Куда только меня не заносили моя любознательность, работа корреспондентом в журнале «На Невском» и выставочная деятельность в качестве художника. Из каждой поездки я возвращалась с дневниковыми записями в блокноте, потом уже – с заметками, вбитыми в походный ноутбук. В путешествиях меня более всего интересовали люди. Более всего я стремилась пожить в гостях, порасспрашивать о повседневном устройстве жизни, бытовых мелочах, семейных историях. Ну, и, конечно, оббегать все достопримечательности, чтобы всей душой погрузиться в обаяние местного колорита.

У меня есть ощущение, что в наши высокотехнологичные времена интернета, скайпов, вайцапов, сотен каналов телевидения люди разных стран знают друг о друге почти так же мало, как в древние времена. На уровне, что где-то, как сказала Олимпиада Филипповна, ходят люди с пёсьими головами и занимаются каннибализмом. Ну, ёжиков едят. А в других странах молочные реки с кисельными берегами, и яблоки сами в рот падают. Даже в собственной стране мы часто имеем смутные и искажённые представления о том, как живут люди в разных регионах нашей большой страны. Похоже, что развитие технологий страшно отстаёт от гуманитарного развития человечества. СМИ служат не делу знакомства людей и их общения с целью любви и уважения друг к другу, но делу лжи, разъединения и ненависти на почве нужных кому-то манипуляций с человечеством как стадом для стрижки денег.

Увы, туризм часто не даёт человеку никаких знаний о людях других стран, но только служит для комфортного отдыха и разнообразия колоритных картинок и пищевых радостей. Поэтому, если хотите узнать другую страну, всматривайтесь, знакомьтесь, втягивайте в беседу, расспрашивайте. И мир откроется без мифологических туманов.

Ещё раньше была для познания реальной жизни народа такая вещь, как статистика. Российская империя отправляла в свои закоулки специалистов (от имени такого построены многие очерки русской жизни Мамина-Сибиряка). Они изучали церковные книги записей, заводские журналы о несчастных случаях и т.п. Но и этот источник не давал объективной картины. Нерадивый дьячок записывал причины смерти раз в год, что-то припоминая, и выходило, что младенец шести месяцев от роду умер от запоя. А уж на что жили люди – попробуй, выясни… Только писатели-реалисты и авторы дневников и писем оставляют нам правдивую картину мира о жизни своих современников.

И видишь, что при всех временах и режимах люди одинаковы. Они несчастливы, если одиноки, завистливы и запутаны, не видя смысла и цели. И счастливы, если есть любовь, семья, дети, любимое дело и творчество. А количество денег и удобств мало влияют на то, что не купить ни за какие доллары.

Свои путевые заметки я выстроила хронологически. Читая, можно вернуться, как на машине времени, назад, порадоваться или огорчиться изменениям, изумиться тому, куда шагает человечество. Надеюсь, читатель узнает что-то, чего не знал и о чём не задумывался.

Закарпатье (июль 2003)

Хлопцы закусывают золотом

Разруха на поездах

Поезда из Петербурга до Закарпатья- «Жемчужины Украины»– нет. При СССР был прямой поезд Ленинград- Ужгород. Теперь его нет. Сегодня можно доехать сначала до Львова, оттуда – на поезде или автобусе до любого приглянувшегося местечка в Закарпатье.

Поезд до Львова недорогой, но некомфортный. В плацкарте половина окон забита намертво, бельё стоит дорого. Но кипяток, чай, кофе есть, есть вагон-ресторан с по-украински дешёвой кухней, проводники мокрым веником выметают пыль и перья, нападавшие на пол из истерзанных вагонных подушек. Ехать до Львова около 30 часов, и половину этих часов пассажиры изнывают от духоты. Среди пассажиров – кроме людей, едущих к родичам, – много торговых тёток, которые придумали что-то челночить из страны в страну. Нас поразил один гуцул. После длительного потребления горилки и попыток вытянуть ноги на боковой верхней полке, он просто скинул матрас на пол и лёг посреди прохода, где тут же заснул с мерзким храпом. Чтобы пройти в туалет, нужно было перелезать через этого голого страшного дядьку, валяющегося в проходе прямо на матрасе. Проводник вызвал полицию. На ближайшей станции вооружённые люди в комбинезонах и беретах быстро привели гуцула к общечеловеческим нормам. Они его жёстко по рёбрам потыкали палками, и он тут же влез послушно, без слов, наверх, надел штаны и замер до утра, – даже храпеть безобразно перестал.

