Мистические истории доктора Краузе. Сборник №1

История первая. «Смерть во спасение»

До тех пор, пока вы не осознали

непрерывный закон умирания и рождения вновь,

вы просто смутный гость на этой Земле.

Иоганн Гете

Глава первая

– Не надо бояться смерти, она лишь переход от одной инкарнации в другую, – заученной вступительной репликой доктор Краузе начал очередную лекцию в школе регрессивного гипноза. – Что переживает душа в момент перехода? Сколько времени длится переход? Где оказывается душа после перехода? На все эти вопросы вы сможете ответить после первого же сеанса регрессии.

В аудитории воцарилась тишина. Внимание учащихся было приковано к лектору, высокому статному мужчине с мягким хриплым голосом, стоявшему за кафедрой. Атлетически стройное телосложение Краузе ежедневно поддерживал многочасовыми физическими нагрузками. На его худощавом лице выделялись резко очерченные скулы. Густые черные брови нависали над выразительными и цепкими глазами. Длинная челка прикрывала высокий лоб. Лощеный внешний вид доктора особо привлекал женскую аудиторию своей аккуратностью и лаконичностью. Казалось, что именно у него, человека, заглянувшего по ту сторону смерти, достигшего финансового благополучия и всемирной славы, должна быть идеальная и безупречная жизнь.

– Мои пациенты во время гипноза часто описывают состояние смерти. Кто-то говорит, что это незабываемый и болезненный переход из одного состояния в другое. Кто-то утверждает, что это состояние Безусловной Истины, в котором нет иллюзий и сомнений, нет различных мнений и религий. Все в этот момент едино, – лектор сделал несколько глотков воды, привычным жестом поправил наручные часы и обвел аудиторию изучающим взглядом. – Но иногда пациенты заявляют, что это просто пустота. Темнота и пустота, в которой они пребывали неопределенное время. Остальные ощущали себя в безграничном счастье и покое. Из чего возникает вопрос: так уж ли страшна смерть?

– Смерть безжалостна, – иронично пробасил мужской голос с задних рядов.

Эта реплика разрядила напряженную атмосферу в аудитории, и по лицам слушателей пробежала улыбка. Но лицо доктора осталось непроницаемым. Рассказывая заученный текст лекции, Краузе то и дело мысленно возвращался к образу жены. Утром Елена сообщила, что решила взять паузу в их отношениях, и теперь он думал, успеет ли застать ее дома.

Когда лекция закончилась, на него обрушился шквал вопросов слушателей, но он сконфужено извинился, схватил новенький портфель и торопливо поспешил к выходу. Теплый осенний вечер тоже не поднял ему настроения, предстоял тяжелый разговор с женой.

– Доктор Краузе!

Обернувшись, он увидел молодую миловидную блондинку невысокого роста, спешащую к нему из аудитории. На бегу она складывала книги в пестрый дамский рюкзак.

– Я спешу! – доктор ускорил шаг.

– Я не задержу вас! Меня зовут Виктория Старикова, я хотела только узнать, когда вы сможете дать мне интервью?

Доктор приостановился:

– Вы журналистка? – спросил он и прожег ее пронзительным взглядом.

– Да, – с готовностью ответила она, но потом осеклась и добавила: – Скоро буду.

– Вот когда будете, тогда и поговорим! – отрезал он и подошел к черному «Ягуару».

Водитель открыл перед ним заднюю дверь. Но девушка не сдавалась:

– Вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на Мадса Миккельсена? – крикнула вдогонку она и, нервно поправив прическу, добавила: – Не могла вам этого не сказать.

Доктор положил портфель на сиденье и повернулся к девушке. Он не знал актера и как реагировать на сравнение.

– Это известный датский актер, – пояснила будущая журналистка и обворожительно улыбнулась, от чего оголились ее белоснежные зубы, а на щеках проявились ямочки, придававшие ей особый шарм.

– Не знаю такого, – покачал он головой.

Ему хотелось поскорее от нее избавиться и скрыться в полутьме салона машины, где он смог бы спокойно обдумать предстоящий разговор с женой.

