Отзывы на книгу «Накануне»

На самом деле идея произведения не возникла в голове у самого Тургенева, а была ему, скажем так, благосклонно отдана на растерзание соседом по Мценскому уезду, отправляющегося в Крым в качестве офицера. Повесть соседа была вполне автобиографична, и впоследствии был даже установлен протип Дмитрия Инсарова, которым оказался студент-болгарин Николай Катранов, но попытка Тургенева издать слабое произведение погибшего в Крыму друга не увенчалась успехом, и рукопись была отложена до лучших времён. Вспомнил писатель о ней лишь в 1859 году, и вдохновлённый ветром перемен, многообещающе задувшим в становящейся на новый исторический путь России, взялся за художественную переработку произведения.

Вообще в то время было не слишком модно писать о революционерах, однако Тургенев рискнул – и образ Дмитрия Инсарова, праведного борца за освобождение Болгарии и пылкого ревроюционера, получился ярким и достойным определения самого понятия "революционер". Тем печальнее, что смерть настигла его не в борьбе за правой дело или в схватке с заклятым врагом, поработившим родную Болгарию, а в прекрасном городе Венеция, свалив с ног вполне банальной чахоткой. То есть герой-то, конечно, получился очень даже героическим (пардон за тавтологию), но уж больно здоровьем слабеньким.

Дмитрий Инсаров отличался не только пылом революционного характера, но был натурой страстной и в чувственном плане. Познакомившись с Еленой Стаховой на даче у знакомых и почувствовав в ней родственную душу, влюбился окончательно и бесповоротно. Страшась своих чувств, которые могут не только подорвать его борцовский дух, смягчив его, но и навредить объекту этих чувств, он пытается сбежать. Но от женщин из русских селеньев не так-то просто сбежать! Она вам коня на скаку остановит, не то что какого-то там революционера-болгарина. И Елена лично (!), одна (!!) идёт к Инсарову и признаётся в своих чувствах. Вот вам и тихая домашняя тургеневская барышня.

Нет, Елена Стахова тургеневской барышней всё-таки была. До того, как встретила Инсарова. Она вела спокойную, размеренную жизнь, была скромна и добра, любила животных, почитала родителей, умела дружить. Но чего-то ей всё время не хватало, не было где разгуляться мятущейся душе, закованной в цепи условного быта и ежедневной рутины. Так и хотелось Елене чего-то большого, жертвенного, чтоб "гори оно всё синим пламенем". Так что Инсаров подлспел как раз вовремя со своими революционными идеями по освобождению Болгарии.

Больше всего во всём этом жалко, конечно, родителей Елены. Считай, они потеряли дочь дважды: когда дочь вышла замуж и уехала из России и потом, когда уже после смерти мужа Елена пропала на просторах Болгарии, выбрав её своей новой Родиной.

Еще один роман Тургенева, перечитанный по велению души...

Он уже более жесткий, более революционный, герои его в бОльшей степени ГЕРОИ - бесстрашные, целеустремленные, деятельные...

В свои 15 лет, активной сознательной комсомолкой, читала, затаив дыхание от восхищения, от желания прожить такую же жизнь, идти таким же путем, как Елена Стахова, встретить такую же Личность, как Инсаров...

Сейчас, казалось бы, подобная история могла вызывать скептическое, чуть снисходительное отношение - не каждая самоотверженность меня сейчас восхищает, далеко не каждая. И что же? Слезы на глазах, ком в горле, некоторые фрагменты перечитываю вновь и вновь...

Тургенев талант. Хотела написать, что он пишет, как плетет паутину, затягивая нас в свои сети. Но нет, "сети" - это немного отдает хитростью и вероломством. Нет, Тургенев покоряет своей честностью, простодушием, открытостью, искренностью. И красотой! Красотой слога и красотой душ. Этим и берет.

Нет-нет-нет-нет, мы хотим сегодня Нет-нет-нет-нет, мы хотим сейчас (с) старинная песня

Произошел такой казус. У меня на телефоне была эта аудиокнига и "подросток" Достоевского. Я выбирал между ними, занимаясь параллельно чем-то другим. Цезаря из меня не вышло.

Начав слушать, первый час-полтора почему-то думал, что это Достоевский. И нервический молодой человек там был, и чтец тот же, что мне недавно рассказывал о вечном муже, о хозяйке и о маленьком герое (Иван Литвинов), да и прочий антураж. В общем, вот такой вот я знаток классической литературы.

Так бы я дураком и помер (хотя в какой-то момент отсутствие подростка наверное показалось бы мне подозрительным). Но кое-что меня все таки смутило и заставило перепроверить - мне стало откровенно скучно. А с Достоевским такого не бывает. И действительно я понял, что для меня скука это неотъемлемая черта творчества Тургенева. Что, к счастью, компенсируется малым размером его романов.

Тургенев никогда не западал мне в душу, не трогал сердце, не напрягал мысли. Ничего из него во мне не осталось.

Вот и здесь, герои достаточно схематичны, их характеры почти не раскрыты (да и как их можно раскрыть в таком коротком романе?) Легкость слога в классических произведениях для меня второстепенна. Литературной природой я не интересуюсь. Остаются герои.

Возьмем к примеру Берсенева. Зачем он нужен? Вроде был главным действующим лицом, на него возлагались мои читательские надежды. Но с появлением болгарина ушел в тень. Может быть это такая аллегория - прежние главные надежды, молодые ученые, лучшие люди общества, пассивно порядочные и благородные люди уходят на второй план, освобождая место настоящим героям? Берсенев не боролся за Елену (читай, Россию), а вежливо уступил её. Он умен, честен, но Прекрасной Елене этого мало. Потому что он не герой! Мне кажется, литература это все-таки не только площадка для аллегорий, она должна быть интересна и сама по себе.

Шубин более колоритен и неоднозначен. Он живой, в его сердце бушуют страсти. Он совсем не так легкомыслен как кажется поначалу и у него даже есть моральные устои. В коротком промежутке времени между тем как я понял, что читаю Тургенева, и тем, как Елена заняла в романе центральное место, я даже подозревал, что он из породы знаменитых тургеневских девушек. Оставаясь в тени Берсенева он перешел вместе с последним в тень Инсарова.

Инсаров это функция. В нем есть все достоинства Берсенева, но кроме них он обладает пламенным сердцем революционера. Сказать о нем нечего. Инсаров конечно герой, но зачем же тогда от чахотки умирать?