Поезд пересекает две границы – с Белоруссией и Украиной. Россиянину достаточно российского паспорта, он может чувствовать себя белым человеком. Кроме скуки длительной стоянки у таможни, с видом на лесопилку, ему ничего не угрожает. Пограничники корректны и вежливы. У граждан Украины больше повода для беспокойства. У них должны быть миграционные листы, приглашения, нарушителей беспощадно снимают с поезда. При мне едва не сняли азербайджанца. Предупредили, что на Украине почему-то не любят граждан именно Азербайджана и могут в любой момент выдворить из страны без объяснения причин.

Львов вызывали

Львов похож на украинскую версию Петербурга. Благородный, обшарпанный, интеллигентный. Прекрасные старинные здания все в подпорченьи. Там деталь отвалилась, здесь трещина и штукатурка отпала. Львовян отличает чувство собственного достоинства. Здесь начинаешь чувствовать себя «пани». Сами львовяне похожи немного на львов, у них узкие лица с удлинёнными, чуть львиными носами и небольшими глазами. На их лицах серо-бледный налёт, такая благородная патина, как на скульптурах.

Даже мошенники тут были не назойливы. У железнодорожной кассы тёрся карманник. Достаточно было одного выговора типа: «Ну шо ви тут у кассы стоыте! Вы уж нэ перший раз сюда подходыте, вы в очереди не стоите, не обманывайте!», – и вор истаял. Почти не видно бомжей, побирушек. Язвы общества не бросаются в глаза, социальные противоречия не успели заостриться, накалиться и высунуться наружу. На вокзале много, гораздо больше, чем в Питере и Москве, милиции и людей в десантной форме. Милиция и военные – красивые рослые мужчины со спокойными лицами. Может, именно поэтому язвы не высовываются, а где-то прячутся в отдалении…

Цены во Львове, да и во всей Украине, в два раза дешевле, чем в Питере. На всё, кроме наиновейших благ цивилизации, как то: фотоуслуги, фотоплёнки, СД-диски, компьютерные игры. Единица измерения – гривна, это наших 6 рублей. Всё вертится от гривны. У нас за 6 рублей можно купить разве что маленькую упаковку истончённых чипсов. На Украине – много чего. За 1,5 гривны можно купить тарелку хорошего борща в кафе, чашку свежего кофе. Чтобы добротно пообедать, примерно как в ресторане, достаточно 10 гривен. Двухместный номер с телевизором, лоджией и горячим душем во Львове стоит 90 гривен.

Во Львове я с детьми сразу направилась в гостиницу, чтобы помыться после антисанитарного вагона, отоспаться на чистом белье, посмотреть город перед тем, как отправиться дальше, к Карпатским горам. У вокзала к нам пристала женщина, услышав наши речи о гостинице. Она сказала, что сдаёт квартиру путешественникам на ночь по ценам, в два раза ниже, чем в отеле. Я решила довериться ей, и мы направились к жилью. Тётка вела себя нервно, а дверь в квартиру с железной решёткой на окне оказалась запертой. Я стала подозревать, что это мошенница или бандитка. Тётка вышла во двор кого-то звать, а мы с детьми быстро удрали в официальный отель. Гостиница была построена при позднем социализме, в 6 этажей, с длинными коридорами, большими окнами и лоджиями, всё из панелей, крупно, просторно, прочно, светло, но всё со следами потёртости, начиная от усталого линолеума до пооблезлых оконных рам.