– Он играл во многих фильмах. В «Казино Рояль» коварного и умного Ле Шифра, а в сериале о Ганибале Лекторе – самого Лектора.

– Выходит, в ваших глазах я – архизлодей, – раздраженно усмехнулся доктор, сел в машину и кинул водителю: – Домой!

Виктория поняла, что испортила о себе первое впечатление, обиженно закусила губу и громко крикнула вслед отъезжающей машине:

– Я хотела сказать, что больше всего вы похожи на него в сериале «Первая группа». Там он не злодей, а герой. Черт! Обломилось интервью! Ну я как всегда…

Краузе состоял во втором браке пятнадцать лет. Детей у них с Еленой не было. Он не мог допустить, чтобы жена уехала без объяснений. Что-то мучило и терзало ее душу много лет. Каждый раз, когда он пытался завязать с ней разговор, она отводила взгляд и уклонялась от ответа.

По дороге домой он вспоминал о том, как они познакомились и прожили первые три года. Именно этот период был самым счастливым в его жизни. В это время они много путешествовали и встречались с интересными людьми. Только первые три года он чувствовал невероятное единение с женой, а потом она начала незаметно отдаляться и, в конце концов, полностью замкнулась в себе. Елена была очень красивой, стройной женщиной, с печальными глазами и улыбкой, которая нечасто посещала ее лицо, но предавала ее образу еще больше загадочности.

На подъезде к дому зазвонил мобильник. Говорить ни с кем не хотелось, но взглянув на дисплей телефона, он увидел определившийся номер студенческой подруги Светланы Анисимовой и решил ответить.

– Эрих, привет!

– И тебе привет, – отозвался он без привычной дружественности в голосе.

– Хочу отправить к тебе своего пациента – Степана Одинцова.

Между бывшими сокурсниками обмен пациентов был привычным делом, и доктор спросил:

– В чем его проблема?

– На протяжении многих лет он видит сны, в которых его преследует одна и та же женщина. Я провела несколько сеансов, но ничего, чтобы могло на него так подействовать, не нашла.

Обычно доктор уточнял детали, прежде чем соглашаться, но сейчас был настолько поглощен мыслями о жене, что предпочел быстрее закончить разговор:

– Хорошо, я приму его. Пусть позвонит ассистентке, она назначит сеанс на ближайшее «окно».

***

«Ягуар» подъехал к коттеджу, водитель нажал на пульт, металлические ворота медленно распахнулись. Дом был построен в калифорнийском стиле. В нем успешно соседствовали ультрасовременные материалы, дух романтики тридцатых годов прошлого века и простота архитектурных форм. Стеклянные стены плавно выходили из помещения на улицу, делая дом частью ландшафта. Из-за того, что в доме было минимум перегородок, создавалось ощущение безграничного пространства. Со стороны патио открывался превосходный вид на Воробьевы горы. Коттедж отвечал всем привычкам и потребностям хозяина, но Елене он никогда не нравился и она ему не раз об этом говорила.

Краузе стремительно преодолел ступеньки из желтого песчаника и вошел в коттедж. В просторном холле с мраморными полами он снял кашемировое пальто и прислушался. В гостиной звучала легкая джазовая композиция. Доктор подошел к музыкальному центру и увидел любимый диск жены с популярными треками Дюка Эллингтона. Значит, она еще не ушла! Ему сразу полегчало. Пытливый взгляд исследовал интерьер. В столовой горели напольные свечи. Обеденный стол из цельного куска дерева с неровными краями был накрыт на две персоны. Из кухни расползался ароматный запах пряностей и мяса.

Доктор быстро поднялся на второй этаж по деревянной лестнице без перил и оказался в спальне. Он снял пиджак и повесил его в гардеробной. Из ванной слышался шум воды, видимо, Елена принимала душ. Дверь в ванную комнату оказалась заперта, что было плохим знаком. Он осторожно постучал и позвал жену, но она не ответила.

