Здравствуй, юность в сапогах. Повесть

© Иван Колодиев, 2023

ISBN 978-5-4485-0270-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здравствуй, юность в сапогах
На пограничной заставе его звали просто, Иван

глава первая

На участке 4-й пограничной заставы во всю хозяйничала суровая снежная зима. Малочисленный, но сплочённый коллектив выполнял поставленные ему задачи.

Дело в том, что ближе к середине января, 1975 года, спустились с заставы в отряд последние 10 человек старослужащих – для отправки домой по истечению срока службы. (если конечно январь можно считать концом срока службы…)

26 сентября вышел приказ Министра обороны СССР маршала Гречко об увольнении в запас осеннего призыва.

В Советской Армии (СА) дембеля в ноябре уже дома. В пограничных же войсках, в основной массе своей – это январь. – И лишь немногие попадают домой в декабре.

Такие, как, – старшины, сержанты, «по семейным обстоятельствам», стукачи – которых хватало как в пограничном отряде так и на заставах. Аккордники – те счастливчики которым предложило дембельский аккорд «по договору» командование пограничного отряда, – или же командование маневренной группы (МГ) – по строительству и ремонту «чего-то там…»

И работают аккордники, как говорится, – днём и ночью… без сна и отдыха… на Ура!.. – Что бы в декабре быть дома… Новый год встретить в кругу своих родных, друзей.

Молодое пополнение поднимали на заставу ближе к концу января, и в начале февраля, – поэтапно. Из-за того, что пришлось после учебного пункта – осваивать воинские специальности на различных отрядных сборах.

Пограничники они ещё никакие, и учиться мастерству придётся долго.

Иван с последней партией новичков поднялся на пограничную заставу в начале февраля.

Из Отряда на соседнюю заставу их привезли на автомашине ГАЗ-66. На Литаме, такой позывной у 3-й ПЗ – долго их не задержали, пересадили тут же у заставских ворот на ГТС и отправили по назначению.

Гусеничный транспортёр, словно голубь из рук, резво рванул с места и пошелестел своими железными траками по заснеженной дороге… по, над погранречкой Поцхов – в верх по одноимённому ущелью…

Иван сидел сзади крайним, с левой стороны, – сквозь запрокинутый полог с большим интересом наблюдал за всем, что можно было рассмотреть за снежным вихрем который создавал своими гусеницами ГТС.

Русло горной речки было широким, а вот воды в этом русле, не особо, что поделаешь – зима.

Проскочили оригинальный каменный мост, (творение русских инженеров – 1828г., по этому мосту русская армия переправлялась бить турок во время войны с ними. Позже, по этому мосту в Турцию, в 1829г., в последний раз – переправился российский дипломат А. С. Грибоедов. В советский период меж собой, пограничники мост стали называть грибоедовским) – он остался по правому борту.

Рядом с ним стоял советский красно зелёный пограничный столб… По другую сторону реки стоял красно белый – турецкий.

Хоть и пуржил ГТС снежком, но номер 231 на столбе можно было рассмотреть.

Проехав ещё несколько кривых поворотов, (У примыкания ущелья Чараль-су к ущелью Поцхов) увидели по левому борту заброшенную старую заставу с постом наблюдения (вышка) во дворе. Отсутствие людей на территории, и мрачный вид – навеяли тоску.

Повернули от речки в гору, по кривой… Наверху, на горном плато, снега было намного больше чем в ущелье.

По правому борту, за лощиной, стояла ещё одна заброшенная застава, – огороженная колючей проволокой. За «колючкой», на краю ущелья стояла пограничная вышка, рабочая, (ПН №20) – на балконе которой стояли два пограничника в овчинных полушубках и смотрели в сторону рвущегося через снежную массу гусеничного монстра.

Пройдя на скорости плато… перемахнув на повороте небольшой мосток через лощину… ГТС круто пошёл в верх покоряя горный серпантин – давя и гладя днищем уже совсем другой снег…

Снега было здесь очень много. Снег слежалый.