В номерах нас поразили старые цветные телевизоры «Горизонт», которые в России уже считались рухлядью. Тут же они преподносились как элемент номера «люкс». Горячей воды не было, её давали вечером в течение двух часов. Зато вкусной и дешёвой была еда в гостиничном кафе. Мы успели посмотреть город и купить дёшево японские часы. Эти часы оказались необыкновенно качественными, их хвалили часовщики, и они до сих пор работают.

Строительный бум

Мы побывали в городках Хусте, Межгорье, Солотвине. Добираться от Львова до Карпат лучше на автобусе: дешевле, интереснее и быстрее. Автобусы «Львив» родом из социалистического прошлого, но всё ещё скачут мустангами по древним львовским булыжникам и каменистым сельским дорогам. За дорогами следят, в местах размывов ведётся работа: укрепляют камнями в стальной сетке насыпи вдоль шоссе. Есть дикие дороги, засыпанные мелкими камнями. По одной из таких дорог мы ехали на попутке. Старый газик дребезжал, набитый пустой тарой. Водитель слушал кассетный магнитофон – заводную гуцульскую музыку с вкраплениями рока. Это была замечательная местная музыка, под неё приятно подкидывало, и хорошо воспринимались горные пейзажи и шустрые реки вдоль дороги. В автобусах же водители мучают пассажиров официальной украинской попсой, типа «Радио Закарпаття-ФМ». Более отстойного радио слышать не приходилось. Хотя попса везде одинакова, и любимые песни на Украине – русские, типа «всё-о-о что ты мне ночью говорил про любовь ла-ла-ла». Пример шутки: «А что это такое, понимаешь…» (голос Ельцина). Ответ: «Цэ радио Закарпаття ФМ!».

Жители Закарпатья предпочитают деньги вкладывать в недвижимость, владельцы сказочных коттеджей не стесняются выезжать из ворот на калошеподобной «Волге». В Закарпатье можно отметить строительный бум, особенно в отдельных сёлах. Самое знаменитое село – Новая Апша. Сплошные коттеджи фантастической красоты. Говорят, что жители разбогатели на продаже семечек по всей России… Хорошие это были семечки, однако! Семечки превратились в дома из кирпича, поверхности стен отштукатурены и выкрашены. Результат: идеально гладкие домики с арками и полуарками, галереями, витыми решётками, зеркальными окнами. Некоторые делают бассейны во дворе. Дворы и дорожки мостят узорчатой плиткой. Всё это увито виноградом, украшено экзотическими растениями. Дома выкрашены в розовые, лимонные, сиреневые, оранжевые цвета, крыши покрыты красной, синей, изумрудной черепицей. Каждый коттедж выстроен по индивидуальному проекту. Всё это народное строительное творчество чем-то напоминает домики коротышек из Цветочного города из детской книги про Незнайку. Воплощённая в жизнь девчоночья мечта о райской, несколько слащавой жизни.

Магазины «Керамика» и «Магазины будивильных товаров» – из самых часто встречаемых на дорогах. Жители Закарпатья – великолепные профессиональные штукатуры и плиточники, наверное, от того, что хорошо натренировались на своих домах. Недорогими, но качественными услугами закарпатских бригад любят пользоваться в Москве, Петербурге, Европе. Один строитель рассказывал о том, как проверяют качество работ в Закарпатье. Если между вертикальным отвесом и стеной можно просунуть газету- дом считается кривым.

«Скажи мне, арбайтер, сын вольных степей,

Зачем ты собрался в дорогу?

Зачем ты за горстку кацапских рублей

Здесь робишь уси понемногу» (под «здесь» имеется в виду Москва).

Я не раз вспоминала эти строчки Всеволода Емелина, написавшего стихотворение «Смерть украинца». Коттеджи, вставшие вдоль дороги, доказывали, что горстка кацапских рублей кое-где имеет вес. Это там, на севере, где «сумрак угарный висит над Москвой, украинки гарны встают вдоль Тверской». Здесь украинки гарны возились с курами, коровами, детьми и огородом. В некоторых облюбованных туристами местах они сдавали комнаты и домики – от 10 до 20 гривен с человека в зависимости от популярности места. Некоторые занимаются традиционными промыслами. Вдоль дороги на Межгорье можно купить всё из лозы: плетёную мебель, коробки, корзины, безделушки.