Ну а Елена развилась от жалостливого ребенка до сильной и страстной женщины. Женщины, которая ищет не богатства и уюта, и даже не рая в шалаше, а максимально полной реализации своих мессианских стремлений. Она должна спасать других, жертвовать собой.

На эту линию я бы тоже мог не обратить никакого внимания. Но так получилось, что как раз в то время, когда я читал это произведение, случай, подобный финалу романа, происходил и в реальной жизни. И это совпадение вознаградило меня за скуку. Герой, борец за свободу своего народа, умирает. Люди, возлагавшие на него большие надежды подавлены. И тогда жена, всю дорогу поддерживавшая своего борца за прекрасную Болгарию будущего, принимает решение не возвращаться в комфорт и безопасность, а продолжать то дело, за которое герой пожертвовал жизнью.

Прекрасно, что такие женщины существуют в реальной жизни. Добавил один балл за то, что классика не стареет, и люди не меняются. Посмотрим, превратится ли накануне в завтра или вернется во вчера.

Ну а Тургенева буду умеренно читать и дальше. Чтобы не путать с Достоевским

Уже не в первый раз при чтении романов Тургенева замечаю такую странность: вот вроде все нравится, все хорошо, но... как-то мимо. Не цепляют меня ни ситуация, не герои так, как мне бы хотелось, не заставляют переживать и обдумывать: а как бы я поступила?..

Девушки, подобные Елене, настолько мне не близки, что мне трудно им сочувствовать. Да и нуждается ли Елена в сочувствии? Мне кажется, не слишком. Я это не к тому, что она, на мой взгляд, недостаточно страдала, я не настолько кровожадна. Просто это именно то, что ей было нужно, чего она жаждала всей душой - пожертвовать собой ради кого-то или чего-то, на ее взгляд, стоящего.

Ведь с самого начала мы видим: спокойная и размеренная жизнь в родительском доме не для нее, она ее угнетает. Она чувствует себя бесполезной, не питает особенной любви к окружающим, все они кажутся ей мелкими, ей хочется посвятить жизнь чему-то важному. Стоит ли удивляться силе ее любви, когда на горизонте появляется "борец за свободу", а по совместительству - умный, честный и благородный человек?

Она не считает себя вправе быть просто счастливой, ведь, по ее мнению, для этого нужно сначала принести себя в жертву - только тогда (может быть) ты станешь достойной. И этим тоже объясняется ее выбор: бросить все - родителей, Родину, уехать к неизвестной судьбе в чужую страну, возможно, пойти на смерть вслед за любимым - вот то, что отвечает потребностям ее души. И она делает то, что хочет - так к чему ей наше сочувствие?

Конечно, куда с подобными перспективами тягаться остальным героям? Разве Елена оценит того, для кого не надо ничем жертвовать и кто, напротив, сам готов пожертвовать всем ради ее спокойствия? Кто всегда поддержит, утешит и придет на помощь, наступив на горло собственной песне. Нет, она будет думать: какой хороший, добрый друг... но разве можно сравнивать!

Есть и третий, этакий клоун поневоле. Всегда-то он шутит, паясничает, никогда не говорит серьезно, и иногда кажется, что у него и вовсе в голове нет ни одной путной мысли. Но потом ты понимаешь, что это не так. Просто это его способ самозащиты, который вовсе не означает, что он не способен на глубокие переживания.

И родители, родители Елены... Казалось бы, недалекие и мало интересующиеся дочерью люди, которые бы хотели пристроить ее как-нибудь повыгоднее, да и дело с концом. Но это тоже маска... И то, что им пришлось пережить в конце, никакому родителю не пожелаешь.

Мне почему-то кажется, что, прочитай я этот роман в школе, я была бы от него под гораздо, гораздо более сильным впечатлением. Возможно, я бы всей душой поверила силе чувств Елены и Инсарова и приняла бы их поступки. А сейчас - нет. Сейчас гораздо больше я сочувствую второстепенным персонажам.

Сам образ Инсарова - это попытка создать "нового человека", уйти от тех, кого литературоведы называют "лишними людьми". Этот не будет бесцельно прожигать свою жизнь и впустую растрачивать таланты, не станет красиво разглагольствовать и философствовать в светских гостиных. Он вообще немногословен, предпочитает делать, а не говорить. Если бы еще увидеть его в деле! Этой возможности Иван Сергеевич ни нам, на своему герою не даст, жестоко обрубив на корню все его - и не только - надежды.

Вот, может быть, этого мне немного и не хватило в произведении: как будто нам дали набросок интересного героя, а полностью раскрыться ему не позволили. Автор словно говорит: смотрите, какая нелепая случайность иногда может разрушить судьбу. И не одну. А на что они оказались бы способны - кто знает?..

Произведение драматичное и в чем-то трогательное, но не зацепило меня так сильно, как могло бы. Но Тургенева читать продолжу, возможно, я еще найду у него "свое".

Я влюбилась в Тургенева лет в одиннадцать-двенадцать, когда впервые прочитала чудные повести "Первая любовь", "Ася", "Вешние воды". До этого были, конечно, и "Муму", и "Бежин луг, и другие рассказы из "Записок охотника". Но они прошли как-то без особого восторга, а вот любовная романтика как-то сразу затронула и пришлась по душе. Поэтому с удовольствием читала и стихи его белые, и "Отцы и дети" и кое-что ещё.

К чему я всё это? А к тому, что очень рада, что эта повесть попала ко мне только сейчас, уже в зрелом возрасте и с внушительным багажом из прочитанных книг за плечами. Почему-то сомневаюсь, что в четырнадцать лет я бы её восприняла правильно. Нет, скорей всего, она бы мне понравилась. Но вот насколько помню я себя ту, то главных героев я бы заклеймила. Из чувства противоречия. А потому что!!! А сейчас всё гармонично. Вот Рита ( margo000 ) в своей рецензии написала: "...не каждая самоотверженность меня сейчас восхищает, далеко не каждая..." И я с ней полностью согласна! Я и не восхищаюсь главными героями. Я просто как-то их понимаю. Даже безумные порывы Елены, место которой, наверное, всё-таки было в России, а не на чужбине. Но... Я не оправдываю — просто понимаю... Молодость, идеалы, горечь потери — вот так сложилось. Судьба. И молодёжь мне как-то понятна. Ну вот такие они. И Инсаров.

Каждое слово на месте. Красиво. Точно. Тургенев просто на высоте! Очень понравилось.

