Золото капитана Флинта

Часть первая

Приставы гнались за мной целый день и к вечеру загнали в тесное горное ущелье. Я знал, что если окажусь у них в руках, то вряд ли доживу до утра, поскольку добрая королева Анна давно разрешила вешать таких, как я, не дожидаясь суда. Преследователи были уже совсем рядом, и я отчётливо слышал их голоса и надрывный храп их уставших лошадей. Бежать мне было некуда, но и сдаваться без боя я не собирался.

Повернувшись в ту сторону, откуда должны были появиться «ловцы воров», я достал из-за пояса пистолет и приготовился продать свою жизнь как можно дороже. В другой руке у меня была морская абордажная сабля – моё самое любимое оружие. Если умеешь с ней обращаться, то можно легко сражаться с тремя или даже с четырьмя вооружёнными противниками. Приставы уже показались из-за выступа скалы и, увидев меня, торжествующе закричали, но тут случилось событие, которое заставило меня подумать, что Бог всё-таки есть.

В этой части Англии погода была особенно непредсказуема. Вокруг в один миг всё потемнело, и в небе сверкнула молния. Испугавшись раскатов грома, лошади вдруг встали, как вкопанные, громко заржали и попятились назад. Всадники натянули поводья, пытаясь их обуздать, но те стали дёргаться и вставать на дыбы, никак не желая идти вперёд. Тут же с небес рухнул страшный ливень, и стало совсем темно. Сквозь потоки воды я увидел, как «ловцы воров» развернули своих лошадей и погнали их назад к выходу из ущелья. Зная, на что я способен и что терять мне нечего, они не рискнули нападать в такую погоду, да ещё в темноте, несмотря на то, что их было восемь против меня одного.

Мне повезло на этот раз. Я благодарил Бога и даже хотел прочитать какую-нибудь молитву, но, к сожалению, не помнил ни одной из них. Сегодня я остался жив, но всё-таки отчётливо понимал, что это лишь временная отсрочка. Завтра утром, когда станет светло и непогода уляжется, они снова бросятся за мной и будут гнать как дикого зверя, до тех пор, пока не настигнут.

Мне надо было выбираться из этого ущелья и попытаться найти ночлег. Уже несколько дней я не имел никакой возможности нормально поесть, а спал урывками, прямо в лесу на сырой земле. Преследователи постоянно шли за мной по пятам, не давая возможности расслабиться даже на секунду. Я знал, что сейчас они, скорее всего, спустились по дороге в долину, чтобы переждать непогоду в ближайшей деревне. Поэтому мне надо было идти в другую сторону.

Внезапно в надвигающейся темноте я увидел прямо перед собой смутный силуэт человеческой фигуры. Я мгновенно вскинул пистолет, направив его на непонятно откуда взявшегося незнакомца, и взвёл курок. Нервы мои были натянуты как струна, и я чуть было не выстрелил, но что-то в последний момент удержало меня.

Снова полыхнула молния, и при её свете я ясно увидел старого моряка, тянувшего ко мне руки, то ли, чтобы обнять меня, то ли, чтобы вцепиться мне в горло. Голова его была повязана чёрным рваным платком, из-под которого свисали длинные седые волосы, в глазах отражались всполохи молний, а на сплошь покрытом шрамами лице горела дьявольская улыбка, от которой кровь стыла в венах. Это страшное видение преследовало меня в последнее время всё чаще и чаще, наверное, в награду за неоплаченные грехи, и я, конечно же, сразу узнал его.

Этого моряка звали Эндерсон Хэтч, и он был боцманом на «Касатке» – пиратском корабле, на который я попал в своё время волею случая. Он и другие разбойники, с которыми я когда-то ходил под чёрным парусом «джентльменов удачи», появлялись передо мной постоянно – днём в жутких галлюцинациях или ночью в кошмарных снах.

Я на секунду закрыл глаза и сильно тряхнул головой. После этого призрак исчез, но я был уверен, что не навсегда.

Быстро выйдя из ущелья, я оказался на широкой дороге, по которой недавно бежал от «ловцов воров». Влево от меня дорога спускалась в долину, но туда идти мне было нельзя, поскольку именно в ту сторону поскакали мои преследователи. Вправо дорога круто уходила в горы, и там я тоже вряд ли найду место для ночлега. Я ненадолго задумался, но тут вдалеке неожиданно сверкнул еле заметный огонёк.