По поводу гостиниц, мотелей и сдаваемых комнат. Почти всюду вдоль трассы переночевать. Свободные места всегда в наличии, цены зависят от удобств и популярности места. В глубинке место в скромной гостинице стоит 15 гривен. Удобства кочующие, часто возникают проблемы с водой, не только с горячей, но и с холодной. Особенно во время бурных ливней. В номерах чисто, уютно, приятно радуют взор элементы местной экзотики – вышитые крестьянские ковры на стенах,– но почему-то нигде не выдают полотенца. Это закарпатская особенность, возможно связанная с какими-то древними поверьями. На Синевирском озере, самом модном месте отдыха, цены достигали 140 гривен в день в благоустроенном уютном мотеле. Но полотенец и там не выдавали.

Хлопци закусывают золотом

На Синевире мы сняли половину домика у гуцульской старушки за 60 гривен. Белоснежный снаружи и внутри домик с нависающей крышей оказался очень уютным. Спереди во всю длину стены шла галерея, где можно укрыться от дождя, сушить бельё, мечтать. На крыльце нужно было оставлять обувь и входить в дом босиком. Деревянные полы устланы коврами, на стенах – иконы. На окнах рубиновые шторы с розами, белоснежные занавески, у стен – старинные высокие деревянные кровати с множеством подушек. Удобства – на улице, в домике с дырой в полу. Вместо водопровода – бурный ручей, стекающий вдоль деревни с горы. Первый раз в жизни мои дети мыли руки и чистили зубы, наклоняясь над хрустальным потоком, смывающим мыльную пену и уносящим её ниже по течению, где другие дети, может быть, тоже мыли руки.

Вторую половину дома сняла компания отдыхающих из Хуста. Это были «новые украинцы». Золотая цепь на шее, иномарки во дворе, бодрые шутки, шумное купание в запрещённых заповедных местах… Новые украинцы напоминали «новых русских» конца 90-х. К тому же они экзотически закусывали сало и горилку золотом. То есть горилка была особенная, – в ней плавали мелкие пластинки золота («23 карата» было написано на бутылке). Минздрав Украины одобрял это золочение внутренностей. Соседи уселись за деревянный стол, стоящий прямо на траве, разложили свою скатерть-самобранку. Подмигнули мне, чтобы я отпустила детей погулять, и чтобы я отведала с ними их выпивки и сала. Мы выпили золотой горилки. Глаза заблистали ярче, но мозг заработал хуже. Видимо, засорился золотом. Представители нового украинского бизнеса, владельцы джерела – источника минеральных вод, разливали по бутылкам дары природы, и эту воду пила вся Украина. Новые украинцы оказались людьми остроумными и образованными. Кроме украинского, они знали немецкий, русский и английский. «Оставь, меня, брат, я смертельно устал, во рту вкус цветного металла, знать злая горилка завода «Кристалл» меня, наконец, доконала», – звучали во мне стихи В.Емелина. Горилка «Золото Полуботка» никого не доконала, несмотря на привкус цветного металла. Всем стало хорошо. В голове моей плавали фразы и надписи типа «алкоголь да тютюн», «гуртом да враздриб», «мени потребна твоя допомога»… Перед домом журчал ручей, вода из него была не хуже, чем из освоенного бизнесменами джерела. Богата гарна Украина! В ней много фруктов, нет бензина!

Дети не хотели меня оставлять с жирными украинцами, и я полезла с ними в горы.

