Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

Моя девчонка ко мне уже не вернется, – сказал ты. Ты оказался не прав. Я к тебе вернулась. Ты умер, но я прожила с тобой еще целых семнадцать лет. А теперь дай мне, пожалуйста, уйти. Прости. Отпусти меня.

Я так отчетливо помню, как увидела тебя в первый раз. Эта сцена навсегда засела у меня в голове – словно кадр из фильма

Любить больно. Будто дала позволение освежевать себя, зная, что тот, другой, может в любую минуту удалиться с твоей кожей. Сьюзен Зонтаг. “Дневники” Когда гроб опускали в могилу, жена даже крикнула: “Пустите меня к нему!”, но в могилу за мужем не пошла… А. П. Чехов. “Оратор”

– А тебе есть о чем с ним пить?

охраняла. Нам так крепко с детства вбивали в голову, что девушка должна быть гордой, никогда не делать первый шаг, первой не звонить, не проявлять инициативы, изображать холодность и равнодушие. Это была по-советски строгая школа манипуляции, притворства, маневров, раз и навсегда установленных лицемерных правил.

А ведь, казалось бы, столько лет прошло – пора бы научиться принимать и любить то, что мне дано, во всем его несовершенстве. Понять, что и собак, и людей совершенными делает только любовь.

Когда-то ты написал: “Фильм куда интереснее жизни. Хотя бы потому, что фильм, в отличие от жизни, можно взять напрокат. И прокрутить с любого места в любом направлении”. Твою жизнь нельзя прокрутить назад. Нельзя взять напрокат. Нельзя начать сначала. Она просто кончилась. И то, что я сейчас делаю, – это жалкая попытка обратной перемотки.

Ты любил цитировать Довлатова: “Проиграть в наших условиях, может быть, достойнее, чем выиграть”.

“По-настоящему объективная критическая интонация может опереться только на доброжелательность. И наоборот – равнодушие с одинаковой легкость…

заворожены линчевской эстетикой, кислотными цветами, сюрреалистическим темным миром, где