива, уравновешенна, мила и умна. То, что мы всегда оставались друзьями, вовсе не означает, что я не вижу, насколько она привлекательна. Нужно быть слепым, чтобы не видеть этого.

Я должен уложить ее и уйти. И я определенно не должен стоять тут и пялиться на нее, как будто она сегодня в меню. Она – близкая подруга моей младшей сестры Элизы, она близкая подруга и для меня, единственная женщина, с которой я дружу так крепко. Она работает на катке, и я не могу, не стану портить все, относясь к ней как к сексуальному объекту.

– Тебе же тут удобно? – слышу я собственный вопрос.

Она кивает и улыбается.

– Спасибо, Оуэн. Что бы я без тебя делала?

Я резко втягиваю воздух между зубами.

– Бекка. Твои ноги.

– Я имею в виду… я такая неправильная, а ты так мил со мной.

– Ты не неправильная. – В голосе у меня звучат резкие нотки, и я откашливаюсь, начав снова в более мягком тоне. – Почему ты так говоришь?

Я знаю ее историю, она ужасна. Кровь вскипает при одной мысли об этом.

В свой первый год в колледже Бекка пережила жестокое нападение, а старшекурсник, который пытался ее изнасиловать, отделался легким испугом. Какая-то техническая формальность, к которой прицепился судья, спасла его.

Ублюдок не закончил свое дело лишь благодаря случайному свидетелю, который оттащил его прочь и которого я хотел бы поблагодарить. Тем не менее эта попытка изнасилования сильно повлияла на Бекку. Я не знал ее тогда, но знаю, что она прошла через годы консультаций, чтобы справиться с этим. А в душе ее все еще скрываются эмоциональные шрамы. Да и как иначе?

Она хватает подушку и прижимает ее к груди.

– Просто я хочу двигаться дальше, понимаешь? Я не хочу, чтобы мое прошлое диктовало мое будущее. Но каждый раз, как я сближаюсь с кем-то…

– Что? – спрашиваю я, делая шаг к постели.

Она качает головой.

– Не знаю. Думаю, я просто трусливая зайка, когда дело доходит до секса.

Тут до нее доходит, что она сказала, и она начинает смеяться.

– Зайка. О, боже! – Она прикрывает рот ладонью, все еще хихикая.

Я коротко смеюсь вместе с ней.

– Тебе не нужно трахаться со всеми подряд, если не хочешь. Нет ничего плохого в том, чтобы быть разборчивой. Черт, да я считаю, это просто отлично.

Она облизывает губы, подбирая ноги под себя и сдвигаясь в центр постели.

– Я знаю. Мне просто кажется, что я наконец дошла до черты, когда хочу чего-то большего, но я не знаю, что мне делать с этим.

Я уже был знаком с Беккой через Элизу, но, когда она начала работать в офисе арены, мы тут же стали друзьями. Я когда-то дразнил ее по поводу того, что она ни с кем не встречается, и тогда она, наконец, призналась мне. Бекка встречалась с кем-то время от времени, но ей было сложно довериться и открыться, и в любой момент попытки мужчины перевести отношения на новый уровень могли ввести ее в оцепенение. Что, очевидно, имело смысл.

– Ну. Серьезно, знаешь, как давно меня не целовали? – Глаза у нее большие и жаждущие.

– Я… нет.

– Офигеть как давно.

– Любой мужчина будет счастлив поцеловать тебя, – голос у меня звучит слегка напряженно.

Она кивает.

– Меня заставляет нервничать то, что следует за поцелуем. – Она поднимает взгляд, чтобы посмотреть на меня, ее ярко-голубые глаза смотрят пытливо и требовательно. – Ты – единственный парень, с которым мне комфортно. То есть, если бы ты захотел отдохнуть от всех этих заек и помочь мне вернуться в седло…

Она снова начинает хихикать, а у меня, мать его, замирает сердце.

– В седло. Ты понял? – Она хихикает, выразительно вскидывая брови и пихая меня под ребра.