Ручьи и змеи

Одна из главных прелестей Закарпатья – это бегущие повсюду ручьи, перекатывающиеся по камням зелёные реки, водопады, родники. Плюс доступные, приятные горы. Самая большая гора – Говерла – имеет высоту 2061 метр, на её вершине можно встретиться со снегопадом в июле. Остальные горы поменьше, покрыты лесом, цветущими лугами, зелёной травой. На Синевирской поляне лес совсем родной, северный: с черникой, грибами, хмурыми сырыми облаками. Только расположен почему-то вертикально (от дурнэнький!– как сказали бы украинцы), грибы надо собирать, цепляясь зубами за ветки и камни. Самые приятные горы в районе Межгорья, Ужгорода, Рахова. В низинах, вдоль горных рек – жара, виноград, подсолнухи, сочная кукуруза, маки. Чуть выше – горы в ромашках и гвоздиках.

Заберёшься на приятную гору, на склонах пасётся скот, выше – селяне убирают сено, ещё выше, над лесами – орлы летают. Кругом манящие лазоревые очертания гор. Лазать по горам интересно. Всегда есть цель у бессмысленного моциона – достичь вершины. Увидеть новую даль, новый пейзаж и объект притяжения. Бывает, заберёшься на дикую гору, где ничего не должно уже быть, кроме самостоятельно существующей природы, а там молельный крест, украшенный цветами, или хорошенький домик с пасекой, или жёлтое поле со стогами. Лошадки пасутся, стога стоят. Выясняется, что гора – с плоской вершиной, на которой повторяется равнинная сельская жизнь. Считается, что в горах есть олени, кабаны, волки и рыси, но никто из них живьём не встречался. Только на выцветших плакатах, сделанных ещё при СССР.

Однажды, когда мы влезли на вершину горы и чувствовали себя в раю, достали гуцульскую колбаску, чтобы подкрепить силы, над нами вдруг стала парить пара орлов. Они с криками стали кружиться над нами. Было такое ощущение, что их цель – отобрать нашу колбасу.

Вода в широких реках тёплая, в маленьких – ледяная. Но в жару это даже приятно. Повсюду есть места, где можно освежиться, как в ледяной природной джакузи. Забраться под белую пену водопада, например, или лечь на дно недалеко от берега, вцепившись в камни покрупнее, чтобы не унесло. Течение в реках обычно весьма сильное. На берегах часто встречались прогуливающиеся по гальке аисты. И на земле, и в воде много змей.

Однажды мы купались в глубоком месте горной речки, где было что-то наподобие городского пляжа. Везде мелко, а тут углубили дно, посыпали песочком, устроили купание в сильных струях мутновато-зеленоватой свежей воды. Я нырнула и увидела, что меж ног купающихся людей и детей ловко фланирует длинная серебряная змея, охотящаяся за мальками. Я подумала, что это уж водяной, и что пусть он резвится меж людей. Но не так подумали остальные купальщики. Какая-то мамашка ужасно завопила, следом завопили дети и женщины, указывая на змею. Карапуз лет четырёх вдруг смело ухватил длиннющую змею за шею под головой, вытащил её на берег и стал бить её об камни. Несчастная змея продолжала извиваться. Тогда пацан постарше, лет 10, на велосипеде, стал колёсами давить голову речного змея. Жестокое зрелище! Больше всего меня поразил смелый карапуз-Геракл, смелый змееборец с колыбели…

Бруд

Во время нашего путешествия по горам объявился кандидат в президенты Украины Виктор Ющенко, глава коалиции «Сила народу», с призывом «Очистимо Украину вид бруду». Об этом мы прочли в украинских газетах. Нам почему-то показалось, что это он нас имеет в виду… Если имеется ввиду всякий сброд типа диких кочующих туристов-москалей, то тут он не прав. Туризм неплохо кормит Закарпатье, и туристы то всё люди цивилизованные, не только из России, но и из Польши, Чехии, Венгрии, Германии. Если имеются в виду цыгане, то они, действительно, назойливы. Но, судя по всему, за ними присматривают, в города покрупнее не пускают.

