Колдовской замок. Часть V. Интермеццо, интермеццо

Глава 1. Доброе утро, дружище!

– Хрум, хрум, хрум! Хряп! Мням! Урмф! Фрр! Лям! Хрум, ням, хряп! У-уф! Давно не ел такой вкуснятины! Ты, как там? Спишь? Ну, спи-спи, ладно! Тебе всё равно не понять!

Совершенно голый человек, прикрытый вместо одежды свеже сорванной травой и листьями, лежал в неглубокой тёплой луже. Услышав, обращённые к нему слова, он приподнял тяжёлую голову с раздувшейся красной физиономией, заросшей густой щетиной, но тут же уронил её и зажмурил непривычные к яркому свету глаза.

Свежий, пряный, травяной дух бил ему в ноздри, будил в мутном, путающемся сознании, какие-то подозрительно знакомые, но совершенно непонятные образы, которые никак не могли собраться в, более или менее стройную картину. Измученный мозг отказывался объяснять реальность, которой, по здравому рассуждению, быть не могло, и человек решил, что лучше над этим совсем не задумываться. Проще воспринимать всё таким, как оно есть.

Вот на пригорке, рядом с лужей, в которой, кстати, так тепло и приятно нежиться, (не хуже чем на тюках с шерстью, где-нибудь на складе ткацкой фабрики, пока охрана не видит), на том пригорке, о который он не так давно приложился, упав с неба, (хоть это и невозможно, но так оно и было), короче, совсем рядом, стоит его хороший приятель, (которого он от чего-то спас, а может быть наоборот, который сам от чего-то спас его), вобщем, он там стоит на четвереньках и с таким аппетитом хрумкает самую обыкновенную траву, что завидки берут!

Нда… Это ещё что! Тут недавно, толи приснилась, толи привиделась зелёная драконья голова в очках и другая, золотистая, из пасти которой струился конический луч синевато-белого пламени, окутавшего его с головы до ног, но почему-то, пламя это не обжигало, а наоборот приятно щекотало и успокаивало жуткую боль во всём теле.

А еще, после того, как боль прошла, и удалось разлепить склеившиеся веки, к нему подошёл, какой-то мужик, здоровенный, как… (Как коп, из тех, что всю жизнь пребывают в младшем чине, тиранят людей, что послабее, и ничуть от этого не страдают.) Только этот был не толстый и не грубый, а приветливый и почему-то полуголый, в одних штанах, и сложен как цирковой борец, только кожа слишком белая. Никогда он раньше этого мужика не видел, а тот поздоровался с ним, вежливо так, будто со старым знакомым! Здравствуйте, говорит, падре Микаэль, как вы себя чувствуете? А почём он знает, как он себя чувствует, если вообще чувствует себя еле-еле? И кто ещё такой этот падре Микаэль?

Бац!!!

– Ой! Ах, ты так? Ну, получи!

Тресь!!!

– Вуй! Всё, теперь держись!

Грох!!! Бум!!! Шлёп!!! Шмяк!!!

Опять сцепились два этих колобка, похожих друг на друга, как картофелины в овощной лавке! В той самой лавке, где всегда можно было заработать пару центов за разгрузку кроличьего корма, которым там торгуют. Ясное дело, что это не еда для настоящего мужика, но когда живот завывает от голода, то пара тощих морковин во рту, всё же лучше чем запах самого шикарного жаркого из кухни, куда тебе нет ходу!

– Это тебе за Умника!

Дрызнь!!!

– Это за Глупника!

Бумс!!!

– Это за гёзов! Это за испанцев! Это за мафию! А это, за всё остальное!

Теперь один из колобков сидел на другом верхом и с чувством лупцевал его по физиономии. Человек в луже знал, что произойдёт дальше. Точно! Невесть откуда появился розовый крыс в очках, и, встав на задние лапки, стал отчитывать дерущихся с видом школьного учителя, заставшего своих учеников во время потасовки. Оба кругляша почему-то сразу его послушались и разошлись в разные стороны, потирая синяки и шишки. Такая сцена повторялась уже пару раз, и он знал, что некоторое время будет тихо.

Крылатая тень на мгновение заслонила солнце. Ага, значит, зелёный дракон ему не приснился! (Если только не сон все, то, что видится прямо сейчас.) Похоже, что сказочный монстр заходит на посадку, а ещё, кажется, что у него в пасти зажато что-то большое. Интересно, что это?