Рахманинов, созвездие Ориона, Достоевский меня обнимает.. Нет, я не сошёл с ума и не брежу ещё. А хочется. Но это к Тургеневу не относится: когда страдаешь от любви, то бредишь, как дышишь.

- Тогда при чём тут Рахманинов? Созвездие Ориона?

- Когда Рахманинов играл на рояле, он мог сразу захватить пальцами 12 белых клавиш.

- И что?

- Вот и Тургенев в своём романе словно дотянулся до чего-то, что вне искусства, вне обыденной жизни, нас окружающей, до какой-то вечной красоты дотянулся. Но есть  одно «но».. мне стыдно об этом говорить.

- Какое «но»? Уж не разочаровались ли вы в Тургеневе, Александр? Вы так были влюблены в него последнее время. «Накануне» вам тяжело дались?

- Тяжело. Понимаете.. роман меня совершенно истомил, я порой в сексе так не устаю, какая-то смесь блаженства и предельной измотанности, словно не я читал роман, а он меня. И бог ещё знает, что он со мной делал. Даже закурил сигаретку, хотя и бросил курить, да и стыдно было.. любимая лежала рядом в наушниках и странно смотрела то на меня, то на Тургенева. Он довёл меня до ручки, до рецензии, которую я не хотел писать (я пишу рецензии, ручкой, по старинке, кроме того, писать мне физически больно, даже вскрикиваю — со стороны это почти забавно: похож на замечтавшегося умалишённого,- я чуточку разбился и повредил руку, но я счастлив: у меня палец не сгибается, как и у любимой моей), довёл меня до блаженства (прости, любимая, но Тургенев всегда доводит меня до блаженства). Такое могут сделать только любимая и.. Тургенев. Ах, если бы Тургенев был женщиной! С каштановыми длинными волосами, смугленький, с глазками, чуточку разного цвета, цвета крыла ласточки и носиком как.. как.. ах, пóлно мечтать. Он бы точно свёл меня с ума. Окончательно. Я даже любимую свою ласково называю, не «ласточка», «солнышко», а — Тургенев. Да, я сплю с Тургеневым..

- Слышала, что в литературных кругах Англии, Тургенева называют — русской Джейн Остин в брюках.

- И в бакенбардах.

- Седая Остин, боже.. с ружьём охотничьим. Сумасшедшая Остин..

- Что поделаешь: англичане.. Они и Достоевского ласково называют «Джейн Остин на анаболиках».

- Так что за «но», Александр? Что не так с Тургеневым?

- Понимаете.. для многих из нас, искусство, это некий род кислородной маски на истребителе, несущегося высоко-высоко над безумной землёй, в сирени стратосферы. Ты доверяешь этой маске, всем существом, как любимому человеку, которым дышишь тогда, когда в мире больше нечем дышать. И вот.. всецело доверясь Тургеневу, занырнув сердцем, в синеву, прильнув раскрытым томиком к улыбающемуся, замечтавшемуся лицу, я вдруг осознал с изумлением, что я дышу.. не совсем кислородом. Не знаю, может на какой-то далёкой и печальной планете в Поясе Ориона, есть такая атмосфера. Я на днях сильно болел и делал ингаляцию в маске и мне казалось, что я пилот истребителя и лечу в сиреневых облаках над землёй, к звёздам, к любимой моей: за мной сидел перепуганный и седой Тургенев. Да, я чуточку бредил.

- У Толстого, в письме к Фету — к слову, обожавшего «Накануне», — есть забавные строки о том.. что писателям нужно перестать писать, если они не знают, о чём. Ну да, а человеку нужно перестать жить, если он не знает, зачем. Вот и я без любимой, не знаю зачем живу. Тоталитарностью попахивает и эстетическим расизмом. Толстой дописался до того, что назвал «Накануне», пустым романом, чуть лучше, чем «Дворянское гнездо». Боже мой! Дворянское гнездо — быть может самый поэтичный и гармоничный роман Тургенева! Толстой зачем-то обвинил Тургенева в пошлости, передразнивал Елену, героиню романа: ах, как я вас люблю! Простите, Лев Николаевич, а как нужно выражать свои чувства? С оглядкой на вас или на этот безумный мир? По линеечке, как многие?

Толстой: Как, как.. но не так, это точно! У человека есть более высокие цели и чувства.

- Любить человечество и бога? Хм.. но не возлюбив всем сердцем простую пыльную былинку у дороги, или раненную птичку, врезавшуюся в синеву окна, или строчку Тургенева, разве можно полюбить человечество, бога? Ложная эта любовь будет.. инсаровская, прости Господи. Уж если любить, то не начинать по барски с одних «цветочков», но и всё древо, с его листвой и тёмными корнями.

Бог: Ну вот.. дочитались, доспорились до бога. Читал я Накануне. Да и помогал писать. Не наговаривайте на Инсарова: он мученик любви. Вот вы сказали про любовь к былинке. Но разве и её можно полюбить всем сердцем, без бога и любви к человечеству? Всё в мире связано: былинка, ласточка в небе, сердце Александра, сердце на ветру, похожее на сирень, и самая дальняя звёздочка в Поясе Ориона.

- Лев Николаевич, ну а как по вашему нужно было признаваться в любви Елене? Я сама так признаюсь. Может вы не любили никогда? Да не смотрите вы так на бога.. вы всё равно в него не верите. Ещё и креститесь.. постыдились бы. Неужели, если бы Елена держала в руках ваши книги, Библию, томики Гегеля, священные книги Буддизма.. ссутулившись под этой тяжестью, с каплями пота на лице, и натужно сказала бы: я вас люблю! — Тогда вы были бы довольны? Ну да, и Инсаров должен был бы стоять с собранием ваших сочинений в руках (на спине, согнувшись?), с томом Гёте, Канта и индусских мудрецов.. вот тогда вы бы зааплодировали такой великой любви!

- Какая-то любовь.. пришибленных библиотекарей, страдающих лунатизмом в ночной библиотеке. Простите, но я не понимаю, что здесь происходит. Кто вы.. все?

- Мы? Твоя шизофрения. Тургенев свёл тебя с ума.

- И меня!

-Да перестань ты, Афанасий, Невозможно свести с ума, безумие. Тебя нет.

- Тогда и Тургенева нет, и мира нет и..

- Да успокойтесь вы! Так.. вдох, выдох, вдох, выдох. Мне уже лучше, лучше. Я снова один. Наушники любимой в постели и грустная записка от неё. Ингаляционная маска на мне и томик Тургенева в руках. Я ведь один?

