Черный рыцарь Белой королевы

– Что это? – Калим Сейдуран, премьер-министр Галактической Республики двумя пальцами приподнял положенный перед ним листок бумаги.

– Мое прошение об отставке, – Федель Уэлш, глава разведывательного агентства, вытянулся перед ним по струнке, словно и в самом деле проглотив аршин.

– Если мне не изменяет память, то сегодня я ожидал от вас не его, а отчет по Клиссе, – премьер поднял взгляд на разведчика, продолжая немного брезгливо удерживать заявление перед собой. – Это что еще за фокусы?

– Моя профессиональная некомпетентность не позволяет мне более занимать вверенный пост, – отчитался Уэлш, вскинув голову и выставив вперед свою щегольскую черную бородку-эспаньолку.

– Такого рода вещи наобум не делаются, – парировал Сейдуран, – а потому мне от вас требуется подробный отчет о причинах такого шага, а уж потом я буду принимать решение.

– Причина одна – Клисса, – глава разведки продолжал упрямо таращиться в стену за спиной своего босса.

– Кончайте валять дурака, Фед! – раздраженно отмахнулся тот. – Мне нужны подробности… И сядьте уже, наконец!

Обреченно вздохнув, Уэлш опустился в кресло напротив премьера. Он с самого начала понимал, что его кавалерийский наскок не удастся, но все же решил попытаться. Не вышло.

Сидевший перед ним Сейдуран на такие дешевые трюки не покупался. Несмотря на свою болезненную внешность, он сохранял исключительную остроту ума и предельную ясность мысли, с которыми мало кто мог состязаться.

Сын легендарного адмирала Кехшавада, герой, отдавший все силы и здоровье борьбе со вспыхнувшей на Иолсе эпидемией Песчаной Лихорадки, Калим впоследствии весьма успешно конвертировал свою популярность во власть и влияние, вскарабкавшись в итоге до самой вершины властной пирамиды Республики. На своем пути он не щадил ни себя, ни тех, кто пытался навязаться к нему в попутчики. Он не упускал возможности прокатиться на чьем-то горбу, но никогда не позволял другим садиться себе на загривок. Даже исторические архивы не сохранили имен тех авантюристов, что все же решились на подобную глупость.

Именно поэтому Уэлш даже не думал застить взор премьера красочными россказнями, а сразу предпочел отставку.

– Я полагаю, что наша беседа будет долгой, – Сейдуран откинулся на спинку кресла и сложил на груди худые желтоватые руки. Уэлшу даже показалось, что он слышит, как похрустывает сухая, истончившаяся до состояния пергамента кожа. Песчаная Лихорадка не делала скидок ни для кого. Тощий как скелет и абсолютно лысый премьер больше походил на фарфоровую куклу, и скупость его движений, возможно, объяснялась опасением что-нибудь ненароком отколоть.

– Надеюсь, вы не думаете, что доклад о провалах нашего агентства доставит мне большое удовольствие?

– Мы здесь собрались не ради приятных ощущений, а ради дела, – Сейдуран недовольно поморщился. – Докладывайте!

Глава разведки, собираясь с мыслями, машинально провел рукам по своим черным волосам. Рассказывать о том, как твои подчиненные прошляпили все, что только возможно – и в самом деле, удовольствие сомнительное.

– Насколько нам известно, – заговорил он, – первым на Клиссу наткнулся Теодор Игнашевский. Человек в свое время весьма именитый, но отличавшийся исключительным нежеланием бескорыстно делиться плодами своих изысканий. От него данные попали к кларкерам, немедленно пожелавшим заработать немного денег. Они, как и положено, устроили яркое и шумное шоу, задействовав все возможности современных сценических технологий. Боги сошли с небес, ожидая поклонения и щедрых даров, но тут что-то пошло не по плану. Стандартная схема дала сбой.

– Туземцы им не поверили?

– Куда важнее, что им не поверило местное духовенство, а Верховная Жрица и вовсе вынесла им смертный приговор за осквернение храма и убийство одной из Сестер.