Человек проследил глазами за летящим созданием, и даже опять немного приподнял голову, но дракон уже скрылся за зелёным холмом. Лежать дальше без движения, вдруг сразу надоело. Захотелось встать во весь рост и пойти посмотреть, что там за холмом, да и вообще, что делается вокруг. А, в самом деле, куда его занесло? И ещё, кто он?

– Кто я? – пробормотал человек, уронив голову обратно на подушку из травы и мха.

Приятель, угощавшийся травой в двух шагах, по-видимому, его не услышал. Тогда человек сделал над собой усилие, пошевелил непослушными руками, затем опёрся на них и сел в своей луже, подняв небольшую волну, похожий на водяного облепленного водорослями и тиной.

– Эй, Мик! Ты чего? – раздался рядом обеспокоенный голос его травоядного приятеля. – Осторожней! Рано тебе ещё вставать, кости едва срослись! Мегги сказала, что…

– Я в порядке! – проскрипел человек, которого назвали Миком, подымаясь во весь рост. – Хорошо, что ты назвал меня по имени, а то я кажется, его забыл. Слушай, ээ…

Он обернулся и застыл в полном изумлении. Прямо перед ним стоял большущий чёрный бык, улыбающийся во весь рот! Почему же тогда он был уверен, что разговаривает с давним знакомым, которого зовут… Нет, он не помнит, как его зовут, но он точно помнит, что тот был человеком!

– Да я это, я! – сказал бык знакомым, слегка мукающим голосом. – Не узнал?

– Бы… Быкович?

– Это там я был Быкович, а здесь я просто Бык, так теперь меня и зови! Кстати, мне вот это барахло больше не нужно, а тебе ещё может пригодиться, твои тряпки мы, уж извини, сожгли!

Человек посмотрел в сторону, куда мотнул головой бык и увидел развешанную на кусте одежду. Это был полный костюм, по-видимому, выстиранный и вычищенный, но не глаженый. Он был далеко не новый, и даже весьма потрёпанный, а местами дырявый, но ещё годный для носки, если над ним немного поработать. Беда заключалась в том, что в таком костюме поместились бы два Мика, и им не было бы тесно. Сшит он был точно – на быка!

Однако Мик не был привередлив. Он это знал о себе наверняка, хоть и не помнил, откуда и с чего он это взял. В общем, штаны пришлось основательно подвернуть, но даже так они застёгивались только под мышками. Пиджак вполне мог заменить плащ, что было даже хорошо, так как позволяло маскировать дыры в штанах, но застёгнутый нормальным способом, он напоминал колокол, так что пришлось его запахнуть, как халат и подпоясать найденным тут же обрывком верёвки. Хуже всего было с обувью. Пара ботинок, принадлежавших ранее Быку, точно были сшиты на его копыта. В любой из них можно было засунуть обе ноги сразу, а ещё, наверное, это чудо башмачного дела пригодилось бы в качестве люльки для младенца. Пришлось сварганить обмотки из обрывков сорочки и ещё какого-то хлама, который всё равно годился только на тряпки.

Прошло немного времени и возрождённый из непонятного состояния человек, по имени "Мик", был одет относительно сносно. Хотя при взгляде в естественное зеркало, (успокоившуюся после его выздоровления лужу), он оценил себя весьма самокритично. Пусть условности были соблюдены, и даже самая строгая леди из Армии Спасения не смогла бы уличить его в нарушении общественной морали, всё равно, все, на что он мог претендовать, это на роль огородного пугала, да и то не в самом приличном огороде!

Однако это его почему-то мало трогало. Здесь вообще всё настолько мало его трогало, что в голову закралась крамольная и грешная мысль: "А это случайно не рай?". Впрочем, ощущения были настолько реальными, что на "Рай" это было совершенно не похоже. По крайней мере, в раю не должно было быть физической боли, не говоря уже о драконах.

Впрочем, Мик был не настолько глуп, чтобы делать поспешные выводы. Рай это или не рай, какая разница? И то, что друг и приятель, которого он считал лучшим из людей, (за что именно, он опять же таки не помнил), оказался, на поверку быком, тоже не имело значения. Главное, что этот… Бык, был дружелюбен, приветлив и искренен, как настоящий друг, и совершенно не злобен и не агрессивен, несмотря на свою очевидную физическую мощь.