Я чертовски надеюсь, что у меня слуховые галлюцинации, потому что иначе придется предположить, что Бекка только что предложила нам заняться сексом, и ничто в этом предложении не кажется логичным.

– Ты сегодня сколько выпила? – спрашиваю я напряженно.

Она постукивает пальцами по подбородку, раздумывая над ответом.

– Две «Маргариты» в баре. – Она считает их, загибая тонкие пальцы. Ногти у нее выкрашены в бледно-розовый. – А потом, я думаю, пара стопок текилы, когда мы вернулись сюда.

– Кто налил тебе столько текилы?

Она качает головой.

– Я в порядке. И вовсе не так пьяна. Плюс это мой самый гениальный план, Оуэн, серьезно. Блестящий.

Отведя взгляд, я издаю стон.

– Прошу, ради бога, прикрой ноги.

– Хм. Зачем?

– Потому что я вижу твои трусики. – В четвертый раз.

– О, извини.

Она серьезно считает, что я чокнутый? Ну, я сейчас чокнусь.

Бекка накручивает один темный локон на палец, пока ее взгляд блуждает по моему телу.

– Надеюсь, ты не бреешь грудь, мне нравятся волосы на груди.

За все четыре года нашей дружбы я никогда раньше не слышал, чтобы с ее губ слетали подобные слова. Мое сердце начинает дико колотиться о ребра.

– То есть я знаю… твой, наверное, намного больше, чем игрушка, которой я пользуюсь, но, по крайней мере, мы можем попробовать.

Игрушка? Во рту у меня моментально пересохло. Сфокусируйся, Оуэн.

– Бекка, я не собираюсь трахать тебя.

– Почему нет?

Почему нет? Матерь божья. Она невыносима.

– Потому. У тебя проблемы с интимной сферой и доверием, и…

Мысли покидают меня. Куда, мать его, это меня заведет?

Она кивает.

– Именно. И ты можешь помочь мне преодолеть эту неуверенность, потому что я полностью тебе доверяю и мы – лучшие друзья.

Я качаю головой.

– Тебе лучше поспать.

Проходит несколько напряженных секунд. Никто из нас не двигается.

– Могу я, по крайней мере, взглянуть на него? – Слова срываются с ее языка, в тоне чувствуется раздражение.

Я ее раздражаю? Ну, круто. Я пытаюсь вести себя прилично, а она в десять раз усложняет мне задачу. Буквально.

– Взглянуть на что?

Ее взгляд падает на мой пах.

– Твой пенис.

Брови мои взмывают вверх.

– Ты хочешь посмотреть на мой член?

– Нет. Ну, да. То есть прошу, Оуэн. Я должна доказать себе, что тут нечего бояться, так ведь?

Что-то болезненно сжимается у меня в груди. Ей нужна помощь, чтобы вспомнить – мужчины вовсе не такие пугающие, и она чувствует себя со мной в достаточной безопасности, чтобы не только говорить об этом, но и просить помощи.

Вашу ж мать. Я зарываюсь руками в волосы, тогда как разум мой мчится со скоростью миллион миль в час.

Я все что угодно сделаю для этой девушки. Когда я узнал ее ближе, то начал оберегать ее.

Пусть даже ее просьба безумна, в груди у меня все сжимается при мысли о ней.

– Это всего лишь старая добрая сосиска, верно? Нечего бояться. Но каждый раз, когда думаю об этом… – Она крепко зажмуривается и качает головой. – Я цепенею.

– Бекка. – Я останавливаюсь у постели и кладу руку ей на плечо. Ее глаза распахиваются, взгляд тут же обращается ко мне. – Ты это не серьезно.

– Можно быстренько одним глазком, а потом я лягу спать? – снова спрашивает она, и ее большие голубые глаза все еще смотрят на меня с надеждой.

Боже. Почему она просто не забьет на это? Разве она не понимает, что я едва сдерживаюсь? Я – парень… и женщина хочет увидеть мои причиндалы, так что да, я рассматриваю такую возможность.

– Не думаю, что это – хорошая идея. – Преуменьшение века.