– Вынести приговор – невелика премудрость, – хмыкнул премьер, – а вот привести его в исполнение – совсем другое дело.

– Не извольте беспокоиться, – криво усмехнулся в ответ Уэлш, – в течение следующих суток пятеро из шести членов их команды благополучно отбыли в лучший из миров в результате череды исключительно удачных и своевременных несчастных случаев. Если так можно выразиться, конечно.

– Пятеро? А что с шестым?

– Шимаэл Ваджасан испросил прощения у клисситсткой богини, Сиарны, и она приняла его себе на службу. Теперь он – один из ее Советников и занимает довольно высокий пост в их внутренней иерархии. В значительной степени именно его стараниями Клисса сумела столь быстро наверстать свое технологическое и научное отставание, став вскоре полноправным членом Конфедерации Независимых Миров.

– И теперь они стучатся уже в нашу дверь, – Сейдуран задумчиво провел ладонью по своей голове, словно приглаживая давно покинувшие ее волосы. – На днях мы получили официальный запрос от их Священной Канцелярии. Поэтому-то я и вызвал вас с докладом.

– Если вы хотите знать мое личное мнение – то я категорически против!

– с неожиданным пылом заявил глава разведки. – Клисситов по возможности следует держать на приличном расстоянии, а их официальным представителям я бы и вовсе рекомендовал запретить въезд на территорию Республики.

– Вот как? – тонкие брови премьера заинтересованно взлетели. – Для подобных резких шагов требуются весьма веские причины. Неожиданные и немотивированные запреты могут здорово подпортить нам репутацию и даже создать у людей ложное впечатление, будто мы чего-то… испугались.

– А почему вдруг «ложное»? – несмотря на кажущуюся ироничность своих слов, Уэлш оставался предельно серьезен. – Что до меня, то я действительно изрядно напуган.

Довольно долго Сейдуран молча изучал своего подчиненного, после чего отодвинул в сторону его заявление и сложил руки на столе перед собой.

– Вот теперь я вас точно никуда не отпущу до тех пор, пока не получу полный и детальный доклад. Давайте с самого начала, последовательно и подробно.

Поскольку все пути к отступлению оказались отрезаны, Уэлшу не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Он тяжко вздохнул, на секунду прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, и начал свой рассказ.

– После того, как с Клиссой установилось более-менее регулярное сообщение, на нее потянулись туристы-экстремалы, а затем и паломники с торговцами и бизнесменами. В их числе отправились и наши агенты.

В задачу ранней волны разведки входило выяснение общего положения дел на планете. Очень многое можно узнать при помощи съемки со спутников и сбора вторичной информации. Самыми первыми шпионами поневоле оказываются сами туристы. Вы не поверите, сколько всего интересного и важного, сами того не подозревая, рассказывают обычные отдыхающие. Но, поскольку они зачастую просто не обращают внимания на важные подробности, то нужны подготовленные специалисты.

Ранняя волна, как правило, пользуется только своими глазами, ушами и головой. Тем более что технический уровень клисситов на тот момент не представлял из себя ничего особенного. Поэтому речь шла исключительно о сборе справочной информации для заполнения нескольких колонок в каталоге. На этом этапе мы не столкнулись с какими-либо затруднениями. После того, как необходимый минимум данных был получен, Клиссу перевели в режим дежурного наблюдения, в компанию к подобным полудиким мирам, когда активные действия предпринимаются только в случае возникновения чрезвычайных ситуаций или по отдельному запросу.

– Что же тогда послужило причиной для вашего беспокойства?

– Начавшиеся проблемы на других планетах Конфедерации.

– Подробности, Фед, – подтолкнул умолкшего разведчика Сейдуран, – мне нужны подробности!

– Мы столкнулись с разоблачением сразу нескольких наших агентурных сетей, действовавших на территории Независимых. Удар оказался неприятным, неожиданным и просто необъяснимым. Мы с ног сбились, пытаясь вычислить, где именно у нас происходит утечка информации, но так ничего и не смогли обнаружить. Лишь спустя несколько лет…

– Несколько лет?! – хрипло воскликнул премьер, – Ваше агентство, выходит, беспомощно барахтается в этой трясине уже давно?! И вы только сегодня мне докладываете?!