Понятно почему нас «66-й» довёз только до третьей заставы и не повёз на четвёртую – подумал Иван.

Пока по лесным просекам поднимались на гору, он молчаливо посматривал на турецкую территорию… Виден был только огромных размеров горный склон, да из-под снега в самом низу его подножия – курился печной дымок. – По всему это было занесённое «большим» снегом селение.

Такие же дымки видны были и на горе – выше и правее. Интересно… как живут турки?…

Сельский паренёк, а Иван себя именно таковым и считал, – был поражён увиденным. Поражён и горд! – мечта сбылась, он на границе.

В Пограничный отряд Иван с партией таких же не обстрелянных юнцов прибыл 4 ноября 1974 года.

31 октября Родителями были организованы пышные проводы… 1 Ноября в 4 утра подвыпившей компанией друзей был внесён на руках сквозь орущую толпу, и своих и чужих, в калитку Донецкого ГВК… При этом, – обернувшись в последний раз, чтобы увидеть ещё разок своих – Иван, благодаря тому, что был трезв вовремя, уклонился от крепкого кулака который летел ему прямо в лицо.

Чужака тут же оттеснили… По всему человек по пьяному делу принял его не за того кого надо…

Всё же, Иван – успел увидеть чуть поодаль своих родителей.

Мама смотрела утирая слёзы… Отец, слегка улыбнувшись – махнул рукой.

Его девушка, стояла в 2-х шагах от родителей, и не вытирая бегущих по щекам слёз смотрела невидящим взглядом.

Автобусом к 8 утра привезли «донецких» в город Батайск на сборный пункт. До третьего числа ждали «покупателей»…

Вечером, третьего – подали состав – и вперёд. Кто – на турецкую. Кто – на иранскую…

Утром на ж/д вокзале в Ахалцихе пересадили новобранцев на армейские Газоны и Зилы – привезли в пограничный отряд, который находился на окраине города в районе старинной крепости «Рабат» и речки Поцхов.

Чуть поодаль, и ниже по течению – горная речка Поцхов впадала в Куру.

Тогда ещё Иван не знал, что Поцхов на 4-й погранзаставе он будет записывать в журнал наблюдения на ПН №20 (вышка) – как Посховчай. И что она берёт начало ни так уж и далеко от места его дальнейшей службы, – выше провинциального турецкого городишки Пософ – и катит свои бурные воды… над его заставой…

глава вторая

Да, Иван помнит. Помнит всё в подробностях… хотя уже и пролетел целый год.

И за этот год, многого достиг – «в боевой и политической»… Да и вообще!.. Помнит день прибытия на «Оман». И второй день, – то есть вторую ночь, когда в первый раз ему довелось увидеть – ощутить границу каждой клеточкой своего тела… О которой мечтал с детских лет. О которой запоями читал книги, – мечтал, что так же как и Никита Фёдорович Карацупа – легендарный следопыт – пограничник, гроза нарушителей и диверсантов – будет пачками задерживать оных.

Помнит и то, что на границу, служить пошёл по своей личной просьбе. – Вступил за пару недель – до призыва – в комсомол (иначе пошёл бы служить в другие войска) – И как сразу же в горкоме комсомола выдали на руки путёвку – направление…

Помнит и никогда в жизни, до самой смерти, не забудет дыхания границы!..

На вторую ночь… ровно в полночь… Ивана разбудил дежурный по заставе – ефрейтор старослужащий – и тихо, что бы не разбудить спящих бойцов, – прошептал: Вставай дружище, – на службу пора!

Иван ещё толком не проснувшись вскочил как ошпаренный с кровати и бросился стремительно заправлять одеяло. Улыбчивый ефрейтор положив руку на плечо прошептал почти на ухо: – Кровать оставь в покое… – Через пару тройку часиков вернёшься и будешь дальше её топтать…

Давай – одевайся и мухой в оружейную комнату. – С летёхой Трошиным сходишь на проверку нарядов… службу проверите на левом фланге – и домой.