- Один, один..

- Боже мой! Да замолчишь ты или нет?! Он только подумал, что здоров, что один..

- Когда Рахманинов играл на рояле и в зале были простуженные люди (ка-та-стро-фа! Всё равно что прийти в Эрмитаж с ножом или с кистью. Репин любил тайком приносить в музей кисточку с краской и «доделывать» свои картины. Его потом не впускали в музей, словно нашкодившего школьника) — кто-то кашлял, сморкался.. Рахманинов терял терпение, но не показывал вида, он просто.. играл «тишину». Пропускал целые места в партитуре, как бы вычеркнутые из вечности: поруганная, изнасилованная красота.. прилюдно. Нечто подобное было и у меня при чтении «Накануне», с той лишь разницей, что Рахманиновым были попеременно, то Тургенев, то я, и мои пальцы порхали по бледным клавишам страниц, по тёмным клавишам строк.. Я явственно ощущал, как мои пальцы и сердце, дотягиваются в экстазе искусства, до тех самых 12 клавиш, и тут же, я словно терял сознание и у меня отнимали мою «клавишу», которую я прижимал к груди. Отнимали вместе с любимой моей: я сделал чудесную закладку из её фотографии: она в зелёной футболочке сидит на йоге.. медитируя с Тургеневым.

Всё дело.. в чистой красоте у Тургенева: она у него простудилась.. политикой. Политика вообще уродует красоту и жизнь. Это её основное качество. И бог с ним, с Добролюбовым, этим милым, но плоским критиком-фанатиком, видевшего в романе призыв «борьбы против внутренних турков за освобождение России». Бог с этим прелестным символом образа Елены, похожей не то на Елену Прекрасную перед войной, не то на Россию накануне её выбора цивилизационного пути, когда, как и тысячу лет назад, её искушали тремя религиями.. а она выбрала свой кроткий и крестный путь.

В Елену влюблён скучноватый Берсенев (учёный книжник), милый, милый (смешной дуралей, как сказал Есенин о жеребёнке. Он той породы человек, которого спасти может как раз женщина, чтобы он раскрылся). Влюблён в Елену некто Шубин, прелестный художник, с ветерком в голове и в сердце (не понимаю, почему Толстой назвал его мерзавцем и сравнил его с отцом Елены. Бог ему судья. И почему людям «нравственным» так нравится раздавать ярлыки, пригвождая людей? Мы словно Христа вновь и вновь этим пригвождаем). Сватается к Елене и некий сенатский пиджак. Душа в пиджаке. Ах, с таким бы Елена зажила как в райских снах наших либералов.. утратив себя, полностью: сердце заросло бы жирком.

И вот выбор пал на Инсарова, героя, сироту, родителей которого убили турки (голос за кадром строки, из фильма Брат: так он не румын, он болгарин! — а какая разница?). Он горит жаждой отмщения.. Если бы роман писался в 21 веке, у него вполне мог быть на лбу шрамик как у Гарри Поттера: Гарри Инсаров. Павел Никанорович Поттер. Если не ошибаюсь, и Достоевский был не совсем доволен этой ноткой в романе: мол, Елена, душа России, не видит ничего героического и прекрасного в своей стране, и потому рвётся, как душа из тела, с загорелым ангелом, к другим берегам. Постойте.. да это же почти лермонтовский мотив демониады. Уж больно похоже это на искушение, или даже на самоубийство. С другой стороны.. разве сердцу прикажешь?

Боже, как достала уже эта политика, эти идиотически-интеллектуальные символы, которыми в школе пичкают несчастных подростков, словно кашей с комочками. Ах.. как хочется коснуться белого плеча странички, и, словно бретельку вечернего платья, сбросить все эти символы, политику… к смуглым ногам женщины (постойте.. Елена не была смуглой. Это я замечтался о чём-то своём. Простите). Вот где место у всего этого бреда — у милых, смуглых ног женщины. (ну вот.. опять). И что же останется? Обнажённая красота, душа и любовь, любовь двух несчастных существ: Елены и Инсарова.

С удивлением узнал, что роман основан на реальных событиях. Некий человек принёс Тургеневу свою повесть, где рассказывалось о том, как его возлюбленная уехала со студентом болгарином: чуть позже он погибнет в Венеции от чахотки. Сам писатель, вскоре погиб в Крымской войне. Что стало с женщиной — неизвестно. К чести Тургенева, нужно сказать, что он пытался издать повесть, но она была слабой, и он переработал её в нечто гениальное. Любопытно, что по своему свету (так свет шелестит сквозь осеннюю листву) и утончённости, роман напоминает изумительные Вешние воды: чистый прерафаэлизм. Более того, между «Накануне» и «Вешними водами» существует телепатическая связь (да, есть таинственные произведения с подобной аномалией, и они, быть может, однажды прольют свет на тайну реальной телепатии.. а может это сделают простые влюблённые, разлучённые друг с другом и молчащие навстречу друг другу из разных городов).

В «Вешних водах» есть очаровательная Джемма (итальянка), словно бы томящаяся у колдуна в плену, и есть её милый брат. В «Накануне», Елена словно томится в плену у колдуна (изумительный образ Увара, подобно толстому пауку, перебирающего пальцами, словно мыслями. На самом деле, обаятельный и трагичный колдун). И есть Шубин, тот самый художник с ветерком в голове и в сердце: он мог быть чудесным братом Елены. Такими братья и бывают: милые непоседы.. В «Накануне», всё закончилось в Италии, как в итальянском сердце Джеммы из «Вешних вод» всё началось.

Так же любопытна перекличка отдыха на природе и там и там, и если в «Вешних водах» выпивший и наглый офицер (иностранец) стал хамить женщинам стал хамить и Санин его усмирил на словах, в отличие от поджавшего хвост немца-жениха, то в Накануне, нагло и мерзко стал вести себя уже немец — прелестная аллегория сытой и самодовольной демократии. Милый непоседа Шубин, хотел всё уладить на словах, но болгарин Инсаров вскипел как чайник и бросил немца в реку. Ну, и наконец, самое поразительное сближение. В Вешних водах, Санин и Джемма должны были вот-вот пожениться, и Санин поехал к некой Полозовой, продавать своё имение. У этой инфернальницы он и оставил своё сердце, предав любимую. В «Накануне», инфернальницей выступает не совсем женщина — страна: Болгария. Да и она, лишь фон. Инсаров просто одержим ею, влечётся к ней, как на зов русалки в ночь реки. Так и кажется, что что-то за Болгарией, манило его, нечто таинственное, фатальное, тёмное. Так гипнотизировать и обезволить, может только роковая женщина — полоз, змея.