Мик пригладил основательно редеющую, но ещё вполне сносную шевелюру, с неудовольствием провёл по небритым щекам, на всякий случай ещё разок умылся, и в общих чертах, остался доволен свершившимся преображением. Теперь предстояло решить, что делать дальше? Прежде всего, наверное, надо было прояснить ситуацию. Сделать это можно было с помощью вопросов: "кто?", "где?", "зачем?", "почему?", "когда?", "сколько?", и других в том же роде. Но кому их было задавать? Быку? Судя по всему, выбора у него не было, и потому он спросил у Быка:

– Кто я?

– Ты – Мик, хороший парень, но слишком ленивый, чтобы работать по-настоящему! – был ответ, сопровождённый такой лучезарной улыбкой, что Мик "хороший парень", замотал головой.

– Ладно! – сказал он, непривычно напрягая мозг. – А кто я… А что я делал, ну,.. до того, как попал сюда?

– А, ничего ты не делал! – был ответ. – Копался себе в отбросах, иногда подрабатывал там и сям, а по большей части отлёживал бока и разглагольствовал с теми, кто хотел тебя слушать.

– Разглагольствовал?

– Да! И ещё как! Все только и дивились, откуда ты так много знаешь, да почему ты такой умный при такой-то жизни!

– Вот как?

Мик наморщил лоб, но воспоминания толклись, где-то за запертыми дверьми, и, хоть стучались, словно жаждущие пьянчуги в закрытый кабак, но пробиться сквозь наглухо замкнутые запоры не могли, и причиняли только головную боль.

Шарах!!!

Один из колобков выкатился из зарослей крапивы, растущей неподалёку. Его нос напоминал синюю грушу размером с кабачок.

– Это тебе за инквизицию! – выкрикнул второй, выскакивая оттуда же и потрясая кулаками. – Это за Ан, а это… ай! Хрр!

Тот колобок, что получал тумаки, вдруг встретил своего двойника метким ударом в живот, потом пару раз приложил его по физиономии, но развивать успех не стал, а пустился наутёк.

– Не обращай внимания! – промычал над ухом Бык. – Они постоянно друг друга метелят. И как только не надоест? Я их разнимал поначалу, а потом хвостом махнул на это дело, пусть себе развлекаются! Но Анджелика говорит, что если так будет продолжаться дальше, то она их просто рассадит по разным островам, и всё тут!

– Анджелика? – спросил Мик, наморщив лоб. – А кто это?

– Наша принцесса! Но об этом долго рассказывать. Лучше я вас просто познакомлю!

– П-познакомь, конечно. А вообще-то, где мы?

– Хороший вопрос! – сказал Бык, и его физиономия приобрела задумчивое выражение. – Да, вопрос, что надо! Только на него не может найти ответ даже профессор Прыск! Кстати, мы надеялись, что ты нам может быть, скажешь, что-нибудь по этому поводу, но если ты сам спрашиваешь…

– Я?

Мик был до того удивлён, что перестал обматывать правую ногу тряпками. – А я-то, с какой стати могу, что-то пояснять, если сам ничего не помню?

– В том-то и дело, что не помнишь!

Задумчивое выражение у Быка сменилось на загадочное.

– Здесь кое-кто думает, что провалы в твоей памяти случались не один раз, и ты позабыл не только одну ту жизнь, в которой я знал тебя, как Мика, славного бродягу и бомжа-философа!

– А что, я мог забыть несколько жизней?

В тоне Мика послышались нотки недоверия.

– По крайней мере, две! – был ответ. – Про одну я тебе только что сказал, а насчёт другой поговори лучше с принцессой или Драгисом.

– А это ещё кто?

– Её жених и будущий консорт, или я ничего не понимаю в этой жизни! Пошли, что ли?

Мик готов был признать, что он-то уж точно ничего не понимает в "этой" жизни, но только пожал плечами и отправился вслед за Быком в сторону недалёкого холма.

Погода стояла чудесная. Было, по-видимому, ещё утро, но солнышко уже основательно приблизилось к полудню и начинало припекать. Они шли в высокой, в человеческий рост, траве, но это ничуть не стесняло Мика, так-как Бык протаптывал такую широкую тропу, что на ней свободно разошлись бы два человека. Вокруг стрекотали мириады невидимых насекомых, но вот чудо – ещё ни один комар не побеспокоил путников! Правда Бык всё время помахивал хвостом из стороны в сторону, а иногда и шлёпал им себя по бокам, но делал это скорее по привычке, чем по необходимости. Монотонное помахивание хвоста действовало усыпляюще, тем более что разговаривать было невозможно, и Мик начал клевать носом. Клевал он им до тех пор, пока не растянулся во весь рост, зацепившись ногой за корягу.