– Мое заявление на столе перед вами, Калим. Подпишите его – и вопрос закрыт.

– Успеется. Я сначала вашу историю дослушать хочу. Продолжайте.

– Так вот, – Уэлш снова ненадолго смежил веки, вспоминая, на чем он остановился, – лишь через несколько лет один из наших аналитиков обнаружил очевидную закономерность – наши проблемы с агентурой раз за разом начинались на тех планетах, где появлялось официальное представительство Клиссы и начинала работу наместница их богини, Сиарны.

–О-о-о! Я уже чувствую, как у меня в предвкушении засосало под ложечкой, – не без ехидства заметил Сейдуран. – Мистика, тайны, разоблачения… а рациональное объяснение вы найти пробовали? Скажем, угрозы или крупные взятки заинтересованным лицам? Ну, чтобы без надобности богов не приплетать.

– Мы перепробовали ВСЕ! – голос Уэлша застыл на самой грани крика. – Но тщетно. Везде, куда дотягивались руки клисситов, мы вскоре лишались любых возможностей получать инсайдерскую информацию. Они последовательно ликвидировали все щели и бреши, через которые мы могли ее добывать. Те, кто ранее снабжал нас ценными сведениями, попали под сокращение, а внедрить новых информаторов или завербовать еще кого-нибудь из персонала оказалось просто невозможно. На целом ряде планет Конфедерации мы оказались абсолютно слепы и глухи.

– Надеюсь, вы сделали соответствующие выводы и приняли необходимые меры?

– Поскольку ситуация начинала приобретать откровенно угрожающий характер, мы решили перейти к более активным действиям и решили добыть интересующую нас информацию непосредственно в первоисточнике.

– То есть?

– Для начала мы заслали к ним несколько наших агентов под видом обычных туристов, паломников или бизнесменов. Попытались зайти с разных флангов, так сказать.

– Судя по вашей кислой физиономии, Фед, особого успеха вашим людям добиться не удалось. Я прав?

– Тут и Нострадамусом быть не требуется, – в очередной раз вздохнул разведчик. – Создавалось впечатление, что на Клиссе заранее знали про наших агентов, хотя здесь я полностью исключаю любую возможность даже малейшей утечки информации. По соответствующей теме работало несколько отделов, и даже я не знал, что именно они делают и кого куда засылают.

Тем не менее, работа упорно не ладилась. Люди чувствовали себя словно под колпаком. Стоило им только отделиться от туристической группы, сделать хоть один шаг в сторону, как, словно из-под земли, появлялся полицейский и вежливо предлагал помочь найти обратную дорогу. Другие туристы при этом шлялись, где хотели, пропадая целыми днями и возвращаясь, порой только к отлету. Агентам оставалось лишь выслушивать их восторженные рассказы. Но, даже таскаясь вместе с группой, они не могли ничего сделать. Все попытки запечатлеть что-то, по всей видимости, недозволенное, обязательно заканчивались какой-нибудь накладкой. То солнечный блик на чьих-то часах, то взмах руки, то птичка, промелькнувшая перед объективом – из раза в раз ценный кадр оказывался безнадежно загублен. А вот всякую ерунду фотографировать – сколько угодно!

– Фед, меня уже начинает беспокоить, как настойчиво вы притягиваете мистику к истории своего провала, – премьер побарабанил костлявыми пальцами по столу. – Даю вам еще один шанс вернуться на рациональную почву. Ну?

– Так это еще цветочки. Сейчас ягодки пойдут, – глава разведки поскреб свою бородку. – Одним из приоритетов для нас являлось обращение Сиарны к народу на празднике урожая – главное событие всего года. На площади перед дворцом собирается толпа в миллион человек, не меньше. На парадной лестнице выстраиваются все Служители, начиная от Верховных и заканчивая новобранцами. Зрелище чрезвычайно торжественное и красочное. Ну, так говорят, по крайней мере.