Эрих решил подобрать вино к ужину и спустился на цокольный этаж в винохранилище. На столике стояла открытая бутылка вина. Он подумал, что впервые жена сделала выбор за него и откупорила бутылку заранее. Доктор плеснул вина в бокал для дегустации и остался доволен ароматом. Взгляд упал на этикетку: странно, но такой марки в его коллекции не было. Вино урожая 2010 года. Он подошел к электронному табло винохранилища и вывел на экран каталог вин. Как он и предполагал, такой марки у него не оказалось. Это было, по меньшей мере, необычно, потому что Елена никогда не покупала вино.

Он отнес бутылку наверх и поставил на обеденный стол. В духовке сработал электронный таймер. Эрих решил самостоятельно сервировать стол. Вынул мясо из духовки, порезал на куски и разложил по тарелкам. Достал листья рукколы из контейнера, добавил моцареллу, томаты черри, специи, оливковое масло и тщательно размешал в деревянной салатнице.

Когда заиграла «In a sentimental mood», любимая композиция жены, на лестнице послышался звук ее каблучков. Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Длинные светло-русые волнистые локоны обрамляли ее худощавое загорелое лицо. Ярко-синее элегантное платье облегало точеное тело. В руке она держала бокал вина. Неспешно спустилась по лестнице и холодно произнесла:

– Я решила, что прощальный разговор должен следовать за прощальным ужином.

Ее печальные глаза никак не вязались с романтической атмосферой гостиной. Только сейчас он заметил, что на ее пальце отсутствует обручальное кольцо. Его это страшно разозлило. Они еще не говорили о разводе, а она уже поставила крест на их пятнадцатилетнем браке.

– Ты не переусердствовала? – раздраженно спросил он и рванул воротник рубашки, казалось, что он стягивает его шею как удавка.

– Ничуть, – она сделала большой глоток вина и, качая бедрами, двинулась к столу.

Ужин прошел в полном молчании. Иногда Эрих шумно вздыхал, не зная, как начать разговор. Елена была напряжена, растерянно озиралась по сторонам, будто выискивала кого-то. Казалось, она играет заученную роль в пьесе плохого сценариста, в которой нет ясности сюжета.

Покончив с ужином, доктор промокнул салфеткой губы и отбросил ее в сторону.

– Я понимаю, ситуация неприятная и мучительная для нас обоих. Но инициатором разрыва являешься ты, так что придется поговорить со мной, нравится тебе это или нет.

Она горько усмехнулась и подняла на него печальные глаза. Как только он понял, что и на этот раз ясности не будет, мгновенно завелся:

– Не пойму, чего тебе не хватает? Скажи, что не так? Я все исправлю. Только скажи!

Он пристально смотрел на жену, стараясь прочитать ее настроение, но, кроме пустоты и безразличия, ничего не подмечал.

– Если ты меня разлюбила, я пойму.

Мучительная улыбка начала сползать с ее лица. Она смотрела на бассейн через стеклянную стену. Эриху показалось, что она сама не знает ответа на этот вопрос.

– Господи! Елена! Да скажи уже хоть что-нибудь! – выпалил он с обидой и горячностью, резко встал, и с силой оттолкнул от себя стул.

Широкими шагами он пересек столовую, открыл дверь на патио и глотнул живительной прохлады. Елена поежилась и прикрыла руками оголенные плечи.

– Прости меня, – тихо произнесла она.

– Что?

Он повернулся удостовериться, что ему не послышалось. Она действительно с ним заговорила? Елена сделала музыку тише и повторила:

– Прости меня, я была тебе плохой женой.

– Ты так сама решила или тебе кто-то сказал? А может, ты прочитала очередную бредовую статью в женском журнале? И что это за понятие такое – «хорошая жена»? Кто установил стандарты, в которые ты не вписываешься?

– Пожалуйста, не прерывай меня, я не в силах противостоять твоим психологическим штучкам. Я просто хочу сказать на прощание несколько слов и даже не жду от тебя понимания. Хотя знаю, что бы я ни сказала, ты меня все равно не поймешь.

– Я постараюсь! – выпалил Эрих с отчаянием в голосе.

Жена отрицательно покачала головой. Локоны ее волос заколыхались волной, доктор не сводил с нее глаз.

