НИКТО, НЕКТО и ВСЁ. Забавный черновик – 2

© Игорь Кочкин, 2022

ISBN 978-5-4496-9811-7 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-9812-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ (которого не было в 1978 году).

Первоначально мой забавный черновик предполагалось разместить под одной обложкой в сорок авторских листов, что в пересчёте на книжный формат составляет 800 (+ -) страниц, по объёму не больше Библии. Сегодня представить публике таких размеров текст – это перебор. Поэтому «НИКТО, НЕКТО и ВСЁ» трансформировался, разделившись по границам семи частей, на семь книжек под разными обложками.

«Дантес не стоил выеденного яйца Пушкина…» (Из сочинений учеников средней школы в капиталистической РФ).

Вопрос: а надо ли писать ПРЕДИСЛОВИЕ перед каждой частью? Я подумал, что это не только уместно, но и должно стать обязательным элементом в новой архитектуре старой рукописи, которая пребывала в анабиозе сорок лет. Закончился анабиоз – это вызвало изменения, вполне логические и объяснимые.

А если посмотреть ещё шире? Предположим, что убираем мы одно-единственное звено из цепочки взаимосвязанных между собой событий – мiр непременно изменится; если восстановим это (или другое) звено – изменения вновь не заставят себя долго ждать. К слову, это является одной из причин выведения из состояния летаргии «НИКТО…» (о других причинах я расскажу подробнее позже).

«Герасим поставил на пол блюдечко, и стал тыкать в него мордочкой…»

Теперь ближе к летописи об Алма-Ате и алма-атинцах, которые жили во времёна БИТЛЗ и зловещего брежневского ЗАСТОЯ.

Как значится в тексте «НИКТО…», «все сценарии расписаны, как для всего человечества в целом, так и для каждого человека в отдельности, от А до Я…», также расписано и развитие событий в моём черновике.

Первая часть (которую будем считать увертюрой под цифрой 1) закончилась тем, что НИКТО, Пат, НЕКТО, Йоко, ВСЁ нашли друг друга, в результате очевидных и курьёзно-«неправдоподобных» происшествий.

Вторая часть – это увертюра под цифрой 2, когда в их компании появится последний главный персонаж – это Мари, когда будет сделана попытка ответить на сакрально-несакральный вопрос («Почему «БИТЛЗ – это, как Библия: у всех они на слуху, но мало кто знает, какие тайные интересности в них есть, скрыты?..»), когда за четыре месяца после 32 августа НИКТО, НЕКТО и ВСЁ, околдованные музыкой, будут жить, как во сне, от репетиции к репетиции, и произведут на свет около тридцати композиций, и состоится их первый концерт, закончившийся непредполагаемым триумфом и последующим за ним вереницей невероятных событий, и кульминационным итогом их станет покупка легендарной гитары «Гибсон» (инструмента, на котором играли все мировые музыкальные знаменитости 1970-х годов).

«Петр Первый соскочил с пьедестала и побежал за Евгением, громко цокая копытами…»

И последнее. Логическое завершение увертюры №2 – то, что было в самом начале первой части – это страшилки, происшедшие на железнодорожной станции Алма-Аты, где наши герои разгрузили вагон со шпоном, чтобы добыть недостающие деньги для покупки «Гибсона».

«Раскольников проснулся и сладко потянулся за топором. Hа полу лежал и еле дышал труп, рядом сидела жена трупа, а брат трупа лежал в другой комнате без сознания…»

Думаю, этого достаточно для ПРЕДИСЛОВИЯ (которого не было в 1978 году).

РФ, 2020.

Часть вторая

Если жизнь тебя обманет,

Не печалься, не сердись!

В день уныния смирись:

День веселья, верь, настанет.

А. Пушкин, 1825.

Несмотря на эйфорию, в которой пребывали трое друзей от получения ключей к сейфам с музыкально-аппаратурным добром НИИ, у них случился комично-некомичный скандальчик. Таким образом, в летописи о «НИКТО, НЕКТО и ВСЁ» появилась следующая запись:

12. Первая репетиция не состоялась.

Родившихся 12 числа раздирают две противоположности – стабильная и определённая натура «единиц» и постоянная перемена мнений «двоек». Они сами не уверены,

действительно ли поддерживают то, с чем соглашаются. Символика числа 12 – беспокойство ума.

В шумерской традиции двенадцать дней продолжался поединок между хаосом и ладом.