Любая фото- и видеосъемка строго запрещена, а потому нам пришлось опираться на рассказы очевидцев, побывавших на мероприятии. Но из них нам не удалось составить сколь-либо достоверную картину происходящего. Все говорят примерно одно и то же – сияющая фигура выходит на балкон, и ты слышишь в своей голове голос, обращающийся непосредственно к тебе. Голос говорит всякие красивые и правильные слова про верность, преданность, заботу и любовь, но, что характерно, никто не может потом вспомнить, что конкретно он слышал.

Мы решили отправить на праздник наших агентов. Подготовились как следует. Трем людям были имплантированы чипы-регистраторы, подключенные непосредственно к зрительному нерву и записывавшие все, что человек видит. Обнаружить их при досмотре невозможно, они никак себя не проявляют. Более того, в целях обеспечения максимальной секретности мы имплантировали их без ведома наших подопечных, так что даже сами носители не знали о том, что работают живыми видеокамерами.

Мы, казалось, предусмотрели все, что только можно. Агенты действовали совершенно независимо друг от друга, прибыли с разными группами, входили на площадь в разное время и с разных сторон, но их, и только их на церемонию не пропустили. Двух человек из миллиона! Предельно вежливо, с кучей извинений и предложением компенсации, но непреклонно.

– Двух? – переспросил Сейдуран. – Вы же говорили, что чипы вживили троим?

– Я обещал вам ягодки – так получите. Регистратор третьего агента вышел из строя за два дня до праздника. Мы обнаружили неисправность, только после того, как изъяли чип и сняли с него записанные данные. Но на тот момент о его неисправности не мог знать никто! Это просто невозможно! Но его-то на площадь пропустили без вопросов! – Уэлш беспомощно всплеснул руками. – Уже тогда я начал подозревать, что против нас действуют силы, природа которых выходит за рамки наших привычных представлений.

– Но, как я понимаю, произошло что-то еще, что добило вас окончательно. Что именно?

– В Агентстве разработали план похищения одной из их Жриц, чтобы впоследствии обстоятельно ее допросить без лишних церемоний и сантиментов. Дело обстояло слишком серьезно, чтобы тратить время на политес и прочие нежности.

– Я весь внимание, – премьер, сам бывший военный, вовсе не питал иллюзий, что большая политика творится исключительно в белых перчатках.

– Боевые группы набирались из специалистов экстра-класса, прошедших многие реальные спецоперации и подготовленных ко всему. У ребят не случалось ни одного провала. Они были вооружены и оснащены, что называется, до зубов.

Первую попытку мы предприняли непосредственно на Клиссе. Предусмотрели, казалось бы, все, что только можно. Выбрали небольшой захолустный городок, дождались, когда Жрица отправится на вызов в соседнюю деревню. Одна, без сопровождения. Раз плюнуть вроде бы. Но вскоре после приземления разразилась сильная гроза, и, когда отряд выдвинулся на задание, ребята попали под сошедший с горы оползень. Все погибли. Пилотам ничего не оставалось, как вернуться на базу.

Списав эту неудачу на роковое стечение обстоятельств, мы сделали еще один заход. Там же, на Клиссе. Но на этот раз операция закончилась даже не успев начаться. Сразу после посадки у десантного челнока взорвался один из двигателей. Двое погибших, четверо раненых и еще одни провал.

Вот тогда-то я уже совсем иными глазами посмотрел на ту памятную историю с первыми кларкерами, высадившимися на Клиссе сорок лет назад.

– Вы про череду несчастных случаев? – уточнил премьер. К этому моменту ирония из его голоса испарилась уже окончательно, уступив место обеспокоенной сосредоточенности.

– Именно, – Уэлш нервным движением запустил руки в темную шевелюру. – Я и сам поначалу воспринимал ту историю как красивую легенду, не более того. Мало ли что могут насочинять, чтобы выставить себя в максимально выгодном свете. Но постепенно меня начали одолевать сомнения…

– И вы предпочли отступиться?