Светящаяся точка была от меня прямо по курсу, в той стороне, откуда доносился морской прибой. С такого расстояния нельзя было понять, был ли это свет из окна какого-нибудь дома, либо кто-то просто разжёг костёр на берегу. В любом случае мне надо было идти на этот огонь в надежде, что я найду там ночлег.

Я сразу понял, что по дороге, на которой я стоял, к морю не подойдешь, поскольку она тянулась вдоль берега на некотором расстоянии. Надо было искать тропу, уходящую с дороги в ту сторону.

Я стал спускаться в сторону долины, внимательно осматривая обочину, надеясь, что набреду на тропинку, ведущую к морю. Мои глаза привыкли к темноте, и я хорошо различал очертания придорожных зарослей. Дождь лил, не переставая, и я быстро промок до нитки. К тому же, с наступлением темноты, стало холодно настолько, что мои зубы начали выбивать барабанную дробь.

И тут, пройдя по дороге уже футов триста, я вдруг увидел в придорожной растительности небольшой просвет. Это была тропинка, одна из тех, которыми пользовались в этих местах контрабандисты, и она наверняка приведёт туда, куда мне надо.

Я ступил на эту тропу и начал осторожно пробираться по ней, хватаясь руками за кусты, чтобы не упасть. Дорога довольно круто шла вниз, а непрекращающийся дождь сделал её до того скользкой, что мне стоило больших трудов удерживать равновесие. На сапоги тут же налипли комья глины, и ноги стали тяжелее трёхдюймового пушечного ядра. Балансируя на скользком склоне как эквилибрист, я уже начал жалеть о своей затее, как вдруг дорога стала ровнее, а под ногами появились камни. Я стал идти намного быстрее и скоро вышел к небольшой рыбацкой деревне, стоящей вплотную к морю.

Дома стояли разбросанные по берегу небольшой, закрытой горами от ветров, бухты. Таких деревень было множество на этом побережье, и все они служили пристанищем морских разбойников, воров и контрабандистов. Королевских слуг в них не жаловали, поэтому я мог быть уверен, что здесь мне ничего не угрожает, по крайней мере, ночью.

Почти в самом центре деревни стояло двухэтажное здание, по виду гостиница или постоялый двор. В одном из окон горел свет и я, поднявшись на крыльцо, стал стучать кулаком в дверь. Я слышал, как мои удары гулко отдавались по всему дому, но, несмотря на это, дверь долго не открывалась.

– Открывайте, сонные мухи! – закричал я, барабаня в дверь с новой силой.

Наконец дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге я увидел седую старуху в засаленном старом платье и рваном платке, накинутом на плечи. В левой руке у неё была лампа, которую она поднесла к моему лицу. Несколько секунд женщина внимательно рассматривала меня, потом, не слова не говоря, посторонилась, пропуская внутрь.

Я вошёл в дом, и старуха сразу захлопнула за мной дверь, задвинув засов, огромный, как фок-мачта. Осмотревшись, я понял, что оказался в большом зале с множеством столов и горевшим в углу камином. Я сразу подошёл к огню и повесил на стул свой насквозь промокший плащ. Потом сел за стол и жестом подозвал к себе старуху.

– Принеси чего-нибудь поесть, – сказал я ей. – Да поживее, а то с утра во рту не было ни крошки.

Но она даже не пошевелилась и стояла, как вкопанная, равнодушно глядя на меня своими бесцветными глазами. Тогда я пошарил в кармане и бросил на стол две монеты. Старая ведьма сгребла их с безразличным лицом, и только после этого удалилась куда-то вглубь дома.

Я остался один. За эти три последних дня я вымотался так, что малейшие движения отдавались болью в моём организме. Ожидая, когда мне принесут ужин, я, не шевелясь, тупо глядел на горящие дрова в камине, подперев голову руками. Я чувствовал, что могу заснуть прямо сейчас, сидя на стуле и глядя на причудливо пляшущие от огня тени.

Вдруг из тёмного угла, куда не попадал свет от камина, послышался звук шагов. Сон сразу слетел с меня и, вскочив со стула, я снова схватился за пистолет.

– Подойди ко мне, Гарри, – раздался из темноты голос, от которого волосы зашевелились у меня на голове.