К 17.00, когда сотрудники института приостанавливали до следующего дня свои изыскания в высоких научных сферах, на сцене актового зала уже стояли готовые к работе колонки, усилители, инструменты и всё прочее.

ВСЁ закрыл входную дверь и положил ключ в карман.

НИКТО достался потрёпанный отечественный бас «Аккорд», который, благодаря искажениям на «Кинапе», звучал глубоко и мощно, а на высоких нотах угрожающе рычал. ВСЁ – стандартная установка из барабанов и тарелок. НЕКТО держал в руках бело-красную гитару «Стар».

– Да уж, да уж… – поморщился он, осматривая чешский инструмент.

Играли сначала «Прикрытый лаврами разбой…», и пытались сделать это как-то необычно, так, чтобы сразить наповал обворожительную девочку с каштановым хвостиком на голове – главную виновницу их волшебного обретения закрытого от влияний извне пространства-территории для репетиций, где можно было полноценно творить (а, возможно, и выступать перед публикой НИИ).

– Нам нельзя ударить в грязь лицом перед Патти! – предупредил друзей ВСЁ.

НИКТО поправил его, что отныне она – Пат.

Предполагалось начало сделать из солирующего баса, ритмичной аккорд-партии на пианино, которую должен был взять на себя ВСЁ, и фантасмагоричных звуков НЕКТО на «Старе». Далее – мягкая акустическая гитара НЕКТО, мягкий бас НИКТО, прозрачные рисунки тарелочек и барабанов ВСЁ, под его же вокал. И тут взорвался несогласием НЕКТО:

– Ни у битлов, ни у «Диппа» нет, и никогда не было, солирующего баса! И такого дебильного начала!

– А кто – или что? – нам мешает сделать не так, как у битлов? – спросил НИКТО.

– Это курам на смех! Нас закидают тухлыми яйцами!

– Сейчас нас вроде некому закидывать, – заметил ВСЁ примирительно. – Поэтому можно попробовать.

Попробовали. Как прозвучали пробы? Это некому было оценить. Зал был пуст. Решили пробы в том виде, в котором они состоялись, оставить до следующей репетиции: появятся новые идеи – исправят огрехи.

– У меня идея! – воскликнул ВСЁ, как ошпаренный,

– Сделать наш великий и непризнанный хит на слова никому не известного Бёрнса на основе солирующих барабанов?

– Интуиция тебя подвела, если она, вообще, у тебя есть! Моя гениальная идея насчёт будущих концертов: нашему алма-атинскому Леннону предлагаю вложить в уста ленноновские слова, которые он скажет между песнями или когда он сам захочет это сказать: «ТЕХ, КТО СИДИТ НА ДЕШЁВЫХ МЕСТАХ, ПРОСИМ НЕ ЖАЛЕТЬ ЛАДОНЕЙ ДЛЯ АПЛОДИСМЕНТОВ. ОСТАЛЬНЫЕ МОГУТ ОГРАНИЧИТЬСЯ ПОЗВЯКИВАНИЕМ СВОИХ УКРАШЕНИЙ»…

На короткое время установилась тишина, как в Космосе, в абсолютном вакууме, после чего НЕКТО категорически заявил:

– Я это говорить не буду! Я не хочу выглядеть чучелом огородным! Люди что подумают? Что мы поставили себя на одну ступеньку с битлами? Я не хочу выглядеть идиотом! Понятно?

– Нам не надо стоять на одной ступеньке ни с кем, – заметил НИКТО. – Мы все стоим на своих ступеньках.

– Не хочешь – не надо, – не стал настаивать ВСЁ. – Я сам об этом могу сказать: улыбка – не минус, улыбка – это всегда плюс.

– Говори, что хочешь! Всё это без меня! Я в этом балагане, который вы предлагаете устроить, участвовать не буду! Понятно?

Устроили перекур, во время которого решили, что начинать с распрей негоже, совсем негоже…

(НИКТО вспомнилось, как после получения заветных ключей от сейфов с аппаратурой он, по приезду домой, позвонил Пат, чтобы рассказать, что предшествовало этому. Её развеселил забавный эпизод с маршруткой, набитой, как бочка селёдкой – которую хотел штурмовать НЕКТО! – когда пассажир, следующий за вышедшей в дверь бабушкой, несколько раз получил в лоб.

– Это плохой знак, – сказала она.

– Для кого?

– Для НЕКТО: зачем лезть в переполненный транспорт, где все места заняты?

– Наверное, для того, чтобы доехать до предполагаемого пункта назначения.