«Боже, какая же она красивая и желанная», – подумал он.

Он не в силах был ее отпустить. Хотелось сжать в объятиях, но он заранее знал ее реакцию: руки жены будут висеть вдоль тела, как плети, губы сомкнуться. Весь ее облик будет кричать о нежелании его прикосновений.

– Дорогая, я сделаю все, что ты скажешь, лишь бы спасти наш брак, лишь бы ты была счастлива.

– В том-то и дело, – ее голос окутывал ореол уныния и безнадеги, – я не знаю, что такое счастье. Я не знаю, что мне нужно для счастья. Мне кажется, я делаю жизнь своего окружения невыносимой. Меня не понимают родители, не понимают сестры, не понимаешь ты. Я не могу родить ребенка, но даже если бы он у меня был, он тоже бы меня не понимал. Тело мое существует, я дышу, мыслю, но не чувствую, что живу. Мне хочется свободы и уединения вдалеке от дома и близких. Может, так я смогу разобраться в себе.

Краузе посмотрел на нее с тоской. Сердце распадалось на тысячу сегментов, в каждом из которых было что-то привнесенное ей. Она говорит, что не знает, что такое счастье, но Эрих был с этим не согласен. Они были счастливы! Были! Нужно лишь постараться и вернуть эти дни.

– О чем ты говоришь?

– Я хочу уехать на время из страны. Ты же знаешь, я ненавижу Москву.

– Куда?

– На южное побережье Франции.

Доктор подумал, что жена дает ему еще один шанс для разговора после ее отпуска и решил не препятствовать отъезду.

– Хорошо. Франция, так Франция. Поезжай, отдохни, развейся. Пожалуйста, не ставь крест на наших отношениях. Я люблю тебя и готов преодолеть любые трудности.

Елена как-то странно посмотрела на него и хотела что-то сказать, но в этот момент зазвонил домофон.

– Это такси.

– Ты заказала такси? – от удивления брови Эриха поползли вверх.

– Я поеду к Кристи, нас пригласили на благотворительный прием. Оттуда сразу в отель.

Теперь Краузе понял, почему она так одета. Это было не для него, а для приема. Раньше она никуда без него не выходила.

– Ты пойдешь на прием с Кристиной? – переспросил доктор, зная, как к ее подруге относятся в их окружении.

– Она делает солидное пожертвование и попросила меня присоединиться, ее муж сейчас в Америке, – холодно отозвалась Елена.

Кристина была школьной подругой его жены. Год назад она выскочила замуж в четвертый раз. Очередной избранник был табачным магнатом, недавно основавшим свой бизнес в России. Кристи, так называли все ее близкие знакомые, была взбалмошна и ветрена. Встреча с ней означала только одно – кутеж до утра!

Не в силах больше сдерживаться, Эрих быстро поднялся по лестнице на второй этаж. Навалился приступ удушья, он стал задыхаться, глаза увлажнились. Он вдруг понял, что это конец и никакие разговоры им не помогут. Резкими движениями он скинул с себя одежду, встал под душ и, подставив лицо водяному потоку, стоял под прохладной водой, пока его не отпустило.

Доктор накинул байковый халат, спустился на первый этаж и увидел дюжину чемоданов у двери. Его водитель открыл дверь, но, увидев озадаченного шефа, поспешил объяснить:

– Хозяйка сказала отвезти чемоданы в «Президент-Отель».

Эрих кивнул, стараясь всем видом показать, что держит ситуацию под контролем, но, видимо, не убедил. С виноватым видом водитель поспешно скрылся с чемоданами за дверью.

Краузе стоял посреди огромного роскошного особняка в полном одиночестве и размышлял над своим будущим. Как ему жить, пока жена будет разбираться в себе? Сколько времени это займет? И вернется ли она? Кто он без Елены? Ополовинившая душа. Уже завтра он проснется в постели один. Не увидит ее бездонных глаз, от которых каждый раз трепетал как мальчишка. Елена сказала, что несчастна, но он-то был счастлив и не помышлял о большем.