Инсаров потому и очерчен во многом схематично (боже! Как хочется порой дёрнуть за бороды критиков прошлого! Да и не только критиков. Это у меня страсть с детства: я однажды в садике подглядел как Дед Мороз целуется в комнатке с нашей воспитательницей, сняв бороду. Для меня это был самый тёмный разврат: 4 +, экзистенциальное потрясение. В этот же день я на коленочках у Деда Мороза дёрнул его за бороду.. и обнажил его снова: 5 +). Инсаров — совершенно несчастное существо с осиротевшей судьбой, загипнотизированный этим женским мороком-зовом Болгарии. Он обезволен, себе не принадлежит и похож.. на зомби (доброго и милого), а не на человека «с железным характером». Ни одно чувство не может покинуть его сердце, как свет не может покинуть горизонт чёрной дыры.

Но вот.. он встречает русскую любовь и начинается «ломка» Инсарова, заражающая и чуткого читателя: я порой читал «Накануне» лёжа на полу: был совершенно без сил, ну.. и чуточку пьян (мне можно. У меня разбито сердце). Именно эта ломка преображения души, чуть не свела Инсарова в могилу. И в этом смысле Тургенев изумителен тем, что он словно выравнивает нравственное и экзистенциальное давление любви и смерти, словно у них единая природа: сердце Инсарова как бы всплывает быстро-быстро из тёмной глубины и заболевает любовной «кессóнкой» — кислород в кровь, любовь — в душу.

И просто великолепно, до слёз (я аплодировал Тургеневу на полу и целовал страницы.. и закладку с фото любимой моей где она в зелёной футболочке на йоге… и на пляже, в карих трусиках.  У меня много закладок в книге Тургенева: перелистываю страничку.. а там, словно нежный гербарий, фото моей любимой, и ещё одно, и ещё.. словно цветы собираю в раю и целую их. Я странно читаю Тургенева: со стороны я похож на нежного сумасшедшего: то вдруг аплодирую в одиночестве кому-то с улыбкой, то целую страницы Тургенева и называю его ласково: носик мой… солнышко!) Тургенев обыгрывает-замыкает здесь тему нравственной ломки Елены, целиком ушедшей в любовь спиритуалистически, любовь восторженную, бестелесную.. до такой степени, что она боялась как огня, поцелуев Инсарова в обнажённые после снятия перчаток, ладошки, боялась искушающих поцелуев в свои смуглые ножки (стоп, не было у Елены смуглых ножек. Это я опять замечтался о чём-то своём, простите). Поразительный по глубине момент, когда почти бестелесный после болезни Инсаров, стремился искушением плоти, отпугнуть, а не приблизить к себе, любимую: борьба между истиной и любовью.

Боже! Когда уже истина и любовь станут одним целым?! Или истина на земле, как любовь и бог, обречены на распятие? И что же сделала Елена? Сопротивляясь себе, ещё невесомо паря в бестелесности любви и судьбы? Она.. совершенно отдалась «бестелесному» Инсарову: телом, душой, судьбой. И двое стали едина плоть.. Мне казалось на полу, что в этот миг чистой любви, предметы в комнате Инсарова, потеряли свой вес: бокал с чаем на столике, медленно приподнялся к потолку, вместе с белой перчаткой и зелёной футболочкой (боже, откуда в 19 веке зелёные футболочки? Опять я о чём-то своём..). Не удержавшись, я улыбнулся этому катарсису и разжал пальцы на томике Тургенева — читал я на полу, на спине, и книга была над моим лицом, — и, к моему удивлению, книга вовсе не замерла в воздухе, а больно шлёпнулась мне на лицо. Я не знаю, что тяжелее: читать Тургенева с разбитым от любви, сердцем, или читать его пьяным. Говорят, Хемингуэй иногда читал Тургенева пьяным..

Боже мой! Тургенев! Милый! Ну нельзя так издеваться над сердцем! Оно у меня и так разбито! И ты ещё книгой своей по лицу меня бьёшь.. Бог с ним, с Инсаровым, с его ломкой преображения из зомби, в человека. Но этот жаркий морок ощущения, как Тургенев намеренно протаскивает красоту и любовь через тернии политики, чего-то сиюминутного.. Это больно! Больно! Нет, Достоевский в «Бесах» тоже писал о политике, но он, как Блейк (на чашечке цветка, увидеть мир в росинке), увидел в трагедии локального — мировую трагедию, бесов вне времени

А тут.. Ну вот Елена, милая Елена, как бы сказал Есенин — августовская прохлада: сколько общего у меня с ней! (на самом деле, не так уж и много, просто я когда выпью, становлюсь похожим на разных героев Тургенева). Любила животных до того, что даже.. её отец, говорил ей в шутку те же слова, что и мне, брат: скорее, беги сюда! Спасай! Паук сосёт бабочку! Спаси её бедную!! И мы с Еленой, бежали на один голос, к одному предмету, разделённые двумя веками. Тургенев волшебно описал любовное томление женщины, чаяние любви, как высшего бытия, деятельного добра: Боттичеллиев пейзаж нравственного и телесного, в котором женщина сливается с таким же томлением красоты в природе. Воздушное платье на смуглой груди женщины (господи, опять эта милая смуглая грудь..) словно обращается в лазурно-белую пену, в прибой синевы, неба, на груди женщины, из которой в мир выходит обнажённое сердце. И не случайна эта милая свита из замученных зверят в окружении Елены: она — инфернальная царица. Сама любовь. Одна из графинь тех времён, прочитав «Накануне», назвала Елену — неженственной. Без морали. Ещё бы! Сдерживает эмоции.. как луна, светя шёпотом, а когда приходит пора — вся отдаётся, целиком, и к любимому едет на квартиру, одна, без служанки (по тем временам  — экзистенциальный бунт). Любовь вообще похожа на дивный образ воскресшего Христа, когда он проходил сквозь стены и закрытые двери: ни одна мораль, созданная по образу человека, ни одна закрытая дверь гордыни и боли, пространства, не сможет остановить любовь.