– Нет, конечно! – почти возмутился Уэлш. – Не настолько же быстро! В нас еще оставался задор и решимость пресечь череду неудач. Мы решили попытать счастья еще один раз, но, наученные горьким опытом, не стали соваться на Клиссу и, вдобавок, воспользовались чужими руками. Подкинули сепаратистам на Иолсе идею похищения Наместницы для получения за нее выкупа.

– Это «Псы свободы», что ли? – скривился Сейдуран. – Вы еще и их опекаете?

– Они самые, но мы с ними никогда особо дружны не были, а после той затеи они наше Управление, вообще, своим главным врагом объявили.

– Опять не срослось?

– Поначалу все вроде бы шло как надо – бойцы ворвались в храм рано утром, когда прихожане еще не появились, схватили Жрицу, затолкали ее в свой фургон и рванули к поджидавшему их неподалеку ховеру. Но на полпути вляпались в совершенно нелепую, абсурдную аварию. Машина перевернулась и загорелась. В итоге все погибли.

– И Наместница тоже?

– Ха! – Уэлш рассмеялся, впрочем, без особого веселья в голосе. – Ни царапины!

– У богов, выходит, тоже есть чувство юмора, – хмыкнул премьер-министр, – хотя и мрачноватое.

– Тот инцидент стал для нас самой натуральной пощечиной! – сокрушенно покачал головой разведчик. – Нам недвусмысленно указали на наше место. Управлению пришлось свернуть все активные работы на этом поле и ограничиться сбором и анализом информации из открытых источников. Тем более что у наших сотрудников уже выработался устойчивый рефлекс: где Клисса – там провал. Дошло до того, что мои люди, бывалые оперативники, вздрагивают, бледнеют и начинают украдкой креститься при каждом упоминании Сиарны. А с таким настроем много не наработаешь. В общем, да, мы сдались. Мое заявление – перед вами. У меня все.

– Раньше, помнится, вы, Фед не начинали посыпать голову пеплом и писать прошения об отставке после нескольких, даже весьма серьезных и громких неудач.

– Тогда я мог четко и по пунктам разложить их причины, пофамильно назвать тех, кто допустил ошибки и подробно объяснить, где и что именно они сделали не так. Сейчас же все иначе! – Уэлш все же не сдержался и хлопнул ладонью по столу. – Я ощущаю себя беспомощной фишкой, которую двигают по игровому полю, лабораторной мышью, мечущейся в лабиринте на потеху невидимому экспериментатору! Происходящие вокруг меня события утратили всяческую управляемость и предсказуемость, подчиняясь отныне не привычным законам природы, а неведомой чуждой и могущественной воле! Если хотите, называйте это мистикой, колдовством, шарлатанством, но все наши навыки и технологии оказались здесь абсолютно беспомощны. А я не могу нести ответственность за то, что не способен контролировать. И я действительно здорово напуган. Ведь пока нас только аккуратно ограничивают в свободе действий, но что будет дальше?

Сейдуран откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники, и закрыл глаза. По его желтоватому, осунувшемуся и застывшему как у мумии лицу было сложно прочитать мысли или эмоции, обуревавшие премьера изнутри. Уэдш терпеливо ждал.

– А я только-только начал робко надеяться, что смогу дожить свой век спокойно, без лишних потрясений, – негромко пробормотал премьер после довольно продолжительной паузы. – Видать, не судьба.

– То есть вы не считаете мои опасения плодом болезненно разыгравшегося воображения? – разведчик подался вперед.

– Увы, так было бы куда проще, но… нет, – Сейдуран пожевал бесцветными губами. – Меня самого занимал вопрос, почему Клисса, за последние годы столь сильно продвинувшись в науке и технологиях, по-прежнему остается настолько религиозной? Более того, умудряется активно заражать своей верой другие миры Конфедерации?