Она фыркает.

– Парни в раздевалке, наверное, видели его восемь тысяч раз. Подумаешь, большое дело. – Она дуется, выпячивая нижнюю губу.

Очевидно, поскольку я мазохист, у которого нет проблем с тем, чтобы демонстрировать собственный член, я начинаю обдумывать это.

– Один быстрый взгляд, а затем я ухожу, и ты ложишься спать.

Бекка подпрыгивает на коленях, едва не падая.

– Да. Обещаю.

Это, мать его, так странно. Какая-то извращенная версия «покажи и расскажи».

– У тебя десять секунд, Бекка. – Она согласно кивает.

На мне – спортивные шорты, так что будет просто стянуть их вниз по бедрам. Но то, как оценивающе Бекка смотрит на меня, делает это очень сложным. Она сосредоточенно наморщила лоб, выражение ее лица стало серьезным. Как будто она готовится к гребаному экзамену по математике.

Скользнув руками под резинку, я стаскиваю шорты на пару дюймов и останавливаюсь. Теперь видна верхняя линия моих лобковых волос, но больше – ничего.

Я внимательно наблюдаю за Беккой, ожидая каких-либо признаков того, что ей неловко, что это – ужасная идея и что я должен ударить по тормозам. Но она прикусывает губу, ее глаза широко распахнуты, как будто она ждет, когда уже можно будет развернуть долгожданный рождественский подарок.

К черту. Я и так попаду в ад, так что могу уже не тянуть с этим. Я спускаю шорты до конца, пока сила тяжести не довершает остальное и они не падают к моим щиколоткам.

И слава, мать его, богу, что у меня не стоит.

Это не те мысли, которые обычно приходят мне в голову в присутствии красивой женщины, но прямо сейчас я крайне благодарен за то, что мой член, ну, практически вялый. Наш разговор в последние несколько минут по каким-то неведомым причинам возбудил меня, но я смог по большей части сдержаться. Мой член тяжело висит у бедра, лишь слегка заинтересованно набухнув.

Бекка склоняется ближе.

– О. Это… – Она сглатывает, ее взгляд все еще прикован к моему паху, и я бы что угодно отдал, чтобы знать, о чем она думает. – Это интересно, – говорит она, наконец.

Интересно? Мои брови взмывают. Это не то, что я хотел бы услышать.

– Интересно? – эхом отвечаю я.

Она кивает, склоняясь ближе.

– Просто это не то, чего я ожидала.

Я не могу спросить ее, чего она ожидала, потому что слова встают в горле, когда она придвигается ближе к краю постели, туда, где я стою.

– Можно?

Когда она тянется ко мне, я замираю. Она же не серьезно, да?

– Я не вижу целиком.

Озадаченный, я бросаю взгляд вниз, чтобы увидеть, что он лежит, прикрывая яйца. Я, мать его, понятия не имею, что она хочет сделать, но понимаю, что киваю.

Что.

За.

Хрень.

Реально.

Оуэн.

Осторожно, словно новорожденного щенка, а не член – член, прикрепленный к одному из ее лучших друзей, заметьте, – Бекка поднимает его в руке.

Как только я чувствую на себе ее теплую ладонь, у меня начинает вставать, и я ни черта не могу поделать с этим. Она прикасается ко мне, а мое тело, кажется, не видит разницы. Оно, мать его, просто реагирует.

Я считаю в обратном порядке от ста и тру нос двумя пальцами, испустив тяжелый, прерывистый вздох.

– Поспеши. Твои десять секунд почти вышли, – говорю я свистящим шепотом.

Тепло ее нежной руки подрывает мой самоконтроль. Я знаю, я должен чувствовать себя странно, неправильно, но ничего такого нет. Совсем. И мне это очень не нравится. Я должен положить этому конец, но, очевидно, просто не могу отказать ей.

Я осмеливаюсь бросить взгляд на Бекку, а она смотрит на меня с удивлением.

– О, это, хм… – Она издает нервный смешок, ее рука все еще осторожно держит меня.