Но.. боже мой, Тургенев! Зачем же любовь насильно и почти с наслаждением протаскивать сквозь тернии политики? Дочитав роман, на мне вся одежда была изорвана (я не пил к этому времени уже, хоть всё так же читал на полу), у меня вся душа кровоточила: я был безнадежно влюблён… Я всё понимаю, любовь — тайна, она всё видит иначе.. Но когда милый зомби Инсаров сидел на скамейке под липами рядом с Еленой и гордым, ласковым голосом говорил ей, как-то сверху на неё глядя, что она помогает всем.. вон, даже щеночкам. Тургенев!!! Это что значит — даже?? Это ваше слово, или Инсарова? Я понимаю, мужчины, такие тонкие чувства в инфракрасном спектре слов, часто даже не замечают, но Елена, женщина, чуткая! — Даже??

Простите, Тургенев, но это навязчивое сближение Инсарова и Елены, порой походило на изнасилование.. и их, и меня. И ведь какая любовь просияла, разорвав потемневшую кору их существования! И ещё. Есть в романе один совершенный по красоте эпизод: разыскивая Инсарова, Елена спряталась в церкви от дождя (между прочим, встретившись там с богом-любви, Афродитой, в образе старушки: это за рубежом Афродита выходит из пены морской, а у нас, Афродита выходит из дождя, ступая своими смуглыми ножками на церковную паперть. Опять эти смуглые ножки… я уже брежу ими), мимо проходил Инсаров и она его окликнула: голос дождя! И они в церкви обвенчались сердцами: он, не верил в бога, она — верила. Тут что-то не от мира сего, что сбудется через сотни и тысячи лет, о чём Достоевский бредил во сне.

Так вот, блаженно узнав, что Инсаров любит Елену (да, можно и узнать — блаженно, по себе знаю. Боже мой, смуглые ножки, носик смуглый, милый: я не о себе, разумеется), у неё сладко потемнело в глазах и земля поплыла под её милыми, смуглыми ножками (опять...), и, упав на грудь к Александру.. то есть, к Инсарову, она прошептала: о мой дорогой друг! О мой брат! Тургенев, милый.. что это? Может я чего-то не знаю и в 19 веке эти слова интимно нежили слух влюблённых? Или когда вы писали эти строки, к вам в гости неожиданно зашли ваш брат и друг и вы им так обрадовались, что вложили это восклицание в уста Елены? Так ли ведёт себя влюблённая женщина? Или.. это нарочно, и Елена томилась именно по брату и другу, живя в нравственном вакууме одиночества? Мне это знакомо. Когда в отношениях словно бы проходишь все фазы цветения цветка: сначала ты открываешь для себя в мире самую лучшую подругу: союз души. Затем сближение ласково и невинно переходит на телесность: и вот уже подруга для тебя — самая лучшая в мире сестрёнка. В вас словно одна кровь течёт, одни мысли..(Перси Шелли написал прекрасную и скандальную поэму «Лаон и Цитна», о любви брата и сестры. Странным образом она напоминает роман "Накануне", только на небесном уровне). И вот, однажды ноябрьским вечером, ты вдруг спишь.. с «сестрёнкой». Но я что-то отвлёкся.

Когда Берсенев (тот самый милый и скучноватый учёный), тоже влюблённый в Елену, помог ей и умирающему Инсарову, она прошептала ему… всё те же слова: о мой добрый друг! Боже.. Тургенев, мой.. добрый друг!! Вы писали свой роман при свечах, отражённых в вечернем окне.. а в это время ваши читатели.. ну, ладно, читатель — я, терзался на полу с вашей книгой! И самое главное: Елену очаровал не столько образ Инсарова, а.. пустота её окружения, её томление по чему-то прекрасному, хоть сколько нибудь отличающееся от других. И тут появляется таинственный мученик судьбы, Инсаров, чурбан чурбаном, не понимающий ни искусства, ни любви к животным, ни красоты природы, ни женщин.. зато с благородной мечтой освободить свою Родину и на отдыхе бросающий кувырком немцев в реку. Герой! Турков не было рядом, он сорвался на бедных пьяницах.

А где же.. сам человек, за всем этим? Нет, я понимаю, в жизни всякое бывает, и герои прекрасны, даже чурбаны-герои, к тому же, в ореоле израненности жизнью. Но когда Тургенев, как тёмный ангел, насильно сближает её и его.. боже. Иной раз казалось, что если бы в романе появился некто, кто трёх немцев бросил бы в воду, а не одного, и мечтал спасти не Болгарию, а Россию, Европу.. Елена бы пошла за ним. Ну правда, есть в этом что-то пошлое и даже расистское. И ведь есть в окружении Елены любящие её Берсенев и непоседа Шубин. Да, они не горят мечтой освободить мир, не бросают немцев в реку.. но в них горит реальная любовь! Пусть и поруганная. Просто такую любовь, да и души такие, нужно взять, словно щеночков побитых жизнью, и приласкать, помочь. И тогда будут и дела великие и любовь. А Елене словно бы нужно было сразу — великое, готовое.

По сути, не Инсаров ей был нужен, а нечто великое и прекрасное, полыхающее за ним. То.. что развяжет её судьбу. Вот что обидно. Инсаров, как человек — сводится почти к нулю. У меня есть любимая. Она вроде не бросает немцев (немок?) в реку. Есть наверно женщины, которые покоряют горы, сражаются на митингах, и волосы у них быть может более блестящие, шелковистые, и стихи они быть может пишут.. и что? Для меня любимая, дороже всех. Да все эти женщины не стоят её смуглого милого носика.

Но сам факт, конечно, что Елена, отправляется с Инсаровым в Болгарию, на войну, фактически.. ведя любимого — к сопернице, которая их разлучит, поражает до мурашек. Да и сам образ Венеции, где они остановились — идеальный образ рая-миража. Там и акустика Аида: в театре, солистка художественно покашляла.. и из тьмы зала, Инсаров ответил ей непритворным, смертным кашлем. Блеск! И, наконец, таинственный незнакомец в Венеции, шут, как и положено в аду, ставший живым зеркалом, спутав все отражения, называя Инсарова не Дмитрий Никанорович, а — Николай Васильевич, Никанор Васильевич. Здесь любопытна инверсия 5-го измерения, ломающая 4-ю стену: в реальной жизни, Василием звали прототипа Берсенева (он и написал повесть, передав её Тургеневу). А прототипом Инсарова был некий Николай. И вот, в одном образе, адски искажённые, сошлись две любови Елены.. оба умершие.