– Зачем лезть туда, где все? Разумнее двигаться к предполагаемой цели, не расталкивая окружающих локтями.

– Пешком?

– Хоть по-пластунски, но своим путём, – ответила она…)

(«МЫ ВСЕГДА НЕМНОГО НЕРВНИЧАЛИ ПЕРЕД КАЖДЫМ НОВЫМ ШАГОМ НАВЕРХ. И нас здорово спасало то, что мы были вместе…» Джордж Харрисон.)

Далее по плану был «Старый мiр», и тут страсти разгорелись с новой силой. Суть раздора свелась к прежним претензиям: так нельзя, потому что нельзя.

– С такой аранжировкой нас засмеют! – возмущению НЕКТО не было предела. – Давайте без фокусов! Все велосипеды давно изобретены! Изобретать их – это полнейший тупизм!

– Мы, наоборот, будем выглядеть смешными, если станем суррогатом битлов или «Пинк Флойд», – сказал НИКТО. – И текст, и композиция, и аранжировка, и звучание должны быть без кальки. Если, конечно, у нас получится. ЭТО РЕШЕНО. Если не получится – не стоит и огород городить. И мирно разойдёмся, и навсегда забудем, что было 32 августа.

– А, может, хватит бузить? – предложил решение всех проблем ВСЁ. – Давайте радоваться жизни! НЕКТО, ты почему не хочешь радоваться жизни? Или твоя радость возможна только по лекалам?..

И так продолжалось до бесконечности.

В итоге НЕКТО вытащил из разъёма усилителя штекер микрофона и начал методично-долго сматывать шнур (это был его личный микрофон). Потом сказал:

– НИКТО – ты и есть НИКТО: диктатор! И тиран! Понятно? Больше моей ноги здесь не будет!

– Иди, – ответил ВСЁ. Ключ от входной двери лежал у него в кармане.

Но это не остановило НЕКТО. Он открыл окно, взобрался на подоконник. Этаж, на котором находился актовый зал, был первым, и НЕКТО не составило особого труда аккуратно, по выступу, добраться до козырька над черным входом в НИИ, а с него благополучно спрыгнуть на землю.

– «Лиха беда – начало, на всё лишь первый труден шаг. Летишь ли вверх, иль катишься ты в бездны…»¹ – сказал НИКТО.

– Шагнул – оглядки бесполезны, – закончил уныло ВСЁ, и принялся убирать аппаратуру в сейфы.

Так, с лёгкой руки НЕКТО, над НИКТО повис ореол диктатора и тирана.

НЕКТО поставил свою жирную точку над i, которая была очень похожа на точки, которые в своё время расставляла Йоко, объявив НИКТО врагом №1: прошлое изменило настоящее…

13. Дверь, которую подпирают шваброй.

Если 12 – число Солнечного Зодиака, то 13 – это число, выходящее за пределы Солнечной системы. Это число соединения со Всевышним (12+1). 13 на Руси издавна считалось счастливым. Тринадцать благоприятно в раскладе 10+3, когда число цельности соединяется с развитием. 5+8 – человек может достигнуть высшей степени духовного совершенства, если будет обладать здоровым телом и стремиться к свету и Солнцу (6+7).

Вещественное мировоззрение в контакте с числом 13 терпит крах: оно, раскладываясь на 9+4, означает

лишение приземлённых благ, а при раскладе на 11+2 (числа Тьмы и Нави) приносит наказание

корыстолюбивым, завистливым и неискренним людям.

НИКТО жил в доме №125/7 на улице Розыбакиева. Входные двери его квартиры №21 всегда были открыты, с утра до ночи. Они никогда не запирались на ключ.

– Это как? – спросил ВСЁ. – А как же воры?

– В открытую дверь вор не пойдёт, – ответил НИКТО. – Так говорит моя матушка.

– А на ночь?

– На ночь мы подпираем дверь шваброй.

– И помогает?

– Пока проблем не было: лучшего замка, чем швабра, нет.

– Чудеса, да и только!

– Чудеса случаются, и не редко. Редко их замечают…

К этой странности (держать двери открытыми!) этой странной семейки, не так давно поселившейся в квартире №21, соседи по подъезду поначалу отнеслись с подозрением. Потом, когда родители НИКТО, только-только ставшие пенсионерами МО², перезнакомились со всеми жильцами дома №125/7, соседи стали воспринимать это, как недоразумение, которого в жизни быть не может, но которое есть. Как некое исключение из правил. И это было не единственным исключением.