– Так дело не пойдёт! – прокомментировал это событие Бык. – Если ты расшибёшься, пока мы дойдём, меня за это по холке не погладят! Вот что! Полезай-ка ты мне на спину, только подложи чего-нибудь, да держись крепче, а то оттуда падать тоже не лучший вариант! Ничего, принцесса, когда-то удержалась и ты удержишься!

Седлом послужила кепка, которую Мик хорошо помнил по прошлой жизни, но саму эту жизнь почти совсем не помнил. Так, некоторые картинки. Вроде город. Большой, красивый, но мрачный, хоть и украшенный множеством огней. И во всём этом городе, толи дыра, толи щель, почему-то до боли знакомая и родная! Его дом? Странно! Получше, что ли не нашлось? Но ему было вроде бы там уютно. А люди?

Большинство из них обходили его стороной, а ещё уводили и прятали от него детей. Иные смотрели с сочувствием и жалостью, но по большей части, брезгливо и презрительно. Редко кто из них останавливался, чтобы поговорить с ним, а те, кто на это решался, чаще всего упрекали, высмеивали, поучали, ругали и, что самое противное, советовали! Вот чего он терпеть не мог! Особенно от тех, кто заявлял, что с его жизнью "надо что-то делать"! И, конечно же, никто не мог толком сказать, что именно надо делать и с чего начинать!

Мик поймал себя на том, что и впрямь чуть было, не свалился со спины Быка. Воспоминания о прошлой жизни нахлынули внезапно, как иногда морская волна налетает на человека, идущего по кромке прибоя, и сбивает его с ног. Да! Всё это было! И Бык тоже там был, но он был другим! Он ходил на двух ногах, хоть и сутулился при этом. Он носил, не снимая, вот эту огромную кепку, и как-то, раз даже на мгновение перепугался, когда кто-то пошутил, что он скрывает под ней свои рога! А ещё он пил виски, как все порядочные люди, но закусывал только яблоками и морковью. И вообще никто не видел, что бы он ел мясо! Даже от фальшивых пирожков с начинкой из требухи, пополам с хлебными корками, (чудесный деликатес для тех, кто понимает!), отказывался, как от отравы!

Но мало ли на свете разных чудаков? Взять хотя бы его, Мика. Он не мог пройти спокойно мимо церкви, куда его бывало, не пускали, из-за неприличной и грязной одежды, но тогда он становился на колени на паперти и повторял всю службу целиком, да ещё на латыни! Многие удивлялись такому чуду, но большинство посмеивалось, не задумываясь над подобными пустяками! А вот почему так было, он сам не помнил. Он много чего не помнил, и очень хорошо чувствовал это…

– Приехали! Мик, слезай! Эй, ты что там, спишь?

По-видимому, он и впрямь задремал, убаюканный монотонным покачиванием на спине Быка, так-как не заметил, что они уже обогнули холм и вышли на берег, полого спускавшийся навстречу прибою. Мик заслонил рукой глаза, так ярко сверкали волны в лучах солнца, достигшего зенита. Именно поэтому он не сразу разглядел странную компанию, собравшуюся на берегу и глядящую сейчас на него. Зато, когда он, наконец, увидел всех присутствовавших, его уверенность в реальности происходящего пошатнулась, покачалась немного и рухнула! Теперь он окончательно решил, что всё это сон.

На морском берегу, как ни в чём не бывало, расположились два дракона, изумрудно-зелёный и серебристо-золотой. Компанию им составляли, странного вида мужик с могучими мускулами, но очень бледной кожей и розовый крыс в круглых очках, у которого было своё особое место на середине срезанной, неведомо чем, скалы, похожей на кафедру. Крыс, наверно, говорил речь, до появления Быка и Мика, и теперь застыл с открытым ртом. Драконы, похоже, что-то ели, но оставили свою трапезу, уставившись, во все глаза, на вновь прибывших. Мускулистый мужик только готовился к обеду, так-как перед ним горел крохотный костерок, и на нём жарилось нечто неопределённое, надетое на ветку. Немая сцена продолжалась не меньше минуты, после чего мускулистый мужик встал от своего костерка и, подойдя к Мику с Быком, заявил:

– Добро пожаловать, падре Микаэль! Угодно ли вам присоединиться к нашей трапезе?

В животе у Мика сразу заурчало, несмотря на то, что от костерка за милю несло подгоревшей рыбой. Бык отреагировал на всё увиденное презрительной гримасой и после того, как Мик слез с его спины, отправился к ближайшему пригорку, где росла сочная зелёная трава.