И ради чего эти жертвы и муки любви? Спасение родины любимого человека? Томление по красоте высоких поступков и чувств, без которых задыхается жизнь? Но есть нюанс: чем больше мы любим, тем больше стран охватывает любовь, в итоге охватывая всю Землю и малейшая былинка становится родиной твоей, как и боль истины. И в этом смысле любовь Елены к Базарову и отклик её на боль страдающей Болгарии - это всё та же "всемирная отзывчивость русской души", по Достоевскому. Любовь, по природе — космополит. Но не в том смысле, в каком это слово выставляют сегодняшние «космополиты», чтобы легче было торговать родиной, совестью и ещё одним местом. Помните фильм Брат, когда Данила поднимался по лестнице и проговаривал стишок детский: и тропинка и лесок, в поле, каждый колосок.. всех люблю на свете я, это родина моя. Но сердце сойдёт с ума, если откликнется на всю боль в мире.

По мере возможности? Тоже вариант.. и сделки с совестью. Или создать государство двоих и пусть любовь светит в мире как путеводная звёздочка: мир и так фатален в своём ожесточённом безумии: спасаешь, жизнь положишь для этого.. ан, глядь, опять всё как прежде и улыбается тьма. В этом плане Болгария похожа на идеальную соперницу Елены (любви?) — кивает, а это значит: нет; говорит — нет, а сердце — да. И манит, манит она, как русалка, в омут и смерть. И что трагичней всего, Елена с самого начала понимала, что её размах любви не мог довольствоваться чем-то земным: она шла за любимым, в смерть: как Эвридика к Орфею, в ад, потому что в смерти, нет любви начала и конца, потому что сама смерть и мир — лишь накануне чего-то.

p.s.

- Он всё сказал?

- Вроде всё.

Хемингуэй: И вовсе я не читал Тургенева пьяным. Зря он так. Писать любил пьяным иногда, это да. Но мне до Фолкнера в этом плане далеко.

- Жалко паренька. От любви сошёл с ума.

- Ох, как мне хотелось в конце, заговорить, дополнить, поспорить.. обнять его.

- Фёдор Михайлович, вам бы всё поспорить. А что вы хотели дополнить?

- Про Болгарию. Про новые и старые Болгарии. Я ещё в Дневнике писателя об этом писал.

- Что писали?

- России нужно серьёзно приготовиться к тому, что все эти освобождённые славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными. Не будет у России и никогда ещё не было таких ненавистников, завистников, клеветников, и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобождёнными.

- И что же вы думаете? Что делать?

- Мир, как всегда, накануне чего-то: бога, войны, вечности, любви.. В любой миг может сбыться самое заветное. Но людям этого не нужно. Либо ты с богом, любовью, но в рубище и над тобою смеются люди из сытых стран, с сердцами, заплывших жиром, либо.. без истины и бога попытаться прожить. Иным это удаётся. Но кому нужна такая жизнь?

- А нельзя, чтобы с любовью, богом, но без рубища и креста?

- Если все люди на земле, полюбят всем сердцем, разделят боль друг друга.. Тсс! Он кажется нас слышит.

- Кто здесь? Боже мой.. как невыносимо одиноко без любимой. Кажется, я схожу с ума. Любимая, где ты? Я не могу без тебя. Я люблю тебя..

Молодой Тургенев, красивые пейзажи, красивые и умные девушки, любовь, долг и прекрасный русский язык. Вот составляющие моего книжного удовольствия. История начинается жарким летним днём 1853 года в Кунцево. Накануне осени. Накануне Крымской войны. Кунцево, сейчас один из дорогих районов Москвы, тогда пригород, сейчас здесь стоят многоэтажки и торговые центры, шоссе и метро. Тогда тихое зимой, шумное летом популярное дачное место. На дачах в Кунцево в разное время отдыхали Тургенев, Толстой, Третьяков, Саврасов, Сталин; Чайковский услышал песню «Соловушка», а Малевич придумал первый чёрный квадрат. Кунцево известно также своим проклятым местом, где однажды за ночь пропала бесследно церквушка. И это тревожит, предвещает печальный конец. На даче в Кунцево летом отдыхают герои этой истории. Елена Стахова, и её компаньонка Зоя и три их кавалера скульптор Шубин, студент Берсенев и интересный студент болгар Инсаров. Кого же выберет Елена Прекрасная? Всё решает поездка в Царицыно. Сейчас такая поездка занимает около часа на метро. В 1853 году пришлось потратить часа три в одну сторону и снарядить два экипажа, но удалось обернуться за день туда и обратно. Итак, пришла пора, она влюбилась и героем ее романа стал Инсаров, победивший ради неё дракона пьяного немца. Инсаров - болгарин, и главная цель его жизни - освобождение всех болгар от турок. Русские либералы тоже хотели освободить русских крестьян от крепостного права, но крепостное право не турки. Турки вредны болгарам всех сословий, а крестьяне дворянам несколько полезны. Поэтому и не развивается у русских достаточного пыла в борьбе за правое дело, как у смелого и сильного Инсарова, за что и полюбила его Елена. И кажется, русские герои даже завидуют ему, что у него есть такая общая с другими и великая цель. Но вернёмся к тургеневской барышне Елене. Это не тихая томная мышка, она смелая и энергичная: развивает бурную деятельность по спасению угнетённых, братьев наших меньших и своей любви. Русская женщина, не ждёт милостей от природы, а берет дело в свои руки. Идёт сквозь грозу к любимому, забывает приличия и стыд, и даже (о, боже!) первой признаться в своих чувствах. Совсем не меланхоличная красотка. На пути любви немало препятствий, но герои справляются со всем, и вот: счастливы и накануне новой долгой супружеской жизни. Молодые едут воевать за счастье Болгарии. Увы, счастливое завтра так и не наступает. И Болгарии пока рано убегать от турок, и здоровье у героя оказалось не богатырским. Печально, но как же красиво описана любовь: жесты, взгляды, всё будто оживает перед мысленным взором при чтении, также как летняя гроза или Венеция весной. Все остальные персонажи тоже знакомы и понятны. Больше остальных мне понравился Шубин, он скульптор и человек-актёр, нарцисс, немного паяц, легкий характер и легкое отношение к жизни, но неожиданно он оказался довольно умным и проницательными человеком, который прекрасно понимал людей, в семье которых живет и умел уйти вовремя, когда понял что расклад не в его пользу, умел скрасить неловкость и сгладить острые углы в общении. Очень интересно раскрывается персонаж и после снисходительного отношения в начале, завоевывает уважение в конце. Люблю такое. И мне нравятся такие характеры и такое отношение к жизни. У писателей конца XIX века, ему бы не повезло и он кончил бы печально и пьяно, но Тургенев более добр к своим героям. О политике, ссоре с Гончаровым и прочих интересных темах связанных с романом "Накануне" тоже почитать интересно. Но я просто получила удовольствие от замечательной прозы.