Я медленно выдыхаю, прижимая ладонь ко лбу.

– Да, его трогает женщина, если ты вдруг не заметила.

– О, точно. – Она тут же выпускает меня и поднимает ладонями ко мне обе руки. – Извиняюсь. Я закончила.

Подтягиваю шорты и заправляю теперь уже полностью эрегированный член за резинку. Ну, блин, фантастика.

Я откидываю покрывало на постели и жестом приказываю ей забираться под него. Когда она делает это, я накрываю ее одеялом, надежно подтыкая его, как делала моя мама, когда я был маленьким.

– Поспи. – Я выключаю лампу у постели, оставив лишь узкую серебристую полоску света, проникающую из-под двери.

Пока я иду к двери, она зевает и шепчет:

– Спасибо, Оуэн. Ты – лучший. Я даже не испугалась. Думаю, ты мне точно помог.

Сердце у меня снова сжимается, я киваю ей.

– Спокойной ночи, ангел.

В коридоре я закрываю дверь в спальню, затем прислоняюсь к ней. Голова со стуком падает назад, и я закрываю глаза.

Дерьмо.

Я поверить не могу, что это случилось. Я поверить не могу, что позволил этому случиться. Я поверить не могу, как, мать его, приятно было чувствовать ее руку. Черт.

Голоса доносятся из спальни Джастина, и я понимаю, что они с Элизой разговаривают. Дверь открыта, так что, проходя мимо, я останавливаюсь, прислоняясь к косяку, чтобы взглянуть на них.

– Эй, – тихо говорю я.

Элиза смотрит на меня и, очевидно, замечает что-то в выражении моего лица.

– Что случилось? С Беккой все хорошо?

Смотря в каком смысле. Я провожу рукой по волосам и выдыхаю.

– Можно с тобой поговорить?

– Конечно, – говорит моя младшая сестра несколько напряженно, как будто уже знает – что-то случилось.

Она слишком проницательна во вред себе.

Элиза следует за мной в коридор, но я иду дальше, направляясь в игровую, где, слава богу, сейчас пусто. Я сомневаюсь, что Бекка хотела бы, чтобы кто-нибудь услышал этот разговор, и я намерен убедиться, что рядом никого не будет. Мы входим, и я сажусь на диван, тогда как Элиза остается стоять.

Я ищу нужные слова, а она смотрит на меня сверху вниз в ожидании.

Итак, Бекка только что трогала меня за член… Да, так не пойдет.

– Что случилось? Ты меня пугаешь, – резко бросает Элиза.

Оцепенев, я облизываю губы, все еще в полном шоке от того, что только что случилось в моей комнате. Боже, закрыв глаза, я все еще чувствую теплоту руки Бекки.

– Если ты тронул ее, Оуэн, то помоги мне бог… – Элиза упирает руку в бок.

– Я ее не трогал, – хрипло отвечаю я, качая головой.

– Тогда что случилось?

– Она хотела… – Я сглатываю. Нет. Это я тоже сказать не могу. – Она трогала меня, но всего лишь секунду. – Ну, десять секунд, если уж точно.

Элиза зло фыркает.

– Что за черт? Зачем ты ей позволил?

– Я знаю. Черт. Я не должен был. Но она говорила что-то о том, что не хочет больше бояться и что она мне доверяет.

Элиза сдвигает брови, потом вздыхает.

– О, Бекка.

– Все будет в порядке. Надеюсь, завтра она ничего из этого не вспомнит.

Очень надеюсь.

Глава 2
Текила = сыворотка правды
Бекка

После того, как меня подбросили до дома, я оказалась в одном из своих любимых парков Сиэтла. В месте, которое обещало мне возможный покой. К сожалению, безуспешно. Вместо этого я совершаю привычные движения, заставляя себя бежать свои обычные пять миль.

И судя по тому, как содержимое моего желудка бултыхается внутри, возмущаясь этим фактом, меня вот-вот вырвет. То ли от выпитого накануне непристойного количества текилы, то ли от воспоминаний о том, как я приставала к своему лучшему другу. Выбирайте сами.