– Я, ета… благодарствуйте! – засмущался Мик, но, всё же, покосившись на драконов, подошёл к огню, над которым шипел и шкворчал кусок белого рыбьего мяса.

– Акулятина, – пояснил здоровенный мужик извиняющимся тоном. – К сожалению больше ничего съедобного здесь достать не удаётся!

В ответ на эти слова Бык насмешливо фыркнул, но ничего не сказал, а демонстративно захрумкал травой. Белый здоровяк снял с палки полупрожаренный кусман, разломил его пополам и половину протянул Мику. Тот не заставил себя упрашивать и с наслаждением впился зубами в сочную мякоть.

– Здравствуйте, падре Микаэль! – прозвучал над ухом мелодичный девичий голос, но было такое впечатление, что девушка говорит через мощный усилитель.

Мик обернулся и чуть не выронил кусок акулятины. Перед ним стоял золотистый дракон, вернее, судя по голосу, это была драконесса!

– Вы меня не узнаёте? – спросила она, немного странным тоном, в котором слышались нотки тревоги и сочувствия. – Это я, Анджелика! Помните меня?

Мик не помнил, что бы, когда-то и где-то встречался с драконессой по имени Анджелика, но он припомнил видение из своего сна или бреда – золотистую драконью голову и конус серебряного пламени, окутавшего его и избавившего от невыносимой боли! А ещё припомнились слова Быка: "Она наша принцесса!"

"Вот так принцесса в здешних краях!" – подумал Мик, но вслух лишь пробормотал, что-то невнятное.

Он вообще не мог ничего толком сказать и сам не понимал почему. Слова вертелись в уме, а язык ворочался с таким трудом, будто его связали верёвками. И Бык ещё утверждал, что он когда-то был большой любитель поговорить? Да, вероятно произошло, что-то особенное, а что именно, он не помнил.

– Ну, что ж! – вздохнула Анджелика и улыбнулась. – Значит, будем знакомиться заново! Моё имя вы уже знаете, но считаю необходимым прибавить, что я не всегда была такой, как сейчас, но об этом после. Позвольте представить вам моего жениха, его зовут Драгис, а это его сестра и моя подруга – Мегги, а это… ой, профессор, где вы?

– Я здесь! – раздался голос снизу, и прямо перед Миком возник розовый крыс в круглых очках. – Я сам представлюсь, дорогая Анджелика! Профессор Прыск, к вашим услугам! Очень! Очень рад знакомству, уважаемый падре Микаэль! Я столько слышал о вас, когда ещё был студентом! А ваши работы по теории межпространственного перемещения, это же основа всего того, что сейчас называется научной транс-магией!

Ноги Мика подкосились, голова пошла кругом, и он сел на песок, удержав, впрочем, в левой руке свою акулятину. Правой тотчас завладел профессор Прыск и начал её с чувством трясти.

– Наверно не стоит на него так давить, господин профессор? – прибавила к разговору свой голос, похожий на звук колокола, изумрудная драконесса. – Боюсь, что… падре Микаэль ещё не пришёл в себя настолько, чтобы…

– Вы правы! Безусловно, правы, дорогая Мегги! – ответил крыс. – Отдыхайте, уважаемый коллега! Конечно! Все вопросы потом!

С этими словами крыс исчез, как его и не было, а у бедного Мика голова пошла кругом и ужасно захотелось виски. "Падре Микаэль"! "Уважаемый коллега"! "Научная транс-магия"! А что дальше? Нет, это всё-таки – сон!

– Это не сон, падре Микаэль, – произнёс мускулистый мужик, молчавший всё это время. – Поверьте, это явь. И такая явь, из которой нам всем надо выпутываться, а для этого нам необходимо вернуть вашу память!

Мик точно помнил, что не говорил ни слова вслух. Однако после всего происшедшего нынешним утром, удивляться уже не было сил.

– Я могу слышать ваши мысли, – пояснил Драгис.– Не все и не всегда, но могу. Сейчас они мне лучше слышны, чем при нашем предыдущем знакомстве.

В это время на берег выкатился клубок из двух сцепившихся тел и послышались звуки ударов. Это были уже знакомые Мику колобки, которые никак не могли успокоиться.

– Так, всё! Моё терпение лопнуло! – вскричала Анджелика и в каждой руке у нее, оказалось, по колобку вздёрнутому за шкирку.