Как на проверку?.. – Куда на проверку?.. – ещё полностью не проснувшись бормотал Иван.

Давай в оружейку, там всё популярно объясню! – пробурчал дежурный и исчез за дверью. В спальном помещении, которое почему-то называлось – кубриком, стояло с десяток железных кроватей, – и всего лишь несколько штук из них были двухъярусными.

Ивану повезло, его ряд весь был одноярусный. Его кровать вторая слева от двери.

В оружейной комнате, она находилась ближе к выходу – по соседству с комнатой связи, Иван увидел ещё одного бодрствующего… – Как потом выяснилось, звали бойца – Александр Куликов. Александр, как и, Иван поднялся на заставу только вчера. Боец стоял у оружейного шкафа и снаряжал (набивал) свои два автоматных рожка (магазина) патронами из деревянной колодки. Вчера ещё все удивлялись, когда закрепив за каждым вновь прибывшим автомат – закрепили деревянную колодку в которой торчали гильзами в верх пятьдесят патронов. Магазины к АК ведь рассчитаны на 30 патронов каждый. Объяснение было более чем доходчивым.

Наряды на границе несут службу: 6, 8, и даже 10 часов, – чтоб не ослабла пружина подачи магазина, со временем.

Ивану при распределении оружия достался АКМ за номером: НХ 0672. И – ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7в за номером: КД 598.

Когда из рук старшины Богуславского принимал автомат, принял и напутствие:

– «С этим автоматом служил достойный человек, командир отделения, участник задержания нарушителя государственной границы!.. Будь достоин. Носи с честью. Пристрелку делал сам лично, лупит точно. Береги и он тебя никогда не подведёт.»

И он был прав. В каких только условиях автомат не побывал за два года службы, но на стрельбищах всегда валил все цели исправно, – на раз!

На левый фланг шли минут тридцать, сорок. Всё выше и выше, затяжной подъём. (Застава стоит на отметке 1900 метров над уровнем моря. А вот левый фланг, стык с соседней 5-й заставой, – на отметке 2300 уже.)

Лейтенант Трошин шёл первым. Иван вторым – след в след. Александр – замыкающим. Трошиным была установлена дистанция на движение, которую нужно было выдерживать Ивану с Александром… Ивана раздражало, что Куликов частенько отставал. Он был на пол головы выше Ивана и на вид покрепче.

Было очень много снега и по этому двигались только по проторенной солдатскими сапогами, валенками, и лыжами тропе. Луны не было, видимость – отвратительная.

Тёмные лохматые сосны нависали по обе стороны «дороги» – словно склонившие головы стражи великаны.

Впереди, сквозь темень безлунной ночи – стала, всё более – вырисовываться пограничная наблюдательная вышка. (ПН-23) Стояла она чуть правее дороги – у подножия горного погранхребта, (район горы Гюней баши) – чуть ниже пограничных столбов №218. (СССР – Турция)

И было такое ощущение будто вышка смотрела на путников сверху в низ своими тёмными невзрачными окошками и спрашивала: «А вы куда? Зачем?»

Когда вышка уже совсем растворилась в ночной мгле Иван вдруг увидел подаваемую рукой команду старшего: «Внимание – вижу неизвестного!»

Передав команду дальше – Иван бросился в право, проваливаясь местами в снежный массив, пробежав десятка полтора шагов – залёг на какой-то небольшой возвышенности.

Он до боли в глазах всматривался в ту сторону куда показал Трошин, – при этом с силой сжимая в руках холодный метал автомата.

Согласно поставленной задачи при появлении нарушителя Иван должен был отрезать путь к границе, а Куликов – в сторону тыла. Сам же лейтенант Трошин, как старший наряда, – должен производить задержание.