Легкие горят, а сердце стучит где-то в глотке, но я держусь, быстрее шевеля ногами, пусть даже знаю, что не смогу убежать от воспоминаний прошлого вечера. Адель поет мне в уши о потерянной любви, и моя грудь вздымается при каждом болезненном вздохе.

Меня не любили так, как любили Адель, и не разбивали сердце, как ей, поэтому мне не знакома агония ее потери, но я пыталась выбраться из своего панциря и пойти на свидание. Мне двадцать пять, и, хотя я не против одиночества, поскольку у меня есть друзья и любимая работа, мне хотелось бы найти кого-то, в чьем присутствии у меня бы слабели колени. Кого-то, кто заставил бы меня петь о любви во всю силу легких, прямо как поет Адель.

Я слишком стара, чтобы быть настолько неопытной в любви и отношениях, и слишком молода, чтобы пренебрегать всем этим. Судя по всему, я – в полном дерьме. Пока я бегу, мысли мои крутятся вокруг Тома из «Тиндера» и Сэма из корпорации «Родственные души». Ладно, на самом деле это не их настоящие имена, просто так звучит забавнее.

В реальности их зовут Брайс и Алек. Я уже пару недель встречаюсь с обоими, от случая к случаю. Кофе, коктейли, прогулки по парку и тому подобное. Они оба – очень милые, одаренные парни с хорошей работой и добрыми глазами, парни, которых я не прочь отвезти домой, чтобы познакомить с мамой. И все же я замерзаю, как садовый шланг зимой в Миннесоте, когда они склоняются, чтобы поцеловать меня, или пытаются инициировать другой физический контакт.

Я все твержу себе, что я нормальна, что я преодолела это и двигаюсь дальше… но верить в это все труднее и труднее, поскольку мысль о физической близости с мужчиной пугает меня до смерти.

Добавьте сюда вчерашние пьяные выходки, последствия текилы и ее лучшей подружки – спутанности сознания. При воспоминании о том, что я говорила Оуэну, мои щеки вспыхивают. Оуэн, который видел больше задниц, чем сиденье туалета. Один из лучших моих друзей во всем Сиэтле, который по случаю оказался еще и профессиональным спортсменом с бесконечным запасом терпения и настолько же бесконечным запасом грязных шуточек. Как вратарь «Ледяных Ястребов», он может также похвастаться стальными нервами. И к его чести, когда я начала говорить всякие глупости, он даже не вздрогнул.

«Если бы ты захотел отдохнуть от всех этих заек и помочь мне вернуться в седло…»

Он, наверное, решил, что я шучу. Очень на это надеюсь.

Да, он красив, и хуже всего – он знает это. Он тот еще плейбой, и я не имела права рисковать нашей дружбой, прося его показать свое хозяйство… и ради чего? Какой-то дурацкий эксперимент?

Я не стану сейчас думать об этих частях мужского тела. Нельзя, чтобы мысль об этом чудесном мужском достоинстве у него в штанах заставила меня забыть о том, в каком я отчаянном положении. Но, черт возьми, там действительно было на что посмотреть.

Дыши глубже, Бек.

Я включаю музыку громче, плотнее вжимая наушники в уши, и ускоряю бег по асфальтированной дорожке. Мне даже не нравится бегать. И все же я тут каждые выходные, отсчитываю мили, пока не закончу.

Ладно, может, немного и нравится. По крайней мере, я тащусь от того, что мои пять миль позволяют мне время от времени съесть пончик и столько китайской еды, сколько потянет мой кошелек. И эти маленькие печеньки в форме покрытых глазурью сердечек, что продают в пекарне у моего офиса. Ради этих маленьких ублюдков я и бегаю. Ради них и ради возможности очистить мозги. Очевидно.

Мое приложение для бега объявляет, что я пробежала две мили с постыдной цифрой в двенадцать минут и шесть секунд на милю, хотя черт с ним, по крайней мере – я еще не выблевала свой кофе. Расцениваю это как победу. Возможно, единственную свою победу в этот мрачный, ужасный день.