В принципе, было не принято, чтобы всякого гостя, званого и незваного, в не зависимости от его статуса и положения, в любое время дня должны были обогреть добрым словом и обязательно накормить. На практике, у матери НИКТО всегда, как на скатерти-самобранке, было готово угощение для всех.

Недоразумением воспринималась способность родителей НИКТО слушать собеседников, а также – открыто говорить негазетным языком обо всём, что, казалось бы, не могло быть возможным по определению. Например, о Брежневе или о Кунаеве. Или о Хрущеве-кукурузнике. Или о Сталине, которого они не представляли злодеем из злодеев, как представляли его все: и СМИ, и люди, потребляющие эти СМИ.

Мало того. Мать НИКТО могла – между делом! – рассказать о своём знакомстве с маршалом Жуковым, когда они жили в Польше: как запросто она обсуждала с великим полководцем особенности питания при диабете, которым тот страдал. Как она имела беседы о том о сём с министром обороны Гречко или с генералом Ярузельским.

О том, сколько они сменили военных городков, она вообще могла говорить бесконечно, потому что побасенкам о серьёзно-курьёзных буднях службы в Советской армии не было ни конца, ни края.

Недоразумением также была новая «Волга», которую родители НИКТО купили тут же, по приезду в Алма-Ату. И объяснение, что в этом отцу НИКТО, как военному пенсионеру, оказал содействие обыкновенный районный военкомат, воспринималось, как что-то неправдоподобное. Неправдоподобное неправдоподобным, но «Волга», которую можно было потрогать руками, стояла у дома №125/7.

НИКТО был третьим и поздним ребёнком. И рос он так, как принято в семье военных: в спартанской строгости. Каждый его день был расписан по минутам, и расписанное должно было выполнено по полной программе. Ранняя самостоятельность НИКТО отразилась на отношениях с родителями: он жил своими интересами, словно параллельно с домашними. Родители никогда не вмешивались в его школьные дела.

С особенным пиететом он учился с первого по третий класс. Потом, по непонятным никому причинам, охладел к школе, но на оценках в дневнике это не отразилось. Потом с шестого по девятый класс у него вновь открылся некоторый интерес к школьным занятиям, а в девятом – опять полное равнодушие. Это никак не скрывалось, и не было тайной для родителей. Отец НИКТО готов был применить своё законное право взять в руки ремень за подобное пренебрежение к учебе, но оценки в дневнике были прежними. Четвёрки стали появляться, но не так часто, поэтому наказывать любимого сынулю предпосылок не было никаких.

– «Мы все учились понемногу»³, – говорил НИКТО родителям, – по-пушкински.

– Ну-ну, – сурово отвечал отец, – смотри, чтобы на выходе «вы все» написали «Горе от ума».

– Это уже Грибоедов.

– Да, какая разница?..

Но ситуация, формально, была под контролем, и нештатные моменты не обнаруживались никак. Это, с одной стороны, устраивало родителей, с другой – настораживало.

Таким образом, в девятом классе НИКТО учился совсем мало. Чуть лучше учился ВСЁ. Лучше НИКТО и ВСЁ учился НЕКТО: он даже прилежно выполнял домашние работы, которые задавали учителя.

– И это хорошо, – говорил НИКТО. – Но…

– Что это за «НО» такое загадочное? – спрашивал НЕКТО, с нескрываемой издёвкой. – Опять какая-нибудь мистика?

– Нет, не мистика. «НО» – В ПРИРОДЕ НЕТ ПРЯМЫХ ЛИНИЙ. ОНИ ЕСТЬ ТОЛЬКО В НАУКЕ, КАК ПЯТЫЙ ПОСТУЛАТ ЕВКЛИДОВОЙ ГЕОМЕТРИИ, где говорится о прямых, плюс ко всему – параллельных.

– Понял! Это, как в анекдоте: у поручика Ржевского было две новости – плохая и хорошая. Начнём с плохой, которая является, по-твоему, таковой.

– Начнём. Утверждение, что параллельные не пересекаются – это миф!

– Хорошенькая ПЛОХАЯ новость! А ХОРОШАЯ, видимо, будет с ещё более кучерявым знаком минус?