Но, Куликов – по всему, по усталости – завалился в снег почти там где его застала команда.

Иван увидел впереди три тёмные точки которые очень быстро, треугольником, двигались в их сторону. У него по спине пробежал холодок. Сердце так забилось, что казалось вот-вот выскочит из груди. Ведь где-то здесь совсем рядом проходит государственная граница.

Вдруг, со стороны тёмных точек раздался громкий окрик: Стой! Пропуск!

Трошин назвал пропуск… Следом прозвучал отзыв…

Как оказалось, это был наш пограничный наряд который нёс службу в районе стыка с соседней заставой по границе. (ЧГ) Наряд был в белых маскировочных халатах… на белом фоне выделялись лишь тёмные обветренные лица.

Вот эти лица и ввели Ивана в заблуждение, – пограничный наряд был совсем близко – а казалось, что очень далеко…

Спустились они на лыжах по склону горы со стороны пятой заставы, о проверке ничего не знали, – шли на задержание согласно инструкции.

Действовали быстро… Слаженно… Умело…

Трошин подошёл к Ивану, спросил:

– Патрон в патронник догнал?

– Нет. Я только с предохранителя снял… на всякий случай – каким-то чужим голосом пробасил Иван.

– Молодец. Не забудь предохранитель на место поставить.

А вот твой одногодок видно растерялся, что он может видеть от туда где лежит, только снег да сосны… Ну да ладно, ничего, оботрётся.

– Товарищ лейтенант, – а где же здесь граница? Кругом снег и только… Там где пограничные столбы у вышки стояли там понятно, а здесь? – с интересом спросил Иван.

– Здесь. Здесь граница. А точнее, вот в этом вот самом месте… ты как раз угадал, – залёг на самой линии границы. Здесь в седловине горного хребта всегда много снега. А следующие пограничные столбы №217 стоят вон аж на той горе, – откуда скатился наряд, но их отсюда невидно так как они стоят уже в другой седловине – на участке соседней заставы.

А вот там – внизу ущелья, примерно в полукилометре отсюда находится турецкое селение.

Ну, да, ладно… аскеры сюда зимой не ходят, так, что лежи где и лежишь… Пойду пообщаюсь с нарядом. Лейтенант ушёл к залёгшему в снегу наряду.

Иван развернулся лицом в сторону турецкого селения – о котором только что узнал…

Как только не всматривался он в тёмную заснеженную даль… селения так и не увидел. Ни огонька тебе, ни какого либо шума, – только шум ветра да шуршание снега который порывы ветра гнали с той стороны.

Ветер усиливался, снежная пыль била в лицо. Снег забивало в рукава шинели. Пальцы рук застыли и стали непослушными. Шапку ушанку Иван не откатывал из соображения, – лучше слышать – и по этому то и дело тёр свои уши застывшими ладонями, чтоб не отморозить – и заодно согревая руки. Уши растирал так, что снег который на них ложился, мгновенно таял…

Здесь на возвышенности ветер дул с каким то особым остервенением…

Иван то и дело поворачивал голову в ту сторону куда ушёл Трошин, надеясь увидеть, что тот уже возвращается…

Где-то там внизу, вблизи стайки невысоких сосёнок лежит Александр Куликов. – «Ему там хорошо… Там так не метёт…»

Лейтенант Трошин сверхсрочник… на заставе прослужил пять лет в качестве заместителя начальника по боевой подготовке. (зампобой) Продлевать срок службы не стал по понятной только одному ему причине.

Утром – спустится в отряд и прощай граница, – на гражданку. На проверку нарядов напросился сам – попрощаться с границей.