Клянусь всеми чертями преисподней, я сразу узнал этот голос. Было время, когда я слышал его каждый день, и всякий раз при этом кровь начинала быстрее пульсировать в моих венах. От ужаса у меня на лбу выступил холодный пот, но я постарался взять себя в руки.

Я пошёл на звук этого голоса, держа в одной руке зажжённую свечу, а другой целясь в темноту из пистолета. Подняв свечу повыше, я осветил тёмный угол комнаты и сразу увидел его.

Капитан «Касатки» Самюэль Крафт был единственным человеком на свете, которого я по-настоящему боялся. Он стоял, широко расставив ноги, и презрительно смотрел на меня своими зелёными, как море, глазами. Длинные чёрные волосы спадали на плечи из-под широкополой шляпы, кожаный камзол в нескольких местах был продырявлен пулями и ударами шпаги, а левая рука безвольно висела на окровавленном синем платке, привязанная к шее. Именно таким капитан был после боя с фрегатом Королевского Флота «Неустрашимым», когда его ядра проломили нам правый борт. Пробоина была величиной с корову, и мы тогда еле унесли ноги.

– Где моё золото, Гарри? – хриплым голосом спросил Крафт.

– Это не можешь быть ты, Самюэль, – слова давались мне с большим трудом. – Я сам видел, как тебя разорвали на части акулы.

Капитан громко расхохотался.

– Ты принимаешь желаемое за действительное, – сказал он, насмеявшись вдоволь. – Я пришёл за своей долей, Гарри. Надеюсь, ты не всё потратил.

Я взвёл курок пистолета.

– Сейчас я размозжу тебе голову, и тебе будет не до сокровищ.

Но он даже бровью не повёл.

– Ты не сможешь убить меня, Гарри, – он злобно усмехнулся. – А я теперь буду приходить к тебе каждый день.

Я подошёл к нему вплотную. Пистолет дрожал в моей руке, но я не мог промахнуться, поскольку дуло почти упёрлось в лоб капитана.

– Стреляй, Гарри, – спокойно сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Ты же знаешь, что другого шанса у тебя не будет.

– Что это вы собираетесь делать? – неожиданно раздался удивлённый голос.

Я резко обернулся. За моей спиной в пяти шагах, как раз около камина, стояла девушка. Светлые волосы были завязаны сзади в пучок, а зелёное облегающее платье подчёркивало точёную фигуру. В руках она держала поднос, на котором стояли несколько тарелок и бутылка рома.

– Встретил старого приятеля, – ответил я, опуская пистолет.

– И где же он? – опять спросила она, ставя поднос на стол.

– Неужели ты его не видишь? – спросил я, опять повернув голову в сторону капитана.

Но на том месте, где только что стоял Крафт, уже некого не было. Я не поверил своим глазам, но тут же понял, что это опять было видение. Причём галлюцинация на этот раз была такая реальная, что я ни на секунду не сомневался, что разговариваю с настоящим Самюэлем Крафтом.

Такого ещё никогда не было. Раньше видения, хоть и выглядели реальными, но никогда даже не пытались со мной заговорить. Сегодня такое случилось в первый раз, и я подумал, что моя болезнь начала намного сильнее давать о себе знать.

Я подошёл к столу, на котором стоял мой ужин, и тяжело опустился на стул. В моей голове всё ещё звучал голос капитана Крафта, обещавшего приходить ко мне каждый день. Я был уверен, что теперь так и будет, поскольку он никогда не бросал слов на ветер.

Я схватил бутылку и стал пить ром прямо из горлышка.

– Осторожно, морячок, – сказала девушка. – Опасно пить сразу так много на пустой желудок.

Я поставил полупустую бутылку на стол. После рома мне сразу стало легче, и я быстро пришёл в себя от неожиданной встречи с капитаном.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Кэтти, – ответила она, глядя на меня своими красивыми серыми глазами.

– Подойди ко мне, Кэтти, – сказал я.

Она подошла, и я тут же обнял её за тонкую талию.

– Но-но, морячок, – девушка шутливо ударила меня по рукам. – По любви у нас с тобой не получится. Это стоит денег.

Кэтти не была похожа на обычную портовую шлюху, поэтому её слова сильно удивили меня.

– Сколько? – спросил я.

Она наморщила лобик, как будто что-то вспоминая.

– Скажем, четыре шиллинга.

– Замётано.

– Ты сначала покажи, есть ли они у тебя, – она не была наивной.