– Для кого – как. Излагаю коротко: если не тупить, думая, что Космос ограничен в параметрах длины, ширины, высоты и времени, и не забывать, что он живой, что он всегда движется или вращается (кому, как больше нравится), то прямых линий нет и быть не может; как нет и параллельных («параллельные» во Вселенной не могут существовать по определению). Читайте Лобачевского и… Пушкина, – ответил поручик Ржевский…

Следующей в летописи о «НИКТО, НЕКТО и ВСЁ» образовалась запись:

14. SOS! Все люки задраить! Приготовиться к погружению!

Число 14 представляет гремучую смесь энергий «единицы» и «четвёрки».

После несостоявшейся первой репетиции и после того, как НИКТО и ВСЁ убрали аппаратуру в сейфы, они отправились слушать, добытый по случаю, альбом «Таркус» Эмерсона, Лейка и Палмера⁴. Вариантов для прослушивания было два: первый – дома у НИКТО, в его отдельной комнате, без портвейна, второй – вне дома, но с портвейном.

Они остановились на втором варианте.

– Кто не пьёт «Талас» – тот не друг для нас! – блеснул остроумием ВСЁ.

– Славяно-арийская народная мудрость, – сообщил о первоисточнике цитаты НИКТО.

Давно стемнело. И они устроились на деревянных перилах уютного крылечка перед дверью в магазинчик, торгующего днём нитками, фурнитурой и всякой всячиной. Этот неприметный, словно забытый цивилизацией и властями, магазинчик был в торце дома, где жил НИКТО. Любители вечерних прогулок сюда не захаживали, поскольку никому не хотелось пробираться впотьмах – единственным источником света здесь был далёкий и тусклый фонарь, который стоял на обочине ул. Розыбакиева.

– Идеальное место для неспешного разговора… – оценил обстановку ВСЁ. – Похоже – время здесь остановилось, как это случилось 32 августа на школьном плацу, когда я спрашивал: какой сегодня день…

– Похоже, – согласился НИКТО.

Из портативного магнитофона «Романтик», который они прихватили с собой, в вечерней тишине негромко звучал «Таркус» – музыка, далёкая от «Аббы», «Слейд», и всего того, что было на слуху у всех меломанов Советского Союза и что было признано мiром лучшими песнями 1974 года. Рядом с магнитофоном на полу стояла бутылка 0,5 портвейна.

– В сравнении с Эмерсоном, «Абба» – это школьная самодеятельность… – в задумчивости произнёс ВСЁ.

– Дошкольная, – уточнил НИКТО.

– Однако «Абба» наверху.

– На самом верху.

– Потому, что нравится большинству?

– Не меньшинству – ежу понятно.

– Почему?

– Потому… – В голосе НИКТО не было ни интонаций, ни эмоций, ничего.

Образовался НИИ, подумал ВСЁ, аппаратура, инструменты, о которых они и не мечтали, образовались: и что – впереди тупик?

– Нам, знаешь, чего не хватает? – спросил НИКТО.

– Знаю! Сигаретки с марихуанкой к нашему «Таласевичу»!

– Или, на худой конец, косячок плана, чтобы улететь в небеса.

– Согласен – чтобы улёт состоялся стопроцентно!

– «Стакан вина и честный друг – чего ещё нам, братцы…»⁵

Но особого желания подтвердить на практике крылатые слова шотландского Пушкина не наблюдалось ни у одного, ни у другого. Однако портвейн – как проверенное фанатами Запада лекарство от тоски зелёной! – был куплен, и они отхлебнули по глотку из бутылки.

– А, может, мы – творческие импотенты, не способные копировать «Аббу»? – спросил ВСЁ. – Копировать – это же так «сложно»!

– Возможно…

– А, может, всё наоборот: творческие импотенты – те, кто только и способен копировать «Аббу»?

Из «Романтика» продолжал звучать «Таркус»: глубоко, объёмно…

(«Я АРТИСТ. Дайте мне долбаную тубу, И Я ИЗ НЕЕ ЧТО-НИБУДЬ ВЫЖМУ». Джон Леннон.)

– Тогда ответь серьёзно: в чём фокус? – спросил ВСЁ. – Не было бы фокуса – не было бы сегодняшнего спектакля, где главную роль неотразимо исполнил НЕКТО, а мы ему неотразимо ассистировали.

– По-моему, главную роль сыграл ты.

– Серьёзно?

– Серьёзно.

– А если без клоунады?

– Без клоунады клоунам – нельзя.

– В каждом правиле есть исключение, если это правильное правило.