Иван видел как Трошин со старшим наряда разгребали снег ногами и делали углубление – убежище от ветра, где можно посидеть – покурить, и поговорить. И прошла кажется вечность, пока он вернулся…

Вот так вот Иван и Александр, одними из первых – среди молодых бойцов познакомились с границей. А её дыхание они услышат позже, да и не один раз…

Судьба свела ребят вместе… Она сделает их друзьями…

глава третья

Целый год Иван уже служит на Заставе. Год бессонных ночей, невзгод. За службу имеет благодарности как от начальника заставы, так – и от начальника маневренной группы…

Его портрет красовался – в окружной газете «На рубежах Родины»… Комсомольцы мангруппы приняли совместное решение и создали своими силами книгу отличников «боевой и политической…» куда вклеивали фотографии тех кого считали достойными. Фотография Ивана там тоже была.

По задумке эта книга должна пополняться фотографиями и тех кто будет служить после…

В мангруппу входит сразу несколько пограничных застав – книга по месяцу находится на каждой из них в «Ленинской комнате», – передаётся эстафетно…

Но всё это было за службу…

А где же погони за нарушителями, диверсантами… Схватки! Всё то о чём он мечтал!..

По прибытию в Пограничный Отряд – их тогда, новобранцев – сразу после бани и получения военной формы разбили по взводам. Два взвода в одном из которых находился Иван, разместили в элитной казарме. Она стояла посередине двух других, но не в длину как те, а поперёк. Торец здания украшал шикарный стеклянный вестибюль.

На первом этаже, из года в год, селили тех кто позже – выйдут строевыми младшими командирами.

Иван был очень доволен тем, что будет учиться в сержантской школе. (На тот момент он и предположить не мог, что на первом же месяце распрощается со взводом, – когда прибудет вербовщик – в образе лейтенанта, из небольшого грузинского городка Тетри-Цкаро и станет набирать курсантов в школу инструкторов служебного собаководства…

Иван сдаст тестовую физподготовку на отлично, – но:

Медики по причине невнимательности впишут ему в карточку несуществующую болезнь – обнаруженную совсем у другого «кандидата», и забракуют.

Позже, того кандидата вернут в отряд – но Иван к тому времени уже будет учиться на сборах гранатомётчиков.)

В отделении, его тогда, назначили агитатором. Что это значит не было понятно. Командир отделения дал в руки брошюрку и сказал: – в свободное время читай бойцам, всё, что – требуется…

Частенько в свободные минуты Ивана можно было увидеть в вестибюле у стены со стендами. Особенно прельщал, больше других – тот, который был полностью обклеен фотографиями… – По сопроводительному тексту и фотографиям можно было проследить весь путь от нарушения госграницы и до самого задержания нарушителей. Задержание было большой давности. – Байрамов и Сабриев (позже выяснится что фамилии их настоящие совсем другие, турецкие…) – окончили диверсионную школу в Турции, обучали американские инструктора.

Умело маскируясь, под покровом ночи – в наглую перекусив кусачками проволочные нити в «системе» преодолели её и углубились в советский тыл. Местность лесистая. Несколько суток нарушителей не могли обнаружить – следы обработанные химией вывели пограничных собак из строя. Район вероятного нахождения нарушителей был плотно оцеплен. – Активно помогали в поиске и простые жители близлежащих сёл.

Когда поисковая группа обнаружила диверсантов, те стали отстреливаться – при этом дважды ранили розыскную собаку. «И как в воду канули!» – Затерялись в прибрежных зарослях и камышах озера.

Как оказалось, – пытались какое-то время отсидеться под водой – дыша через срезанные у берега камышины… Их вычислили и задержали.

В памятке изъятой – предлагалось фотографировать железные и шоссейные дороги, мосты. Расположение воинских частей. Подлинные советские документы, которые следовало добывать любым способом. И многое другое… Их хозяев интересовало всё!

Вооружены и экипированы были отменно.

Участников задержания наградили орденами «красной звезды» и медалями «за отличие в охране госграницы»…

Вот примерно о таком задержании и мечтал Иван. Но время шло, а через систему – рвались только зайцы, да медведи.