Оставшийся вечер он провел на патио. Великолепный вид на этот раз не трогал и не завораживал. Все раздражало и казалось неуместным. Зачем он построил такой большой дом? Чтобы каждый раз напоминать себе и жене, как они одиноки? Никогда эти стены не услышат детского смеха. Зачем он сделал фасадную стену стеклянной? Они живут с женой как в аквариуме, напоказ перед соседями. Елена не раз на это жаловалась, но он только отмахивался и говорил: «Кому не нравятся, пусть не смотрят».

Он полулежал в плетеном шезлонге с бокалом вина и размышлял о том, что он – профессиональный психиатр со стажем, не смог разобраться в душевном состоянии собственной жены. Как же это банально и избито!

«Мы все куда-то спешим. Новые пациенты, новые достижения. А на самых близких и дорогих людей у нас никогда нет времени», – подумал он с горечью.

***

Перед окном в полупустой съемной квартире на четырнадцатом этаже типовой новостройки, стоял широкоплечий мужчина лет сорока. Сегодняшний день он собирался провести так же, как и все предыдущие – наблюдать за женщиной, которая снилась ему на протяжении трех лет.

Все началось после трагического события: в автомобильной аварии он потерял жену и сына. Именно тогда он и начал видеть странные сны. Они преследовали его каждую ночь. И в каждом он видел ее.

Быстро одевшись, он посмотрел на часы. В течение двадцати минут она должна выйти из подъезда. Зазвонил мобильный телефон. На дисплее определился номер психиатра Анисимовой.

– Здравствуйте, Светлана Яковлевна, – он даже не старался скрыть свое раздражение и недоверие.

– Доброе утро, Степан. Вы не пришли на последний сеанс. Я обеспокоена вашим состоянием.

– Ваши сеансы мне не помогают, – сухо ответил он.

– Я созвонилась вчера с одним из своих коллег, доктором Краузе. Он специализируется на лечении регрессивным гипнозом и согласился вас принять.

Степан задумался. Что это? Желание удержать пациента или профессиональный интерес? На последнем приеме он недвусмысленно дал доктору понять, что в ее услугах больше не нуждается.

Не услышав ответа, Анисимова продолжила:

– Он помогает пациентам разобраться не только с этой жизнью, но и с прошлыми.

– С прошлыми? – уточнил Степан. – Вы имеете в виду реинкарнацию?

– Да. Его метод до сих пор официально не признан. Но он практикует уже больше десяти лет. Добился хороших результатов, выпустил несколько книг. Я советую вам к нему обратиться. Если мы с вами не нашли ответа в этой жизни, то, возможно, разгадка кроется в предыдущих инкарнациях.

– Забавно это слышать от вас! – нервно произнес Степан и усмехнулся.

– Я понимаю ваш сарказм, но думаю, для вас это – последний шанс.

– Как вы сказали? Краузе?

– Да. Эрих Краузе, – подтвердила Анисимова.

– Прям как канцелярские товары! – хохотнул Степан. Анисимова не отреагировала на шутку, и он спросил: – Он что – немец?

– Да. По отцу он – немец, его предки живут в России со времен революции. Его отец тоже был психиатром. Эрих очень специфический человек, характер у него сложный, не терпит критики ни в какой форме, перфекционист во всем, но не это главное. Главное – он вам поможет. Я уверена в этом.

Записав фамилию, Степан сказал, что подумает и поспешно попрощался. Сел за кухонный стол, открыл ноутбук, набрал в поисковике исходные данные и начал изучать отзывы пациентов о хваленом докторе.

Когда на телефоне сработал таймер, Степан встрепенулся и посмотрел на часы. Пока он читал отзывы, за которыми стояли реальные истории, совсем забыл о своей цели. Выглянув в окно, он увидел, как объект его наблюдения выходит из подъезда с мужем и детьми. Младшая дочь громко плакала, мать пыталась ее успокоить. Муж с кем-то говорил по телефону и, казалось, совсем не обращал внимания на идущих позади жену и детей. За последний год Степан хорошо изучил эту семью. Их нельзя было назвать идеальными людьми, но и плохими они не были. Люди как люди. Со своими слабостями и недостатками.