– Фокус – в выпивке… – ответил многозначительно НИКТО. – Вот, как увидим дно бутылки – и мiр точно преобразится, и воцарится божественная гармония во всём: подтверждено наукой, и целым поколением хиппи 60-х, а также – наркошами всех предыдущих времён и народов…

– Смеёшься?

– Нет, констатирую…

– Шикарно – шикарно! Будем здравы, бояре?!

– Будем! Да пребудет с нами сила!

– Гармония и лад! – добавил ВСЁ.

Они сделали по большому глотку из бутылки, и ещё по глотку.

Через короткое время смешным до невозможности стал казаться уход с репетиции НЕКТО: ну, ему никак нельзя было уйти иначе, как именно через окно – эффектно, блистательно, ярко! Дверь, видите ли, закрыли на ключ? Эх, клоуны-клоуны…

– Ладно, я расскажу про этот фокус, – произнёс с металлом в голосе НИКТО. – Итак, серьёзно о серьёзном: УСЛОВНО ВЫДЕЛИМ ДВА ТИПА ПСИХИКИ – ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ И ЖИВОТНЫЙ. Первый – это человеческий тип.

– Человеческий, – повторил ВСЁ.

– ПРИ ВТОРОМ ТИПЕ, ЧЕЛОВЕК ВНЕШНЕ, ПО ФОРМЕ – ЧЕЛОВЕК, ПО СУТИ – ЖИВОТНОЕ.

– Животное.

НИКТО придал своему виду максимум важности:

– Теперь вопрос: какому типу психики будет близок Бородин или Мусоргский, а какому – «Абба»?

– Приплыли: значит, творчество Эмерсона с компанией не имеет права на успех?

– У большинства – нет! Хотя Эмерсон, по-моему неправильному мнению, лучший на сегодня клавишник, Лейк – великолепный вокалист, а Палмер – отличный барабанщик.

– Тем не менее, для большинства они – никто, и звать их – никак?

– Так устроена система… И в этой системе «аббы» доминируют над «эмерсонами»… – НИКТО убавил громкость магнитофона. – Если сделано для всех – пусть даже серо и бездарно – это норма. Если сделано не для всех, это вызывает агрессию, иногда – ненависть…

– Без бутылки здесь, точно, не разобраться!

Они сделали ещё по глотку…

(«ЭТО ТРЁП, ЧТО „БИТЛЗ“, дескать, ВЕЛИ ЛЮДЕЙ ШЕСТИДЕСЯТЫХ ЗА СОБОЙ…» Джон Леннон.)

– Тогда вернёмся к нашим баранам, – предложил ВСЁ.

– Зачем обижать баранов? – спросил НИКТО. – Что они плохого сделали людям?

– Тогда вернёмся к НЕКТО.

– НЕКТО – человек системы. Отсюда агрессия. Человек системы не способен к диалогу. Ему органично уходить через окно. Это норма. Это эффектный такой эпатаж. И ещё – это вызов. Диалог в данном случае невозможен. Срабатывает механизм самосохранения системы: аргументы, даже если разумность их неоспорима, могут разрушить систему, в координатах которой привычно и комфортно большинству. Поэтому мозги сигнализируют: SOS! опасность! все люки задраить! приготовиться к погружению! к «гармонии» системного мiропорядка подкралась угроза.

– Про подводную лодку – это хорошо: как у Битлз!.. Только наоборот!.. Получается, что всё человечество – на подводной лодке?.. А если бы на перилах сейчас сидел НЕКТО?

– Я говорил бы тоже самое, поскольку фраза «человек системы» – это не обвинение… Это диагноз.

– Диагноз заболевания, которое излечимо?.. Или это рак?

– Условно выделим два типа заболевания: первое излечимо, второе – нет. НЕКТО сам выберет одно из двух… Помнишь юное увлечение Леннона скиффлом⁶? Из гитары, гармоники и стиральной доски можно сделать нечто такое, достойное музыки, или – нечто такое, достойное какофонии. Леннон сделал достойное музыки…

По улице проезжали редкие легковушки, троллейбусы и автобусы.

НИКТО взял в руку портвейн, посмотрел на этикетку и пить не стал, поставив «Талас» на пол. Потом сказал:

– Я думаю, всё, что было сказано здесь… на этом крыльце, потерявшемся во времени, которое остановилось… о мягкой – недиктаторской! – жёсткости НЕКТО…

– И о жёсткой – диктаторской! – мягкости НИКТО! – уточнил ВСЁ.

– …всё это для постороннего уха прозвучит, наверное, как размышления на уровне бреда придурков…

Послышался шорох в кустах.