Видимо выросла я из таких романтических произведений. Или просто ожидала чего-то большего. Но почему-то мне было слегка тесно в этом произведении. Ожидаемого восторга не получилось. Если учитывать время написания, то произведение весьма смелое и откровенное. Тургенев как всегда прекрасен в повествовании и атмосфере. Содержание соответствует названию, потому как большую его часть преследует ощущение приближения непоправимого…неизбежного. Это как затишье пред бурей, когда воздухи и все вокруг пропитано тревогой. Главная героиня Елена, как типичная представительница тургеневских героинь, в своей любви растворяется без остатка. И хоть весьма понятны ее чувства, очень тонкие, где-то на кончиках пальцев с дрожью по телу, смелые и открытые, но сама героиня остается загадочной незнакомкой. Что меня раздражало в этой повести – русские мужчины у Тургенева либо инфантильные слюнтяи или узколобые чурбаны. И на их фоне болгарин Инсаров смотрится этаким суперменом. Трогательная и драматичная история любви, но хотелось бы более ярких и интересных героев.

В этом романе показан настолько сильный женский характер, что абсолютно все мужчины выглядят слабыми. Даже Инсаров меркнет на этом фоне.

Елену можно понять: она не хочет, чтобы ее жизнь была пустой и обыденной. А вот дальше сложнее: она страстно желает пожертвовать собой какому-нибудь великому делу. Не посвятить себя (то есть совершать нечто полезное), а именно пожертвовать (героическая роль, подвиг). Что стоит за этим стремлением — христианская выучка или мазохизм, сложно сказать.

Поскольку прямых путей для приложения женских сил тогда не было, это происходит опосредованно: она в каждом мужчине ищет человека, созданного для великого служения. Не хочется говорить, что она собирается паразитировать на Великом Деятеле, это можно назвать благородными словами — сопричастность, сотрудничество. И всё же, для самореализации требуется некто.

Перед ней художник, ученый и герой — болгарский эмигрант, который борется за независимость своей родины. Женщина выбирает героя.

Но он не успевает совершить ничего героического и умирает от болезни, совсем как Базаров. Богатырь, силач, только что запросто швырнувший своего обидчика через голову в пруд, простужается под дождиком — и сразу скоротечная чахотка. Ему как будто ничего другого не остается, и не только потому, что автор не был в Болгарии и не мог бы описать национальное освободительное движение.

Вот они оба, Елена и Инсаров, после начала совместной жизни:

«Всё ее тело расцвело, и волосы, казалось, пышнее и гуще лежали вдоль белого лба и свежих щек». «У Инсарова, напротив, выражение лица осталось то же, но черты его жестоко изменились. Он похудел, постарел, побледнел, сгорбился».

Что-то мистически зловещее просвечивает сквозь реалистический социальный роман. Сильные женщины у Тургенева не только лишают воли своих мужчин, подминают их под себя, но буквально высасывают из них жизнь. А мужчины, стоит им влюбиться, начинают чахнуть, губить себя или стреляться. Это особенно заметно, когда читаешь один роман за другим — просто в глаза начинает бросаться.

Ладно бы злодейки — но и с «правильными» женщинами как-то само собой вытанцовывается то же самое. Изначально деятельные мужчины рядом с ними почему-то вянут и угасают. Ровно то же повторится в романе «Новь» в паре Марианна — Нежданов. Несмотря на то что Тургенев старается изо всех сил, чтобы читателю «положительные» Елена и Марианна понравились.

Если вернуться к Елене, то она добилась того, к чему стремилась, хотя, уехав в незнакомую страну без знания языка, вряд ли смогла там сделать что-то полезное. Автор пишет, что след ее там затерялся. Зато захотела собой пожертвовать — и пожертвовала.

О горе оставленных ею родителей речь вообще не идет, кому они интересны с их горем. Сила сильных в том, чтобы ломить свое, идти по головам, у них ведь великие цели. Инсарова жалко.

Для каждой книги нужно своё особое время и обстановка. Для этой книги оно пришло именно сейчас. Я очень люблю творчество Тургенева, будучи подростком, взахлёб читала его произведения. Было, конечно же, сомнение, а не окажется ли всё, что было прочтено раньше, всего лишь внушением преподавателей, что это «хорошо». Нет, в данном случае никакого одобрения и подталкивания не было, сама взяла и впечатлилась этой книгой. Вот знаете, после этого начинаешь по-другому смотреть на окружающий мир, ценить свои отношения, ценить своих близких. И да, это светлая грусть, которая прорывается из сердца и души. И вопрос, а смог бы кто-то так самозабвенно любить и отдавать свою жизнь неизвестности.

Знаете, «Накануне» можно считать как начало русско-турецкой войны, так и как роковое предвестие. С самого начала, ты понимаешь, что всё это неспроста. Что не будет в конце свободы, не будет лёгкости и воздушности. Умеет Тургенев создать драму, сильную и глубокую, пронзительную, но заставляющую других жить, не просто плыть по течению, а стремиться к большему. И прежде всего, преодолевать на своём пути все трудности. Меня поразило отношение родителей, не каждый способен простить своё дитя, пожелать ему счастья, может потому что сейчас время такое, где каждый сам за себя. А здесь совершенно иная атмосфера, я бы, наверное, тоже в начале сердилась, если бы мой ребёнок поступил как-то не так. Но важно помнить о том, что ссора временна, а отношения превыше всего. И восхищена поступком героини, да со стороны это может показаться глупым и легкомысленным, но если ты чего-то хочешь и чувство это истинное, то нужно идти до конца, каким бы он ни был. И важно иметь вокруг себя действительно преданных друзей. И да, тех, кто может отказаться от собственного чувства ради блага других.

Мне в этой книге понравилось абсолютно всё и очень жалко, что она так быстро закончилась, хотелось узнать больше. И я верю, что героиня выполнила своё предназначение, не сдалась и не пала духом. Но, как говорится, каждый несёт свою ношу, и нет такого, что у кого-то она легче у кого-то тяжелее. Вдвойне трагично то, что книга основана на реальных событиях и хочется просто сказать, что жаль, что всё так вышло.