Я выскреб из кармана горсть монет и высыпал на стол. Кэтти округлила глаза от удивления.

– Ого, морячок, так ты богач. Где это ты взял столько денег? Кого-то ограбил?

– Угадала. Так мы договорились?

– Ещё бы. Ты пока ешь, а я пойду, приготовлю постель.

Но мне не хотелось, чтобы она уходила. Я чувствовал, что как только останусь один, то опять появиться призрак кого-нибудь из банды проклятых висельников.

– Останься, – сказал я. – Хочешь выпить?

Кэтти села на стул напротив меня и подвинула стакан поближе к бутылке. Я тут же налил ей примерно на три четверти. Она выпила до дна крепкий алкоголь, даже не поморщившись, и опять уставилась на меня изучающим взглядом.

– Расскажи о себе, – попросил я, набивая рот жареной ветчиной. – На здешних жителей ты не похожа.

– С чего ты взял? – спросила она.

– У местных девушек грязные волосы, а ты выглядишь, как настоящая леди.

– А у тебя глаз намётанный, морячок, – она улыбнулась.

– Так откуда же ты?

– Так. Сбежала сюда из города от своего принца.

– Я сразу понял, что ты принцесса, – кивнул я и глотнул из бутылки. – А спать с мужчинами за деньги тебя во дворце научили?

Она рассмеялась.

– Нет, конечно. Мне просто нравиться проводить время с настоящими мужчинами, – её лицо вдруг стало серьёзным. – Особенно с такими красавчиками, как ты.

– Чем же я тебе так приглянулся? – я уже закончил ужин и опять приложился к бутылке.

– Ты похож на настоящего морского волка, – Кэтти наклонилась вперёд и положила свои локти на стол, глядя мне прямо в глаза. – От тебя пахнет морем за целую милю.

– Наверное, ты права, – сказал я, вставая. – Пойдем, покажешь мне нашу комнату.

Она встала, взяла со стола свечу и повела меня вглубь дома. Через десять шагов была деревянная лестница с перилами, и девушка стала взбираться по ней вверх, соблазнительно виляя бёдрами.

Мы поднялись на второй этаж, где было несколько комнат. Зайдя в одну из них, Кэтти поставила свечу на стол и обернулась ко мне. Комната была чуть больше ореховой скорлупы, а из мебели имелась только кровать, маленький стол и стул с кривыми ножками.

Кэтти подошла и обвила своими руками мою шею.

– Может быть, ты хочешь знать, как меня зовут? – спросил я после долгого поцелуя.

– Зачем? – прошептала она. – Завтра я всё равно забуду твоё имя.

* * *

Я проснулся от того. что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел рядом с собой Кэтти, которая закрывала мой рот ладонью.

– Тише, морячок, а то разбудишь весь дом, – с тревогой в голосе сказала она, приложив указательный палец к своим губам.

Я сел на кровати, опустив ноги на пол и обхватил голову руками.

– Что произошло?

– Ты так орал, что я думала, сбегутся все черти из преисподней, – она обняла меня сзади за плечи и поцеловала в щёку.

Я понял, что во сне меня опять посетили кошмары.

– Расскажи, что тебя мучает, – прошептала Кэтти мне на ухо. – Тебе сразу станет намного легче.

Спать больше не хотелось. К тому же я уже давно не общался с нормальными людьми, и мне было необходимо выговориться. И я рассказал Кэтти, первой попавшейся гулящей девке, про корабль «Касатку», капитана Крафта и проклятые сокровища старика Флинта, из-за которых пролилось столько крови.

Часть вторая

Я родился в Лондоне, в правление короля Георга Второго, и там же провёл детство и большую часть юности. Мать свою я совсем не помню, поскольку она умерла, когда мне не было ещё и трёх лет. Меня воспитал отец, человек буйного нрава и строгих правил. Он был бывшим морским офицером и, в своё время, служил штурманом на одном из линейных кораблей под командованием вице-адмирала Вернона. При осаде Картахены отец потерял свою правую клешню и с той поры был списан на берег. Но даже с одной рукой ему удавалось учить меня жизни так, что синяки, порой, целыми неделями не сходили с моего тела.