– Согласен! – кивнул Уэлш, обнадеженный таким поворотом. – Влияние их теократии среди Независимых растет буквально год от года! Иногда мне даже сложно понять, кто именно всем там сейчас заправляет – конфедератский Совет или же клисситская Священная Канцелярия?

– Именно поэтому я склонен согласиться с вами, что идея пустить их на наш порог представляется крайне неразумным шагом.

– Вы ответите отказом на их запрос?

– Желаете, чтобы вся Галактика узнала о нашем страхе? – премьер выпрямился и посмотрел на разведчика. – Чтобы все увидели, как мы забиваемся с головой под одеяло, прячась от нелепых суеверий?

– Я же объяснял вам, что религия клисситов – не просто суеверия! Это нечто большее…

– Я все помню, – оборвал премьер Уэлша отрывистым взмахом руки. – Но мы должны приложить максимум усилий, чтобы об этом не узнали наши сограждане.

Он взял со стола заявление и неторопливо разорвал его на несколько частей.

– Верно сформированное общественное мнение зачастую оказывается сильней, чем пушки, истребители и адронные боеголовки. Люди должны сами оттолкнуть Клиссу, и у нас для этого имеются все необходимые инструменты. Мы не можем позволить, чтобы Сиарна завладела их умами и душами.

– Вы действительно согласны, что угроза серьезна?

– Я твердо знаю одно, – Сейдуран сгреб обрывки перед собой в аккуратную кучку и положил руки поверх нее, – когда боги спускаются из небесных чертогов на нашу грешную землю, чтобы поиграть в свои игры, то ничем хорошим это никогда не заканчивается.

* * *

Кэти Жео буквально влетела в гримерку и плюхнулась в кресло, наслаждаясь короткой передышкой. Обычно во время рекламных пауз она занималась планированием тактики на следующий раунд шоу, но сейчас она воспользовалась возможностью сбежать из студии лишь для того, чтобы просто перевести дух и хоть немного унять дрожь в коленях. За всю долгую карьеру более изматывающей передачи у нее еще не случалось.

Гримерша подскочила к ней, вооружившись своими кисточками, хотя на сей раз больше пригодилось бы полотенце. Во время эфира девушка чувствовала, как по ее вискам и спине стекают капли пота, и буквально молилась, чтобы операторы ненароком не сняли бы ее сзади или не дали крупный план. Она закрыла глаза, смиренно ожидая, пока ей припудрят лоснящийся от пота лоб, и радуясь блаженному отсутствию мыслей в гудящей голове.

Щелкнула открывшаяся дверь, и следом за Кэти в гримерную вкатился Роберт Свирин, режиссер шоу. Лицо его пылало аки алый мак – стремительный забег от операторской дался ему нелегко. Он почти непрерывно утирал лоб и шею зажатым в руке носовым платком, который уже до такой степени напитался влагой, что не столько вытирал, сколько лишь размазывал пот. Режиссер остановился перед девушкой, тяжело дыша и привычным жестом хватаясь за то место на необъятном животе, где, по его мнению, у людей должно располагаться сердце.

– Кэти, ты что творишь?! – он, наконец, смог протолкнуть несколько слов между сиплыми, захлебывающимися вздохами. – Ты совсем с ума сошла? Тебе ведь ясно было сказано – топить его! А ты что делаешь?!

Вместо ответа девушка, не открывая глаз, только обреченно вздохнула. Роберт от ярости начал подпрыгивать на месте.

– Да что с тобой такое, Кэти?! Ты сама на себя не похожа! – носовой платок совершил еще один заезд по голове режиссера. – Соберись! В этот раз указания идут с самого верха. И если мы не завалим этого клиента, то вполне можем распрощаться со своей карьерой, Меранин с нас головы снимет! Ты должна размазать его, иначе нам всем крышка!

– Я делаю все, что могу, – процедила та в ответ бесцветным голосом.

– Дьявол! – взорвался толстяк. – Что? Что ты делаешь?! Я понимаю, что в первом раунде тебе требовалось к нему присмотреться, прощупать подходы, но ты и весь второй раунд ему подарила!