Но был и печальный случай – прорыв государственной границы в сторону сопредельного государства. Который стал позором для всего личного состава, – как четвёртой заставы – так и пятой.

Произошло это осенью. Поздней осенью 1975 года. Чья вина в этом «ЧП» была больше – сказать сложно.

Нарушитель тогда сделал подкоп под системой на первом участке пятой заставы – а линию границы преодолел на участке четвёртой. На лицо: халатное отношение к службе пограничного наряда четвёртой заставы нёсшего службу в то время непосредственно в районе прорыва.

Факт есть факт. Прорыв был. Нарушитель ушёл в Турцию.

В ту злополучную ночь – шёл проливной дождь, в обнимку с крепким холодным ветром. Начался он ещё с вечера. Небо, вдруг затянуло чёрными как сажа тучами и невозможно было найти на нём хоть какой-нибудь светлый просвет до самого горизонта… Всё живое попряталось в укромные места. Прямые мощные струи дождя прибивали траву к земле.

Ближе к утру – 4-я погранзастава была поднята по тревоге. «Разрывался» колокол на крыше казармы. Дежурный по заставе постоянно выкрикивал бегущим в оружейную комнату бойцам:

– Быстрей ребята! На Пайке подкоп! Быстрей!

На первом участке правого фланга 5-й заставы дозор обнаружил подкоп под системой и следы человека на КСП…

Тревожная группа на Уазе выдвигается в помощь соседям…

Рубеж перекрытия своих два первых участка перекрывает…

Приказ начальника заставы!

Застава действовала, как всегда, быстро. – Тревожная группа умчалась к месту подкопа первой… Группа – Рубеж перекрытия – выдвинулась следом.

На всё про всё ушло не более 10 – 15 минут. – Залегли цепью вдоль границы на расстоянии видимости друг от друга.

Иван лежал чуть выше 218-х погранзнаков, в бурьяне – между границей и дорогой которая уходила за сопку в сторону соседней заставы.

Он и не догадывался, что нарушитель уже на тот момент находился в турецком селении, – о котором ещё в феврале в первом его выходе на границу говорил лейтенант Трошин. И, что, прошёл он как раз в этом самом месте – и не так уж давно. (ещё слышен был лай хозяйских собак в турецком селе)

Если бы дозор 5-й заставы чуть-чуть раньше обнаружил подкоп… – всё конечно было бы по другому…

Почти сразу же поступила команда по цепи, – освещать местность осветительными ракетами. Чередуясь то тут, то там полетели в небо белые ракеты…

Вся местность, где отсутствовали деревья – стала видна как на ладони… Сигнальные пистолеты, с короткими паузами, работали пока и не рассвело.

Тревожные группы колдовали над следами оставленными на расквашенной дождём контрольно следовой полосе, всё ещё надеясь, – что нарушитель ушёл всё-таки в советский тыл, а не в Турцию…

Лучшие следопыты обеих застав ломали головы. – Следы до такой степени были размыты, что невозможно было понять – в какую всё же сторону пошёл нарушитель, да и один ли он…

Розыскные собаки кружили в районе подкопа, поскуливая и виновато посматривая на своих хозяев. Все запахи были смыты дождевой водой – или почти все. Они вроде и брали след, но тут же его и теряли…

Вода ручьями бежала везде.

В месте подкопа – «Система» и «КСП» лежали вдоль склона высокой горы, в яме. (начало чаральского ущелья) И в эту вот, седловину, сбегало очень большое количество дождевой воды.

Вода размывая КСП и контрольный валик «системы» бурным потоком уходила в низ по ущелью… – Через семь, восемь километров на слиянии ущелья Чараль-су с ущельем Поцхов пополняя одноимённую речку.