Несмотря на тяжёлую руку и угрюмый характер, мой старик всё-таки очень любил меня и заботился обо мне как мог. Он лично занялся моим образованием и не только сам научил меня читать и писать, но ещё и привил любовь к морю. Часами отец мог рассказывать про далёкие плавания и страны, в которых ему когда-то удалось побывать, и я слушал его с замиранием сердца. Так же он научил меня, как пользоваться компасом и астролябией, как рассчитать маршрут корабля и другим морским премудростям. Я до сих пор благодарен ему за это, потому что многое из того, чему он меня учил, не раз пригодилось мне в жизни.

Надо сказать, что жили мы с отцом очень бедно. Пенсии, которую ему платили, едва хватало, на то, чтобы снимать крохотную квартирку на окраине Лондона. Мне с малых лет приходилось работать, чтобы мы хоть как-то могли сводить концы с концами. Когда на улице я встречал богато одетых молодых людей, праздно шатающихся по городу и изнывающих от безделья, у меня никогда не возникало к ним чувства зависти. Но в то же время я всегда думал: почему мой отец, ставший инвалидом на службе Его Величеству, вынужден влачить жалкое существование, а люди, которые не отработали в своей жизни ни одного дня, но родились в богатых семьях, имеют в этой жизни всё, что захотят.

Однажды, когда мне уже исполнилось семнадцать лет, мне повезло, и меня взяли учеником повара в один из портовых кабаков. Платили там неплохо, да и работа была не особо тяжёлой. Я быстро научился разделывать туши мяса, потрошить птицу, резать овощи и чистить картошку. Это была самая хорошая работа по сравнению с тем, чем мне приходилось заниматься раньше, и поначалу я был полностью доволен ею.

Как-то раз я вышел на пять минут на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Около нашего заведения стояла лавочка, и я, сев на неё, расслабился и зажмурил глаза. С Темзы дул свежий ветерок, поэтому после душной и жаркой кухни дышалось особенно хорошо.

Тут я почувствовал, что на лавочку кто-то сел возле меня. Я открыл глаза и увидел Дика, парня моих лет, который выполнял у нас самую грязную работу. У него было круглое лицо, широченные плечи и руки, похожие на лопаты.

– Отдыхаешь? – спросил он.

– Как видишь, – ответил я и опять закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен.

Но он не отставал.

– С тобой хотят познакомиться, – снова сказал он.

– Кто? – спросил я.

– Приходи после работы на пустырь, – произнёс он тихо, потом тут же встал и ушел, не дожидаясь моего ответа.

Неподалеку от нашего трактира был заросший травой пустырь. Я знал, что ночью там собираются бездомные, воры и ночные грабители. Все они чувствовали там себя в полной безопасности, поскольку городские стражники никогда туда не заходили.

Я тут же забыл, о чём говорил Дик, но потом вечером после работы мной овладело любопытство. Мне стало интересно, кто это пытается со мной познакомиться, и я отправился на пустырь.

Когда я туда пришёл, уже совсем стемнело, и на поляне началась обычная ночная жизнь. Между множества шатров и палаток горели костры, на которых готовился нехитрый ужин. Люди, сидевшие около огня, пили либо из стаканов, либо прямо из горлышка бутылок и негромко распевали разбойничьи песни. Прямо передо мной двое бездомных бродяг вдруг начали драться между собой, и мне пришлось сойти с тропинки, чтобы обойти их.

– Эй, Гарри, – услышал я голос откуда-то сбоку. – Иди сюда.

Я повернулся на этот голос и увидел возле одного из костров Дика и ещё двух парней, которые сидели на пустых ящиках. Я подошёл и без приглашения уселся на один из ящиков, стоявших рядом. При этом один из парней одобрительно хмыкнул.

– Хочешь выпить? – спросил он, поставив передо мной стеклянную бутылку.

– Пока нет, – ответил я.

– Молодец, – сказал парень, кивнув головой. – Меня зовут Клэй Найт.

У него были покатые мощные плечи и холодные глаза. Одет Найт бал в дорогой костюм, а на одном из пальцев я заметил золотой перстень с крупным камнем. На вид ему было лет двадцать, и его можно было бы принять за аристократа, если бы не развязная манера держаться.

Второго Клэй представил как Сони Берлоу. Сам Сони не сказал ни слова, а лишь кивнул мне головой в знак приветствия. Это был худощавый брюнет с короткой стрижкой и ему, наверное, было лет двадцать пять.

– О чём вы хотели со мной поговорить? – спросил я, глядя на Найта, потому что сразу понял, что именно он в этой компании главный.