– Я уже сказала, я делаю все, что могу.

– Этого недостаточно! Мы и так уже пустили в ход все наши фокусы – стараемся показывать его лицо как можно реже и только издалека, задействовали «трупную» подсветку, но он все равно продолжает тянуть одеяло на себя. Рейтинги, которые мы выводим на экран, нам приходится высасывать из пальца. Реальные опросы однозначно отдают первенство ему, причем со значительным перевесом, – Роберт замотал головой, словно отгоняя дурное видение. – Что за ерунда у тебя там творится?!

Девушка, наконец, открыла глаза и обратила внимание на начинающего багроветь режиссера.

– Роберт, я не знаю, кто он такой или что он такое, но иногда мне кажется, что у этого типа в голове либо компьютер, либо целая бригада спичрайтеров. Он буквально читает мои мысли и предугадывает все мои ходы. Его оборона непробиваема! Я ничего не могу поделать!

– Да я не про него сейчас говорю! – раздраженно взмахнул платком тот.

– Меня беспокоишь ты, Кэти. Где твоя фирменная напористость? Где твой острый язычок? Где гогочущая публика? У тебя в зале словно не зрители, а куклы сидят! Студенты-прогульщики на экзамене по высшей математике! Тебя как будто подменили! Вспомни, как на той неделе ты расправилась с министром энергетики. Полгалактики животики надорвало! Почему ты не можешь сделать с этим типом то же самое?

– Министр – тупица, – равнодушно констатировала Кэти.

– Но в чем такая принципиальная разница на сей раз?

Девушка снова устало смежила веки, равнодушная к происходящему вокруг. Да, сегодня передача выдалась не из легких. Одно то, с какой ловкостью ее собеседник уходил от расставленных Кэти ловушек, кого угодно могло вывести из себя. На иронию он отвечал едким сарказмом, сарказм парировал фактами, а пафос обращал в шутку. В тот самый миг, когда она собиралась его перебить, он внезапно завершал свою реплику, лишая Кэти такой возможности, и столь же неожиданно разрождался пространным монологом, когда от него требовался всего лишь односложный ответ. Он ни разу не запнулся, не оговорился, не замешкался, подыскивая подходящие слова. Словесная баталия со столь опытным противником невероятно изматывала. В иной ситуации она бы только разжигала в Кэти азарт, если бы не одно обстоятельство…

– Разница в том, Роберт, – девушка тяжело вздохнула, – что мне еще никогда не было так страшно.

– Страшно?! Тебе?! Что за чушь?!

– Знаешь, если ты такой умный, то иди туда сам! – Кэти нервно кивнула в сторону двери. – Встань там перед ним и, глядя ему в глаза, покажи всем, как это делается! А я похихикаю. Я же видела, как тебя словно выжали, когда ты вышел его встречать перед началом передачи. Ты же двух слов связать не мог! Промямлил что-то бессвязное и сбежал от греха подальше.

Она немного помолчала и заговорила снова, уже тише и с какой-то обреченностью в голосе.

– Когда я стою там, перед ним, я чувствую себя дождевым червяком, пытающимся препираться с тяжелым кованым ботинком! Мне под его взглядом становится так жутко, что я даже самые простые слова начинаю забывать! А за спиной у меня еще целая аудитория кроликов, трясущихся, как при виде удава. С такой армией особо не повоюешь.

– Тридцать секунд до эфира! – раздалось по громкой связи.

– Умоляю тебя, Кэти, соберись! Кроме тебя с этим никто не справится, ты – лучшая! – Роберт чуть ли не захныкал. – Я прошу тебя! Мне наплевать на зрителей, на рейтинги, но сделай это хотя бы ради меня!

Кэти молча поднялась из кресла и смерила его жалостливым взглядом.

– Роберт, ты знаешь, что ты – идиот?

– Догадываюсь, – кивнул тот, готовый согласиться с чем угодно, если это поможет исправить ситуацию.

– И правильно делаешь, – девушка повернулась и быстрым шагом вышла из гримерной.