Семья разместилась в серебристом седане, через минуту машина выехала со двора и скрылась за поворотом. Степан окинул взглядом комнату и нахмурился. Он не понимал, что ему делать дальше. Встретить объект после работы или навестить ее в офисе в обед? Сегодня, впервые за последний год, кто-то отвлек его от привычного распорядка дня. Рука потянулась к телефону. Ладно. Так и быть. Он даст себе еще шанс, но это будет последний. Степан набрал номер приемной доктора Краузе.

***

Кабинет Краузе был довольно просторным и поделен на две зоны – рабочую, в которой стоял письменный стол и книжные шкафы, и приемную, в ней располагались три кресла разной конфигурации, журнальный столик и кушетка. Офис, в отличие от его коттеджа, был оформлен в классическом стиле.

Настроение у доктора было хмурым, он не выспался, и не мог сосредоточиться. После ухода жены прошла неделя, а она до сих пор не дала о себе знать. Несколько раз он пытался дозвониться, но голос пронизанный металлом повторял избитую фразу: «Телефон абонента находится вне зоны сети».

В кабинет зашла ассистентка – кудрявая девушка с большими карими глазами, и доложила:

– Вас ожидает Степан Одинцов, записан на десять тридцать.

– Кто такой?

– Пациент Анисимовой, она заверила, что согласовала с вами этот вопрос.

– Да-да. Новый пациент, – вспомнил доктор. – Пусть войдет.

Через минуту перед ним предстал брюнет среднего роста с правильными чертами лица. Гладко зачесанные назад волосы оголяли высокий лоб. Губы плотно сомкнуты. На нем был черный джинсовый костюм. В руках он держал потертый рюкзак цвета хаки. Через белую футболку с лозунгом «Не в силе Бог, а в правде» проглядывал выпуклый мышечный рельеф.

– Присаживайтесь, меня зовут Эрих. Прошу меня называть по имени. Не доктор Краузе, не доктор и не док.

Степан опустил рюкзак на пол, сел в предложенное кресло и стал внимательно разглядывать Краузе. Ему не понравился щеголеватый вид, откровенно демонстрирующий достаток и успех. В отличие от гипнолога, Степан вел аскетичный образ жизни и довольствовался малым.

– Вас ознакомили с моими расценками?

– Да.

– Возможно, нам понадобятся несколько сеансов… – пространно намекнул доктор, не сводя пытливого взгляда с Одинцова.

– Я это понимаю, – насторожено ответил Степан и с горечью подумал: «Он у всех пациентов спрашивает о деньгах или только у меня?».

– В первую встречу я не ввожу пациентов в гипноз. Это мое правило. Сначала я вникаю в суть проблемы. Сеанс длится ровно час. К нему я могу добавить пять минут, если воспоминания нельзя прервать немедленно. Иногда между сеансами может пройти не одна неделя, это зависит от наплыва пациентов. Вам нужно набраться терпения. Если ситуация будет серьезной и потребует дополнительного расследования, я могу вам порекомендовать специалистов, которые специализируются на поиске исторических фактов той или иной эпохи, детектива и…

Нетерпеливо махнув рукой, Степан прервал доктора и сказал:

– Не надо. Я бывший следователь и сам в состоянии получить любую информацию.

– Вот как? Светлана этого не сказала. Хорошо. Остальное вам понятно?

Степан кивнул.

– Тогда приступим. Расскажите, с какой проблемой вы ко мне пришли?

Помпезная обстановка кабинета и лощеный вид доктора не прибавили новому пациенту уверенности в принятом решении. Мелькнула мысль, а не послать ли этого гипнолога куда подальше. Все тело напряглось. Но тут взгляд Одинцова скользнул по стене, на которой как на подбор была вывешена целая галерея фотографий доктора в обнимку с разными людьми, видимо, пациентами. Здесь были мужчины и женщины различного социального слоя и достатка, но одно их, несомненно, объединяло, все они смотрели на Краузе с благодарной улыбкой.

Степан откашлялся и прочистил горло.

– Три года назад… в автомобильной катастрофе… погибла моя семья: жена и сын.