Может «бруд» – это мусор? Вот от этого действительно следует Украину очищать. Судя по разбросанным по берегам пластиковым бутылкам и горам мусора, встречающимся в каждом селе, на Украине ещё не научились строить мусороперерабатывающие заводы, хотя научились фасовать и разливать. Если для нас типичная картина – роющиеся в мусоре бомжи, то в Закарпатье в роли бомжей выступают коровы и козы. В самых райских уголках натыкаешься на безобразные кучи глобалистского мусора, а в нём роются и что-то слизывают с выброшенных упаковок белоснежные козочки и худые рыжие коровы. Судя по всему, горные реки и ручьи весной смывают мусор с берегов, разносят, и вот уже в самых безлюдных райских местах видишь слипшийся полиэтилен, мятые бутылки, пластиковые упаковочки. Гадость глобализма…

Национальное

Продовольственные магазины в Закарпатье намного беднее, чем в Питере, зато цены намного дешевле. Всё необходимое всё же можно купить, а деньги экономятся. Овощи и фрукты в продаже – на 95 процентов местные, дешёвые, без всяких генетических извращений. Всюду есть кафе, колыбы, рестораны. Повсеместно в меню: украинский борщ со шкварками, драники (вареники), пельмени, котлеты по-киевски, блюда из грибов. Конкуренция большая, и готовят везде старательно. Местные жители любят посещать свои кафе. Утром всюду пьют кофе, вечером гуцулки предпочитают кофе и горилку, мужчины – пиво и горилку.

Религия, судя по количеству церквей, в Закарпатье процветает. Всё старое реставрировано и сохранено, повсюду строятся новые церкви. В каждом селе обычно по три церкви на все вкусы. Между собой конкурируют православная, греко-католическая и католическая церкви. Много православных действующих монастырей. На дорогах встречались безумные проповедники-иеговисты, размахивавшие своей литературой.

По поводу особенностей национального характера. Западные украинцы – хитрованы. Всюду обещают чуть больше, чем делают. Обманывают, но не смертельно. Одна киевлянка жаловалась, что в информации на туристских украинских сайтах были указаны цены пониже и услуги побольше, чем это оказалось наяву. В мотеле, где мы питались, в первый день порция сырников состояла из 4 аппетитных довольно крупнэньких пухлячков и стоила 4 гривны. На 4 гривны можно было позавтракать вчетвером. На следующий день за 4 гривны давали 4 более тощих сырника. На третий день за те же деньги давали уже 3 тонких, плюгавых сырника. Мы не стали дожидаться, что будет с сырниками происходить дальше, уехали. И так во всём: хоть чуть-чуть, а жажда выгоды начинает превалировать, но постепенно.

В-целом гуцулы, лэмки и бойки – жители Закарпатья – народ добродушный, с нежностью вспоминают времена СССР. Все говорят, что тогда жилось легче. Памятники Ленину в сёлах не попадались, памятники героям Второй мировой повсеместно сохранены, покрашены. Только звёздочки посбивали, и на их месте теперь кресты, память об убиенных. Многие жалеют времена колхозов, – тогда у людей была работа в колхозных садах и на перерабатывающих фрукты заводах. Теперь каждый кормит фруктами и всем остальным себя сам

Солотвино

Интересное местечко Солотвино. В нём расположены соляные шахты. В окрестностях села – соляные озёра, целебные грязи. Кто-то едет на Мёртвое море. Почти тот же кайф можно получить намного ближе.

В соли утонуть невозможно. Откормленные украинцы целыми семьями плавают в коричневых солёных озёрах как розовые кабанчики. Особенно это нравится детям. Самые жадные до соли путешественники забираются под мощную соленую струю, вырывающуюся из трубы в одном из оврагов. За гривну можно посолить своё сало, за другую – соль смыть. Главное, чтобы кожный покров был без отверстий. Даже небольшая царапина даёт представление о том, что означает выражение «сыпать соль на рану». Вокруг невзрачных с виду прудов построены кафе, рестораны. Много отдыхающих приезжает сюда на машинах, многие останавливаются в палатках. В соляных шахтах, на глубине 300 метров, больные лечат свою астму. Там вырублена соляная гостиница, койки в ней тоже из соли. Чтобы был эффект, туда надо спуститься и провести сутки хотя бы. Но это стоит серьёзных денег. Деньги идут местным соледобытчикам вместо задерживаемой и нищенской зарплаты. Сама надземная часть шахты напоминает фильм Тарковского «Сталкер».