Мое внимание привлекает догоняющая меня тень. Громоздкая, она становится больше, и я прижимаюсь вправо, пропуская бегуна – меня легко обогнать. Любой серьезный бегун промчится мимо как ветер. Но тень замедляется, приноравливаясь к моему бегу. Я бросаю взгляд и замираю на полушаге.

– Оуэн? – Запыхавшаяся, я выдыхаю его имя в полной прострации.

Он никогда раньше не бегал со мной, так что он буквально последний, кого я ожидала увидеть. Я полагала, что в лучшем случае парень будет отсыпаться с похмелья, а в худшем – забудет обо мне вплоть до Судного дня.

– Привет. – Он останавливается рядом, выражение его лица нейтрально, прохладные серые глаза смотрят оценивающе. – Так и думал, что найду тебя здесь.

Я упираюсь руками в колени, склоняюсь, набирая полные легкие воздуха, пока сердце колотится неприлично быстро.

– Что ты тут делаешь?

Я осмеливаюсь взглянуть на него, радуясь тому, что глаза скрыты за солнцезащитными очками.

Он в черных спортивных штанах, белой футболке и черной бейсболке, надвинутой на глаза. Он не брился по меньшей мере неделю, и подбородок покрывает темная щетина – во всяком случае, она темнее, чем его растрепанные каштановые волосы.

Оуэн поворачивается так, чтобы мы оказались лицом к лицу, смотрит расслабленно, ничем не выдавая своих чувств.

– У меня есть вопрос получше: как ты вообще бегаешь после всей этой текилы?

– Честно, не знаю, – тяжело выдыхаю я.

Я улизнула из его дома рано утром, когда проснулась с пульсирующей головной болью и непрекращающимся калейдоскопом воспоминаний о прошлой ночи, крутящимся перед глазами. Я понимала лишь, что выпила слишком много текилы, а Оуэн, будучи джентльменом, привел меня в свою комнату и предложил свою постель, после чего я набросилась на него и практически растерзала бедолагу. Буквально растерзала. Я держала его член в своей руке.

Не лучший мой момент.

– Мы можем поговорить? – спрашивает он необычайно вкрадчиво. – О прошлой ночи.

Изо рта вырывается стон, убираю за ухо выбившуюся из хвоста прядь.

– Я надеялась, нам не придется этого делать.

Оуэн коротко смеется, но что-то в его смехе звучит натянуто.

– Да ладно. Все не так уж и плохо. Я возьму тебе чашку кофе.

Я киваю, решив оставить свою пробежку и лицом к лицу встретиться с последствиями вчерашней ночи. Мы молча идем в кофейню на Брайант и садимся за круглый столик для двоих. Покупаем для меня большой стакан воды со льдом и кекс, а для Оуэна – кофе.

– Уверена, что не хочешь латте? Я знаю, ты его любишь, – говорит он, поднимая чашку к губам и делая маленький глоток.

Я качаю головой, беря свою воду.

– Думаю, мне нужно восстановить водный баланс. Но спасибо.

Он не позволил мне взять одну лишь воду и настоял на том, чтобы я также заказала еды. Мне нравятся здешние банановые кексы, но мой желудок по-прежнему буйствует. Хотя я все еще не могу определиться – то ли это нервы, то ли похмелье.

– Слушай. По поводу того, что случилось прошлой ночью. Мы можем просто… прояснить ситуацию?

– Ага, – с трудом бормочу я, затем откусываю кусочек кекса. Жуй. Глотай. Дыши. Веди себя нормально. У тебя получится.

– Отлично, круто. Потому что я не мог заснуть всю прошлую ночь. Если я каким-то образом разрушил нашу дружбу…

Он считает, что это он разрушил нашу дружбу?

Я вскидываю ладонь, останавливая его.

– Оуэн, нет. Вовсе нет.

Взяв в рот соломинку, я делаю долгий глоток, пока мои мысли мчатся в шестнадцати разных направлениях в попытках решить, как мне вести себя дальше.