– Примите мои соболезнования, – Краузе сказал это с невероятной теплотой в голосе, что никак не вязалось с его внешней холодностью.

– Спасибо. Трудно описать… мое состояние в тот период. Скажу коротко: моя жизнь закончилась в день аварии. Я был глубоко убежден, что остался жив по ошибке и не собирался жить дальше привычным укладом. Я уволился, продал квартиру и написал завещание. Я готовился уйти.

Повествуя свою историю, он часто делал паузы и опускал голову, будто чувство вины не давало говорить о своей проблеме открыто.

– Вы хотели покончить с собой? – уточнил доктор.

– Нет, – рьяно замотал головой пациент, – я хотел… уйти из мира, подальше от людей.

– Понятно. Продолжайте.

С этого момента голос Степана изменился: стал жестким, он заговорил без запинки, как хорошо заученный текст.

– Религиозным я никогда не был, но мать покойной жены убедила меня молиться за семью, дабы облегчить им переход из этого мира в иной, что собственно я и делал. Так прошло полгода. Признаюсь, мне казалось, что я раньше и не жил вовсе, так комфортно и спокойно мне стало. Жизнь в одиночестве наполнила мой мир до краев. Меня переполняла радость бытия. Я молился уже не из-за семьи, а для себя и с немалым удовольствием, даже почувствовал тягу к отшельничеству. Мне захотелось принять постриг. Как только я осознал это, меня стали преследовать сны. Они были разными, но в каждом из них была вот эта женщина.

Степан вынул из кармана куртки фотографию и протянул доктору. На ней была изображена брюнетка обычной наружности лет тридцати. Посмотрев на фотографию, доктор Краузе спросил:

– Вы знали ее до того, как увидели во сне?

– Нет. Никогда не видел. Представьте, каково было мое удивление, когда я встретил ее на остановке.

От удивления брови доктора поползли вверх.

– На остановке? – переспросил доктор, словно, не веря своим ушам.

– Угу. Мое сновидение стояло рядом со мной в виде реальной женщины. Я был потрясен и ошарашен. Сам не знаю почему, но я пошел за ней. Я не хотел ее напугать и держался на приличном расстоянии. Навыки слежки за годы работы у меня отточены, поэтому она меня не заметила. Я провел ее до дома, узнал, где живет, как зовут.

– И как же ее зовут?

– Галина Смолякова. Она замужем, двое детей.

– Интересно, интересно. И что было потом? – спросил заинтригованный доктор и закинул ногу на ногу.

– Я стал за ней приглядывать, – опасаясь быть непонятым, Степан бросил на доктора красноречивый взгляд. – Понимаете, во снах она нуждалась в моей помощи. Я должен был ее спасти. Когда я ее встретил, то подумал, что должен ей помочь, но пока не знал как.

– И что вы сделали?

– Я все еще за ней приглядываю.

– Хм. Понятно. Вы с ней общаетесь?

– Нет. Я просто наблюдаю за ней и по возможности помогаю.

– Помогаете? Чем?

– Я оберегаю ее!

Он явно не хотел вдаваться в подробности. Доктор это понял и осторожно уточнил:

– Ваша помощь влияет на ее судьбу?

– Нет! Ни в коей мере! – запротестовал Степан и тут же разъяснил: – Это просто помощь в бытовом плане. Один раз я помог занести коляску в подъезд. Другой – починил кран бесплатно, по-соседски.

– Значит, вы познакомились?

– Нет, я стараюсь маскировать свою внешность.

– Вы на данный момент работаете? – настороженно спросил доктор.

– Нет, я не могу. Я за ней приглядываю.

Это озадачило доктора. Он слегка склонил голову на бок и одарил пристальным взглядом Одинцова. Кто перед ним? Больной, одержимый бредом преследования или все же нуждающийся в помощи человек, который из-за перенесенного стресса после потери семьи самостоятельно испытал во сне регресс?

– На что же вы живете?

– Я же говорил, я продал квартиру и машину.

– Понятно. Значит, вы добровольно возложили на себя миссию защищать эту женщину от возможных неприятностей.