Солотвино меня поразило меланхолией. Вот вроде июль, лето. А такая печаль лежала на сердце. Небо было коричневых оттенков, белая соль, как седина, прикрывала цистерны на рельсах. Я с детьми поселилась в домике у милой молодой женщины. Нам дали большую комнату с городской скучной мебелью, с унылыми советскими коврами бордово-бежевых расцветок, с пустым сервантом, в котором блестело четыре скучных бокала. В коридоре было что-то вроде кухоньки, на электроплите можно было приготовить еду. Из окна вид был на украинский огород, пыльный, в жирных сорняках и лебеде. В огороде кудахтали хозяйские куры и петух, хрюкал кабанчик в сарае. Удобства были на улице, на огороде был в клеёнчатой кабинке душ, подававший воду из бака, нагреваемого солнцем. Другие окна выходили на Солотвинскую улочку, узкую кривую улочку, сплошь застроенную симпатичными домиками, заборчиками, воротами, – всё аккуратненькое, ухоженное. На улице играли местные дети, прохаживались туристы, любители соляных ванн, а также местные жительницы. Мужчин местных было мало, почти все они уехали на заработки в другие страны.

После прогулки к соляным шахтам, вид которых сжимал в тоске сердце, мы вернулись в нашу квартирку, поели вишен и легли спать. Мне снилось что-то мрачное, какая-то ведьма предлагала мне купить пальто, я отказывалась. Она вдруг стала говорить древние заклинания. Слова её, как бы из выдернутых и демонически переставленных по своей воле букв, были похожи на некоторые стихи Велимира Хлебникова. Были они столь просты и страшны, что я их запомнила. Я почему-то должна была запомнить эти слова.

Проснулась я от громкого плача. Это до 40 градусов внезапно поднялась температура у моего младшего шестилетнего сына, и он проснулся и заплакал, весь в жару. Вскочил и старший, 12-летний сын. Я бросилась давать аспирин младшему. Старший рассказал, что ему снились кошмары – какая-то старая цыганка. И от них он проснулся. Я поняла, что ему снилась та же старуха, что и мне. Что-то жуткое разбудило и младшего. Я стала детям пересказывать свой сон и вдруг начала повторять заклинания ведьмы. Когда я произнесла три первых слова из 10 ведьминских, за окном сверкнула молния, и моментально ударил гром, хлынул, как опрокинулся из моря, бурный стучащий дождь. Дети завопили от ужаса, умоляя меня не говорить дальше ведьминское заклинание. Мне тоже стало жутко, и я вдруг мгновенно забыла ведьмин стих, забыла навсегда, хотя казалось, что её слова у меня отпечатались в голове навек.

Утром младший пропотел и поправился, мы рассказали хозяйке, молодой женщине, о том, какие сны нас мучили в её доме. Она как-то нехорошо помотала головой и ничего не сказала нам. Мы же собрали вещи и уехали путешествовать дальше

Псковская деревня (май2004)

Воспитание людей и зверей

Вовсе не фермеры

Мы долго ехали по разбитой, ныряющей то вверх, то вниз дороге. Приехали уже ночью. Уезжали из Петербурга – там был жаркий весенний день, 30 апреля. Приехали в морозную жгучую ночь, аж пар изо рта валил, на небе сияла серебряная луна, земля излучала могучий запах живой полевой жизни. По дороге встретили несколько зайцев, которые, увидев фары машины, начинали скакать в луче света, не в силах свернуть в лес.

Ехали к фермерам, и мне всё виделись «новые русские», из новых сосновых брёвен выстроенные хоромы. Оказалось, это не фермеры, это немолодые люди, которые выживают на земле в древнем, до революции построенном доме, ныне старом и почернелом. Молодые ребята, которые везли меня к «фермерам», были брат и сестра, а везли они меня к своим родителям, бывшим геологам, которые в лихие 90-е продали городские квартиры и купили здесь, на Псковщине, усадьбу и дом с большим количеством пристроек для сельских животных.