– И завтра нам самим – возможно – они покажутся нелепостью…

Из темноты выскочила маленькая собачонка, и, с вызовом, деловито тявкнув, умчалась в сторону соседнего дома.

НИКТО добавил:

– Или призрачным сновидением, которое вмиг исчезнет из памяти, как только мы откроем глаза…

(Утраченные страницы рукописи. Мышки полакомились. А, может, крыски.)

Портвейн в тот вечер они так не осилили и до половины, оставив бутылку на полу крыльца, чтобы на утро она стала приятной находкой для вечных страдальцев срочно опохмелиться.

– Ваше здоровье, господа алкоголики и тунеядцы! – сказал ВСЁ.

– Утро вечера мудренее… – заметил НИКТО, – надеюсь…

(«Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ИСЦЕЛИТЬ. Всё в твоих руках…» Джон Леннон.)

15. Какую цену имеет поцелуй Пат.

Число 15 отожествляется с вихрем, который имеет двойственную

природу. 1 +5 = 6, где «шестёрка» символизирует день и ночь.

Через пару дней НИКТО, НЕКТО и ВСЁ сыграли бёрнсоновский «Разбой» в первоначальном варианте, со сцены НИИ.

ВСЁ спел фантастически. И ещё он сказал знаменитую ленноновскую фразу про позвякивание украшениями. В зале находился один слушатель, им была Пат.

– Я в восхищении: у вас действительно получился не Бёрнс, а шотландский Пушкин! – сказала она, и через паузу добавила: – Вы так специально расположились на сцене, как в «О, счастливчике» с Аланом Прайсом⁷?

– Ты меня убиваешь наповал, – ответил кротко ВСЁ. – И думать не думали. Просто нечаянно как-то расселись в кружок, колонки по периметру и мы сами внутри периметра: и друг друга хорошо видно, и есть возможность – если потребуется! – закатать в ухо, кому надо (я имею в виду НЕКТО) – шутка!

– Я не говорю про похожесть, – объяснила то, что она хотела сказать, Пат. – Я – про репетиционную атмосферу – это получилось, как в фильме: очень мягко, очень тонко, очень уютно, очень, очень, очень!

ВСЁ соскочил со сцены и, обернувшись, спросил у НИКТО:

– Можно я Пат расцелую с ног до головы, и обратно?

– Нет! – строго ответил НИКТО. – Я, как признанный диктатор, налагаю вечный запрет на подобные действия. Это распространяется на всех живущих в Алма-Ате, и за её пределами!

– А тем, кто находится за пределами СССР, можно? – вкрадчиво поинтересовался НЕКТО.

– За пределами Союза – тем более: они подвергаются кастрации, сиюминутной, без суда и следствия! Апелляции не рассматриваются.

– Сурово! – покачал головой ВСЁ. – Но… справедливо, я так думаю. Кастрация – отличное наказание! Интересно, хоть в одном Уголовном Кодексе на Земле есть такая статья?

– Уверен, что нет, – ответил, как завзятый адвокат, НЕКТО. – В цивилизованном мiре – это невозможно!

В зале не было Йоко, но казалось, что она незримо присутствует здесь, или говорит устами НЕКТО.

– А почему это с таким тоном издёвки? – спросил ВСЁ.

– Тебе показалось, – заметил сухо НЕКТО.

– «Наступит день и час пробьёт, когда уму и чести, на всей Земле придёт черёд, стоять на первом месте»⁸, – сказал НИКТО.

– О, как я сожалею, что рядом со мной нет сейчас моей мамки! – сказала Пат с пафосом, который она не скрывала, напротив – подчёркивала.

– Я тоже сожалею… – признался НИКТО с досадой.

– Ты точно – диктатор! – подчеркнул ВСЁ и с досадой, и с хорошим пафосом. – Целовать – выходит! – я никого не могу: ни-ко-го? Какой позор на мою голову!

– Так, глядишь – нецелованным и помрёшь… – просиял НЕКТО.

– Ему это не грозит! – сказал НИКТО. – Вы забыли про Мэри-Барбару.

_{(Первую жену Ринго Старра звали Мэри (Морин) Кокс, вторую – Барбарой Бах.)}

– Ну, и имечки же были у жён Ринго! – возмутился по-клоунски ВСЁ. – Предлагаю мою девушку, которую я смогу законно целовать, назвать Мари. Договорились?

– Какие ещё будут указания? – спросил тоже по-клоунски НЕКТО.