Колобки ещё немного подрыгались, пытаясь достать один другого, но вскоре затихли, и только злобно поглядывали друг на друга. Теперь Мик смог разглядеть их получше. Оба были лишь в общих чертах похожи на людей. Оба напоминали гигантские картофелины, глазастые и носастые. На том и на другом одежда висела клочьями, явно в результате их постоянных потасовок, но приглядевшись, можно было догадаться, что на одном из них красуются остатки чёрного дорогого костюма, (может быть это даже был фрак или смокинг), а другой когда-то был одет в серый костюм в бежевую полоску.

– Так, достопочтенный дон, вы у меня отправитесь на тот островок, что на западе, а ты, дорогуша, посидишь на восточном! Дрась, будь любезен, проводи его туда! – заявила Анджелика, передавая белокожему мужику одного из колобков.

– Не хочу на западный остров! Там гадюки! – заканючил тот, что остался в руках драконессы.

– Мне их жаль! – крикнул колобок, которого держал за плечи Драгис.

В ответ, названный, "достопочтенным доном", снова задёргался, но получил лёгкую затрещину и безжизненно повис. Анджелика и Драгис не стали терять времени даром, и тут же разошлись в разные стороны.

– Давно пора! – прокомментировал происшедшее Бык, оставивший на время свою траву. – Он мне конечно друг, но в последнее время ведёт себя, как-то, по-дурацки!

– Это ты про кого? – спросил Мик, удивляясь скрипучести своего голоса.

– Да про Фига, про кого же ещё? Я о том, которого Драгис на восточный остров потащил. Кстати, на "восточном" я бы и сам отдохнул денёк-другой. Травы там!.. А может и ещё чего вкусненького найдётся!

И Бык заговорщически подмигнул Мику. Тот попытался представить себе, что-нибудь "вкусненькое", с точки зрения быка, и снова принялся за свою акулятину.

– Позволю себе заметить, – послышался голос профессора Прыска, с высоты его каменной кафедры, – что здесь налицо явный протекционизм!

– Чаво? – спросил Бык с недоверием.

– Протекционизм! – повторил профессор Прыск. – Я имею в виду то, что наша Анджелика симпатизирует Фигу, в то время как в их споре с братом следовало бы проявить объективность…

– Ага! Я бы давно проявил ету самую, как её? Объедкивность! Ещё как, проявил бы, и поднял бы поганца Дульери на рога за все его художества! Вы, профессор, не видели, что творилось на его территории в городе! А что вытворяли его бандиты, когда мы с ними сталкивались?! Конечно, и мы были не ангелы, но никогда никого не обижали зря! А только лишь брали у людей то, что они сами готовы были нам отдать…

– Хватит, хватит! – отмахнулся крыс. – Ничего не желаю знать о ваших гангстерских делах!

– Гангстерских?! – вскричал Мик, чуть не подавившись куском рыбы. – Я же говорил тебе, не иди в гангстеры, худо будет!

Высказав всё это, Мик замотал головой, потом уставился в одну точку, как бы стараясь увидеть внутренним взором, что-то неразличимое. Одно слово взбаламутило мешанину его запутанных мыслей, и вдруг, часть позабытой жизни встала перед ним со всей своей потрясающей отчётливостью! И в этой жизни, оказывается, действительно был Бык, то есть Быкович, а ещё в ней были и Драгис, и Фигольчик, и… Дульери! Он видел их всех, а Быка знал близко, и даже дружил с ним! Что же произошло? Почему два известных гангстера больше не управляют своими бандами, а лупохают друг друга вручную, а принцесса – драконесса рассаживает их по разным островам в море? Почему Быкович больше не человек, а бык? (Впрочем, он всегда на быка смахивал.) Почему он, Мик, сам сидит здесь и жуёт такой кусок рыбы, который, похоже, в него врядли поместится? Сидит и жуёт, вместо того, чтобы… Вместо того чтобы, что?

Увы, очередное напряжение мозгов вызвало, лишь воспоминание о сильнейшей боли во всём теле, которое тут же отозвалось болью в затылке. Яркая, хоть и неполная, картинка погасла, и Мик понял, что лучше постараться вообще не думать ни о чём. Эта мысль была, конечно, самой правильной и последней. Мир коротко и быстро крутанулся у него перед глазами и погас, как перегоревший фонарь. Уже неосознанным движением, Мик сунул за пазуху кусок недоеденной акулятины, и, закатив глаза, навзничь повалился на песок. Мегги и профессор Прыск тут же оказались возле него, но их опасения были напрасны – он спал сном младенца, застигнутого усталостью в песочнице.