– Да. Светлана Яковлевна работала со мной больше полугода, но результатов нет. Мы не продвинулись в решении моей проблемы ни на шаг.

– Хорошо, я вас понял. Вы сказали «по-соседски», вы живете с Галиной в одном доме?

– В одном подъезде, – уточнил Степан и заерзал. – Я снимаю там квартиру. Так мне легче контролировать ее передвижения.

– Понятно. Теперь прилягте на кушетку и постарайтесь расслабиться.

– Зачем? – нахмурился Степан.

– Мы просто продолжим беседу в другом положении. Поговорим о вас, о вашем детстве, о родителях, о вашей жене и сыне.

– Как, опять?! Вы можете изучить записи Анисимовой. Зачем рассказывать дважды?

– Когда вы приходите к любому другому специалисту, скажем, к кардиологу, а до этого несколько месяцев вам не могли поставить диагноз другие кардиологи, вы же не предлагаете ему по записи восстановить анамнез?

– Что восстановить? – не расслышал Степан.

– Историю болезни.

Одинцов тяжело вздохнул, молча поднялся с кресла и пересел на кушетку. На вопросы доктора он отвечал неохотно, через силу. Лицо оставалось напряженным, а ладони периодически сжимались в кулаки. Особенно болезненными оказались вопросы о жене и сыне.

Когда прозвенел таймер на часах, доктор сказал:

– Постарайтесь с сегодняшнего дня вести записи ваших снов. Кратко и доходчиво. Что снилось и какие эмоции при этом испытывали. Передайте записи моей ассистентке не позже чем за день до второго сеанса.

– Хорошо, – Степан поднялся с кушетки.

– По поводу Галины хочу вам предложить другую модель поведения.

– Какую? – заинтересовался пациент.

– Перестаньте маскироваться. Пусть она вас заметит.

– Но это опасно! Она может подумать, что я ее преследую, станет более бдительной.

– Но вы же соседи, – возразил Краузе. – По поводу работы тоже что-нибудь придумайте. Найдите работу рядом с ее офисом. Вы год действовали по одной модели, начните завтрашний день с другой.

– Хорошо, я постараюсь, – нехотя согласился Степан и направился к двери.

– До свидания.

– До свидания, док…, э-э, – Одинцов почесал затылок и тут же поправился: – Эрих.

Глава вторая

На следующий день Степан, как обычно, вышел из подъезда с небольшим рюкзаком, в котором носил термос с кофе и бутерброды. Сегодня он решил последовать совету Краузе, поэтому не стал маскироваться.

Везти детей в детский сад была очередь мужа, а сама Галина должна была доехать до метро на автобусе – по пятницам у нее были занятия фитнесом, и она выходила из дома на час раньше.

Поглядывая на часы, Степан немного постоял у спортивной площадки, затем неторопливо двинулся в сторону остановки. Из подъезда вышла Галина и поспешила в ту же сторону. Он замедлил ход и пропустил ее вперед. Это была женщина заурядной внешности с темными кругами под глазами от постоянного недосыпа. Серо-черные оттенки гардероба позволяли ей незаметно смешиваться с толпой.

Автобус должен был подойти к остановке с минуты на минуту. Соседи стояли в пяти метрах друг от друга. Галина читала почту в мобильном телефоне. Когда подошел автобус, она зашла в салон последней, тщательно обыскивая карманы в поисках мелочи. Заметив ее задержку, Степан не стал проходить вперед, и с полуулыбкой протянул несколько монет.

– Возьмите, а то опоздаете на работу.

Женщина тут же запротестовала:

– Спасибо, у меня есть деньги.

Открыв кошелек, она вынула пятитысячную купюру и протянула водителю. Тот бросил на купюру недовольный взгляд и отрицательно помотал головой:

– Нет сдачи!

Степан снова протянул деньги.

– Возьмите, потом отдадите.

Водитель, глядя на Галину, с нетерпением крикнул:

– Ну, вы едете или как?!

Она раздраженно выпалила:

– Да еду-еду.

Позаимствовав деньги, женщина купила у водителя электронный билет и приложила к терминалу.