– А ты – сука! – прошипел режиссер вслед закрывшейся двери.

Кэти уверенной энергичной походкой вернулась в студию и остановилась перед зрительскими рядами. На лицах всех гостей застыло одно и то же тупое выражение терпеливого ожидания окончания передачи. Такой пассивной аудитории ей не попадалось еще никогда. «Мертвый» зал.

Отвернувшись, она поправила гарнитуру в правом ухе и обратила взор на помост. Скользнув по седовласому госсекретарю Леону Аустову, ее глаза остановились на мужской фигуре, сидящей слева. Точнее, на ее руках.

Левая рука выглядела вполне обыкновенной, но вот другая… Тыльную сторону правой кисти покрывал сложный черный узор. Ни один тату-салон не смог бы создать столь бездонный, буквально угольный цвет. Антрацитовые ленты переплетались друг с другом, закручивались в узлы и, постепенно истончаясь, заканчивались уже на пальцах. С другой стороны рисунок обвивал запястье и скрывался в рукаве. В самой середине хитросплетение полос немного походило на коврик, где только в узких зазорах проступали тонкие штрихи нормальной светлой кожи.

С трудом оторвав взгляд от пугающе шевелящихся при каждом движении кисти черных извивов, Кэти рискнула посмотреть на лицо гостя.

Обычное мужское, простое и даже чуть грубоватое лицо. Коротко подстриженные темные с проседью волосы. Практически полное отсутствие даже намека на ту, холеную мужскую красоту, которая смотрит со страниц модных журналов. Встретишь такое лицо на улице и не заметишь даже. Оно могло бы принадлежать кому угодно – железнодорожному диспетчеру, рабочему или электрику…

Словно почувствовав на себе взгляд Кэти, мужчина поднял глаза.

Девушка непроизвольно вздрогнула. Простые работяги так не смотрят. Этот взгляд мгновенно расставлял все по своим местам. Он неуловимым образом изменил лицо мужчины, и теперь перед Кэти сидел матерый боевой генерал, прошедший огонь и воду, медные трубы и выгребные ямы, побывавший во многих передрягах и видевший вещи, о которых простым людям лучше не знать. В этом взгляде читался холодный расчетливый ум, который, если понадобится, не колеблясь ни секунды, отправит на верную смерть сотни своих солдат для организации убедительного отвлекающего маневра.

Этот человек держал в своих жутких руках власть над целой планетой. И держал крепко.

– Эфир через пять, – гавкнул голос в ухе. Кэти тряхнула головой, словно очнувшись, и только сейчас сообразила, что некоторое время не дышала, – четыре, три, две, одна, пошел облет камеры…

Еще один, последний раунд, в котором она даже не надеялась выиграть хотя бы по очкам. Только бы продержаться. Как боксер, от которого уже не ждут победы, а требуют лишь устоять на ногах еще две минуты, чтобы поражение не выглядело совсем уж позорным.

– …и-и-и начали!

– Итак, с вами снова «Высокие материи» и я – Кэти Жео! – стартовое приветствие выскочило само собой, – Для тех, кто присоединился к нам только сейчас, напоминаю, что сегодня у нас в гостях госсекретарь Леон Аустов, – госсекретарь качнул гривой седых волос, – и прибывший к нам с официальным визитом с Клиссы Верховный Советник Бекташ Руорн.

Грянули дежурные аплодисменты, мгновенно оборвавшиеся, когда погасло табло с соответствующей подсказкой.

Стараясь не думать о бесполезном балласте, заполняющем ряды кресел у нее за спиной, Кэти повернулась к Руорну.

– Должна признать, что технологический, научный и экономический рывок, совершенный Клиссой за прошедшие годы, несомненно, впечатляет. Но он всецело основан на заимствовании достижений других миров Галактики. В связи с этим возникает вопрос: способна ли Клисса на самостоятельное развитие, сможет ли она уйти, в конце концов, от банального копирования чужих разработок и найти свой, самостоятельный путь?