Хозяйка Татьяна Марковна была типичная городская техническая интеллигентка, говорливая, активная, у которой слово было погонялом для собственного дела и для мужа, который дела делал. Ей нужно было всё обосновать речью. Одета она была в тёплые рейтузы по случаю навалившегося ночью зимнего холода. Муж её, высокий благородный мужчина в очках, молчаливо подбрасывал дрова в старую русскую печь. Машину загнали во двор за большие крестьянские ворота, залаяли радостно собаки, выбежали любопытные кошки.

Я с тоской осмотрела большую избу, поделённую на три комнатки, все сообщающиеся между собой по кругу. Так что изолированное спальное место мне тут не светило. Сын Смеловских Яша полез спать на ледяной чердак, где хозяева оборудовали комнатку с книгами для интеллигентного отдыха. Дочка Лена легла спать с мамой Татьяной в угловую светёлку. В большой гостиной улёгся на старый советский диван с круглыми пуфиками по углам хозяин Сергей Матвеевич. Меня же уложили в проходной комнате на диван напротив своей внучки Ярославы, почивавшей на детской кроватке в углу. Я смертельно хотела спать после 14 часов езды на автомобиле, но поспать мне не удалось. Ночью по мне стали бегать кошки, за ними гонялась гончая собака, за собакой вышел хозяин и ругал собаку, а хозяйка занялась какими-то действиями с громом и шумом.

Утром выяснилось, что это было. Это ночью одна из 16 кошек родила котят, схватила их зубами и хотела положить ко мне на кровать, за кошкой помчался кот, чтобы сожрать котят, за котом пошла собака, и т.д. и т.п. Хозяйка спасла котят, засунув их на чердак, а кота Ваську, местного злого бая, главного мужа всех кошек, вообще не принято было пускать в дом. Как он, гад, пролез, это расследовала хозяйка. Похоже, что с гостями незаметно пробрался. А вообще тут было три вида кошек; двум сиамычам, одной пушистихе и ещё рыженькой аккуратненькой позволялось жить в доме. Остальные жили во дворе, а ещё несколько вообще приходили во двор раз в неделю, так как шлялись по полям и мышковали там, совсем одичав.

Утро началось с долгого чинного семейного завтрака, где переплелось несколько стилей: английская чопорность, русская дворянская упорядоченность и крестьянская скромность. Ели яйца варёные, ибо их было много. Масло и сыр были продуктами ценными, так как корова уже была продана, и молочное нужно было покупать в магазине в Опочке. Хлеб был местный и вкусный. Каша на воде. Попили кофе нескафе. Вокруг стола жадно смотрели на хозяев 4 привилегированные кошки и два пса: сеттер и разжиревшая, прожорливая и сладкоглазая спаниэлиха. Особенно звери ценили кусочки сыра. Да и яйца трескали с улыбкой. Мне было неудобно, что я не взяла с собой продуктов, я думала, что еду к богачам, которые закормят меня плодами своих и земли своей трудов…

Внучка Ярослава была розовощёкой девочкой в бусиках, капризной и темпераментной, похожей характером на бабушку. Внучка и бабушка поэтому то конфликтовали, то спорили, то злились, то мирились. Ярославе очень хотелось полностью занять моё внимание своими рисунками и куклами, а бабушке тоже этого хотелось, и дело дошло даже до слёз и шлепков. Я ушла с Ярославой к её куклам и заставила её написать их имена для меня. Кукол было много, и дитя было занято надолго. Пока Ярослава выполняла задание, бабушка и дедушка поведали мне историю свою и села.

История семьи

Смеловские работали геологами на Сахалине, но началась перестройка, перестали платить зарплату, и вообще все ждали полной катастрофы. На самом последнем самолёте, который шёл в тот год с Сахалина по старым, доступным ещё ценам, Смеловским удалось перевезти мебель, пианино, книги, коллекцию камней, детей, внучку и собаку. Если бы не те билеты на тот самолёт, семья бы так и не смогла попасть на свою большую родину.