Притвориться, будто я не помню прошлой ночи?

Тогда почему этим утром я сбежала оттуда так, будто у меня горела задница?

Признать, что мне действительно нужна небольшая помощь в преодолении своих страхов, и это все не вина текилы?

Я лучше умру от тысячи бумажных порезов.

Всплывает третий вариант, и, прежде чем он успевает окончательно оформиться в голове, я вцепляюсь в него, словно новорожденный ребенок в материнскую грудь.

– Оуэн Пэриш? – зовет женский голос с другого конца кофейни.

Обе наши головы одновременно поворачиваются к миниатюрной блондинке, направляющейся к нашему столику, ее взгляд прикован к Оуэну.

Она останавливается рядом с ним, игнорируя тот факт, что он тут с кем-то другим.

– Почему ты не перезвонил мне? – спрашивает она, выпячивая нижнюю губу, слово потерянный щенок.

– Эм… – Оуэн удивленно мычит, кидает взгляд на меня.

Я улыбаюсь в ответ. Если он считает, будто я выручу его, он чокнулся. Откидываюсь на спинку стула и готовлюсь насладиться представлением.

– Мелани, верно?

Она закатывает глаза.

– Мелисса.

– Точно. Извини, что не позвонил. Я просто думал, что это была… встреча на один раз.

Она хмурит лоб еще сильней, глядя на него так, словно он отрастил себе вторую голову.

– У нас трижды был секс. Я не сильна в математике, но это явно не один раз.

Оуэн откашливается, явно чувствуя себя неуютно. И, очевидно, считая, что последние два раза с ней были лишними.

– Мне жаль, если я заставил тебя подумать, будто между нами что-то есть. Я не тот парень, который заводит отношения.

Не говоря ни слова, блондинка хватает со стола воду со льдом, опрокидывая весь стакан на колени Оуэну, а потом мчится прочь.

Когда он встает и вода стекает по его ногам на пол, я хихикаю в кулак. Бариста спешит к нему со шваброй и просит не волноваться. Оуэн хмуро смотрит на меня сверху вниз.

– Твою ж мать. Извини, что тебе пришлось стать свидетелем этого.

Пожав плечами, я встаю и забираю со стола наушники.

– Кажется, у меня где-то завалялась твоя толстовка. Не хочешь зайти переодеться?

– Было бы круто.

Я выхожу из кофейни, посмеиваясь над Оуэном, который ковыляет за мной, словно утка. Смотреть, как ковыляет человек ростом шесть футов четыре дюйма и весом в двести двадцать фунтов, довольно забавно – я не могу не смеяться.

– Вот это было шоу.

– Ха-ха, – сухо отвечает он, бросая на меня нарочито мрачный взгляд. Затем он толкает меня локтем под ребра. – Мне и правда жаль.

– Прекрати. Все в порядке. Наверняка она какая-то психованная фанатка, – отмахиваюсь я.

Ему не нужно извиняться. Я достаточно давно дружу с Оуэном, чтобы знать, как все это происходит. Он не засранец, но он знаменитость. Молод, богат и талантлив и играет в одной из лучших команд лиги. Все хотят прикоснуться к нему.

Я знаю, он пользуется пристальным вниманием женщин. Это никогда не волновало меня раньше и не станет волновать теперь. Особенно сейчас, когда есть поводы для волнений посерьезнее. Например, ну, скажем, вся наша дружба, поставленная под удар.

Мы доходим до моего дома и поднимаемся на второй этаж. Когда я отпираю дверь, Оуэн входит следом, стягивая футболку через голову.

Я тянусь за ней, изо всех сил стараясь не замечать восемь кубиков пресса или восхитительные, скульптурные грудные мышцы.

– Брошу в сушилку и поищу толстовку.

Он качает головой.

– Да я в порядке.

Я несогласно мычу.

– Ты не можешь расхаживать в мокрой одежде. Просто отдай все мне.

– Снова пытаешься вытряхнуть меня из штанов, а? – Он ухмыляется, явно пытаясь разрядить атмосферу.