– Я давно наблюдаю за тобой, Гарри, и удивляюсь тебе, – сказал он. – Ты умный парень, а гнёшь свою спину за гроши, хотя есть возможность получить от этой жизни в сто раз больше, при этом работая в сто раз меньше.

– Что ты имеешь в виду?

– Оглянись вокруг, Гарри, – Найт подался вперед и сейчас смотрел мне прямо в глаза. – Разве ты не видишь, что прямо рядом с тобой ходит толпа напыщенных и самодовольных богатых индюков, которые машут своими крылышками от нетерпения в надежде подарить кому-нибудь свои денежки.

– Ты предлагаешь мне начать воровать, Найт?

– Называй это как хочешь, – он прищурил глаза. – Способов много, но ты понял, о чём я хотел тебе сказать.

В красном исходящим от костра свете лицо его неожиданно приобрело безжалостное выражение, и я вдруг подумал, что Найт, наверное, может не задумываясь убить за деньги.

– Меня это не интересует, – сказал я. – Мне не очень хочется быть повешенным на площади за грабёж или гнить до конца своей жизни на каторге за воровство.

– А я и не прошу тебя дать ответ именно сейчас, – он улыбнулся. – Подумай. А когда примешь решение, дашь знать Дику.

– Хорошо, – сказал я и поднялся, чтобы уйти.

– И ещё, Гарри, – Найт посмотрел на меня исподлобья. – О нашем разговоре ни должна знать ни одна живая душа.

– Этого ты мог бы мне и не говорить.

Я скоро забыл об этом разговоре. На тот момент меня всё устраивало в моей жизни и мне не хотелось ничего менять, а тем более становиться на скользкую дорожку, связавшись с такими людьми, как Найт. Законы в Англии были суровыми, и если попадёшься на воровстве, можешь не рассчитывать на снисхождение, даже не смотря на молодость.

Я всё так же работал в трактире, и время шло своим чередом. Дик, который всегда был рядом, никогда не напоминал мне о разговоре на пустыре, как будто его никогда и не было. Но однажды произошёл случай, который полностью перевернул всю мою жизнь.

Как-то раз, уже ближе к вечеру, в наш трактир ввалилась шумная компания. Трое богато одетых молодых людей, уже навеселе, привели с собой молодую девушку, по виду проститутку. На шее у девушки был одет собачий ошейник, а поводок, идущий от него, держал один из парней.

Они сели за столик прямо в самом центре зала и сразу заказали себе океан выпивки.

– И ещё принесите миску для нашей собачки, – смеясь, сказал парень, державший поводок. – А то она совсем проголодалась.

С этими словами он сильно толкнул девушку в грудь, и та, не удержав равновесия, упала на четвереньки. Я увидел, как от боли скривилось её лицо, а из глаз брызнули слёзы.

Кровь бросилась мне в голову от бешенства, и я хотел тут же надавать оплеух этому «хозяину жизни», но усилием воли взял себя в руки. Я понимал, что сделай я это, и у меня будут большие неприятности, и я наверняка потеряю свою работу, поэтому просто отвернулся и, скрепя зубами, ушёл в кухню.

Я стоял, мыл в тазу огромную сковороду и пытался успокоиться, но меня всё равно трясло от гнева. Я не понимал, как можно так было обращаться с женщиной. Пусть она была обыкновенной проституткой, но всё-таки это была женщина, слабая и беззащитная, и поднимать на неё руку являлось большим грехом. Я был убеждён в этом, может быть ещё и потому, что вырос без матери и каждая женщина, так или иначе, напоминала мне её.

– Наелась, собачка, – услышал я громкий голос из зала. – А теперь в благодарность оближи сапоги своему хозяину.

Этого стерпеть я уже не смог.

Швырнув недомытую сковородку на пол, я рванулся вон из кухни. Ворвавшись в зал, я увидел картину, до того омерзительную, что подобное даже трудно было себе представить. Бедная девушка, как и раньше, стояла на четвереньках, перед ней была миска с какой-то бурдой, а молодой наглец, сидя на лавке, смеясь, совал ей в лицо свой сапог.

Я уже не мог совладать с собой и, подбежав к нему, со всей силы засветил кулаком в ухо. Он слетел со скамейки и покатился под стол, а двое его друзей вытянули лица от удивления. Вокруг вдруг сразу стало тихо, и все остальные посетители пивной повернули головы в нашу сторону.