– В списке два пункта, – ответил без клоунады НИКТО. – Первый – ни дня без новых идей. Второй – ни одной мысли о деньгах в результате нашего волшебного музицирования…

(«РАБ НЕ ЖЕЛАЕТ СВОБОДЫ, раб желает иметь своего раба». Цицерон.)

– Как это: ни об одной копейке? – удручённо поморщился НЕКТО.

– Об одной – можно, чтобы хватило на молочный коктейль, новые струны и прочие приятные мелочи. О двух – нельзя. Формула проста: дело делать + работу работать = успешный успех (о котором изначально – да, и всегда тоже! – думать глупо, и не надо). Творчество и деньги – понятия несовместимые.

– Это, как в раздельном питании – мухи отдельно, котлеты отдельно, – пояснил ВСЁ.

– А как же… стимул? – печально вздохнул НЕКТО.

– Ты думаешь, что Пушкин строчил «Евгения Онегина», вдохновлённый мыслью, что на гонорар от публикации он легко купит «Жигули? Про Бруно, Рахманинова, Гёте, Менделеева говорить надо?

– Нет, не надо: казуистика это! фарисейство! чёрте чё и с боку бантик! Всё должно иметь свою цену – книжка, симфония, научная теория, шлягер «Смоки» или «Спейс»: так было, так есть и так будет. Потому что так должно быть!

– А если сейчас Пат подарит мне поцелуй: какую цену он будет иметь? – спросил НИКТО.

– Поцелуй Пат бесценен, – ответил ВСЁ.

– Ну, это алхимия какая-то! – раздражённо заявил НЕКТО.

– Аль-кимия с арабского означает «искусство делать золото»…

Фраза «Какую цену имеет поцелуй Пат» стала поводом для веселья, а также 15-ой записью в летописи о «НИКТО, НЕКТО и ВСЁ».

(«ЕСЛИ ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ РУКА ПОМОЩИ, ЗНАЙ – ОНА У ТЕБЯ ЕСТЬ – твоя собственная». Одри Хепбёрн.)

.

Больше других веселилась Пат.

Улучшив момент, когда можно было перекинуться с ней парой слов тет-а-тет, НИКТО сказал:

– Я «Разбой» сотворил, а ты обои в своей комнате разрисовала, как это было в детстве?

– Не поверишь, но это случилось! – ответила Пат. – Мама и папа этого – правда – не увидели, пока не увидели, но разве это главное?

– Главное, что это стало возможным…

Троица новоиспечённых музыкантов оглянуться не успела, как прошёл сентябрь. Потом также стремительно пронеслись октябрь, ноябрь и декабрь.

Четыре месяца мелькнули, как мгновение.

В следующей строчке летописи о «НИКТО, НЕКТО и ВСЁ» значилось:

16. 31 декабря 1974 года, предновогодний концерт.

Число 16 – это космический порядок, когда любая информация

проходит полный цикл развития и сжатия до состояния точки.

Формально основой выступления должна была стать та репетиционная атмосфера, которая спонтанно реализовалась, когда шотландского Пушкина они пели для Пат.

Но было одно «но»: НИКТО сказал, что они – три «великих» исполнителя всех времён и народов! – должны переместиться со сцены в центр зала! И пусть все танцующие и слушающие научно-повёрнутые сотрудники и сотрудницы НИИ будут вокруг них. Единственное, что запрещалось – это входить в круг, обозначенный выставленными акустическими колонками, где находятся музыканты. Суть идеи – отсутствие границ между НИКТО, НЕКТО и ВСЁ и веселящейся публикой: никаких сцен, никаких возвышений, все равны.

НИИ, как известно, слухами полнится, поэтому неудивительно, что на репетицию после 18.00 пожаловал директор института.

– Зачем вы задумали убирать кресла? – спросил он без предисловий.

НИКТО объяснил главную изюминку готовящегося волшебного действа. Директор выслушал и, не сказав ни слова, ушёл.

На следующий день в актовый зал пожаловал хмурый завхоз с ещё более хмурыми помощниками, и они свирепо принялись откручивать намертво закрученные шурупы, благодаря которым ряды кресел крепились к полу. Без чертыханий не обошлось, поскольку эти шурупы в своё время они прикручивали собственными руками, и прикручивали на совесть: кто знал, что когда-нибудь объявятся эти юнцы, изощрённые на гениальные выдумки, и категорически потребуют освободить зал? К обеденному перерыву с выносом кресел было покончено.