И вот, чудо Жил взял след! – И вывел тревожную группу в район 23-й вышки, туда, где лежал Иван. Но ему по всему не поверили, так как, добежав до дороги, а это километра два, – группа повернула обратно – развернув собачку мимо воли её в обратную сторону. (Жил был лучшим розыскным псом, след восьми часовой давности брал в лёгкую. Возможно не поверили по тому, что пёс водил группу долго по, над горой кругами. Когда через месяц турки передадут перебежчика – то тот подтвердит, что долго петлял под горой, так как не знал куда идти дальше…)

Наступило утро. Затем полдень. Наконец-то прекратился дождь.

Произошло это как то быстро, сразу. – Как и начиналось.

Цепь зелёных фуражек вдоль государственной границы сразу ожила, зашевелилась. Да и понятное дело… брезентовые плащи от такого дождя не спасают. Ночью в горах и в летние месяцы прохладно, а в осенние и подавно…

Иван поначалу под струи дождя поворачивал свою голову затылком, – струи дождя бились об натянутую ткань верха фуражки и как с зонтика скатывались на плащ (вот когда он пожалел, что когда-то снял со своего плаща капюшон и намертво пришил его к своей зимней куртке) – затем, по швам плаща вода медленно, но уверенно, сквозь шинель и гимнастёрку пробилась к телу – вызвав тем самым озноб.

Поправляя фуражку случайно коснулся пальцами её верха – и тут началось!..

Вода стала просачиваться через ткань и капать на голову. Изменить, что-то, не представлялось уже возможным.

Полдень… солнышко. Работали вовсю поисковые группы в тылу за «колючкой»…

Подвезли полевую кухню из отряда. Бойцы небольшими группами подходили, брали котелки с едой и понурые возвращались на свои места.

Отсюда увозили тех – кому согласно боевого расчёта подошло время выхода на службу. – Сюда же, – привозили тех – кто вернулся со службы.

Сергей Карасёв привозил наряды минуя заставу, и они занимали места убывших.

Согретый тёплыми лучами солнца Иван и не понял как, уснул.

Сквозь сон услышал какой-то непонятный гул. Приподняв голову из травы с ужасом увидел, как на него, ломая бурьян шинами, быстро надвигается жёлтый «бобик» майора Лазиашвили.

Вскочив резко «на автопилоте» сиганул как сайгак в сторону. При этом до мурашей напугал водителя.

Павел Горин резко крутанул руль в право, и с силой придавил педаль тормоза. Газик дёрнулся – заглох.

Узнав Ивана – майор всё же отругал его… Следом добавил:

– Разлёгся понимаешь, что отбой не слышал?! – Садись подвезём. (Правда говорил он многие слова перекручивая на свой горский манер… А если выдавал порцию нецензурной брани провинившемуся, то тут главное было не улыбнуться, чтоб не обидеть… Бойцы «деда Лазо» крепко уважали.

Где-то по весне прошлого года, из рук майора, Иван получил знак «Старший пограннаряда» и устную благодарность за службу.)

– Спасибо товарищ майор, я дойду сам, вон ещё ребята идут – сверху, я с ними…

Все уже разъехались, и только ГАЗ-66 в гордом одиночестве стоял вблизи 23-й вышки, внизу на дороге.

Лейтенант Круглый вместе с водителем Карасёвым сидели в кабине – ждали пока подойдут те, кто перекрывал границу на дальнем рубеже.

Возле машины стояли хмурые сослуживцы молча дымя сигаретами. От них то Иван и узнал почему прекратили поиск.

Как уже успела выяснить отрядная разведка, перебежчик ещё до рассвета был уже в турецком селении. А по моменту находится на турецком посту – который расположен на окраине селения Еникёй. Это в аккурат напротив 4-й заставы, – по другую сторону ущелья Джаксу и совсем уже в другой стороне. (Это всё, чем смог поделиться лейтенант Круглый)

Грузимся, поехали – выглянув из кабины скомандовал офицер.

ГАЗ-66 тронулся и разбрасывая брызги дождевой воды скопившейся в колее в разные стороны помчался на заставу.