Но этот нахал оказался довольно крепким парнем. Он тут же вылез из-под стола, встал на ноги и уставился на меня ненавидящем взглядом. Это был настоящий громила, почти на голову выше меня, и я понял, что драки не избежать.

– Ты что себе позволяешь, урод? – прошипел здоровяк. – Ты хоть знаешь, кто я такой?

– Ты просто мерзкий богатый ублюдок, у которого от безделья перестали работать мозги, – ответил я.

Он побагровел от гнева, как рак.

– Ну, хорошо, сейчас мы тебя проучим, святоша.

Сразу после этих слов все трое бросились на меня.

Я хорошо умел драться. Жизнь в трущобах среди уличной шпаны научили, как постоять за себя. Но сейчас силы были слишком неравные, и мне сразу пришлось несладко. Каждый из моих противников был старше меня и намного сильнее, поэтому я с трудом защищался, отбивая удары и уворачиваясь от них, как мог, даже не помышляя о нападении. Они дружно наседали на меня, и мне пришлось отступать, пятясь спиной в сторону кухни. Несколько раз их кулаки всё же достали до моего лица, и я почувствовал во рту солёный вкус крови.

Так отступая, я, в конце концов, оказался на кухне. Все трое вбежали за мной и обступили со всех сторон. Я прижался спиной к стене и увидел, что оказался в ловушке. Пути к отступлению были отрезаны, а они стояли передо мной и торжествующе скалились.

– Ну, всё, недоумок, сейчас мы будем делать из тебя отбивную, – сказал тот, которого я ударил.

И тут я неожиданно наткнулся ногой на что-то лежавшее на полу. Я посмотрел вниз и увидел брошенную мной сковороду, быстро нагнулся и поднял её, схватив за ручку обеими руками.

– Это тебя не спасёт, простофиля, – ухмыльнулся здоровяк.

Он резко бросился вперёд, выставив перед собой правую руку, а я в это время с силой нанёс ему удар в голову сбоку.

Сковорода была очень тяжелой, и от удара он отлетел на несколько футов, врезался в шкаф, в котором хранилась посуда, упал на пол, а сверху на него посыпались кастрюли и тарелки. Двое других отскочили назад и тупо уставились на неподвижное тело своего товарища.

Здоровяк лежал, не подавая признаков жизни, из головы его потекла кровь, и я понял, что проломил ему череп. Я стоял над ним в оцепенении, держа в руках сковороду, и ещё не верил, что сделал это.

– Господи, ты же убил его! – вскричал один из парней.

Эти слова привели меня в чувства. Я сразу бросил сковородку на пол и бросился вон из кухни. Не обращая внимания на удивлённые крики, я стремглав пробежал через зал. Я пересёк его так быстро, что никто из посетителей не успел понять, что случилось. Лишь у самого выхода один человек успел вскочить из-за стола и попытался преградить мне дорогу, но я толкнул его с разбегу в грудь двумя руками с такой силой, что он, отлетев от меня футов на пятнадцать, упал на пол.

Я выскочил на улицу и понёсся по ней с такой скоростью, с какой могли выдержать мои ноги. Я бежал, не разбирая дороги, и опомнился только тогда, когда понял, что меня никто не преследует.

Я перешёл на шаг. Постепенно отдышавшись и придя в себя, я начал размышлять. Домой мне было нельзя, потому что хозяин трактира, несомненно, расскажет городским стражникам, где меня можно найти. Завтра утром стражники разошлют по всему Лондону мои приметы, а может быть, даже объявят награду за мою поимку, и тогда меня начнёт искать весь город, и если поймают, то за убийство мне не миновать галстука из пеньковой верёвки на шею, несмотря ни на какие оправдания. Выход был только один – надо бежать.

Так размышляя про себя, я медленно брёл по улице и не заметил, как оказался на городском рынке и сразу попал в людской водоворот. Толкаясь среди человеческой массы, я рассеянно смотрел по сторонам. Здесь торговали всем чем угодно: рыбой и солёными огурцами; мясом и фруктами; мужскими костюмами и женскими платьями различных фасонов; ювелирными украшениями и обувью. Всего не перечислишь. Была даже лавка, где можно было купить огнестрельное оружие, а сабли и шпаги любых размеров можно было заказать здесь же в кузнице. Я бесцельно брёл среди толпы, рассматривая всевозможные товары, и вдруг увидел его.